Охота на Ведмедя

            
 
   В молодости я любил ездить к родственникам. Они у нас по всей необъятной отчизне разбросаны. И по северу страны колесил, и по югу. Однажды судьба забросила меня на восток. Здесь, на границе Восточного Казахстана и Алтайского Края, в одной глухой деревеньке живёт мой двоюродный брат. Он механизатор. С утра пораньше Васька уходил на работу, а я, проводив его, выбирался на горку. Возвышенность была сразу за усадьбой родственника. Сидя у магазина, я частенько любовался окрестностями села. Красотища вокруг – неописуемая. Прямо за селом – небольшая равнинка. А по ней течёт речка, изгибаясь вилюшками. Вдоль речки – рубленые дома, как в Сибири. И отовсюду так и тянет родимой и неповторимой...  Догадались, чем? Бражкой, конечно. Её тут ставят едва не в каждой избушке, и называют почему-то пивом. Самогоном местные жители  не увлекаются.
 - Хлопотное дюже дело, этот самогон, - сказал мне как-то дядя Толя Стребко, сосед моего двоюродного брата, - Жди, когда бражка как следует нагуляется, а потом часами сиди возле агрегата, чтобы нагулявшаяся из сахара дурмань в прозрачную жидкость превратилась. С бражкой проще. Навёл сахару в тёплой воде, добавил дрожжей и, едва «шапка» над поверхностью жидкости упала – жри до поросячьего визга. Но, мне ни то, ни другое не нравится. Водка лучше! – утверждал старый сельский  «дегустатор» спиртного, - ни хлопот тебе, ни дурманящих запахов в доме. Зашёл в магазин, узял колбасину в стеклянной обёртке, каюкнул – и зенки по сторонам поползли...
   Анатолий Семёнович – уважаемый на селе человек. Всю жизнь механизатором проработал. А когда перевалило за пятьдесят, и здоровье заметно подсело, начальство выдвинуло его в учётчики. Грамотёшки у Семёновича, конечно же, хватало. Он умел и зарплату начислить, и перед начальством мог при помощи деловых бумаг за работу односельчан отчитаться. Это, может, не совсем интересно, но важно то, что Семёнович был душевным человеком...
    Когда я по утрам садился возле магазина на горке, дядя Толя в это время частенько шёл на работу. Мы обычно здоровались, и он  отправлялся в контору своими бумажными делами заниматься. Так и познакомились. И вот однажды... И вот однажды, перед тем, как пойти в контору, дядя Толя заглянул в магазин, и вышел оттуда с двумя бутылками водки. Я, конечно, не придал этому никакого значения. Может, у него день рождения, или гости спозаранку приедут. Мало ли...  Ведь то, что человек с утра пораньше за водкой пришёл, ещё ни о чём не говорит, подумалось мне. Но, я, как выяснилось чуть позже, ошибся...
    - Учора с мужиками перебрали маленько...  Вот и решил похмелиться,- бурчал Анатолий Семёнович, открывая бутылку. Он тут же запрокинул голову, приложил к нижней губе стеклянное горлышко, и  «живая водица» потекла в его объёмистый желудок. Дядя Толя был не очень толстым, но грузным. Штаны шестьдесят последнего размера сидели на его фигуре в обтяжку. Живот, вываливаясь из-под ремня, обычно свисал, закрывая мотню... Рубаха – вечно нарастапаху... Он пил водку не так, как многие люди. Он не глотал её, как все. Когда дядя Толя, запрокинув голову, заливал в себя «горючее», кадык не двигался... Первый раз, видя такое, я был сражён от удивления. Сижу – и не чую, как с отвислой челюсти слюна потекла... А дядя Толя, разделавшись с бутылкой, провёл указательным пальцем правой руки по своим рыжим усам и глянул в мою сторону.
    - Ну, шо, Володька, закуримо! – учётчик иногда любил ввернуть в разговор родное украинское словцо, подчёркивая этим своё происхождение. Я протянул дяде Толе сигарету. Втягивая в себя табачный дым, мой собеседник даже не вспомнил про закуску. Чтобы чуть-чуть перебить вкус спиртного, ему вполне хватало «курятины». Несмотря на приличную дозу «зелёного змия», сосед моего родственника оставался таким же живым и словоохотливым, и принялся рассуждать о делах на селе. А на дворе стоял июль – сенокос был в разгаре. Анатолий Семёнович поведал мне, что местные мужики спозаранку косят да сгребают, а меня так и подмывало спросить совсем о другом...  С чего бы это вдруг в горячую страдную пору, когда надо готовить для скотины корма, почти отовсюду тянет то самогоном, то бражкой...
