В храме

Князь-Владимирский собор

Как-то, когда мне было  9 лет,  соседка уговорила меня сопровождать ее в церковь. Я не имела на это никакого «гражданского» права, т.к.  была пионеркой. Даже само ее предложение было для меня неприемлемым. Но хитрая баба все-таки выдвинула мощные причины, сославшись на какой-то праздник и больные ноги – отказать было невозможно. Мы шли  к Князь-Владимирскому  Собору, что на Петроградской стороне. Раньше я видела его издалека, не обращая внимания ни на архитектуру, ни на его особенное предназначение. Приближаясь к  храму, соседка начала творить  крестное знамение. Мне было страшно, что кто-нибудь из школьных знакомых  увидит меня с  ней, и стала отставать. Но она подтянула меня за руку и что-то злобно бормотала. Однако обилие страшных  калек  и  нищих отвлекли мое  внимание,  вызвав  ужас и почти физическую боль.

Это был 53 год, после войны прошло  9 лет, но оставшиеся живые  человеческие остовы, нищие, убогие люди  жались к храму и еще существовали. Спутница моя быстро проходила мимо них, говоря, что всем не надаёшься.  Впервые войдя в такое здание, я была поражена его огромностью, высотой. Стенные росписи тоже увидела впервые и стала их рассматривать. Вдруг вся  живая масса впереди нас рухнула на колени, а с высоты послышался голос. Он полунапевал непонятные слова,  с трудом слышимые в гудящем пространстве. Тетка увидела, что я все еще  стою, и в ужасе, горячо шепча укоризну, утянула меня за платье на колени. Я, не желая такого унижения, вскочила опять на ноги. Она снова стащила меня на пол. Больно ударившись коленями, я опять хотела встать, но  в это время на меня стал наплывать голос  сверху. Это был какой-то непостижимый звук, идущий неведомо откуда. Забыв обо всем, оцепенев от непривычного ощущения, я стала прислушиваться к все нарастающему раскату. Звук мягкой лавиной, словно туман, приближался высоко над головой, обволакивая  все больше гигантский объем  храма. Вот он уже подобрался ко мне, накрыв меня с головой огромной звуковой волной какого-то распева, пошел дальше, проникая везде и всюду. Это было ощущение грезы, ирреальности. Сила звучания увеличивалась, я различила музыку и слова. Посмотрев на меня, оцепеневшую от неожиданности происходящего, тетка шепнула: «Это хор». Вся я была во власти какого-то действа неведомого мне до сих пор.  Звуки приняли  в себя голубой свет, струящийся из высоких узких проемов и купольных розеток. Это изумляло, уносило в незнакомое ощущение легкости тела и души. Ничто не терзало и не тяготило, мои детские проблемы,  и страхи ушли куда-то, перестали существовать. Времени не было – только  слух, покой и эта красота. Оглядываясь, увидела громадных размеров фигуры мужчин с трагически-тревожными взглядами. Они были странно одеты в яркие цветные материи. Неожиданно приплыла мысль, что нет нигде ни музыкантов, ни певцов. Это еще больше превосходило все фантазии. Но вот волна звука отошла от стен сзади и поплыла обратно мимо нас, тая  мощью и охватом. Голос что-то сказал, через паузу уронил последнее слово. Все вскинули руки и  засуетились,  крестясь и шепча. «Крестись» - сказала мне соседка. Но у меня не поднялась рука – уже тогда я понимала фальшь своего присутствия в этом месте.

Всю обратную дорогу домой тетка пеняла мне на непослушание, но я была во власти голубого света и, очаровавшем меня красотой и громадностью, собора. Во мне еще эхом отдавалась непонятная таинственная музыка, неведомая, державшая мое существо в капсуле  вне мирской причастности. Я не могла тогда рассказать свои впечатления. Просто во мне была необъяснимая светлость и радость. Мама отругала меня за этот абсурдный  поход в церковь, но я почти не реагировала, долго переживая  в себе потрясающие звуки и новизну  узнанного мира, о котором  даже не подозревала.


Май, 1999 г