Не хочу быть винтиком или несолоно хлебавши

Предлагаемое эссе - никакой не эпос в виде пресловутой сублимации. Это так, заметка из жизни, правда, не российской. В России ходить строем всегда было западло. Как так? Вместе, шагом, с песней и по одному мосту? Видать, в знак протеста даже мосты на родине рушатся. Чего-то им мешает.  А вот за границей, в той части, где много свободы и жратвы, там по-другому.

Ходить строем, то есть уметь слышать и слушать команды, подчиняться единым правилам игры, это очень даже ценится. Это просто необходимо, на таком осознанном подчинении зиждется свобода и изобилие.

Что это меня повело? Лучше расскажу на собственном примере, как было у первобытных.

Еще осенью я боялась незнания языка. Жутко комлексовала, что произношу слова аборигенов неправильно. Мне казалось, что приобретенное знание, то есть не-владение языком жителей страны, в которой я работаю, как родным, есть причина большого дискомфорта.  Всем не по себе, когда я делаю грамматические и фонетические ошибки! Вот на своем, поставленном в советской школе, великом и могучем, я могла задавить восстание в самом зародыше. А на аборигенском... Меня не понимают! Меня не могут выслушать до конца! Над моими ошибками посмеиваются! Итог: подавление моей свободной и богатой личности. Расизм по признаку лингвистическому.

Так я ощущала себя еще пару месяцев назад. Но вот обстоятельства изменились. Коллеги по работе больше не обращают внимания на мой акцент и ошибки, поскольку заняты наболевшим, а именно – поиском работы на следующий год. Весна – время объявления вакансий. Народ штудирует сайт Биржи труда, где ежедневно появляются объявы по поводу новых рабочих мест. Когда коллеги убедились, что я – всего лишь утлая лодка в океане безработицы, и никакой не соперник настоящим кандидатам на более менее приличное рабочее место, меня оставили в покое. Не умея говорить, как они сами, на языке аборигенов – затерявшегося племени на европейских и мировых просторах, это я иронизирую по поводу многочисленности финской нации – я все же получила навык мыслить. Так вот дар наблюдения и привычка к анализам привели меня к следующим выводам. Совсем не важно, как ты говоришь на иностранном языке! Если понимаешь суть, этого достаточно. Оттенки, детали языка – дело любительское, но на вкус и цвет товарищей, как известно, нет. Нужно помнить, что процент вербального общения уступает доле невербальной коммуникации. Язык жестов, мимики, поведенческой реакции намного богаче элементарного словарного, пусть даже и составленного великим Далем – это для русских.

Цыгане в Европе владеют языком страны проживания в совершенстве. Ну просто потому, что это очень древняя нация, история которой многоступенчата, каждая ступень исчисляет если не века, то десятилетия. Эти самые вечные странники, ромалэ, тем не менее, остаются в каждой стране пребывания самими собой. Зная местный язык, они не хотят подчиняться законам страны, то есть не желают ходить строем. У цыган сильна родовая община. А вот если взять обыкновенных эмигрантов, особенно их деток, какова будет картинка?

Дети, которых привезли родители в страну без всякого согласия – детского! – реагируют по-детски истинно. Они используют в арсенале общения все средства: и вербальные, и поведенческие, и вообще какие-то тайные, природные.

Девочка Элина из Петрозаводска, которую родители привезли в Финляндию, в детском саду ведет себя странно. Странно с точки зрения аборигенов. Она отказывается ходить строем, не предпочитает говорить на языке большинства. Девочка, чувствуя свою уникальность, дарованную Богом или Ее Величеством Природой, ведет себя как маленькая разбойница. Если Элине скучно, ведь никто из детишек не берет ее в свою компанию, девочка сама ищет приключения на собственную, пардон, попу.

Задирается, показывает язык, применяет технику обороны, которую преподал старший брат, внушавший сестре «Если тебя обижают мальчишки, бей между ног!». Элина испробовала этот прием на тщедушных мальчишках, залепив сапогом каждому по сокровенному месту, так им, гадам! Учитывая комплекцию девочки, не голодавшей от рождения, а в стране всеобщего процветания внушительно набравшей вес, а также малый рост «голодных детей Лапландии», то есть коренных финнов, можно констатировать тотальное избиение девицей-акселераткой малорослых пацанов. Еще и с нанесением тяжких телесных повреждений, ведь царь-девица знала, куда била. Конечно, девочка была наказана. А аборигенские дети возненавидели на всю жизнь «русский дух», ведь Элина дралась и ругалась по-русски. В связи с этими драматическими событиями из жизни нашей песочницы, то есть детсада в одном из городов Финляндии, я вдруг вспомнила об одной аналогии, лингвистической конечно. Слово «вайная» в финском языке означает «покойник», а «вайно» - «травля». Когда я произнесла финским детям русское «война», почти все поняли, о чем речь. Очень похожи как фонетически, так и по смыслу, не правда ли?

Девочка объявила войну миру аборигенов. Она отказалась подчиняться, говорить – временами – на их языке, стала действовать своими методами, унаследованными от старшего брата, то есть плеваться, пинаться, бить между ног, мешать, саботировать и так далее. Конечно, Элина войну эту проиграла. Потому что в итоге разрушила саму себя, ничему не научившись.

Ну а что же цыганские дети? Они прекрасно чувствуют себя среди аборигенов. Владеют языком, сводом правил, но при этом не желают подчиняться. Возможно, само время покровительствует вольному народу. Между тем финское общество строит свои основы уже на уровне детского сада. Ходить строем – означает осознанное причисление себя к ячейке, будущему коллективу. Найти свою роль в группе необходимо, ведь дальнейшая жизнь, начиная от школы и заканчивая рабочим местом, это единый механизм, в котором должен работать каждый винтик.

Другими словами, быть винтиком – задача трудная и почетная. Выполнение инструкций, соблюдение стандарта, осознание свой задачи – это и есть позиция.
То же самое и на уровне всей общественной организации страны. Гражданское общество напоминает по своей четкой организации механизм, в котором все работают, от каждого зависит результат.