Поезд в Неизвестность. Глава 6 Неожиданный уход и

Когда я наконец-то проснулся, то чувствовал себя как-то  непонятно… Всё было вроде бы по прежнему, ничего не изменилось: я был воином-драконом с  огромными когтями на руках и ногах, с множеством шипов торчащими из тела и фиолетово-синей кожей. Всё вроде было, как и прежде. Но что-то было всё-таки не так. Я ощущал это внутренним чутьём.
— Ааааа! – вырвалось из моего горла, когда я попытался встать: какая-то непривычная для меня тяжесть была чуть ниже пояснице. От этого странного ощущения, я даже не смог сразу встать с лавочки вагона, а лишь больно грохнулся обратно.
— Что случилось, Господин Лютер? Что-то не так? – соскочил тут же Джу. До этого момента он всё ещё спал беспокойным сном роба, и я своим криком мгновенно его разбудил.
— Что это?!!! Почему это?!!! За что это?!!! – завопил вновь я, пытаясь из-за всех сил обернуться и посмотреть на причину, по которой у меня не получилось встать в первый раз.
Джу подошёл ко мне, дал руку, и помог мне встать: но он сам от этого чуть не грохнулся на пол. Я и в обычном человеческом теле вешу прилично. Ведь парень я весьма крепкий, да и рост у меня не маленький. А тут мне дополнительной массы прибавляло огромное количество толстых шипов, когтей  и тот странный отросток на моей спине, что за одну ночь успел безболезненно вырасти чуть ниже поясницы (и надо Вам сказать – это «что-то» было неимоверно тяжелым, ведь недаром я не мог встать самостоятельно!).
— Ааааа! – заорал я, когда смог встать. Обернуться было сложно и непривычно, но я смог это сделать. И тогда я увидел, что же растёт у меня чуть ниже поясницы – хвост!
Это был большой длинный и толстый хвост с костяной стрелочкой покрытой драконьей кожей на самом кончике: такие стрелочки обычно художники для красоты рисуют на своих картинах грозным драконам. Не думаю, что данное приспособление хоть как-то упрощает жизнь чешуйчатым ящерам, что являются покорителями неба.
Хвост был около метра длиной, и его основание было чуть выше килта, лишь, поэтому кожаная  юбка уцелела. Хвост как раз вырастал из-под футболки, слегка задирая её вверх, и поэтому моя одежда не была повреждена этим новым сюрпризом от расы воинов-драконов. Было бы очень обидно, если бы хвост порвал на мне оставшуюся одежду. Я на неё слишком много денег в своё время потратил, чтобы вот так глупо с ней расставаться.
На хвосте, как и на всём моём новом теле дракона, тоже росли большие прочные чёрные шипы. Единственная польза от такого хвоста была в том, что при удобном и правильном замахе, я мог кого-нибудь на него насадить и таким образом убить. А сама стрелочка была оголённой костяшкой с острыми зубчатыми, будто заточенными краями. Так, что при замахе, если я промахнусь шипами, я точно долбану этой костяшкой так, что черепок противника треснет в нескольких местах или будет на смерть пробит острыми краями костяной стрелочки! А может даже мне повезет ещё сильнее, и от сильного удара голова противника просто треснет пополам! Может для этого драконам, и служили данные приспособления на хвосте. Ведь не даром они есть у многих представителей этого типа.

— Зеркала нет? – спросил я в испуге Джу, но тут же понял глупость моего вопроса: откуда у раба зеркало? Да, и зачем?  Ведь тот чернокнижник – Урокорис Сменто Вердеро Потрикорикус – косметичку не подарил в придачу к новым шмоткам бывшего рабского мальчика. И если уж спрашивать оборванца Джу про зеркало, то надо и помаду, и туш, и, наверное, тени для глаз попросить – тогда хоть шутка из этого вопроса не плохая получиться! А так – это нелепейший из всех вопросов, которые я когда-либо задавал…
Джу сделал изумленное лицо, вообще не понимая, о чём идёт речь: «Какое зеркало? Что такое зеркало? И для чего оно Вам вдруг могло понадобиться именно сейчас?» - читалось по испуганным глазам сына чернокнижника.
— Зато у меня есть много разных красивых зеркал, – ответил тихий ласковый и очень приветливый девичий голос.
