10. Крёстный отец

К О Г Д А   Р Е К И   Т Е К Л И   В   Г О Р У




ВОСПОМИНАНИЯ О ТОМ, ЧЕГО МНОГИЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ

Роман-эссе



                М.А. Булгаков говорил,
                что он ненавидит редакторов,
                и будет ненавидеть их всю жизнь.
                Не все редакторы одинаковы.
                Анатолию Яковлевичу  Загороднему,
                моему первому учителю в редакторской работе,
                посвящаю.
                Автор




КРЁСТНЫЙ ОТЕЦ

Такой уж у меня характер и такие мои дорожки, что многие детали из моей жизни сплетаются в моём воображении в одно большое целое не без некоторого мистицизма совпадений. Так с чего же начать? Может быть, следует о природе этих совпадений рассказать? Они есть в жизни каждого человека, по сути ведь и сама жизнь наша – это большое счастливое совпадение множества встреч, случаев, происшествий, стечения обстоятельств. Это – то, что я называю Божьим промыслом. Для меня вполне очевидно, что только по воле Господа случаются люди в этом мире.

              Кстати:

Когда-то давно-давно и я сомневалась, что Он есть, и не только сомневалась, но и старалась не верить в Него. От меня ждали только неверия.  Тогда все не верили. А я сомневалась. То есть я не убежденной атеисткой была, а только пыталась честно быть такой, как все. Я боялась смертельно грозу.  И как полоснет молния через весь небосвод стрелой огненной, так рука и тянулась крест сотворить. Да ещё, когда едва живую привезли меня с поля и срочно на каталке покатили в операционную, помню, что, теряя сознание, я отдала свою душу в Его руки и положилась только на Его волю.  Час мой тогда настал или ещё что-то, но я думала совсем немножко о маленьких детях своих и всего более на Него уповала. При чём, я не просила, а решила так, что пусть всё случится по Его воле. Тогда я ещё была атеисткой…

Время пришло для меня значительно раньше всеповального увлечения религией. Так случилось, что я поверила в Него раз и навсегда, и никогда больше в Его присутствии вечном не сомневалась. Да, да, это в дни моей тяжкой болезни случилось в Алма-Ате. Господь тогда послал человека, неожиданно для меня сумевшего мне помочь убедиться в существовании могучей силы, помогающей некоторым из нас. И этот человек стал моим новым крёстным отцом, словно переняв у моего рано ушедшего крёстного Глухова право наставлять меня.

            Кстати:

Я совсем не являюсь религиозной фанатичкой. Я и молиться-то не умею так, как молятся другие, истово и самозабвенно, в усердии моления своего, порою забывающие Того, кому молятся. Я веду с Ним свою душу, я иду с Ним по белу свету, я чувствую, как Он меня поддерживает, как посылает мне разные свои благие деяния. Иногда мне надо пойти в церковь, как на возможное место встречи с ним, чтобы у образа Его истекли из меня слезы облегчения, покинули меня рыдания о жалости к себе. Иногда я готова воскликнуть от восторга и благодарности Ему за то, что живу, вижу солнце, радуюсь цветам, имею пищу духовную и хлеб насущный. Он во мне, словно моё дыхание, которого не замечаешь, но без которого не сможешь жить. С точки зрения канонов церкви я – недостойная и нерадивая его поклонница. А моей душе тепло, оттого, что Он есть, а если бы Его не было, то я бы Его всё равно для себя придумала. Без Него не может быть жизни и света белого. Я равнодушна к роскоши церквей, где ему поклоняются, но я туда все же иногда хожу, потому что считаю, что в таких местах мне можно обращаться к святым и Богородице, чтобы они за меня тоже перед Ним радели. А когда Его неловко просить, то святого прошу помочь.
И эту благость свою я получила от Него в вечный подарок. Он мне помогал всегда: и тогда, когда я, девчонкой ещё, оступилась в реке и, не умеющая плавать, едва не скатилась в подводный овраг, Он меня подтолкнул к берегу. И тогда, когда я, ребенком, присела возле забора, чтобы получше рассмотреть цветок. В это время тяжелый грузовик едва не задел своим задним бортом тот забор.  Если бы я это видела, то непременно бы  вскочила, и голова моя оказалась бы под его бортом, а так, я только вздрогнула, когда закричала какая-то женщина от ужаса, что меня размажет по забору эта машина, – но уже после того, как опасность миновала, – это Он меня поберёг.
Так вот же, она цепочка всех совпадений и случайностей, руководимая Им и даримая нам Его щедростью – жизнь. Только кто-то об этом ещё не научился думать и не нуждается в таком размышлении, потому что занят другими делами. Так бы и я сомневалась долго, так бы и я вслед за сомневающимися читала молитву: «Отче Наш, иже еси на небесах...» – если Ты есть на небесах. Но я всегда читаю: «Отче Наш, сущий на небесах...» – существующий – я не сомневаюсь, а утверждаю, верю...
Был послан мне человек, который и помог устранить все сомнения. Случай такой простой, даже несколько будничный, и никто бы не стал им восхищаться. Да и человек этот, я уверена в том, даже не подозревает, что он помог мне перестать сомневаться в Нем.

