47. грузин

47.   «ГРУЗИН»


Интересный народ – эти грузины! Гостеприимны до невозможности. Коммуникабельны и очень своеобразны. Вот только укоренилось о них мнение, что слабоваты они по женской части. Как только увидят женщину, так сразу же и слабоваты. Тут же начинают за ней волочиться: – Дэвушка! Ах, какой хороший дэвушка!…Вай-вай!
Внешне «дэвушкам» это, конечно, не нравится, а вот внутренне, неосознанно, наверно немножечко нравится, потому что мы, европейские мужики, никогда их так эмоционально не замечаем. Но грузинская «приставучесть» заставляет наших женщин искать защиту, да и мы неосознанно начинаем уделять им гораздо больше внимания. Этот факт, а также море, горы и южное благоуханье неотразимо создают вокруг Грузии ореол «райской жизни». Это я так, к слову об укоренившемся мнении, из-за которого адмиралу Бобылеву пришлось однажды почувствовать определённый дискомфорт.
Сплавлялись наши туристы на катамаранах по реке Куре. Доплыли до плотины с широким и мощным водосливом, за которым решили остановиться на ночлег. Только там, при «прыжке» с плотины, катамаран, на котором «капитанили» Асядовский и Бобылев, попал в плен к пенному валу – длина волны за сливом превышала длину катамарана. Пришлось им месить пену, потихоньку добираясь вдоль плотины к берегу, но у самого берега выбраться из «бочки» и самостоятельно причалить оказалось невозможно.
Грузин, который оказался там поблизости, захотел им помочь и попытался подтолкнуть катамаран руками с береговой бетонной тумбы. Однако, толкая, поскользнулся и свалился в воду. А там – как в стиральной машине! К счастью, раму он из руки не выпустил, и наши горемыки быстренько втащили его на катамаран. А тут и Зайцев с Антанюком подоспели со спасательной верёвкой.
У нас эта история выеденного яйца бы не стоила, но грузин думал иначе. Некоторое время он лежал плашмя на берегу, а потом исчез. Не успели наши как следует лагерь разбить, как он воротился, переодевшись, да не один, а с братом. И с вином. Много вина они принесли. Очень много…
– Зачем столько! – всплеснул руками Бобылев.
– Как это «зачэм»? – удивился грузин. – Вы мэня спасли! Я плават нэ умэю! Мэня завут Гиви…
Пока грузины выставляли батарею бутылок, Галя Зуева отвела Бобылева в сторонку и напустилась на него: – Витя! Ты зачем их сюда пригласил?
– Да не приглашал я! Сами пришли…
И начались у них там тост за тостом… Грузины по этой части большие мастера! Красиво говорят и с уважением. А Гале мерещится, что на неё один всё посматривает. Кто его знает, что у него на уме. Может быть, украсть хочет…
Галя незаметно кулаком Антанюка в бок тычет: – Олег! Не пей!
Куда там! Антанюку уже «захорошело»… А грузины всё про своих родственников рассказывают. Как расскажут – так и выпить надо! У них это святое дело. А у Гали только одна мысль на уме: «Спаивают!» Она опять Антанюка кулаком в бок. А тот уже «никакой». Ответить даже не может – настолько речь замедлилась… Однако, идти спать в палатку захотел. И пошёл... и дошёл до ближайшей, где Галя с Леной проживали.
Начала Галя разгонять «винопийцев». Супруги Зайцевы и Асядовский послушно откланялись, а вот Бобылев и грузины никак не разгонялись. У них тема дружбы народов достигла апогея. Брататься начали.
Махнула Галя на них рукой, пошла в свою палатку, а там уже Лена Олега перекантовывает к выходу.
Но решили они всё-таки его не выдворять. Будет за кого уцепиться, в случае чего… Галя и спальник свой застёгивать не стала, чтобы не выкрали, как «кавказскую пленницу», в упакованном виде.
Костёр догорел. Грузины стали прощаться, а Бобылев их не отпускает: – Куда вы пойдёте! Тем более, что в подпитии! Ночуйте с нами. В палатке места хватит.
Когда он всё-таки уложил их, не привыкших спать в тесноте, рядом с Асядовским и накрыл своим спальником, то понял, что для него самого места уже нет.
– Ничего, – думает, – у костра подремлю.
Но дров уже не было, а ночь выдалась на удивление прохладная. От реки тянуло сыростью, и через полчаса Бобылев замёрз.
– Ничего, – думает, – пойду к нашим...
Только стал расстёгивать молнию на палатке, как слышит суровый Галин голос: – А ну, закрой!
– Эк, рассердилась, – думает.
И закрыл.
Походил туда-сюда, посидел, полежал – ещё сильнее замёрз.
– Нет, – думает, – холод не тётка! Придётся прощения просить.
Снова он расстегнул «молнию», занырнул внутрь и только рот раскрыл, чтобы объясниться, как получил удар локтем по подбородку и прикусил язык. Просить прощения стало нечем.
– Эк, сердится, – снова подумал он, застонал и полез дальше. Однако попытка завоевать себе спальное место окончилась для него плачевно. Галя, не произнося ни слова, руками и ногами пресекла все поползновения, и Виктору ничего иного не оставалось, как свернуться калачиком у них в ногах и хоть немного подремать в промежутках между Галиными попытками выставить его вон. И на том спасибо!
На рассвете он вылез из палатки, собрал немного хвороста и разжёг костёр. Вскоре вылезли и грузины, поблагодарили за ночлег и, распрощавшись, ушли. Потом поодиночке начали выползать наши. И все, как один, «с бодуна»… Разговаривать не хотелось. Молча поели, молча собрались, и только тогда Галя сказала: – Но какие же грузины всё-таки нахальные! Один из них к нам ночью лез…
– Неправда! Они хорошие ребята. Они жашнули и шпали. Я их шам уложил, а ваш шторожил, – прошепелявил Бобылев.
– Уложил, сторожил… А что потом? – завелась Галя. – Один из них всё равно к нам влез! Мимо такого сторожа, как ты. А я его ногами, ногами… Почти до рассвета оборону держала, пока он не умотался.
– Это не гружин был, это был я! – сконфузился Бобылев.
– Ой! Витя! А почему ж ты не сказал, что это ты!
– Яжык прикушил!

Надо ли вам говорить, что подумала Галя, когда «грузин» в палатку полез?
Надо ли вам говорить, сколько тумаков в бок получил беспробудно спящий Антанюк?
И надо ли вам говорить, что Галя всю ночь напролёт не смыкала глаз?
Не надо!
А фильм «Кавказская пленница» – туфта-туфтой! Теперь в жизни так не бывает.


***