Обернувшись в сторону голоса, я увидел милейшее из милейший созданий, что может вообще быть на белом свете:
Там в дверях вагона стояла маленькая очаровательная девочка лет семи-восьми, не более.
Она была разодета во всё ярко розовое и пышное. Видимо хотела к себе как можно больше внимания привлечь. И это у неё неплохо получилось: всё педофилы этого поезда были её, никто бы из них мимо такой маленькой чудесной и миленькой очаровашки не за что на свете не прошёл бы мимо!
Причёска её состояла из аккуратно уложенных, но при этом торчащих в разные стороны ярко-розовых волос: одна половина локонов торчит справа, вторая слева. Девочке не хватало цветов в волосах, и она была бы очень похожа на феи из какого-нибудь мультика Дисней для деток от ноля до трёх лет. А пара прозрачных искрящихся крыльев полностью бы добили картину феи из далекой-предалекой сказочной страны, где живут великие волшебники, прекрасные принцессы, злые колдуны, великаны и заколдованные принцы…
На тоненьких ножках девочки были розовые сапожки с маленьким сердечками на голенище, и крупными перьями на носочке. Верх сапог был оформлен пушистым мехом всё того же ярко розового цвета. Это придавало девочке ещё больше сходства с куколкой, что так красиво укрощают полки детских магазинов.
А огромные глаза чистые, как родниковая вода и бледно-синего цвета, создавали более сказочный образ. Глаза были настолько большими,  что девочка была безумно похожа на героя какого-нибудь сказочного мультика: в котором Добро всегда побеждает Зло, и в конце принцесса выходит за муж за прекрасного принца. И не просто какого-нибудь мультика вроде Дисней, а обязательно яркого и красочного аниме. Ведь только в этих японских мультиках есть такие огромные глаза на пол лица!
На девочке было розовое платьице с пушистым мехом по краям и открытыми плечами: воротник украшали большие перья, как и на носочках её сапожек. На поясе была пушистая боа, что походила на крашеный хвост какого-нибудь волшебного зверька всё той же сказочной страны, из которой и явилась чудесная девочка.
На фоне всей этой розовой одежды бледная добела кожа девочки казалась, тоже была бархатисто розового цвета!
Из-за спины виднелись части большой розовой волшебной палочки, что она держала в руках, убранных за спину. На конце этой полочке, как и положено всем волшебным палочкам в мультиках да сказках, была большая сияющая и переливающаяся всеми цветами радуги звёздочка.
Эта миленькая девочка мило улыбалась своими ровными белоснежными зубами (прямо вылитая раздражающая меня до мурашек голливудская улыбка модели с почти полным отсутствием мозгов, вкуса, интересов в Жизни, но с довольно привлекательной внешностью).
Как только я увидел эту симпатичную улыбку, мне вспомнилась надпись с какой-то забавной картинки: «Зато я белы и пушистый». Правда, про эту девочку лучше сказать: «Зато я розовая и вся-вся пушистенькая!!!». А ещё одна шутовская надпись из другой картинки была совсем к лицу этой девчушки: «Улыбайтесь, люди любят идиотов!».

— Кто ты? – спросил удивлённо я у маленькой девочки, что так и застыла в дверях, дожидаясь, когда к ней обратятся.
— Вам нужно было зеркало? Держите! – ответила она милым детским голосочком.
Девочка повела волшебной палочкой по воздуху и что-то сказала. Появилось сияние красновато-голубой магии, и что-то резко щелкнуло. В том месте, где девочка повела палочкой, появилось маленькое детское зеркальце в тонкой резной оправе и с головой единорога в уголке. Она его поймала до того, как зеркало упало на пол и разбилось бы об него.
Осторожно подойдя по ко мне всё с той же наивной детской улыбкой, девочка протянула зеркало мне.
—Благодарю… – замялся я, и неуверенно взял зеркало из рук девочки, когда та подошла ко мне поближе. Всё это время я  косился на Джу, как будто спрашивая его о совете.