А было это в Алма-Ате на углу улиц Гоголя и Муратбаева. Солнечным осенним днем я стояла в очереди за чУдными яблоками, которые растут только в Алма-Ате, – за апортом. Огромные красные, сочные плоды продавались с борта машины на углу нашей улицы. Это было редкостью. Всегда надо было их покупать на базаре, и так просто в то время невозможно было купить недорого качественные плоды возле дома в большом городе.  Я ждала своей порции апорта, а мимо шёл знакомый писатель – Владлен Константинович Берденников. Он не был особо как-то со мной дружен, не пришлось мне его книги выпускать, но оказался моим соседом по месту жительства – его дом стоял на соседней параллельной улице, и знал меня по работе в редакции русской литературы издательства «Жазушы».

– И что это ты стоишь в такой очередище? У тебя что, нет дачи?

Владлен, конечно же, не знал, как я живу в Алма-Ате. Дачи у меня действительно не было.

– Приходи ко мне, я только что с гор мешок яблок притащил, так дам. 

Я его поблагодарила и сказала, что неудобно будет к нему за яблоками идти.

– Какие неудобства? Идём!

Но я решила всё же дождаться того чудного апорта, какой продавали по 95 копеек за килограмм. Ведь на рынке, гораздо хуже и зеленее, дешевле, чем по 1 рублю 60 копеек не купишь.  Владлен Константинович назвал свой адрес и сказал, что будет ждать меня в гости с моей дочкой, которую я должна была забрать из группы продлённого дня.

– Жена уехала в Целиноград, чтобы готовиться к свадьбе дочери, я один, приходи, хоть будет, с кем выпить.

Я опешила: обещал яблоки, а там, оказывается, не с кем выпить. Нашел себе собутыльницу. Но всё же любопытство перевесило. Явились мы к нему с доченькой, он жил на соседней улице, совсем рядом с моим домом.

Владлен Константинович ни капельки не смутился от моей обязательности, он нас ждал.  Быстренько предложил делать пельмени. Я раскатывала тесто, а они с Алиной лепили. Что там мог семилетний ребенок наделать, можно только вообразить, но писатель так нахваливал мою дочку, и она старалась изо всех сил. Когда мы пельмени сварили, они были на редкость вкусные и сочные.

        Из коллекции:

В этот день он и подарил мне свою книгу роман «Корни» с надписью:

«Катюша! Никогда не забуду этих пельменей. А если серьезно – счастья тебе, хотя никто не знает, что это такое. 10.X.86.».

К этой книге я еще вернусь, так как и в ней я нашла для себя те же знаки, которыми все было отмечено для меня в Алма-Ате, все соединялось в одну для меня большую историю – жизнь в Казахии.