   - Пьют, небось, мужики? – спрашиваю у Семёновича.
   - Не, у нас с этим строго!- утверждал учётчик,- мужики в рабочее время – ни-ни... Это бабы им прочный тыл обеспечивают. Вот и тянет отовсюду родимой... А мы объявили трезвый образ жизни в рабочее время!- стоял на своём собеседник и достал из пиджака вторую бутылку!- Пьянству – бой! Вот сейчас её, проклятую уничтожу,- потрясал он полной посудиной,- и пойду отчёты писать!
   - У вас, после этой «борьбы» с алкоголем,- я кивнул в сторону второй бутылки,- цифры «собачий вальс» не наплясывают?
   - Не, что ты?- утверждал дядя Толя,- до «собачьего вальса» ещё далеко!
    Я не ждал, что повторится то же самое. Но, к удивлению, Анатолий Семёнович приложил горлышко посудины ко рту и «дозаправился зелёным змием». Мне просто мерещилось, что «местного борца с алкоголем»  тут же сразит на повал, но он, «уничтожив вторую полулитру», снова протянул ко мне руку за сигаретой.
    - Ну, шо, Володька, закуримо?- говорил дядя Толя. Я, конечно, подал ему сигарету. Учётчик опять задымил, и принялся снова рассказывать про своих мужиков. И сеют они, и пашут, и пьют «горькую», не без этого...  Слушаю дядю Толю и жду, когда его разберёт...  Вот-вот, скорее всего, присядет на землю. А потом облокотится, и «фары» его погаснут...  Ждал – не дождался...  У собеседника только язык слегка заплетался, но мыслил он трезво...  В конце своего делового разговора со мной дядя Толя рассказал, что сегодня его односельчане должны за лесом отправиться. За сосновыми да за пихтовыми хлыстами. Брёвна позарез хозяйству нужны. Старейший тракторист, а ныне учётчик, тоже нередко мотался с мужиками в тайгу. Непролазные заросли хвойного леса находились в сотне километров от села, где жили дядя Толя и мой двоюродный брат, на границе Восточного Казахстана и Алтайского Края. В тот день, когда местный учётчик поборол алкоголь в количестве двух бутылок, мне удалось побывать там, где мужики лес заготавливают. Я ждал, что Стребко вот-вот уснёт у магазина, разморившись на солнышке, но не тут-то было. Нет, вы не подумайте, что водка ему досталась какая-то «палёная» и без градуса... Она была самой настоящей – грешным делом попробовал.  Дядя Толя не «посрамил» сибиряка: и пить умел, и работать, и меня решил в секреты лесорубного дела своих мужиков посвятить.
  - Поихалы з нами, Володька! – говорил мне Стребко,- сейчас в лесу грибов – хоть литовкой коси. Наберёшь белых шляп, намаринуешь, и в южную столицу своей семье отвезёшь!
   Мне стало заманчиво отправиться в далёкий заповедный край, где, судя по рассказам дяди Толи, дикие животные не такие пугливые, как возле его деревни. Они, бил себя в грудь местный учётчик, могут свободно ходить возле людского жилья. Меня, конечно, покоробило от предстоящего соседства с тем же самым диким кабаном. Но, вместе с тем, стало заманчиво увидеть живьём того же  медведя или лося. Я предупредил брата, что ночевать не приду, и махнул с мужиками в тайгу.
    Мы пять или шесть часов болтались по ухабистым дорогам на стареньком «Урале», прежде чем доехали до заповедного края. Дядя Толя, сидя возле меня третьим пассажиром, вначале взахлёб рассказывал о том, да, о, сём. Но, потом его всё-таки разморило, и он закемарил.
    До места назначения наша шатия-братия добралась в то время, когда Большая Медведица стояла над непролазной тайгой своим перевёрнутым ковшом. Первое время я чувствовал себя в этом захолустье не очень уютно. Ночной непроглядный лес, как будто стискивал душу. То с одной стороны, то с другой без конца доносились какие-то неизвестные звуки: вероятно, знать о себе давали не уснувшие дикие животные. Избушка на курьих ножках, с бабой ягой на метле так и мерещилась мне, пока не добрались до заимки.