Я не очень-то хотел общаться с этой девочкой: уж слишком она была миленькой пушистенькой и маленькой. Она была не правдоподобно хорошенькой – таких милых девочек НЕ БЫВАЕТ! И ещё я очень боялся, что эта девочка после разговора со мной кому-нибудь нажалуется, и перефразирует всю ситуацию так, как выгодно ей: что я к ней преставал, что я до неё домогался, что я  - отъявленный педофил извращенец, что насилует всех маленьких детишек в Неизвестности! И потом такие проблемы начнутся, что мне уже никто и никогда не поможет…
— Неееет!!! – заорал неожиданно сын чернокнижника, и бросился ко мне. От внезапности этого поступка мальчугана, я вздрогнул, и уронил зеркальце из рук. И оно разбилось о жёсткий пол вагона на множество маленьких осколочков, что блестели подобно россыпи драгоценных камней.
— Что ты делаешь, Джу? – уже злым голосом спросил я, чуть не ударил в порыве гнева сына чернокнижника – если бы я это всё же сделал, то одним ударом не просто сломал бы челюсть мальчишке, а выбил бы её из основания черепа. Сил у воинов-драконов было намеренно.
— У… ничего страшного. Это всё поправимо. Не злитесь на него. Я сделаю новое зеркальце, дело несложное, – ответила на это девчушка и вновь спокойно повела волшебной палочкой со звёздочкой по воздуху. Появилось второе детское зеркальце всё в той же чудной оправе. Девочка мигом поймала его, и протянула, счастливо улыбаясь, мне.
— Вы хоть знаете, кто это такая?!! – в порыве гнева спросил Джу у меня. Ему явно не нравилась очаровательная девочка, и видимо на то были свои причины.
Рабский мальчки выхватил из протянутой руки девочки зеркальце, и со всего размаха разбил его вдребезги мелких кусочков об пол.
— Нееет! – закричал я, когда Джу бросил зеркало.
Сейчас мне было плевать, кто эта девочка на самом деле. Я лишь горел от дикого и не понятно, откуда взявшего, желания посмотреться в одно из маленьких детских зеркал этой симпатичной девочки! А Джу мешал мне это сделать. От чего я очень сильно разозлился на бывшего раба: я уже хотел его порвать на такие же маленькие осколочки, в которые превратилось зеркало. Как он смеет мне мешать, и пытаться решать за меня, чего делать, а чего не стоит. Но все же я еле сдерживал нарастающий гнев внутри себя. Я понимал, что Джу может оказаться прав в данной ситуации, ведь про Неизвестность и её обитателей он знает куда больше моего.
— Я не знаю кто она. И не шибко-то желаю знать! Но я очень бы хотел увидеть себя в зеркале. Хочу посмотреть на этот ужас, что произошёл со мной за ночь!!! – сквозь стиснутые зубы гнева прошипел я.
— Это к вашему сведенью, посланница сирены! Одна из миллионов их миленьких пушистеньких и маленьких принцесс! Если вы посмотрите в это проклятое детское зеркальце, которое предлагает девочка, то вы мгновенно влюбитесь в её госпожу - одну из страшных и отвратительных сирен. В тот миг, когда Вы посмотрите в зеркало, Вы станете влюблённым в сирену и от этого полностью отупевшим рабом желаний сирены. А сама сирена в итоге вас просто убьёт. Они всегда так делают. С одним из моих хозяев такое уже было! Вот и хочу Вас, господин Лютер, предупредить об угрожающей опасности исходящей от этой, казалось бы, невинной девчушки!  – ответил Джу, сердито садясь обратно, складывая руки в защитной позе.
Больше он ничего не собирался говорить или объяснять. Мальчик сказал всё, что хотел. Теперь мне надо было решать, как поступить в этой ситуации. И я сделал выбор…
— Сирена?! – сказал я и, по какой-то неизвестной мне причине, тело охватил огромный прилив ярости.
От этого названия какой-то расы Неизвестности по моему телу побежали огромные вздутые чёрные вены. Глаза залились кровавыми капиллярами. Мышцы все напряглись, и я закричал! Нет, я не закричал, я очень грозно зарычал, обливаясь собственной слюной и кровью, что текла из десен оттого, что я слишком сильно сжал зубы в порыве гнева.
Воин-дракон вновь стал просыпаться во мне. Его личность затмевала моё сознание, и Лютер провалился в темноту. Я стал воином-драконом… полностью. Гнев и ярость затмили всё по какой-то мне не известной причине.
