Смерть в рассрочку

В кабинете было тихо и светло. Потолок, украшенный лепниной, был снежно-белым. Стены на высоту среднего роста обиты бархатом насыщенного зелёного цвета, а выше – белые, как и потолок. Пол был паркетный из лакированного дуба. Из мебели в кабинете присутствовал массивный стол из морёного дуба, обтянутый скрипучей кожей стул ручной работы из того же материала, два кресла, книжный шкаф с застеклёнными дверцами и небольшой, но очень тяжёлый с виду  сейф. Большую часть одной из стен занимало обрамлённое тяжёлыми шторами окно, сквозь которое сейчас проникали лучи солнца. Если бы кто-то посмотрел сквозь оконное стекло, он бы увидел большой занесённый снегом двор, согнувшиеся под тяжестью лапы елей и большую летнюю беседку, одиноко стоящую шагах в тридцати от дома. Занесённые снегом декоративные кусты были похожи сейчас на надгробные камни, а голые ветки стоящих чуть поодаль деревьев облепила стая воронья и время от времени лениво перекаркивалась между собой. Птицы и не собирались спускаться на землю – значит, быть морозам.
Но хозяин кабинета в окно не смотрел. Он сидел за столом и что-то писал, время от времени обмакивая перо в чернильницу. Это был мужчина лет сорока – сорока пяти с уже обильно  посеребрёнными временем висками, хищным профилем и пронзительными льдисто-синими глазами. Он был среднего роста, не то чтобы полный, но и не худой, а одет он был в полковничий мундир императорского воздушного флота.
- Здравствуй, Ле Канн.
- Ты?! – Полковник Ле Канн оторвался от письма и уставился на вошедшего.
- Я, - голос посетителя был спокойный, даже чуточку усталый, - ты же знал, что рано или поздно этот день наступит.
- Знал… - приговором прозвучало в до краёв наполненном тишиной кабинете. Ле Канн привстал из-за стола, приветствуя гостя, и знаком предложил тому присесть. Как бы не хотелось видеть ЭТОГО посетителя, но дворянин обязан соблюдать приличия.
Гость, высокий и сухощавый мужчина с виду лет двадцати в классическом фраке цвета воронова крыла, буквально утонул в кресле, которое оказалось неожиданно мягким. Брови его на мгновение  удивлённо взлетели, но только на мгновение, а затем лицо снова стало бесстрастным.
- Но… - гость замер, предлагая хозяину высказать свои мысли.
- Но надеялся, что до этого дня ещё долго и, вообще, прошло уже столько времени, целых двадцать шесть лет. Так что, может быть, ты уже…
- Ты думал, что я забуду и вообще не приду? – Искренне удивился гость. – Не первый год я знаю людей, но не устаю удивляться вашему, вашей… как бы это правильнее назвать… наивностью, что ли.
Он откинулся назад и положил ногу на ногу.
- Это не наивность, это - надежда, – ответил ему Ле Канн, – а она, как известно, умирает последней.
Гость хмыкнул.
- Хазгары не люди, мы никогда не забываем об обязательствах. Тем более, если речь идёт о крови и чести.
- А ты совсем не изменился, ни внешне, ни внутренне. – Вдруг заявил полковник.
- Для нас время течёт иначе. – Отмахнулся хазгар. – Кстати, о времени…
- Когда? - Спросил Ле Канн.
- Да хоть прямо сейчас.
- Ты дашь мне время, чтобы закончить свои дела?
- Сколько тебе нужно?
- Хотя бы неделю.
- Я могу дать тебе день…




26 лет назад.

- …Граф, я требую немедленно прекратить порочить имя леди Ле Ферр!
- Иначе что, лейтенант?- Звание граф назвал, будто выплюнул что-то горькое или кислое изо рта.
- Иначе я заставлю Вас это сделать!
- Это, каким же образом? - Он откровенно издевался.
