Зуб мамонта

     Я очень давно задумалась - что с нами происходит, когда мы того... этого... ну, слишком привыкаем к тому, чем занимаемся.

     Захожу, значит, как-то к другу - он в Ботаническом саду работает. Сидим у него в каморке, чай пьем. А экспонатов вокруг! "Пальма такая, фикус сякой". Любуюсь, прихлебывая тоже травки заварные, значит. И уже собираюсь уходить (времени в обрез), как друг, подавая мне пальто, едва не смахнул в углу какой-то соляной столбик.

     "Что это?", спрашиваю. - "Зуб одного древнего ископаемого животного, которое существовало еще за несколько миллионов лет до появления человека...". "Колись", говорю, "чей зуб?". Шутит, думаю - не может эта фиговина - натуральный каменный полуметровый конус - быть чьим-то зубом. Ошибся, думаю. Ан нет!
     Тут подошла начальница друга, пожилая старожилка... старожительница музея и уточнила, что эта каменная глыба - действительно клык мамонта, то есть подлинный его зуб.

     "Ого!", думаю.  А друг так спокойно: да, говорит, клык. Мы на нем куртки сушим и зонтики раскладываем после дождя. А еще об него удобно ноги чистить, если после уборки листьев в Саду трава к подошве пристала. "Вот святотатство!", подумалось мне. А дружище и в ус не дует, знай посматривает на часы, когда, мол, я уйду - ему еще меня до метро провожать, темно все-таки.

     Ну, еду я к себе домой, значит, и думаю. Так, если они к клыкам ископаемых животных так относятся, то куда же катится мир? А впрочем...

     Сама я, когда после института пришла преподавать в колледж, то страшно радовалась первый год: вот она я, учитель, молодая преподаватель и классный руководитель, а вот они - мои зеленые желторотые розовоочковые птенцы... То есть студенты! И я есть у них - мудрая наставница и, типа, главная. Заглавная, блин!

     Уже на первой же дискотеке в колледже действующий актив моей классной группы заблевал пол-этажа, на что страшно ругалась уборщица колледжа. Забеременели сразу три подопечных девочки (это в пятнадцать-то лет!), причем, от одного общего отца, в смысле парня на два года старше, который уже побывал в колонии. Ужас! А пропесочили на педсовете, конечно же, меня. Так мол и так, - не справляетесь с классным руководством - можете отказаться от группы.

     Я, конечно, осталась у них классной, но мучилась со своими экстремалами до самого выпуска. А они что? Мне не то чтобы коробки конфет - даже букета цветов не подарили на прощание. Только главный балагур группы Петя Чмель проорал дурным голосом мне в окно учительской:

     - Зинка Петровна-а-а! Мы вас любим...

     И умчался в неизвестном направлении. Больше я о своей бывшей группе ничего не слышала.

     Следующее первое сентября застало меня в грустных раздумьях: вот он, первый день начала конца. Как расплата за пренебрежение к творчеству, завал вступительных на журфак десять лет назад и мое позорное  поступление на педагогический. И вот, я дождалась; теперь регулярно в начале некогда любимой мной осени у меня есть (долгожданные? любимые? желанные?) розовоухие отпрыски... То бишь студенты. И я есть у них. Как вечный двигатель. Он же тормоз. Палочка-выручалочка в ситуациях их шкодливости. Она же мамочка-опекун и "вредная Зинка". И я теперь имею собственных шесть групп для преподавания и свою собственную группу А-11, где я классная руководительница. Я имею студентов... Нет, это они имеют меня!

     От таких тягостных раздумий я невольно приуныла в начале осени; мой иммунитет понизился и, как следствие, я попала с гриппом к участковому врачу.

     Она пригласила меня в кабинет и, ни разу не взглянув мне в лицо, стала равнодушно расспрашивать, что у меня болит. Хотелось сказать, что болит душа, но доктор не располагала к интимному общению. Она, так и не подняв глаз, записала что-то в свой журнал и мою карточку, после чего прослушала мои легкие, проверила горло и, наконец-то, взглянула мне в глаза. Лучше бы она этого не делала - в ее взгляде я прочла смертельную скуку и желание оказаться в мгновение ока где угодно, только подальше от кабинета с кашляющими, чихающими и сморкающимися пациентами - после меня ее ждал конвейер болезных горожан, и я была, пожалуй, одна из самых жизнерадостных.

     Дак а что же? Мне дали больничный, которым я радостно воспользовалась. Теперь мне предстояло неделю, не меньше, провести дома под теплым одеялом и, хоть и надо было принимать противные микстуры и парить ноги, делать ингаляции для горла, - но все же не переться к этим розовощеким, не читать им лекции и не просить во время пары поддерживать дисциплину, выключить мобильники и не прилеплять жвачки к нижней части стола.