 
  В лесу у односельчан дяди Толи и моего двоюродного брата был маленький домик. В нём жили лесорубы того хозяйства, где Семёныч работал учётчиком. В тот вечер, когда мы прибыли в тайгу, нас встретил Егор Егорыч. Зимой Егорыч трудился на конюшне электриком, а на лето переселялся в тайгу и занимался заготовкой леса. Этот невысокий, рыжебородый мужичёк, естественно, обрадовался нашему приезду. До глубокой ночи долгожитель тайги угощал меня, дядю Толю и Серёжку, шофёра, жарким из свежей козлятины. Мы его запивали тем самогоном, который дядя Толя с собой прихватил. Я уговаривал Семёныча больше не пить...  Но, куда там... 
   - Разве мою требуху когда-нибудь насытишь! – пытался дядя Толя шутить. Он теперь, конечно, с горла не пил. От стопок не отказывался, а я, наблюдая за ним, с удовольствием ел жаркое из дикого козла. Мужики на заимке браконьерничали, и я не ошибся...
    На утро, слегка похмелившись, мы отправились в лес. Я радовался, что ребята не забывали о самом главном, ради чего, собственно говоря, приехали в этот забытый богом уголок.
   - Первым делом, Володька, самолёты! – бубнил Егор Егорович, распутывая трос, которым предстояло связывать пихтовые хлысты. На заимке, где он находился в бессрочной командировке, был трактор, погрузчик, три или четыре мотопилы, и всё остальное, что необходимо лесорубам в тайге. Мужики быстро заготовили необходимое количество брёвен, и загрузили ими полный кузов  «Урала». Когда вернулись из тайги на заимку, Егор Егорыч принёс из избушки сразу три «огнемётных ствола».
     - На «ведмедя», Володька, пойдём! – говорил мне дядя Толя, принимая из рук хозяина заимки мултык.
    Я сразу задал Егорычу массу вопросов: а разрешение на оружие? А лицензия на отстрел? А вдруг у этого леса есть хозяин, ведь всюду частная собственность? Поймают – и в органы...  И что скажет прокурор... 
    - Хозяин – тайга, а ведмедь – прокурор! – бурчал долгожитель заимки. Ну, что ему после этого ответишь...  И как тут не переступишь закон...  Вот ты бы, читатель, как поступил? Из тайги – да в органы? Сомневаюсь, однако. Так же и я. Буркнул что-то невнятное да язык прикусил. Как тут не переступишь закон, если «ведмедя» через прицел «огнемёта» ни разу не видел. Искушение – тонкая штука...
     Я не ожидал, что мужики всерьёз про охоту...  Думал лясы поточат, и баста! Такое уже как-то случалось. Однажды на рождество я тоже приезжал в гости к братишке и случайно попал в кампанию местных мужиков. Наевшись браги до «зелёных соплей», они начали про убитых соболей да лисиц рассказывать. Я не хотел выглядеть «белой вороной», и тоже ляпнул, что однажды козла «завалил», хотя охотничьего ружья ни разу в руках не держал. У дяди Толи тот разговор в хмельных мозгах, наверное, отложился. А теперь он вспомнил мой трёп, и решил уточнить: владею я «огнемётным стволом или нет».
     - Конечно, владею! Не раз на охоту ходил! – я врал не краснея, лишь бы Семёнычу угодить.
   -Ну, и как? – спрашивал Стребко.
   -Однажды мы с друзьями приехали в степь,- импровизировал я, - кабаны – кишмя кишат! Как увидел их, то много не рассуждал. Хватаю «пушку», и – ба-бах! Ба-бах! Разгребаем с мужиками камыши, а там – хряк лежит! «Бивни» - в землю! Весь – в крови! Одним словом, обдирай шкуру и ешь, пока аллергия от мяса не задавит...
    -О...  Я гляжу, ты на самом деле настоящий охотник,- восторгался Стребко, - а мы с Егором да с Серёгой, - кивал он в сторону шофёра  и долгожителя тайги, - тоже не прочь ружьишками побаловаться. Как-то в прошлом году, под осень, вышли на пару за околицу, и углубились в заросли тальника возле речки. Смотрим – лось, лосиха и детёныш. Я долго не думал – шарах по самцу! Полгода мясо ели! Сыну – рога подарил!
   - А помнишь,- встревал в разговор Можко, - прямо возле кошары Казбека Джумалиева я волка завалил...