А, впрочем, почему бы и нет? Имея репутацию завзятого дуэлянта, застрелившего более пятидесяти человек, Ле Хёггр продолжал провоцировать приглашенных на балы молодых офицеров. Зачем? Может быть, чтобы иметь возможность за бокалом вина похвастать, скольких уже отправил на тот свет, а, может быть, еще для чего-нибудь, но факт остается фактом. Злопыхатели называли его даже бретёром, что было не так уж и далеко от истинного положения вещей.
- Известным способом.
- Да что Вы! - Притворно удивился Ле Хёггр. - Но что же, мне теперь молчать? Ведь я говорю правду. Вот, к примеру, не далее, как на прошлой неделе...
- Я не собираюсь обсуждать леди Ле Ферр! - Оборвал его Ле Канн. - Тем более, с таким, как Вы.
- Ты забываешься, щенок!
Удар перчаткой по щеке графу Ле Хёггру прозвучал пушечным выстрелом. По крайней мере, так показалось самому лейтенанту Ле Канну.
- Я этого не потерплю! – Начал граф. – Я…
- Где и когда? – Снова прервал его Ле Канн
- Завтра на рассвете на восточной поляне Рольонского парка.
- Я буду там! – Отчеканил лейтенант.
- Не забудьте своего секунданта. – Услышал он в спину.
Ле Канн вернулся на съёмную квартиру и рухнул на стоящий у стены старенький диван. Он не мог не понимать, что вызов был спланирован заранее, не мог не понимать, что, скорее всего, завтрашнее утро станет последним в его жизни. Но и по-другому поступить наследник обедневшего рода, в котором из семейных ценностей осталась только честь, тоже не мог.
- И где же мне в такое время найти секунданта? - Спросил у тишины Ле Канн.
- Могу предложить свою кандидатуру... -  донеслось из кресла в дальнем углу, которое только что, и Ле Канн в этом мог бы поклясться, было пустым. Теперь же там сидел молодой щёголь во фраке и цилиндре и задумчиво поглаживал набалдашник трости, выполненный в виде змеиной головы.
- Кто вы?
- Я - Ваш шанс уцелеть, лейтенант.
- Что? - Не понял Ле Канн.
- Я могу помочь Вам выжить, Ле Канн, - повторил щёголь.
- Но, разумеется, не бесплатно.
- Разумеется. - Вежливо улыбнулся гость. - Вам интересно?
- Вы знаете, чем заинтересовать.
- Это, скажем так, моя работа или, если хотите, призвание.
- Что конкретно Вы хотите мне предложить?
- А это уже зависит от того, чего конкретно Вы хотите: выжить или победить.
- Победить.
- Ну, хотите победить, значит, победа будет Вашей.
- Надеюсь, Вы не предлагаете что-нибудь бесчестное.
- Вам? Не предлагаю. Хотя это был бы самый простой способ разрешить ситуацию. Например, на графа Ле Хёггра могли бы напасть грабители или он мог бы подвернуть ногу и, упав с лестницы, свернуть себе шею…
- Я всё не могу взять в толк, чем Вы можете мне помочь?
- Я могу обеспечить Вам победу в завтрашней, - он достал из кармана часы на цепочке и, взглянув на них, поправился, - точнее, уже сегодняшней дуэли.
- И чего мне это будет стоить, господин…
- Ле Дье. Вы можете называть меня Ле Дье. Кстати, предлагаю перейти на «ты».
- Хорошо, давай на «ты».
- Так вот, ты слышал об обязательствах крови?
Ле Канн замолчал. Он молчал долгие несколько минут, а потом спросил:
- Ты хочешь сказать, что старая сказка имеет под собой какие-то реальные основания?
- Нет, разумеется, нет! – Засмеялся Ле Дье и вдруг моментально стал предельно серьёзным. – Это вообще не сказка. Это правда. До последнего слова.
- А доказательства у тебя есть?
- Дожили! – Хмыкнул ироничный Ле Дье. – У хазгара требуют доказательства того, что он и есть хазгар!
