Поп Константин

Автор имеет свое мнение обо всем, в том числе о ваших увлечениях, религиозных и политических взглядах, ваших друзьях и, возможно, вас лично. Потому прочтение данного творчества может оскорбить ваши чувства. Если вы предполагаете, что произведение может что-то оскорбить или разжечь - лучше не читайте.


Послали, значится, из земли латынской – от нищеты перелатаной, на наши русские земли попа своего. Константином звали. Поручили ему рассказать нашим народам о подвиге их бога.
Ну, сказки мы любим, когда досуг выдается. Собрались в большой избе. Бабы веретенца свои мотают, мужики лапти плетут или сбрую чинят. Попа, значит, слушают. А тот пошел соловьем разливаться. И про то, как мир создавался, как людей из рая выгнали, да как за ентот грех бог их на кресте умер. Занятно брехал. Глядишь – и уломал бы веру его принять, да язык подвел: сказанул он, что все некрещеные после смерти вечно в аду горят.

- Погоди-ка! – поднялся Воронец – ты сказать хочешь, что дед мой, в битве голову сложивший, отец, что трудом вскормил детей да трех сирот-подкидышей, что бабка моя, знахарством от смерти роженицу уведшая, что мать моя, семерых детей воспитавшая, да сынок мой, трехгодкой умерший… Все они в твоем аду горят, раз некрещенные?

- Ну да – ляпнул поп, - потому и вам поспешить надо, веру принять, а то вдруг чего…

Побили попа. Чтоб на умерших детей да родителей хулы не возводил.
Через год снова Константина к нам послали. Ладно, слушаем, что он еще сбрешет. А тот после прошлого года хромает чуть, да языком мелет складно. Про то, как братоубийцу бог наказал, как богача испытывал, что бог людям завещал. И вот тут опять язык попа подвел: сказал, что следует его единоверцам нести для нехристей понятие о добре, милости, щедрости и духовной твердости.

- Погодь заливать! – поднялся Ледолом, - я так понял, что раз мы – нехристи, то в нас ничего хорошего нет – ни добра, ни щедрости, ни стойкости?

- Ну да, в святых книгах так и написано! – кивнул поп.

Снова побили попа. Чтоб на живых людей, его приютивших, клеветать не смел.
Еще через год Константин пришел, уже на обе ноги хромая. Ну, думаем, одумался убогий, может дело расскажет. А тот снова растекся речью. И про то, как города грешные да народы бог огнем и потопом истреблял, а голодных – с двух хлебов досыта накормил. И снова язык Константину врагом оказался: сказал же глупость, что боги наши – бесы да болваны пустые, а бога лишь его вера знает. Тут Сошичек к нему пристал:

- Значит, земля, что нам хлеб родит – истукан пустой?! Значит, солнце, что зиму от нас гонит – нечисть болотная?! А гроза праведная?! А Любовь верная?! А материнство жен наших – все это бесячьи проделки?!

Снова побили попа. Чтоб добро злом подменять не смел.
Еще через год сызнова Константин пришел. Уже не только хромает, но и нос на бок свернут. Всем даже интересно стало: это у попа начальство такое строгое, что к нам гонит, или ему просто битье понравилось? Ладно, снова слушаем, что да как. Попик, знай, сказки сказывает. О том, как бог его смерть одолел, да живым на небо ушел, а на земле назначил наместников, да о том, как те наместники в цари прошли. И пора бы этому попу за языком уследить, да нет – не выучила дурня порка. Сказал, значится, что повелел его бог от семьи да родных ради него отречься. Даже мертвых велел без погребения бросать. Дескать, мать, ты мне – не мать, сын, ты мне – не сын, родичи, вы мне – не родичи: у меня теперь новый бог есть. А сородичи мертвые – так вообще падаль подзаборная. Снова попа кулаками помяли, чтобы не учил родню бросать, да о мертвых забывать.
Глядь, а через год снова попик пришел. Кособокий донельзя: сильно тогда мужики за семью обиделись. Мы уж загодя кулаки намаслили, а бабы, что пожалостливее, баньку истопили – попика после увечья отпаривать.
Снова поп стал о боге своем сказывать. Дескать, нищ был тот, и всем завещал имущество раздать, а после – не пахать да не сеять, а ждать от неба подачки. Вершислав тут к нему подступил:

- Раздать, говоришь, что имеем? А вот – раздадим. А кто подберет? Урмане голодные, хазары кровопийцы, латиняне жадные! Разве нет? Разве твоя земля, латынская, веру твою принявшая, раздала свои богатства? Почему же она и в вере от имущества своего не отреклась, да на наши земли жадно глядит?! Чему твой бог учит? На дядю чужого горбатиться да от лени голодной подыхать?!

Вобщем, опять попу за хулу рыло на бок своротили. Видать – удачно: через год Константин к нам иначе пришел. Сперва попросил его грамоте нашей выучить, чтобы книги наши прочесть. Выучили. Отчего же доброе дело не сделать? А Константин на нашу речь книги свои перевел да нашими буквами переписал.

- Сами – говорит, - разбирайтесь, что вам из нашей веры надобно, а что нет!

Как спустя годы помер он – всем нам его жалко было! Почитай ведь, что попом к нам лез, а человеком жить остался! А хорошего человека завсегда жаль.