Сказка звездного дождя

1
Стоял сумеречный, но погожий ноябрь 1872 года.
Сумеречно было в коридорах уездной управы и на душах ее чиновников. Ибо явился в Бирюч столичный ревизор, князь Стрига-Оболенский, который теперь вместе с тремя помощниками поднимал отчеты и счета, сдувал пыль с архивных фолиантов. Уездный начальник вроде бы не чувствовал за собой особых грехов, но кошки по сердцу скребли. Понятно ведь, что при желании можно прицепиться к любой букве или цифре. И потому уездный начальник Старостин как мог угождал князю, харчевал его в своем доме, а в городских магазинах и лавках велел негласно обслуживать столичных чиновников по лучшему разряду и бесплатно.
Стрига-Оболенский дары принимал благосклонно, но о результатах проверки помалкивал, чем еще больше смущал и запугивал Старостина. Обычно после сытного обеда князь располагался в горнице уездного начальника на тахте полулежа, раскрывал золотую табакерку с нюхательным табаком и говорил, отдуваясь:
—Благодать-с!.. Апп-чхи!
И здесь же после короткого сна принимал городскую знать. А просителен случалось немало. Мещан и крестьян сюда, попятно, не допускали, иначе они раздавили бы князя своими жалобами. А вот интеллигенция тянулась, и кабы встреча с князем случалась не в доме уездного начальника, то и эти наговорили бы тоже Бог весть чего.
Вот и учитель астрономии городской прогимназии Прокопий Назарович Нечаев вместе с акцизным канцеляристом Суковым заявились. Долго расшаркивались перед князем («Пьянь городская!»— сплюнул подслушивавший их через занавес Старостин), а потом скромненько попросили, чтобы ревизор внимательнее почитал отчеты по учебным заведениям. Дескать, деньги на учебники разворовываются, форменную одежду гимназистам не выделяют, а передают ветхую от класса к классу.
- И ведь сколь долго жду обещанного учебным округом телескопа! — сокрушенно говорил учитель, с полупоклоном прижимая к груди старенькую шляпу.
— Истинно истинно, — подобострастно дополнил учителя Суков. И оба просителя в ужасе замерли, увидев, как налилось лицо князя:
— Апп-чхи! — рявкнул тот и захлопнул табакерку.
С минуту, в которую Суков тупо смотрел на табакерку, в горнице висела тишина. Князь отставил золотую штуковину на середину столика и ответил просителям, слегка картавя:
— Пговегке подлежит вся документация. Посмотгим и вашу... Ступайте.
Просители попятились задом к двери.
Князь блаженно растянулся на тахте и громко позвал Старостина. Когда гот появился, Стрига-Оболенский велел ему не будить до пяти часов, хотя из-за спины Старостина уже выглядывала широкоусая физиономия городского фармацевта. Князь тяжело вздохнул:
— Входите уж... У тебя, Старостин, черта с два отдохнешь Придется к благочинному съехать. Чего уж — приму всех, что за дверью.
Старостин свирепо обернулся к аптекарю и втайне показал ему кулак:
—Не видать тебе аптекарского места, как своих ушей, — прошипел уездный начальник. И совсем упал духом, увидев за дверью еще несколько человек с прошениями.

2

В соем кабинете начальник уездной полиции Коровин поглаживал свой шнурованный погон и внушал старостам грех городских концов:
-То, что я слышу от вас, это только слова. Проклятые же бабы-кликуши чуть не каждую неделю воют на вось город, аж волосы дыбом встают! Вы мне сейчас же напишите рапорты — отчего они воют? Это уже документы для прокурора и суда присяжных.
-— Так и без писанины все ясно, ваше благородие,— сказал один староста, о котором все знали, что он безграмотный.
— Они в одни голос твердят, что их испортил шинкарь Постник Клюев, — заявил второй, бельмастый, косоплечий мужик.
— Дескать, как видят Постннка, так им дурно делается. Не знают потом, что вытворяют. Видать, не зря Постника прозвали Кащеем. Он ведь, черт лохматый, и впрямь колдун. У меня на той неделе телка пропала, так он точно сказал, что искать ее у Гредякина колодца надо, — это уже третий староста сказал, длинный и тощий, как коломенская верста.
Начальник полиции криво усмехнулся:
— Не заговаривайте мне зубы, господа. Я жду письменных рапортов от вас, сейчас же. Ступайте в приемную, там чернила и бумага... Кстати, Козлов, — обратился он к длинному старосте. — Кащей и впрямь помог тебе телка найти?
— Телушку, ваше благородие. Да к нему, черту волосатому, аж из Воронежа господа приезжают со своими бедами. Видать, слово какое знает, шельма, но только как в воду глядит, любую пропажу укажет вмиг... Можа, и правда он тех дур баб-кликуш испортил?
Полицейский по привычке погладил рукой погон:
— Домыслы, Козлов... Ступай, пиши. Да помоги написать рапорт этому неучу с верхососенского конца. И кто только выбирает в старосты таких дураков? — спросил он уже сам себя, оставшись в кабинете один.

