Мутер

  --Мутер, отодвинь штору, пожалуйста…

   Кажется, это что-то из подростковой психологии. Когда однажды ребенок вдруг постесняется назвать вас мамой или папой. И так же вдруг, взрослея, скажет, якобы небрежно: «предки», «старики» или вообще «они».

    На темно-синем гобелене окна в искрящейся серебристой наледью раме—звезда. Красиво… Катюха со своим курсом уехала в пансионат. У нее пушистые волосы и острые коленки. Неделю назад она позвонила, поздравила в Новым Годом. А сегодня так светло, так тихо…

   Руки тяжелые соскальзывают, глаза закрываются.

   Ольга бесшумно заглядывает в комнату и видит, что сын заснул. Стараясь не смотреть на катетер, поправляет сбившийся край одеяла. Прикрывает за собой дверь. На кухне долго-долго слушает тиканье, потом наливает стопку, молча по-мужски откидывает, затягивается.

   Я много лет снимаю квартиру у Гущевой. Мы познакомились в незапамятные времена, когда переезжали в ее уютную и чистенькую «улучшенку»--с  восьмимесячной дочкой, первенцем. Сейчас  дочурке десять.

  И Ольгин белобрысый краснощекий Сашка забегал после школы забрать конверт с деньгами, стеснительный, на пороге ждал.

--У нас все хорошо, передай маме.

--Спасибо, мутер передам…

   А раза два в году мне звонит очередной молоденький участковый:

--Гущев Александр Александрович здесь проживает? На его имя пришел запрос из военкомата.

   Что ж…  я--  в который раз уже, которому уже из них—объясняю, что «Гущев А.А. с 16 лет имеет перелом позвоночника, травму, не совместимую с прохождением воинской службы, документы предоставлены…» ,даю телефон матери и прошу меня больше не беспокоить. И искренне не могу понять, почему раз и навсегда нельзя там где-то сделать отметку об инвалидности. Навсегда.

  Для Бога все возможно. Конечно, бывшая одноклассница вспомнит, и позвонит поздравить с Рождеством. А Ольга снова пробьет баррикаду из тупой бюрократии СОБЕСа и выжмет из государства дотацию – на следующую поездку в клинику при столичном институте… все это случится после праздников.

   Но сколько ни загадывай желание—встать, протянуть руку к небу и достать с него звезду—звезда холодная и немигающая останется там, куда ее повесили…

   Не смей, нельзя. Он выжил. Если не ты—то никто—ему—ничем. Ты. Мать.

   Она не пустила в себя отчаянье. Восемь операций. Ежедневная гимнастика с инструктором. Авторской работы тренажеры. Реки денег и бесконечное бесслезное терпение вопреки всему.

   Через пять лет после перелома Сашка смог встать.

   Я прихожу к Гущевым раз в месяц, беру с собой младшего сына. Он любит тискать там полосатую Муську—кошка убегает, и Оля достает ее из-под дивана. Потом дает пирожок или яблоко. Ванечка говорит «спасибо».