…До сего момента Ле Канн считал хазгаров, сиречь исполнителей желаний, всего лишь героями старинной сказки, слышанной в далёком детстве от няньки. В сказке этой говорилось о том, что у одного человека приключилась безвыходная ситуация: ему было приказано на полудохлой кобылке перепахать господское поле за одну ночь, а уж поле то было раз в пять больше его собственного. Причём, если пахарь не успеет к указанному сроку, будет немедля запорот насмерть. Собрался было мужичок с горя повеситься, как вдруг появляется перед ним кто-то. С виду как человек, но с крыльями и предлагает помочь разрешить его трудности. За это хазгар (так он себя назвал)  потребовал у мужичка несколько лет жизни. Прикинув, что это, наверное, единственный шанс выполнить работу, пахарь согласился и подписал контракт крови и чести. К утру поле было вспахано, а мужичок избежал печальной участи. А через какое-то время хазгар возвратился и забрал то, что ему причиталось. Кажется, в сказке ещё говорилось, что хазгара нельзя ни убить, ни обмануть – чуют они это…
Ле Дье медленно встал, прислонил трость к креслу, расстегнул пуговицы, снял фрак и повернулся к Ле Канну спиной. Белоснежная сорочка на спине имела две вертикальные прорези, из которых вдруг появились кожистые крылья.
- Достаточно? – Хазгар повернулся к застывшему с открытым ртом собеседнику, и крылья исчезли так же быстро, как и появились.
Лейтенант кивнул.
- Вот и прекрасно. – Ле Дье надел свой фрак, опустился в кресло и вдруг пожаловался. – Жёсткое.
- Какое уж есть.
- Ладно, это всё лирика. Контракт подписывать будешь?
- Кровью?
- Ну, не мочой же.  –  Фыркнул хазгар.
- Буду, но сначала прочти мне весь текст, пожалуйста.
- Условий контракта не много. Сторона «А», в дальнейшем именуемая Ле Дье, обеспечивает стороне «Б», в дальнейшем именуемой Ле Канн, победу в дуэли с графом Ле Хёггр, за что Ле Дье получает от Ле Канна часть его жизни с момента, когда этого потребует Ле Дье.
- Какую часть?
- Не знаю.
- Что значит, не знаю?
- А то и значит: может быть, я приду за тобой через год, может, через пять, а может, через двадцать.
- А кто знает?
- Судьба, - последовал лаконичный ответ.
- Хорошо, - решился Ле Канн, прикинув, что если не ухватится за этот шанс, то у него не будет и года, – я согласен!
- Три часа сейчас, остальное – по требованию. – На столе появился старинный пергамент с текстом.
- Кровью и честью я скрепляю этот договор, и пусть жизнь моя будет тому порукой. – Ле Канн уколол ножом мизинец левой руки  и капнул кровью на пергамент.
- Теперь, когда формальности соблюдены, за исход дуэли отвечаю я. – Свернув контракт в трубочку, заявил Ле Дье. – А до неё, между прочим, ещё почти шесть часов, так что, рекомендую поспать.
Проснулся лейтенант самостоятельно, хазгар всё так же сидел в кресле и поглаживал набалдашник трости.
- Собирайся, через пятнадцать минут выходим.
Рольонский парк находился в трёх кварталах оттуда. По площади он занимал не менее пяти кварталов. Двое, вошедшие под сень деревьев-великанов в одно и то же время, но с разных сторон могли даже не увидеть друг друга. Раньше парк звался лесом и находился к востоку от города, но постепенно город ширился и отвоёвывал для себя всё больше и больше места, а потом и вовсе окружил со всех сторон. И если бы не повеление кого-то из императорской семьи, лес исчез бы вовсе под домами и выложенными камнем мостовыми. Но этого не произошло, и Рольонский парк из досадной помехи превратился в одну из достопримечательностей города, а так же в традиционное место для чинных прогулок и… дуэлей. Больших полян в парке было четыре -  по числу сторон света, а помимо больших между вековыми деревьями имелось ещё около десятка полян поменьше. Чтобы добраться до восточной Ле Канну и Ле Дье пришлось пройти парк практически насквозь.
Когда Ле Канн появился на условленном месте, там уже стояли граф Ле Хёггр, его секундант, врач и около полутора-двух десятков не то поклонников, не то просто зевак.