   ...И пошло, и поехало...  Дядя Толя и дядя Егор начали рассказывать самые невероятные истории о том, как им удалось того или иного животного подстрелить. А я, воспользовавшись небольшой паузой между рассказами то одного, то другого «охотника», спросил:    - Дядя Толя, вы на медведя частенько ходили?
   - А то як же...  Нередко ходиу, - ответил Стребко.
   - Ну, и как...  Наверное, с первого выстрела «косолапого» доставали? – пытался я «раздраконить» мужчину.
  -Бывало, и с первого...  А, бывало, что и с пятого, и с шестого выстрела «хозяина тайги» не достанешь. Ведмедь – животина особливо дикая... Она тоже не лыком шита...  Злая попадается, и хитрючая...  Однажды мы втроём вот так же отправились на ведмедя...  За полдня – сразу троих уложили...  Апосля – сидимо да шкуру обдираем с косолапых. Ну, думаем, усё семейство перешмоляли...  Мултыки к дереву присобачили...  Расслабились, одним словом...  И надо жа...  В этот самый момент – ещё один увалень из-за бугра...  Мы с друзьями прикинули, что мултыки не сможем схватить, и – прыг на деревья, як поганые кошки...  Разъяренный ведмедь, видя шкуры и мясо своих собратьев, подошёл к оружейной пирамиде... Апосля – хвать один мултык за дуло, и – хрясь яго прикладом по дереву...  И приклад, и цевьё – в щепки...  Точно так же зверюга остальные мултыки порешил. Ходил ведмедь возле шкур, морду в нашу сторону воротил, но апосля ушёл. Большие ведмеди по деревьям не лазят. Это нас и спасло. Ведмеди – мудрёные тварюги...  Его бы научить на курок нажимать – так я бы с вами здесь не сидел, - закончил рассказ дядя Толя. Я не верил ему. Но, не стал возражать. Сидел – язык «у тряпочку», а мужики продолжали травить самые невероятные истории. И медведей они убивали, и волков...
   Я их слушал, и чувствовал себя не рядом с профессиональными охотниками, а среди героев анекдота, в котором «ведмежатники», отправляясь на «дело», взяли с собой сопляка...  А во время охоты – всучили ему «мултык», но забыли научить, как на курок нажимать...  Да разве в жизни такое бывает? Ну, какой настоящий «ведмежатник» пойдёт на косолапого – и прихватит с собой несмышлёныша, вроде меня...  Они ведь толком не выяснили – умею я стрелять или нет. Мужики просто поверили моим байкам и мултык мне всучили... А я, в свою очередь, согласился пойти на «ведмедя», посчитав, что никакой охоты просто не будет...  Через какое-то время я понял, что дядя Толя и дядя Егор понимали столько же в «охоте на ведмедя», сколько я в атомном реакторе...  Знаете, если внушить себе, что ты тигра убил, то обязательно увидишь над своей кроватью полосатую шкуру...  Хотя, кроме тебя, её больше никто не заметит... 
   Слушая байки про убитых соболей да лисиц, я внимательно разглядывал стволы окружающих деревьев. Сосны, кедрач, пихта стояли повсюду, как свечи, едва приклоняя макушки под лёгким дуновеньем ветерка. Редкая травка среди деревьев чуть-чуть подвяла, несмотря на то, что находилась под покровом раскидистых лап хвойных деревьев – и чего только не сотворит полуденное тепло...  Разглядывая окружающий лес, я бросал глазами то в сторону пересохшей лесной подстилки, то в сторону мужиков...  Тишина вокруг – ни звука тебе, и ни шороха. Только мыши шуршат. И какой тут, к лешему, «ведмедь»? Я не верил, что в здешней тайге водятся косолапые, и взялся с мужиками грибы собирать. Но, знаете, с нами произошло почти тоже самое, о чём накануне дядя Толя рассказывал. Вначале мы бродили по косогору с оружием, а потом расслабились. Ушли от трактора метров на двадцать, и свои «мултыки» к дереву прислонили. А грибов вокруг, друзья мои, - видимо-невидимо. Шляпка – за шляпкой, один шаг – за другим, и вся наша охотничья шатия-братия подальше от ружей оказалась. Но, за то – поближе к трактору, на котором мы углубились в тайгу. А здесь такое началось, такое...  Хруст веток, истошный рёв, и здрасьте, мишка косолапый! Он вырос перед нами нежданно-негаданно. Огромный рыжий увалень шёл прямо на нас. Сердце в пятки ушло. Ни грибов, и ни шкуры не надо...  И на фиг мне ваши солёные да маринованные шляпы. Я точно знал, что
 медведь железом не питается, и в считанные секунды оказался в кабине «детешки».  Когда я бежал в сторону трактора, мне казалось, что дядя Толя и дядя Егор уже взяли «хозяина тайги» на прицел, и вот-вот грянет выстрел. Но, где там...
