49. одиночка продолжение

49.   ОДИНОЧКА  (продолжение)



      – Что делать будем? – Бобылев сидел на камне и, сжав голову руками, думал.
Все смотрели на него и ожидали адмиральского решения. А замёрзшая Тоня, то куталась в мокрый спасжилет, то махала руками, чтобы согреться. Нам в сухой одежде и то было холодно.
      Бобылев медлил. Его можно было понять, когда он смотрел то на противоположный берег, то на несущуюся воду. По всем правилам, переправа в этом месте исключена: мы стоим между двумя порогами, расстояние между ними 200-300 метров, ширина реки большая, течение сумасшедшее. Начнем пересекать – снесёт, чего доброго... А пороги здесь такие, что никто не может гарантировать даже трезвому экипажу успешное прохождение. К тому же ещё и возврат проблематичен. Там по нашему берегу тянутся высоченные отвесные скалы.
Но, с другой стороны, человека, попавшего в беду, конечно же, надо спасать, тем более, что ему холодно.
Бобылев повернулся к нам, поднял голову и начал вглядывался в наши лица.
      – Что смотришь? – не выдержал Карлинский. – Высматриваешь тех, кому жизнь недорога?
Карлинский, конечно же, шутил, но шутка не очень-то получилась. Хоть бы сказал, что шутит, а то всем ещё больше пожить захотелось.
Я знал, какое будет принято решение. И в ребятах был уверен – знал, что никто не откажется. Поэтому пошёл, ничего не говоря, к нашему катамарану и начал сталкивать его в воду.
– Ты куда! – заорал Бобылев. – Не торопись! Народу протрезветь нужно.
– Нетрезвых давно нет! – огрызнулся я.
И точно, от такой ситуации весь хмель, как ветром сдуло. Все были в боевом состоянии. Медлить уже никак нельзя. Вот-вот стемнеет.
Мы протащили катамаран против течения, чтобы выиграть хоть полсотни метров.
      – Значит так, – сказал Бобылев, когда катамаран оказался почти у верхнего порога. – Пойдут я, ты, ты и ты! – и он поочерёдно ткнул в каждого избранного пальцем. – Катамаран выставим под углом и будем делать траверс. Работать в полную силу!
      – Давай, спускайся! – закричали мы Тоне, потому что она всё ещё находилась наверху почти отвесного десятиметрового обрыва. Наши вопли она, конечно же, не слышала, но поняла жесты, исчезла и через несколько минут оказалась внизу у воды. А мы-то подумали, что у неё проблемы со спуском возникнут. Во всяком случае, никто не ожидал, что можно так быстро управиться. Скалолазанием занималась, что-ли?
       – Ну, с богом! – сказал Бобылев, и мы принялись лопатить воду вёслами. Сделать правильный траверс оказалось ох, как непросто. Мы выдержали только до середины реки, а потом выдохлись, и нас потянуло к нижнему порогу. Но попробовали грести поперёк реки, и это оказалось намного результативнее. Снесло, конечно, но зато, не мучая себя, добрались до другого берега. А если бы продолжали упираться – точно бы в порог угодили. Век живи – век учись!
      Подробно расспрашивать Тоню о том, что с ней случилось, не было времени. Только краткая информация: перевернулась, лодку и все вещи унесло.
      Мы снова оттащили катамаран выше по течению. Тоня легла на лаги и не поднимала головы до тех пор, пока не окончилась наша ожесточённая схватка с течением. Причалить к берегу удалось всего в пяти метрах от уходящих вниз пенных валов.
      Наши ребята, стоящие у самых скал на страховке, только головами покачали – лихо, мол! И невдомёк им было, что нам удалось, работая на пределе возможностей, не упустить свой последний шанс. Само собой разумеется, что почётное право перенести катамаран к месту стоянки, было предоставлено им.
– Ну, рассказывай, – обратился Бобылев к Тоне, как только она немного отогрелась возле костра.
– А что тут рассказывать! Неудачница я! Дура-дура. Просто дура!
– Что ты, что ты! –  поправил её кто-то, – не просто дура, а круглая!
И стали мы её наперебой утешать: – Не расстраивайся так! Пойдёшь с нами. Может быть, и догоним твой «ЛАС». Может его к берегу где-нибудь прибьёт.
Тоня заглянула в кошелёк, висевший у неё на шее, и сказала: – Нет уж! С меня хватит! Отплавалась… Завтра уйду пешком. Выше по течению тропу поверху вдоль реки видела. Не заблужусь. Вы мне только немного еды, спичек и одёжку какую-нибудь…
Мы думали, что это она сгоряча, однако утром, после завтрака она решительно повторила: – Всё! Хватит! Отплавалась. Ухожу.
Дали мы ей запас продуктов, полиэтиленовую плёнку, спички и нож. Одеждой поделились. Адресами обменялись. Вдогонку руками помахали.

     Как сумбурно вломилась в нашу жизнь Тоня-одиночка, так сумбурно из неё и вышла. А вот встреча со сбежавшим от неё ЛАСом проявила в нас что-то новое – сами от себя такого не ожидали.

     ЛАС мы заметили на пятый или шестой день сплава. Заметили издалека. Он зацепился верёвками за свисающие ветки наклонившегося над водой дерева, и его полуспущенная кормовая часть трепыхалась на струе, как живая.
      И началась гонка. Оба экипажа хотели захватить злополучную лодку первыми. На абордаж её, бедную, взяли одновременно, с двух сторон, по всем правилам пиратского ремесла, и принялись грабить так споро, как будто всю жизнь этим и занимались.
      Мне достался небольшой ножик в чехле, Антанюку – зеркальце на ручке, Кузе – подмокшее печенье, а адмирал Бобылев беззастенчиво засунул за пазуху пакет с черносливом.
Карлинскому посчастливилось выхватить из рук Станкевича 250-граммовую бутылочку с прозрачной жидкостью. Он прижал её локтем к груди и, по праву сильного, заорал – «Моё!» Дальнейшее его уже не интересовало.
Дидоренко завладел банкой с вареньем и тут же её открыл.
Напрасно завхоз Антанюк требовал немедленно сдать продукты. Пираты так просто с добычей не расстаются.
     Я, вспомнив старую безотказную шутку, вытянул руку вперёд и крикнул: – Пионеры идут!
Все начали оторопело высматривать, где же идут пионеры, а я тем временем запустил пальцы в банку с вареньем.
Ну какие могут быть в тайге пионеры? Абсурд! Но начало было положено.
     Захвативший варенье Дидоренко допустил роковую ошибку: он взялся за банку двумя руками. Увернуться от нападающих было невозможно. Они атаковали, как грифы, со всех сторон. И пока он не догадался накрыть трофей своим телом, в этой банке побывали пальцы всех участников похода. Варенье было – пальчики оближешь!
     Я ещё не рассказал вам, что случилось с Карлинским.
Разочарование случилось. Он был настолько уверен, что в захваченной бутылочке спирт или водка, что отхлебнул, даже не понюхав. Знаете, что там было?  Сладкая водичка!
Ну и подумаешь! Не отрава же! Зачем же так бурно реагировать и плеваться!

     – Ребята! Что с нами происходит? Мы же совсем одичали! – сказал Юра Басин, и нам стало стыдно.

      А на следующее утро, отстояв очередь ко мне за микродозой настойки, народ выстроился в очередь к новому владельцу зеркала Антанюку, чтобы обстоятельно вглядеться в то, что в этом зеркале можно было увидеть.


***