Слово «сирена» меня не просто раздражало – я ненавидел этих тварей, хоть никогда в жизни с ними и не сталкивался. Во мне проснулся древний инстинкт убийцы, и я захотел порвать на куски собственноручно всех сирен и всех их посланниц, живущих во Вселенной!
— Ррраааа! – зарычал, заорал я в порыве злости, и со всем гневом бросился на бедненькую девчушку, которая казалась такой невинной, такой миленькой и такой славненькой, как маленький плюшевый ангелочек, что только и хлопает глазками, не понимая происходящего.
От моих когтей и пасти сначала полетели кусочки розовых волос, потом одежды, перьев и меха. Послышался, как во сне девичий визг – таким визгом часто пугают зрителей фильмов ужасов. Громкий пронзительный и звонкий крик, но столь неожиданный, что от голоса девочки уши закладывало. А остальной кошмар  происходил уже, будто во сне и вовсе не со мной…
Полилась кровь по моим когтям, я почувствовал приятное тепло. От этого тепла крови я почувствовал прилив сил, от которого стал разрывать посланницу одной из сирен с ещё большей яростью.
Полетели уже не только кусочки одежды, но и куски бледной бархатной кожи. Капли крови брызгали во все стороны. Летели даже маленькие кусочки плоти девочки. В некоторых местах я разодрал тело девочки до самых костей!
Минут через пятнадцать я как будто смертельно устал, и ярость куда-то неожиданно ушла, куда-то вниз живота. И я остановился. Я прекратил раздирать тело девочки. В душе у меня появилось какое-то приятное удовлетворение, а в теле такая же усталость. Я очень сильно устал, даже можно сказать – выдохся, и захотел лечь, да поспать пару часов, как после бурной рабочей смены, где я на своих руках перетаскал ни один вагон железа.
Мои руки, ноги, лицо, тело и одежда были почти полностью покрыты каплями еще теплой крови милой девочки, и кровь её теперь лишь противно стекала с меня на пол вагона.  Подо мной медленно образовывалась лужа розовато-красной жидкости.
А на полу, поодаль от моих драконьих лап лежала сломанная пополам волшебная палочка этой очаровательной девочки: ручка отломилась от волшебной звездочки. Это была не приятная картина. Так, наверное, можно было изобразить какому-нибудь художнику-пессимисту картину, которую он бы назвал «Смерть детской надежды»…
Я держал, сжимая со всей силой труп малютки, прижимая его к груди, как родное дитя. И я плакал от дикого и мерзкого отчаяния перемешанного с отвращением перед самим собой. Слезы лились ливнем. Я не знал, что со мной… Но мне казалось, что я убил не просто маленькую девочку, а что я убил свою родную дочку!
Тело малышки безобразно свисало с моих огромных лап. Оно выскальзывало из-за огромного количества свежей крови из моих объятий, и я еле мог удержать труп в руках. Я хотел как можно сильнее обнять мёртвую девочку, поцеловать его в щечку, и шепнуть, что всё будет хорошо… Но как может быть что-то хорошо, если я только, что убил ребёнка? Как может быть что-то хорошо у этого ребёнка – если он уже мёртв?
— О… Вы её всё-таки убили… Ну, тоже выход, тоже вариант. Хотя можно было и помягче. Но в этом есть несоизмеримый плюс – вы насытили свой драконий голод и жажду убивать, – улыбнувшись, сказал Джу, как, ни в чём не бывало.
Я постарался успокоиться, остановить слёзы, что текли ливнем из глаз, не переставая. Вскоре у меня это всё-таки получилось (хоть и с огромным усилием). Я становился прежним. Личность Лютера поборола гневного и вспыльчивого воина-дракона. Я вновь стал прежним, и просто рухнул на колени  с телом этой девчушки в руках. От этого оно почти полностью выскользнуло из моих объятий, и наполовину безобразно лежало на полу в лужи крови.