3

К вечеру в питейном заведении дым стоил коромыслом. Подвешенные к потолку керосиновые лампы едва рассеивали через пузыри обычный сумрак этого скорбного дома. Но внимательный посетитель, коли он был не пьян, сумел бы разглядеть тут много интересного. В прокопченом углу прямо на земляном полу, полузавалившись, сидел сивобородый ярыга с деревянным кляпом во рту. Чтобы кляп не выскочил, на макушке ярыги он был стянут шнурком. За грубыми, никогда не чищенными столами гомонили и дрались разновозрастные «питухи». Между столиками изредка скользили, словно тени, служки шинка, меняли на столах кружки и деревянные стаканы, ловко сметая на подносы тяжелые монеты. Сам целовальник, Постник Клюев, по кличке Кащей, был тут же, за грубым и грязным прилавком. Свое прозвище он, видимо, получил из-за умения колдовать, ибо по виду он мало походил на Кащея. Высокий н тучный, с низким гладким лбом, Кащей был невероятно волосат. Жесткие завитки у него торчали даже из ушей. Пожалуй, и нормальный человек, не только впечатлительные кликуши, способен взвыть при виде этакого чудовища!
Да и сама обстановка шинка давила на нормального человека. Здесь не было ни одной иконы, и потому питейный дом походил на разбойничье логово. На степе висели ошейники для буйных, у дальней стены закуток, куда складывали тех, кто способен проспаться и еще пить. (Тех же, у кого кончились деньги, просто выбрасывали за порог). Рядом с ошейником — пара кнутов и шестипалая ременная кошка, тоже для буйных. В углу, за отдельной лампой, сидел всегда трезвый непременный член питейного заведения— государев человек — и вел запись всему выпитому, полученному, записывал на отдельный лист всех буйных, безнадежных и наказанных. И если бы не скромный портрет Александра II за спиной Кащея над большой лампой, то смело можно бы подумать, что за окном какой-нибудь XVI, а не просвещенный XIX век. Столетиями мало что меняется в пивнушках на Руси.
Обычно тут за отдельными двумя столиками, но с бумажными скатерками, усаживались местные пьяницы-интеллигенты. Вот и теперь Кашей проводил взглядом пролавировавшпх между пьяницами учителя Нечаева и акцизного Сукова.Онн уселись за свой столик, и учитель неслышно Кащею издали щелкнул длинными пальцами, подзывая полового.
— Господа, — неожиданно пискливо для такого могучего тела проскрипел иза прилавка Кащей, - или предъявите деньги и оплатите долг, или я вызову городового. Извольте подчиниться, господа, здесь государево питейное заведение, а не частная лавочка...
-Ты неси две ендовы, Кащей, - грубо оборвал его акцизный Суков, — да еще и прислуживать нынче сам будешь, колдун! Смотри, чем мы платим, — развернул он на столе несвежий носовой платок. Кащей лишь глянул и в глазах у него замерцали золотые блики. Сердце зашлось у Кащея, и он просипел, словно ему перехватило горло:
— К вашим услугам, господа...
Придя в себя, прокричал, перекрывая кабацкий гам:
— Половой!.. От этого столика не отходи ни на шаг. Пятки лижи господам, но чтоб они остались довольны. Иначе быть тебе в ошейнике, пока у них не кончатся деньги.
Сценка эта прошла незамеченной никем, потому что непременный член заведения в это время на пару минут отлучился. Когда он сел на свое место, к нему выплыл из тумана Кащей:
— За господами Нечаевым и Суковым запиши мой долг, Глеб Прокофьевич. Они после жалования непременно сочтутся.
Гульбище продолжалось. За окнами сгущались сумерки, а скоро первая звезда, словно соль на топоре, блеснула на морозном небе.
4
Такого страшного дня в жизни уездого начальника Старостина еще не случалось. Князь Стрига-Оболенский ревел, как прирезанный кабан:
-И черт бы с ней; с золотой табакеркой! Но ведь в ней мой лучший турецкий табак. Я дня без него не проживу. Ну скажи мне, скажи, выжига, — наступал он на уездного начальника, - у тебя в городе или даже во всей губернии есть такой табак?
Пропажу князь обнаружил уже к вечеру, когда явился из дома Старостин в присутствие. И где пропала табакерка, было неясно — то ли в доме уездного начальника, то ли в уездной управе. Князь, злой, как черт, приказал Старостину: будет — словом, так. Или к утру табакерка на моем столе, или завтра в уезде будет другой начальник. Ночевать поеду к благочинному, найдешь меня там. Ступай!
Забыв про дрожки, Старостин бегом метнулся в полицейский участок. Он даже не запыхался, одолев в несколько минут полверсты. Полицейский Коровин вначале указал на стол зеленого сукна:
— Вон рапорты старост о кликушах. Пора хвост бабам прижать...
-Да погоди ты с кликушами, — рявкнул уездный начальник. — Тут такая напасть, что к утру нам обоим головы не снести! Дай воды, запалился.
Чиновники около часу совещались. Перебрали всех известных городских воров, потом додумались, что уркасть табакерку могли лишь посетители дома Старостина или уездного присутствия:
— Дом исключается,— сразу отрезал Старостин. — Там были только люди с чинами да мои семейные.
— Значит, присутствие?
— Скорее всего. С обеда там человек двадцать мещан да крестьян, да не имеющих чина перебывало.За ночь надо обыскать дом каждого. Соби¬рай, Коровин, городовых да урядников, пусть скачут по уезду, поднимают становых с понятыми.
-Все равно к утру не управиться, — сокрушенно сказал капитан-исправник. Он бросил взгляд на рапорты на столе и его осенило:
— А ведь нам кликуши помогут, Сергей Антонович!
— Да иди ты! — отмахнулся Старостин.
— Ну, не сами бабы, а шинкарь Кащей... Да ты не отмахивайся, Сергей Антонович, он вот старосте Козлову вмиг помог телка найти... Или телушку, это не важно. А важно то, это это наш единственный шанс. Я велю сейчас же доставить Кащея в участок. Дежурный! - капитан-исправ ник подошел к двери, приоткрыл ее. — Ручные кандалы на Постника Клюева, и вмиг его сюда... Ишь, колдун, честных женщин с толку сбивает, — сказал он, усаживаясь за стол и по привычке проводя ладонью по шнурку погона.