   Охотнички вломились в трактор следом за мной. И только потом я обратил внимание, что «медвежатники» всё наперёд просчитали. Они даже двигатель трактора не выключили. Он без конца работал на холостых оборотах. Дядя Толя тут же «копоти подбросил», «железное сердце» взревело почище «ведмедя». Но, косолапый даже ухом не повёл: видал я ваши гремучие железяки...  Обитатели тайги, наверное, уже настолько привыкли ко «всяким ходячим побрякушкам», что их ни грохотом мотора, ни запахом солярки не испугаешь. Вот и наш встречный-поперечный  «ведмедь» вёл себя почище барина в компании крепостных. Он важно расхаживал среди авосек с грибами, нюхая белые шляпы. А потом не то зевнул, не то оскалился в нашу сторону, и отправился к «стволам». Не ломиться же ему в железную дверь трактора.
    -Всё! Шабаш! Отохотились! – причитал дядя Толя. Он передёрнул рычаги трактора, и мы потихоньку поехали в сторону медведя.
   - Глаза берегите! Глаза! Сейчас медведь схватит ружьё да прикладом по дереву... И щепки – в разные стороны! Я занозы не раз вытаскивал из зрачка! – пытался я издеваться над мужиками.
   - Успокойся! – шептал дядя Толя. А косолапый, тем временем, немного постоял у оружейной пирамиды и, видя приближающуюся «гремучую железяку», стал медленно углубляться в лес. Через какое-то время от «хозяина тайги» и след простыл.
    - Давайте догоним! – предложил я и сделал попытку выйти из трактора, - не то вернётся «ведмедь», отберёт ружья и нас перешмоляет.
   - Сиди, - бурчал дядя Толя, останавливая трактор, - вот не веришь ты нам, а мы действительно за день троих медведей уложили. Но, четвёртый – наши ружья побил!
   - Так чего же сегодня сблефанули? – спрашивал я у мужиков.
   - Знаешь, раз на раз не приходится! – отвечал дядя Толя, - но, ты тоже хорош. Говорил, что бывал на охоте, а сам – первый в трактор срулил...
    Мне сказать было нечего. Дядя Толя, конечно, понял, что я с роду в руках ружья не держал. А до меня ещё раз дошло, что из моих «наставников» такие же «охотники», как из меня балерина.
    Когда мы с полным кузовом брёвен подъезжали к родной деревеньке, Стребко от обиды на зверя, которого завалить не удалось, конечно же, отошёл. Он много рассказывал о своей жизни, а потом сунул руку под сиденье и достал бутылку. Незадачливый мужичёк ловко снял пробку и «принялся бороться с проклятой».
   - А ты, Володька, не пей! – наставлял меня мужчина на путь истинный... 
    Я ничего ему не ответил. И алкоголь мы «побороли», и «ведмедей» настреляли...  Нет, не будет «широкой русской души» без «зелёного змия». Скучно просто станет...  И думал, пожалуй, о самом главном: хорошо хоть не с пустым кузовом из тайги возвращаемся. Разве отучишь русского мужика от спиртного? Но, благо, хоть во время работы не пили, и во время охоты – ни в одном глазу...  «Уничтожив проклятый алкоголь», дядя Толя, снова рассказывал мне, что в прошлом году «ходил на кабана», а его бабка до сих пор жарит картошку на сале дикого животного. Я изредка оборачивался назад, глядя в сторону кузова нашего «Урала». Там по-прежнему лежали сосновые и пихтовые хлыста да авоськи с грибами, и вспоминал свою первую «охоту на ведмедя». Из головы никак не выходила одна охотничья байка. В ней рассказывается, что один мужик три дня пьяный в стельку лежал. На четвёртый день бедолага чуть-чуть протрезвел и просит жену: свари мне мясо того кабана, которого я вчера подстрелил...