«Ах… я вновь без причины кого-то убил… Нет, не совсем я, это был воин-дракон… Но, всё равно, это было сделано моими руками! И мне так жалко эту девочку, как будто она была моей кровинушкой, моей дочкой… Что со мной?!!! Я становлюсь чудовищем! Настоящим чудовищем, что убивает ради удовольствия! Но ведь я не был таким… Я был добрым и отзывчивым… Мне самому от себя тошно…
А что с  моим Джу? Он по какой-то причине относится к этому, как к вполне обычному явлению. А вдруг это вовсе не Джу? Ведь настоящий сын чернокнижника к этому отнёсся бы как-то по-другому. Ведь я не каждый день убиваю детей, и тем более столь жестоким образом! А вдруг это вовсе не он, не тот раб, которого я когда-то купил у работорговки Елены. Вдруг чернокнижник Уорикс подменил моего Джу на кого-то лишь внешне похожего парнишку?!!!» – подумал я про себя, и эта мысль поразила меня, прогремев в голове, словно раскат грома в ясный безоблачный день.
Я начал коситься в сторону сына чернокнижника, ЭТОГО сына чернокнижника, и я что-то подозревал.
— Что вы так на меня странно смотрите? Вы что, меня тоже решили убить? Я, конечно, понимаю, что это тоже неплохой выход из сложившейся ситуации… Но вы в Неизвестности почти ничего не знаете, а я хоть что-то, да знаю. И я могу помочь если что-то пойдёт не так. Я буду вашим проводником по Неизвестности, – трепещущим голосом пролепетал Джу, и у него дрожали губы: волнение, перемешанное со страхом, охватило абсолютно всё тело мальчишки, и его стало судорожно трясти.
— Нет, просто у меня появились кое-какие подозрения… – начал, было, я говорить. Но мой голос вновь был прерван, на этот раз шумом открывающейся двери. Кто-то вошёл. И это произошло как раз вовремя! Гадкий кровожадный воин-дракон вновь стал во мне просыпаться, и был готов разорвать Джу, как гарпию Анастасию и эту маленькую девочку!

В вагон вошёл какой-то парень, и прервал наш с Джу разговор «по душам». Я оставил тело убитой мною девочки в покое, отпустив его, и сложив её руки на груди, как положено.
Я встал, как ни в чём небывало: мучавшее меня отчаянье куда-то пропало. Теперь мне было абсолютно наплевать на эту маленькую девочку, и на то, что разорвал её на куски. Но всё-таки я достал две монетки из куртки, и положил ей на закрытые глаза: к девочке я не испытывал ни какого отвращения, и был готов поплатиться за это убийство, когда придёт время. А монетки я положил, согласно древнему обычаю греков – что бы она смогла расплатиться с паромщиком на реке Аид.
Но время расплаты за содеянное убийство ещё не пришло, и я достал из торбы один из платков  Дургаса: сейчас я хотел избавиться от крови малютки, что так обильно покрывала мою одежду.
Парень, который прервал наш разговор с Джу встал в дверях вагона, и с непониманием глядел на нас своими желтыми змеиными глазами.
Он был в синем бархатном балахоне с повязанным, как принято у Смертей поясом. На плечах парня были большие декоративные белые  украшения, что походили на элементы защиты у хоккеистов. А сам балахон был до самого пола, и собирал всю грязь с него.
У парня была кожа мутно зелёного цвета с отвратительными фиолетовыми пятнами, из-за чего он был более похож на болотную жабу с огромными бородавками, чем не представителя какой-нибудь благородной расы Неизвестности. А ещё у него была не естественно длинная шея: полметра в высоту, не меньше. Лишь из-за этого парень казался очень высоким. А ведь тело его было ростом не больше метра двадцати – этакий омерзительный и маленький ростиком хоббит Беритенол Шерстолап с тонкой длиной шей. В общем, ходящая кунсткамера, мутант по полной программе: помесь маленькой болотной жабы и высокого благородного африканского жирафа, и всё это на основе человеческой анатомии.
Пальцев на руках у вновь вошедшего парня не было вообще. Из широких рукавов балахона торчали щупальца с присосками, как у морских осьминогов. Кунсткамера по такому уроду плачет горькими слезами: в его анатомии было собранно в едино всё, что в природе встречается лишь у представителей разных фаун. Поэтому многие коллекционеры диковинных животных гордились бы таким представителем своего зоопарка.