5

К полуночи в меру хмельной учитель прогимназии Прокопнй Нечаев шатко переступил порог из питейного заведения — и обомлел. Небо над головой словно спятило: звездный дождь щедро и бесшумно лился на землю. Акцизный Суков тоже остолбенел от удивления:
— Конец света... Ты ж учитель, Нрокопий Назарович, объясни, что за диво такое. Или мы уже надрались до чертиков?
— Это звездный дождь, Егор. Я точно не помню, но кажется — именно в эти дни должна появиться в виду Земли комета Биелы. Вероятно, она и появилась, да только рассыпалась почему- то... Эх, жаль — телескопа все нету, может, хоть ревизор расстарается.
— Конец света! — восхищались Суков и вываливие на улицу иные завсегдатаи питейного заведения с озаренными звездным светом лицами.
И тут внезапно, протяжно и зычно, завис над городом жуткий женский вой. И разом в другом конце города его подхватила другая женщина. Через миг сюда вплелся третий по-мертвому дикий голос. Долетев до слуха, эта жуть поражала не столько неожиданностью среди тишины, сколько неким согласием со взбесившимся ночным небом. И виделось во всей этой картине нечто от печальных рисунков кладбищ и плаксивого настроения осенней природы. Чудилось, что мотив этот подхвачен у самого ноябрьского ветра. Завывания кликуш мало отличались от волчьего воя, и потому уже совсем скоро рвались с цепей все городские собаки.
— Конец света...
— Не скули, — одернул Сукова Нечаев. — Пошли лучше по домам: этот космический концерт затянется на всю ночь.
И они пошли, спотыкаясь о морозные кочки, задрав кверху клинышки своих бородок.