     Воспользовавшись случаем, я вволю насмотрелась телепередач. Однако, они даже ухудшили мое состояние, существенно понизив настроение: по первому неутомимо под фанеру пела снежинский хит Алла и завывал Стас, по каналу "Россия" аншлаговцы зомбировали страну допотопным юмором, НТВ-шники опять разводили шум вокруг ареста счетов наших олигархов за рубежом, ТВ-3 погружал в атмосферу "мокрухи" и готики, что почти одно и то же. Шоу "Дом-149" внушал опасения, что семья Добсонов на свой страх и риск сняла-таки продолжение "Санта-Барбары", но Си-Си Кепвела и Круза Кастильо я там не обнаружила.
     По радио новомодные ди-джеи орали: "Только сегодня сто пятый дозвонившийся нам получает бесплатный визит в "Розовый кролик"! Торопитесь, число страпонов ограничено!" и ставили механическую музыкомешанину типа "тынц-тынц, дым-дыммм", под которую я не раз мирно засыпала, пока держалась высокая температура.

     Через неделю домашнего плена я взвыла с тоски и почти радостно поплелась на работу после больничного. Воодушевления хватило на одну пару, уже на втором занятии я влепила всему курсу "двойки", а с третьей пары отпросилась, потому что поняла, что я уже перегорела на работе. С меня хватит на сегодня, как в одноименном фильме с Майклом Дугласом.

     Я ехала домой на электричке и вспоминала случаи, когда людям нравилась их профессия и они от нее не уставали, радуясь каждому дню, проведенному на работе.

     Такой, например, была моя подруга-геолог из Тюмени. Приехав в Питер, она пожелала осмотреть Эрмитаж и Русский музей, и я купила ей билеты. Вернулась она вечером, полная впечатлений:

     - Шпат такой-то! Апатит полевой! Гранит поперечносеченый...

     То есть, даже знаменитая Колыванская ваза не представляла для подруги без собственно малахитового содержимого никакого интереса. Вот вам профессиональная деформация личности!

     А когда на мой день рождения мы с коллегой младше меня на восемь лет поехали в магазин за продуктами, в том числе крепкими горячительными, угадайте, у кого спросили паспорт ввиду подозрения в несовершеннолетии? Правильно, у меня. Молодой охранник перебдел, и даже просил меня показать ему большую хозяйственную сумку, которую я одолжила у своей болеющей бабушки.

     Пришлось вывернуть все барахло, которое обычно повсюду таскаю с собой: комплект прокладок и салфетки (обычные и влажные), кошелек, косметичка, записная книжка с адресами и телефонами друзей и родных, куча бумажек с отдельными заметками, в тот злополучный день по случайности в сумке находились также саженцы растений для мамы (от того самого друга из Ботанического сада), и даже пачка презервативов. Именно последнюю охранник, ухмыльнувшись, попросил взять и отправился - на глазах всего магазина - сверять со списком продаваемого в магазине. Убедившись, что этот товар в накладной отсутствует, он разрешил нам пройти-таки в магазин за покупками, но настроение было испорчено.

     - Ну как, повеселилась? - спросила подруга, когда мы вышли из дурацкого супермаркета.

     - Да уж, сильнее некуда. - я с трудом удерживала сумку с покупками и ждала, пока подруга откроет багажник машины. Она медлила:

     - А что это у тебя? - Где? - Ну, там... вот, торчит! - она показала на что-то, что, действительно, мешало улыбаться верхней губе слева.

     Я машинально достала маленькое зеркальце и - о, ужас! - увидела, что мешающим предметом являлся настоящий желтоватый клык, зрительно распарывающий левую часть полости рта. "Я не знаю", пролепетала я, но подруга уже побросала в салон наши покупки и, не дожидаясь меня, уехала.

     Стоя на дороге, я не замечала, как мне сигналят проезжающие машины и торопят уйти с проезжего полотна авто сзади. Мои мысли были заняты двухмиллионным наследием слоновоподобных существ. Надо же, клык! Настоящий зуб мамонта, да у кого? У жалкой училки, у меня... А ведь это, хоть и неэстетично, зато так удобно! На клык можно повесить - прямо сейчас - тяжелые сумки с покупками; зубом можно открыть вечно заедающий замок в парадной; наконец, им можно пугать моих студентов, когда они в очередной раз что-то не выучат и не сдадут...

     - Зинка спит! - внезапно прозвучало вверху.

     Звонок и гул оживленных голосов нарастал, и я резко мотнула головой. Я откровенно спала в своем кабинете, пока мои оболтусы писали контрольную. Многие уже справились с заданием и сдали листки (некоторые оставили пустые бланки), остальные старались заполнить тест.

     "Зинаида Петровна, мы пойдем?", жалобно спрашивали написавшие, - "Что? Да, конечно", осоловело пробормотала я и нервно ощупала левую щеку. Вместо клыка намечался зуб мудрости, что в принципе, тоже подойдет.