Свободная женщина. 13

                13
               Следующие полгода были безоблачными и счастливыми. Ахайя наслаждалась обществом двух близких мужчин: Байдара и Ламиса. На постановках Дайяна они всегда присутствовали втроём: Ахайя, Байдар справа и Ламис слева от госпожи. В замке ходили слухи, что госпожа дошла до верха бесстыдства и спит сразу с двумя любовниками. С Байдаром у неё сложились более чем тёплые отношения, а с Ламисом – умным и интересным собеседником – просто дружеские. Хотя женщина не раз ловила себя на желании зарыться лицом в его роскошные волосы и испытать силу его объятий. Но данное Байдару обещание сдерживало женщину от опрометчивых поступков, ведь она не хотела потерять любимого мужчину.
     С Ламисом у Ахайи установились особые отношения. Звёздный принц уважал свою госпожу, видя в ней сильную и целеустремлённую личность, а женщина уважала его гордость, ум и чувство собственного достоинства. Несмотря на серебряный ошейник – унизительное украшение для благородного дворянина, принц держался с достоинством, никогда и ни перед кем не унижался, не угодничал и не интриговал, не выказывал страха, даже, если госпожа была в гневе. Этим он был схож с Байдаром, и это качество привлекало её более всего.
     Вокруг Ламиса вилось много женщин, некоторые открыто предлагали ему свою любовь, но он, как и Байдар в своё время, оставался равнодушным к их страстным призывам. Ахайе было интересно, почему принц проявляет такую сдержанность: из-за врождённой скромности, из-за того, что считает ниже своего достоинства связываться с простыми служанками и рабынями, или по той же причине, по которой когда-то воздерживался Байдар – то есть, из-за тайного вожделения к своей госпоже? Ей, конечно же, было бы приятно внимание такого великолепного образца мужской красоты, и, если бы принц хоть как-то намекнул ей, что желает её, возможно, она откликнулась бы на его призыв, и Байдару вновь бы пришлось поступиться местом у тела своей возлюбленной.
     Но Ламис, к счастью или к сожалению, оставался всё таким же сдержанным и уравновешенным, как и в первые дни пребывания в замке. С госпожой он был почтителен, с малышом по-доброму строг. Он проводил с мальчиком целые дни, занимаясь его воспитанием и обучением, тренируя или просто играя, и Ларос просто души не чаял в своём наставнике.
     С того знакового дня, когда Астон Вермис впервые появился в гостиничной комнатке Ахайи и сделал ей своё необычное предложение, всё в жизни женщины было чудесно и прекрасно, если не брать во внимание небольшое происшествие с Альмаром. Она жила как хотела, делала, что желала, и всё у неё получалось, как нельзя лучше. Богиня Счастья и Удачи не отворачивала от неё своего сияющего лица, даря женщине свою лучезарную улыбку. Несчастья и неудачи обходили замок стороной до того самого дня, когда Астон Вермис вернулся домой в свой последний раз, больной, обнищавший и измождённый. От него не поступало никаких известий уже почти год, и женщина начала подумывать о составленном когда-то договоре.
     Но он неожиданно объявился у ворот замка: худой, в грязных лохмотьях и без привычного сопровождения мальчика-раба. Стража с трудом его узнала, приняв вначале за нищего-попрошайку, пока капитан Хорст не опознал своего господина и не отвёл его к госпоже.
     Увидев супруга в таком плачевном состоянии, Ахайя только руками всплеснула от удивления. Она тут же приказала приготовить горячую ванну и послала за доктором.
     Но, ни горькие порошки, ни целебные отвары лекаря, ни заботливый уход супруги, не смогли восстановить подорванное болезнью и разгульной жизнью здоровье Астона. Через несколько дней он впал в горячку, а спустя полторы декады умер, так и не придя в себя и не попрощавшись перед смертью с супругой и детьми.