"Из дуэли делать представление… – подумал Ле Канн, – тьфу!"
- Кто это с Вами, лейтенант? – Спросил Ле Хёггр.
- Это господин Ле Дье, мой секундант, как Вы могли бы догадаться…  если бы дали себе такой труд.
- Пусть пахари дают себе труд, а я потомственный граф.
- Но потомственным графам ведь мозгами шевелить никто не запрещал.
- Господа, может быть, вы всё-таки решите дело миром? – Спросил Ле Дье.
- Нет. – Решительно заявил Ле Канн.
- Не решим. – Подтвердил граф и, взглянув в глаза своего противника, не увидел в них ни тени страха. – "Видимо, теряю хватку. Ещё совсем недавно ведь меня боялись все. Надо отстреливать этих дураков почаще".
- Тогда, господа, подойдите ко мне – Скомандовал виконт Ле Берр, секундант графа, который держал в руках ящик с двумя старомодными однозарядными ещё  кремнёвыми пистолетами.
- Берите оружие.
- После Вас, лейтенант.
- Как пожелаете, граф. – Холодно улыбнулся тот.
Ле Канн взял один из пистолетов и осмотрел его, с оружием всё было в порядке. Граф Ле Хёггр в это время осмотрел второй и признал его исправным. Пока оскорбитель и оскорблённый осматривали пистолеты, секунданты разметили площадку и выставили барьеры в пятнадцати шагах друг от друга.
- Расходитесь, господа! – Потребовал Ле Дье, а когда дуэлянты заняли свои места, в десяти шагах от барьеров скомандовал: - к барьеру!
Ле Канн шёл ровно, более опытный Ле Хёггр двигался в рваном ритме: короткий шаг, пауза, длинный шаг, пауза. Когда до барьера осталось четыре шага, граф выстрелил. Его рука окуталась клубом сизого дыма.
Промахнулся.
Зеваки зашептались – ещё бы, граф Ле Хёггр уже забыл, когда промахивался в последний раз, тем более, с такого смехотворного расстояния.
Ле Канн тем же ровным шагом подошёл к барьеру и поднял руку. Согласно правилам дуэли, выстреливший должен замереть  на месте, но граф чуть отшагнул назад и встал боком, представляя собой более трудную мишень.
- Вернитесь на место, граф! – Потребовал Ле Дье, виконт Ле Берр скрипнул зубами, но возразить тут было нечего.
Раздался выстрел и Ле Хёггр словно мешок с песком упал на землю. Подошедший врач тут же засвидетельствовал его смерть. Зеваки стали медленно расходиться.
- До встречи. – Приподняв шляпу, попрощался хазгар, когда они остались одни, и скрылся между деревьями…
 





- …Тогда не буду терять время.
- Но этот день я проведу с тобой.
- Зачем тебе это?
- Это моё условие: если тебе нужно завершить дела и попрощаться, изволь потерпеть меня рядом.
- Хорошо. Пойдём. – Ле Канн встал из-за стола и бросил взгляд на портрет, висящий над дверью.
На портрете была изображена женщина. Она смотрела как-то умиротворённо, словно говоря, что всё хорошо, дарила надежду. В отдельности её черты не были прекрасными или даже просто красивыми, но что-то в её облике было такое, что Ле Дье остановился и несколько минут рассматривал изображение.
- Это она? – Поинтересовался гость. – Из-за которой ты вызвал того хлыща?
Ле Канн кивнул.
- Через месяц после дуэли мы поженились. Она родила мне сына и дочь, а сын уже подарил первого внука. – С гордостью сказал полковник. – Мой род не оборвётся.
- Знаешь, я бы хотел её увидеть. Наверное, она очень интересная женщина.
- Смотри.
- Не так, в живую.
- А по-другому не получится – она умерла родами.
Они молча вышли из кабинета и Ле Канн замкнул дверь с уверенностью, что больше сюда не вернётся. Нужно сделать так много, успеть попрощаться с самыми близкими, а времени практически нет…




Михаил Гридин aka IceDragon                ст. Кущёвская
                09 марта 2012г.