Чёрные волосы этакого чудовища были заплетены в четыре тонюсеньких косички, и плелись где-то сзади по полу, т.к. были слишком уж длинными. Его уродливое лицо хоть частично скрывала длинная челка (наверное, для того, чтобы скрыть хоть как-то гадкую физиономию и сильно уж не пугать её своих знакомых, если те, конечно, ещё были и были не отвратительнее самого парня!).
В общем, вновь вошедший представитель диковиной расы Неизвестности был мерзкий и отвратительный: жабы с гнилого болота куда более симпатичные, чем он. Да, даже раскрытые  внутренности этих жаб, по окончанию целого месяца проведенного в воде и тине, после смерти самой жабы куда красивее, чем вот это чудовище, что застыло в дверях. Не хватало только запаха тухлятины, исходящего от парня, чтобы окончательно добить картину столь «прелестного» создания.
— Фрексс?! Это действительно ты?!!! Ты!!! Ты!!! Ты!!! – взволновался в вопле истерического счастья Джу, и соскочил с места, побежав к  отвратительному незнакомцу.
— Дас, это яс сс… – ответил как-то совсем неопределённо парень.
И тут я наконец-то увидел, что из-под синего богато-украшенного бархатного балахона торчит тонкий кончик змеиного чешуйчатого хвоста всё с теми же фиолетовыми бородавками.
Джу с диким воплем вскочил и побежал к этому человеку-змею… Сын чернокнижника был до белого каления и полного безумия счастлив – от этого чувства он бросился всем весом на человека-змею, но тот не упал от этой неожиданности.

Я читал пару-тройку книг про всевозможные мифические существа и знавал истории, как они появились на свет. Если мне память не изменяет (на что я всё-таки очень рассчитывал) таких вот людей-змей на востоке называли Нагами. Но этот даже от самых странных и мудреных нагов изображенных в тех книжках очень сильно отличался уродливостью. Видатьь «Фрексс», или как там его зовут, был из рода самых отвратительных и мерзких людей-змей, от чего и мало известных в мифологии востока мира людей! Хотя может это была какая-то удивительная разновидность нагов, что живёт лишь в самой Неизвестности, и в мире людей вообще не появляется, поэтому люди о них ничего и не знают.
— А ктос это сс? – спросил человек-змей, посмотрев на меня.
Этот самый «Фрексс» успокоил разгорячённого Джу, который от счастья чуть слюной собственной не захлёбывался.
— Это мой господин Лютер. Он очень добр и заботлив ко мне. Он выкупил меня у той уродливой работорговки… Как её там? Елены! – улыбнулся Джу, обнимая со всей силы нага Фрексса.
— Оссс сс… – сказал Фрексс и тихонечко пополз в мою сторону. Но остановился, увидев, как я попятился назад с каждым сантиметром его приближения – стоять рядом с этой уродливой жабой я не хотел совсем. Можно и на приличном расстоянии поговорить! И я все же боялся, что от «Фрексса» воняет тухлятиной, а в моем желудке после той трапезы от гарпии Анастасии давно ничего не было: я просто точно знал, что меня стошнит прямо на красивый синий балахон нага, если тот подойдёт еще, хоть на сантиметр. Пусть от него не тащит гнилью, но мне станет плохо только от внешнего вида Фрексса, что стоит слишком близко ко мне…
Этот Фрексс остановился в полуметре от меня, и протянул свою щупальцу, чтобы пожать руку в знак дружбы. Но я, видимо, так на него взглянул, что он тут, же передумал. (Ещё чего удумал змей поганый! А если он меня своими фиолетовыми бородавками заразит? Или бедой похуже: вдобавок к моему хвосту и шипам, у меня ещё и шея вырастет в полметра высотой, и буду я тогда не просто воином-драконом, а ещё и жирафом. И говорить тогда так важно буду про себя: «жираф большой! Ему видней!»).
— Благодарюс Вассс са сспассение Дсссу… Это вамссс сс… – сказал с акцентом-шипением человек-змей, и покопался у себя в кармане, что из-за складок балахона просто так и не увидишь.
Оттуда он вытащил маленький талисман в виде семи конечной серебряной звезды со вставками из блестящих синих камней. Талисман весел на плетёной очень длиной чёрной верёвочке: её другой конец с весящей на ней звездой почти доставал до пола. Ещё бы пять сантиметров, и звёздочка оказалась бы точно на полу.