6

Кащея ввели в кабинет капитана-исправника со скрещенными за спиной руками. Он сумеречно блеснул зрачками сквозь заросли бровей:
— Чего надоть, начальник? Налоги плачу, к исповеди хожу...
— И на баб дурной глаз кладу, — добавил за него офицер. — Мы тебя за то в остроге сгноим.
— Наветы..., — безразлично протянул Клюев.
— Да нет, братец, — капитан-исправник потряс листами рапортов. — Тут все документально описано и завтра же копии уйдут в губернское жандармское управление. Ты ведь, Постник Анисимыч, семинарию закончил, хоть и расстрига,— капитан-исправник глянул на дико заросшую голову приведенного и расхохотался:
-Да, расстригой тебя трудно назвать. Так вот, я ведь могу и не посылать бумаг никуда. Только скажи, кто похитил золотую табакерку князя-ревизора. Ты ведь, я знаю, дока по таким делам, как розыск.
— Наговоры... — опять буркнул целовальник-расстрига.
Офицер вызвал дежурного:
— Этого, — он кивнул на Клюева, — в железа и в холодную. Шинок опечатать, имущество арестовать.
—Есть, господин начальник!
Целовальник дернулся и так взглянул на сидевшего тут же уездного начальника, что у того мурашки побежали по коже. А Клюев заговорил:
— Да, я колдун. Погасите лампу!
Не понимая, зачем это делает, капитан-исправник дунул в пузырь настольной лампы. Кабинет погрузился в темноту.
Считай до двенадцати, ваше благородие,— проскрипел от дверей Кашей.
Словно завороженные, оба начальника начали счет в два голоса:
-- Десять, одиннадцать, двенадцать...
Кабинет внезапно и ярко заполнился мерцающим желтым светом. А за окошком словно возник праздничный фейерверк. Только брызги его летели не снизу, а сыпались сверху. Капитан распахнул окно. Резко дохнуло морозом:
— Звездный дождь!'—восхищенно выдохнули чиновники опять же в два голоса. И тут же по ушам обоих ударил протяжный вой.
— Дьявол, — с досадой захлопнул окно офицер. — Опять бабы воют, Кащёй.
Офицер зажег лампу, велел конвоиру:
— Сними с Клюева кандалы. А ты и впрямь колдун. Постник Анисимович, если по твоему слову звезды сыплбтся с небес. Только мы ведь не дураки, природу звездного дождя хорошо знаем. Но за эффектное зрелище спасибо. Однако добром прошу, скажи о табакерке. Может, кто в корчме хвастался, а?
Целовальник потер запястья рук:
— Порви рапорты при мне, скажу, кто взял табакерку.
Офицер повеселел:
— Ну вот и ладненько!
И сжег три бумажных листа в пепельнице.
Целовальник поднялся, просипел:
— Бери охрану, поведу вас к вору... Тоже мне, сыщики, — пренебрежительно буркнул он, ступив за порог. Офицер молча проглотил пилюлю.
...Табакерку вынули из кармана Прокопия Нечаева,. даже не разбудив его. При понятых составили протокол. Стражник надел на сонного кандалы и рывком поставил вора на ноги.
— фу! - помахал он ладонью перед лицом.— Теперь, братец, пить тебе только лет через пять доведется.

7

Князь Стрига-Оболенский еще сонный сунул ноги в домашние тапочки с помпомчиками, но привычке пошарил рукой по столику. Достал из табакерки щепоть табаку и с шумом потянул носом, не раскрывая глаз.
— Апп-чхи! — гулко разнеслось по дому священника. А князь вдруг резко вскочил и уставился на табакерку:
— Моя монограмма... ну,уездный начальник, ну, молодец... Собственно, и ревизию-то пора кончать, все в Бирюче законно. Только вот телескоп учителю и впрямь надо прислать, пусть гимназисты тешатся. Батюшка! — позвал он хозяина,— вели лошадей закладывать, нынче же в Петербург возвращаюсь. Да вели к себе позвать уездного начальника, надо акты кой-какие подписать.
И по всему обширному дому благочинного вновь прогремели богатырской:
— Апп-чхи!... Апп-чхи!!

* * *

Вот, собственно, и вся история... Да, чтоб не забыть. Два врача свидетельствовали кликуш, но не нашли в их организмах таких болезненных уклонений, которые объясняли бы прямую связь с их припадками. Поэтому жалобы их на якобы колдуна Постника Клюева признаны ложными. В январе следующего года состоялся суд по делу о кликушестве, предусмотренном 937-й статьей Уло¬жения о наказаниях.
Суд приговорил всех троих кликуш заключить в смирительный дом сроком на два месяца каждую.
Их имен я называть не стану.