     Нельзя сказать, что смерть Астона сильно потрясла Ахайю. Официальный статус вдовы мало что изменил в её жизни. Она и так была полновластной хозяйкой поместья, а редкие посещения супруга приносили больше хлопот, чем поддержки. К тому же, в каждый свой приезд-отъезд, Астон чувствительно опустошал казну, которую Ахайя старательно наполняла целый год. Поэтому, смерть супруга была для женщины скорее облегчением, чем утратой, но, к сожалению, она открыла дорогу другим несчастьям и потерям, которые, до этого, обходили «Чайкино Гнездо». Как известно, беды и несчастья не ходят в одиночку.
     Не успела Ахайя похоронить супруга, устроив ему пышное погребение, и надеть траурные одежды, как на неё обрушилось другое несчастье.
     Как-то после полудня, когда женщина наслаждалась обществом Ламиса, играя с принцем в шахматы (Ларос в это время, обычно, спал, а Байдар с утра уехал проверить табуны, пасшиеся на дальних пастбищах), в замок на взмыленной лошади прискакал мальчик-подпасок. Вбежав в покои госпожи, он пал ниц и, задыхаясь, проговорил:
- Ваша милость, меня послал господин Байдар… На табун напали разбойники… Он просит срочно прислать отряд стражников…
- А где он сам?
- Он остался с табуном…
- Глупец! Сколько их?
- Кого?
- Разбойников, тупица!
- Не знаю… Много, госпожа…
     Ахайя вскочила на ноги.
- Капитана Хорста ко мне! И передай, пусть поднимает солдат! – приказала она принцу и метнулась в гардеробную. Когда Ламис, спустя какое-то время, вернулся в сопровождении капитана Хорста, она уже переоделась в свой боевой кожаный костюм и вооружилась, словно собралась идти на войну. Ламис, по сути дела, мало что знавший о своей госпоже и впервые увидевший её в таком облачении, не смог скрыть своего удивления.
- Капитан, отберите самых лучших бойцов и посадите их на сильных лошадей, - отдавала она приказы спокойным и деловым тоном. – Сонда, беги на конюшню и прикажи, пусть седлают Дракона. Ламис, в моё отсутствие присмотришь за замком. Эй, малец, на каком пастбище это произошло?
- На третьем, госпожа.
     Когда все разошлись выполнять приказы, принц удивлённо спросил:
- Вы собрались собственноручно ловить разбойников?
- Конечно! Я не могу пропустить такое удовольствие.
- Удовольствие, госпожа? – ещё больше удивился мужчина.
- Да! Я соскучилась по настоящей хорошей драке, а тут такая возможность. Я ни за что не пропущу это развлечение.
- Я всегда считал, что война и драка – удел мужчин.
- Твои принципы устарели. Я женщина-воин, а значит, это и мой удел тоже.
- Нет, вы просто женщина и мать…
- Одно другому не мешает…
     Прибежала запыхавшаяся Сонда и доложила, что Дракон и люди ожидают её во дворе. Ахайя надела на голову шлём и покинула комнату, оставив принца в недоумении и лёгкой растерянности. Стоя у выходящего во двор окна, Ламис смотрел, как его госпожа, затянутая в чёрную кожу доспехов, с закрывавшим пол-лица шлёмом с высоким султаном чёрных перьев, села на своего грозного жеребца, и во главе десятка рослых крепких всадников рысью покинула двор замка. Вскоре грохот десятков копыт затих вдали, и поднятая ими пыль осела на землю.
     Время тянулось медленно. Замок жил своей обычной жизнью: в открытые вороты въезжали и выезжали повозки, везущие дрова для печей, траву, для стойлового скота, овощи и мясо для кухни; вывозящие навоз на поля, пустые бочки или корзины. По двору сновали слуги, занятые привычными делами, и никто не беспокоился о том, что госпожа покинула замок во главе двух десятков воинов, и сейчас, вероятно, где-то сражается, как воин, с безжалостными и свирепыми разбойниками. Им не было никакого дела, до того, что делает их странная хозяйка.
     Когда дети проснулись, Ламис возвратился в детскую и занялся своим обычным делом, но мысли его всё время возвращались к госпоже, которую сегодня он познал с новой необычной стороны. Её затянутый в кожу образ неизменно преследовал его, не давая сосредоточиться на занятиях, будоража мысли и отвлекая внимание.