Я долго не хотел брать этот предмет из мерзкой щупальце нага Фрексса. Но он слишком уж долго стоял, протянув мне талисман, таким образом, настаивая на своём предложении одарить меня «са сспассение Дсссу». И мне пришлось всё-таки брать предмет: хочешь, не хочешь, а ведь не отстанет!
Как только мои пальцы с огромными драконьими когтями коснулись гладкой и холодной поверхности магической звезды, оба - и наг Фрексс, и бывший рабский мальчик Джу - исчезли. Просто пропали, словно бы растворились в воздухе, без признаков того, что они вообще были здесь. От резкой вспышки я на доли секунд закрыл глаза, и этого хватило, чтобы оба исчезли. Кроме вспышки света ничего не было: ни странных звуков, тресков, ни дыма, тумана или ещё чего-то. Фрексс и Джу просто исчезли.
— Что за дела?! Что происходит?! Какого чёрта тут вообще твориться?!!! – заорал я в гневе, а самого от ярости жутко тянуло на тошнотворный отборный мат.

Вскоре я стал заливаться слюной от злости своих речей и проклятий. Я соскочил, стал разрушать весь вагон на мелкие кусочки-щепки, превращая его в настоящий хлам.
Меня ни под каким предлогом не устраивало, что Джу - раб, которого я купил у торговки Елены и, который был моим, моей собственностью, моей вещью, за которую я честно заплатил, вот так исчез. Исчез, не спросив, не предупредив, и не сказав ни слова! Просто растворился в воздухе!!!
Я дико взбесился от возмещения: оно мгновенно одурманило меня. Дикий воин-дракон быстро проснулся во мне, а сознание Лютера опять провалился в липкое беспамятство и бессилие – он не мог управлять воином-драконом, и тот делал всё, что ему вздумается!
— Ррррааа!!! – заорал я.
Мой рот заливала слюна гнева, при крике я обрызгал ею весь рот и часть вагона.
Своими огромными мощными драконьими лапами я стал крушить вагон. Сначала когтями я исцарапал пару сидений, сломал на них палки, и оторвал от потолка пару турникетов и вешалок со стен.
Затем я схватил ближайшее ко мне сидение и попытался вырвать его с корнем из прочного пола вместе с  мощным креплением. Мой гнев был настолько велик, что я смог это сделать, хоть и не сразу, и  вместе с огромными болтами, которые держали сидение в полу, частью деревянного пола и куском стены я  выдрал лавочку, как дерево с корнями из земли.
— Рррааа!!! – заорал вновь я драконьим голосом, с огромным усилием поднимая выдранную лавочку над головой (а та, наверное,  весела не меньше полутоны, т.к. её основание, на котором лавочка  крепилась к полу и к стене, было вылито из чугуна) и со всего размаха кинул в окно одним мощным рывком.
Послышался оглушительный треск бьющегося стекла: скамья вылетела в окно, пропав мгновенно в густой тьме, что была за пределами вагона (единственное, что отделяло меня от этой злобной и живой тьмы – два тончайших слоя стекла, что были в толщину не более полсантиметра!). Но, почему-то, это меня вполне успокоило… Толи тело уже устало метаться туда-сюда, толи воин-дракон первоначально и хотел это сделать, а как сделал, мигом успокоился…
Я рухнул на пол, вытягивая ноги вперёд, и вздохнул с облегчением. Дракон во мне стал потихоньку засыпать, я становился Лютером. Голову я запрокинул назад, оперев её на ближайшую лавочку, в которой не хватало пару досок. Было не очень удобно так сидеть, ведь из спины у меня росли огромные шипы. Но мне было плевать. Я не желал шевелиться вообще. Руки я положил на колени, ладонями вверх, и стал глубоко дышать, чтобы окончательно успокоиться.
— Жзсшшш  Щшсхч Ччсхшж Фхчццсс Хфшщжзс Жзсшшш  Щшсхч Ччсхшж Фхчццсс Хфшщжзс … – послышался за моей спиной раздражающий свист, что смутно напоминал какую-то речь. Речь каких-то непонятных и отвратительных существ. Этот свист был перемешан с писком или стоном высокого пронзительного голоса.