За пельменями Владлен затеял разговор о том, что вот он живёт без отца, но все время ощущает его помощь. Отец умер, но сына на земле не забывает и оберегает его, и посылает ему разные знаки предупреждения. Мне это было очень странно слышать. Стояли восьмидесятые годы двадцатого века, мы еще по инерции пытались строить коммунизм. Писатель, который пишет о созидательном труде советских шахтеров, о научно-техническом прогрессе, не мог, по моему разумению, быть столь суеверным. Но Бердеша (так мысленно для краткости я его прозвала) продолжал утверждать свое, и в  ответ был удивлен, что я ничего не знаю о Вселенском разуме, что я не читала Чижевского и Федорова. (Еще бы знать, где их взять можно было! Я потом попросила у Алены Швыдко, нашего младшего редактора, принести мне Федорова, так как ее муж преподавал философию в университете, но ничего подобного там и в помине не было из-за сплошных купюр). Так, в тот день я узнала о том, что после смерти наша мысль не умирает, а присоединяется к Вселенскому разуму.

Замечу, что Владлен Константинович даже и не упоминал Бога, и не о Боге со мною вёл речь. Но он делал для меня более ценную услугу, он своими словами пробуждал во мне нестерпимое любопытство и интерес к вещам, о которых я когда-то давно-давно читала у Евтушенко в «Земляничных полянах» – о неких флюидах, которые образуют этот Вселенский разум. Евтушенко больше на Циолковского и Вернадского ссылается. Я это восприняла как авторский вымысел. А тут на полном серьёзе сидящий передо мной человек о таких интересных вещах рассказывает! Это уже гораздо позднее появился и Моуди и другие авторы, повествующие о жизни после смерти.

Владлен потягивал винцо, предложил и мне, но я отказалась из-за своей диеты, для меня и пельмени были мучительной едой: их хотелось съесть много, но постоянная боль в желудке не давала этого сделать. Тогда он всё же налил мне бокал и поставил рядом: 

– Я же не алкоголик, чтобы пить в одиночку.  Ты просто подержи бокал в руке и поставь, зато беседа сложится, – резонно заметил он. 

А беседа и в самом деле вышла замечательная. После этого разговора я перестала бояться смерти, страх которой меня преследовал из-за тяжелой болезни.

           Кстати:

Даже потом,  когда я в очередной, несчетный, раз попала в больницу, и черные сны начали одолевать меня снова и снова, я подумала вдруг, что было бы интересно умереть: ведь мне бы открылись все тайные дела и мысли людей, которые меня окружали, и я бы, возможно, разобралась, кто был моим другом, а кто недругом.  Вот тогда, когда я не стала так сильно переживать из-за своего нездоровья, явился мне Он и послал мне три вещих сна. По этим снам я поняла, что боль свою переживу. И после этого я уже ни разу в Нем не сомневалась. Я знала, что Он меня не оставит. И странное дело: я перестала остро чувствовать свое одиночество.


Сказать, что я была весьма тёмной в парапсихологии, было бы не совсем правильно: что-то я слышала; к сожалению, вряд ли что читала, потому что читать было нечего, взять было негде, а что попадалось в руки, то все было обстругано и обкатано нашими редакторами и цензурой. Это теперь так просто можно утолить свой информационный голод, если он ещё у кого есть.

             Кстати:

Садясь за свои мемуары о человеке, которого я могу считать своим крёстным отцом, я более внимательно перелистала его книгу, подаренную мне с такой «гастрономической» надписью. В выходных сведениях стоят фамилии, уже упоминаемых мною «моих» авторов: А. Загороднего, М.Д. Зверева, П.П. Косенко и «моего» рецензента Н. Черновой – это она написала рецензию-приговор на мою так и не изданную книжку стихов. Для меня выходные сведения книги – это как родной город, в котором можно встретить близких или знакомых людей. А здесь я встречаю тех, о которых рассказываю. Ну, это ли не мистицизм совпадений в одной небольшой книжке «не моего» автора, с которым так странно сблизил духовно случай.


Продолжение следует. "НА ФОНЕ ЛИЛОВЫХ БАРВИНКОВ" http://www.proza.ru/2012/03/12/250