Хорхе Луис Борхес. Вечер с Рамоном Бонавеной

Что нас сближает с Аргентиной - пампа-степь: степь - дорога без направления: тотальный тракт: была бы лошадь, да песня - что вижу, о том пою...
Да-да: Рамон Бонавена - не просто степной акын, он акын в кубе: камерный акын, акын замкнутого пространства, Марсель Пруст безбрежной поверхности стола и его "сокамерников": что бы раздвинуть пределы Вселенной, совсем не надо хлопать дверью или распахивать окно, Рамон Бонвенана сумел сблокировать вот это:  " ...случайно на ноже карманном найти пылинку дальних стран - и мир опять предстал нам странным, окутанным в цветной туман...". Сблокировал в кубик пространства в камере комнаты-кабинета, превращенной не только в испытательный полигон, но и в единственную натуру - без всяческих декораций и даже сценических домыслов: камерное доа созерцание: восток - дело тонкое, а Аргентина это тоже восток Южной Америки... Миросозерцание превращенное в изощренную пытку кандалами, наложенными самоотверженным писателем - своим собственным творческим методом...
Видимо, Рамон Бонавена и в настольной лампе увидел звезды и светила, - значит, по определению Сигизмунда Кржижановского, он - поэт и философ.... Философ писменного стола и его окрестностей.
Самое замечательное, что этот, почти игривый ироничный фельетон, значительно глубже (форма позволила влить в себя намного больше содержания, чем на поверхности текста): кто писал! В нем, думается, зашифрован скрипт-призыв к "Открытию Америки":
"Свежим ветром снова сердце пьяно,
Тайный голос шепчет: "Все покинь!"
Перед дверью над кустом бурьяна
Небосклон безоблачен и синь,
В каждой луже запах океана,
В каждом камне веянье пустынь...."
На "северо-северо запад".