Я быстро в порыве испуга обернулся. В этот момент я увидел, как какие-то маленькие твари вползали через трещины окна. Эти мелкие уродливые и более похожие на живые сгустки тени, что царила за стеклом и стенами поезда, подползали всё ближе и ближе ко мне. Они походили на маленьких людей, но с крыльями, и от них при движении отлетали «кусочки» тьмы. Одни расстилались по стенам вагона, другие по полу, а третьи просто парили в воздухе. Но все они неизбежно двигались ко мне.
— Что за...? Какого…? Кто вы? Что вам надо? Прочь!!! – завопил я и попятился к выходу вагона на четвереньках от приближающихся ко мне теней. После, с огромным усилием я встал и побежал к двери.
Но тут, же мне кто-то преградил путь: кто-то просто резко встал передо мной явившись из ниоткуда. Я от неожиданности шлёпнулся на пол, от чего очень сильно ударился головой о твёрдый холодный грязный пол вагона. Да, так сильно стукнулся, что почти потерял чувство реальности, почти провалился в бессознательность. Но перед тем, я как потерять сознание от силы удара при падении, успел заметить, как маленькая неясная фигурка вбежала в вагон. Она начала одну за другой засовывать в какую-то книгу эти тени: фигурка вбежала с распахнутой двумя руками книгой, и закрывала её, как только касалось одной из тени, а та мигом исчезала, как будто книга её целиком поглощала. После боль всё же пересилила разум, и я провалился в бессознательность.


— Что? – тихо спросил я, привставая на локтях, чувствуя, как ноет затылок: я лежал на шкуре какого-то лохматого животного и был заботливо укутан в нее же. Лежал я, конечно же, на боку. Ведь положить меня на спину теперь мешали не только длинные острые шипы из спины, но и толстый могучий хвост дракона.
— Тихо… Пока ещё не вставай. Ты сильно башкой ударился. И поэтому тебе нужен ДОООЛГИЙ отдых, – ответил на мою попытку встать чей-то знакомый голос, который я давно не слышал (будто прошла настоящая вечность с того момента, когда я его последний раз слышал!).
Я ещё заставил себя полежать неподвижно около пяти-семи минут, но моё любопытство не выдержало, и я резко сел на этой мягкой шкуре.
Теперь мы находились в совершенно другом вагоне. Ведь со сменой обстановки у меня и настроение переменилось - оно стало более оптимистичным …
Мой взгляд скользнул по образу маленького спасителя:
Это был паренёк не большого роста, не более метра двадцати, может даже на пару сантиметров ниже. И из-за этого больше походил на ребёнка, чем на какое-то взрослое  существо.
Уши парня слегка торчали из-под кудрявых каштановых волос,  что были длиной чуть ниже плеча. И уши были слегка странноватые, и на это было невозможно не обратить внимания: они были большими и торчали в разные стороны.
И почему-то этот образ мне показался знаком… Я стал более внимательно его изучать. Парень был не против этого, и сидел мило улыбаясь. Я заметил, что  из-под его штанишек (штанами это ни как не назвать, слишком уж маленьким и нелепыми они были) виднелись оголённые ноги, которые покрывала очень густая тёмная шерсть, напоминающая чем-то заячий мех, как у… хоббитов…
— Беритенол Шерстолап! – воскликнул я от радости, и просто бросился на него.
— Лютер. Лютер. Лютер!!! Ты чего? – возмутился, было Бёрт, но после и его лицо озарилось улыбкой. Он похлопал меня по плечу. Как бы он этого ни скрывал, но он тоже был очень рад меня видеть.
Никогда до этого не думал о том, что этого мелкого лохматого гада я буду так счастлив, видеть: словно маленький ребёнок, который получил то, о чём давно мечтал!!! Я был рад, что встретил именно Бёрта вдали от своего дома, вдали от всего привычного, что окружало меня двадцать лет.
От счастья я тоже залился улыбкой и, не переставая, обнимал бедненького и маленького хоббита. А ведь когда-то я поклялся себе при встрече разорвать этого уродца на маленькие кусочки. Но сейчас я лишь старался быть максимально аккуратным, чтобы не всадить в плоть хоббита один их моих шипов или когтей.