     Отряд возвратился в замок лишь поздно вечером. Лошади устало брели, понурив головы. Их бока были покрыты мылом, а кое у кого засохшей кровью. Люди тоже с трудом держались в сёдлах. Некоторые сёдла пустовали – наездники лежали поперёк них. Позади отряда, под охраной, брели несколько связанных пленных.
     Ахайя снова ехала впереди отряда. Дракон гордо держал голову, хотя его бока тоже блестели от пота и он нёс два тела: восседающей в седле хозяйки и лежащего на её коленях мертвеца.
     Когда по каменным плитам двора зацокали подковы лошадей и зазвучали громкие солдатские голоса, когда двор осветился факелами и масляными фонарями, Ламис быстро спустился вниз. Он увидел, как с лошади госпожи снимают чьё-то тело, и поспешил к всаднице, чтобы помочь ей спешиться.
     Доспехи Ахайи, днём такие красивые и блестящие, пропитались конским потом, покрылись пылью и брызгами засохшей крови. Но это была не её кровь – на женщине не было ран, хотя камзол в нескольких местах был порезан. Но тонкая кольчуга, надетая под него, защитила тело.
     Ламис предложил госпоже руку и помог сойти на землю. Хотя женщина не показывала вида, но её чуть ли не шатало от усталости.
- Я распорядился приготовить горячую ванну и расстелить постель, - сказал он, поддерживая госпожу под руку. – Я приказал подать ужин в вашу комнату…
     Ахайя не проронила в ответ ни звука, не поблагодарила его ни словом, ни взглядом. Отвернувшись, она смотрела на тела, которые солдаты складывали на поспешно расстеленную на плитах двора рогожу. Проследив за её взглядом, Ламис увидел лежащим первым в скорбном ряду Байдара. В груди его бывшего товарища зияла страшная кровавая рана. Бледное лицо было удивительно спокойным и умиротворённым, словно мужчина спал крепким сном, а из-под полуоткрытых век тускло поблёскивали мёртвые глаза.
     Ахайя медленно приблизилась к возлюбленному и опустилась возле тела на колени. Она провела ладонью по его лицу, закрывая глаза, затем наклонилась и поцеловала в холодные мёртвые губы. Несколько долгих минут она неподвижно сидела возле мертвеца, глядя на его лицо тёмным непроницаемым взглядом, не замечая снующих вокруг людей и стоящего позади Ламиса, пока тот, осторожно коснувшись её плеча, не произнёс тихо:
- Идёмте, госпожа… Уже поздний вечер, вы устали и вам нужно поесть…
     Ахайя повернула голову и посмотрела на него через плечо. Лицо её было бледным, а взгляд казался невидящим.
- Мне жаль Байдара, хотя мы так и не стали близкими друзьями… - продолжил Ламис. – Ужасная смерть… Он её не заслужил.
- Да… Но он умер как мужчина… - Ахайя снова склонилась над мёртвым телом и сняла с его шеи золотой ошейник. – Он будет погребён, как свободный человек.
     Она поднялась и вновь стала прежней Ахайей – госпожой и властительницей. Подозвав слуг, она приказала подготовить тело Байдара к похоронам и сшить красивый саван из белого шёлка. Когда его подняли и унесли, она подозвала управляющего.
- Всем воинам, участвовавшим в походе, выдать по пять золотых, и предоставить два дня отдыха. Пленных запереть в подвале, я ими займусь после похорон. Всех мёртвых после омовения и облачения поместить в капище и пусть жрец прочитает над ними подобающие случаю молитвы… Идём, Ламис!
Приняв горячую ванну, Ахайя отказалась от ужина, выпив лишь кубок крепкого вина и съев горсть сладкого печенья, и удалилась в спальню, приказав не беспокоить её до утра. Служанки слышали, как изнутри щёлкнул засов, как бывало, когда госпожа уединялась с Байдаром. Но сейчас она была одна, и никто не знал, что она делает в своей опустевшей постели: сладко и спокойно спит или оплакивает неожиданную потерю любимого?