Крапива

Фёдор Лоскутков бросил курить рано. Очень рано...

Он и его сопливый подельник Сашка Игишев приноровились прятаться в крапиве, что  буйно росла за сашкиным сараем и курить папиросы «Красная звезда», украденные Фёдором у своего любимого деда. Ни Фёдор, ни Сашка курить не умели, просто пускали дым, но казались друг-другу неописуемо взрослыми и самостоятельными. Они приходили в крапиву в точно назначенное время изо дня в день с самого начала федькиных каникул.

 Сашка завидовал старшему товарищу всеми цветами зависти – от белой и до серо-буро-малиновой. Ну как же – Фёдор уже перешёл во второй класс, а Сашке в школу только в сентябре. Конечно, ему не очень-то и хотелось учиться, но ведь в школе был Фёдор, который уже научился выковыривать из пирожков варёную морковку и съедать только тесто! Сашка понятия не имел, какого вкуса варёная морковка, но уже заранее её ненавидел.

Так уж повелось, что в школу из поселковой столовой каждый день привозили на большую перемену пирожки и компот и бесплатно раздавали школьникам. Школа была маленькая, начальная в четыре класса и училось в ней не более двадцати человек, так что столовой не грозило разорение по причине ежедневной выдачи двадцати пирожков с ливером или с варёной морковкой.

- Ты делай так, - Фёдор сидел на корточках в крапиве и ловко цвиркал горькой от никотина слюной, важно помахивая зажатой в пальцах «Звёздочкой»,- сначала потихоньку сбоку открой пирожок, потом ложкой поддень морковку, только чтобы училка или техничка не заметили. Заметят – беда! Меня перед Днём Космонавтики поймали – шума было! Мамку в школу вызывали.

- Били? – вытаращился на него чёрными глазёнками Сашка.

- Не-а, меня родители никогда не бьют, только разговаривают долго.

- С кем разговаривают? – не понял Сашка.

- Со мной, с кем же ещё? – терпеливо объяснил Фёдор.

- Так это же хорошо! Не бьют!

- А тебя, что ли бьют? – Фёдор опять ловко цвиркнул слюной.

- И меня не бьют, потому что я ещё маленький. Ну, иногда папа подзатыльник даст, когда я разбалуюсь... Вырасти бы уже поскорее! – совсем уж нелогично закончил Сашка.

- Чтобы лупили? – Фёдор от неожиданности даже дым проглотил и надолго закашлялся.

- Ну, а дальше как?

- Что «как»? – не понял Фёдор, вытирая навернувшиеся от кашля слёзы.

- Ну, выбросил незаметно ложку морковки, а дальше как?

- А-а, ты про пирожок... А дальше выколупывай потихоньку и выбрасывай. Мне в школу всегда то яиц дадут, то сала кусок, так я их потом в пирожок запихаю и ем. Вкуснятина!

- А где ты в школе ложку берёшь?

- Ха! Я из дома приношу, не понятно что ли? – Фёдор снисходительно посмотрел на Сашку – мелюзга, чего с него взять...

Сашка достал папиросу и тоже закурил. Курить ему совсем не нравилось, но он уже давно устал быть маленьким. Так хотелось стать вдруг большим, сесть за руль папкиного «газика» и поехать куда-нибудь далеко-далеко, хотя бы за те горы, что синеют на горизонте.   

- Пора домой, - Фёдор вздохнул и поднялся, - смотри, Саня, чтобы бабушка твоя папиросы не нашла, а то cам знаешь, что будет.

- Что я, маленький, что ли? – Сашка обиделся не на шутку, - Вернее, я не такой уж и маленький, чтобы не знать, как папиросы прятать!

- Ты не обижайся, я так, на всякий случай. – и пацаны по-взрослому пожали друг другу на прощание руки.

Фёдор из крапивы направился прямиком на огород, а точнее – на луковую грядку заесть запах табака. Он всегда делал это осторожно, стараясь не попасться никому на глаза. За лук, конечно, не накажут. На то он и лук, чтобы его есть. А вдруг интересоваться начнут – что да как? Старшая сестра уже несколько раз любопытство проявляла, вредина такая! Вот и сейчас глазищами из летней кухни стреляет.

- Федя-а! Иди скорей сюда, тут мама тебя зовёт! – в голосе сестры слышалось неприкрытое ехидство..

Вот же зануда! Ну и как идти к маме, если на пять метров папиросой воняет?

- Сейчас! – Фёдор сорвал пучок лука и принялся яростно жевать.

- А чего это ты лук каждый  день ешь, а?

Ну и зараза! И ведь не отлупить её никак, на семь лет старше Фёдора. Сама накостылять может запросто.

- Нам учительница рассказывала, что луковые витамины полезны от нервов! – издалека объяснил дурёхе Федор и перешёл в наступление, - ты сама уже всё давно должна знать и меня учить! Седьмой класс закончила, а выучилась только артистов по клеточкам вырисовывать! Нет бы что путное брату рассказать, а у тебя одни тряпки на уме, да Витька Лопатин!

- Федя, иди обедать! – позвала мама.

« Ну что, запах, вроде, перебил, можно и пообедать» - подумал Фёдор и слез с грядки.

В доме ругался дед. Так ругался, что было слышно даже на летней кухне:
- Васька, дьявол, падера ты эдакая! Опять ко мне за куревом лазал? Вот я тебе ужо задам!

Васька выскочил через окно и пустился наутёк по улице, подтягивая на бегу брюки. Он в семье был средним ребёнком и на пять лет  старше Фёдора.  Фёдору стало тоскливо. Василий ведь не навсегда убежал. Вот вернётся и навешает младшему подзатыльников за папиросы, не одному же страдать... Впрочем, он ведь не знает, что Фёдор курит и что уже успел стащить у деда с начала каникул аж  целую пачку папирос!

Фёдор немного успокоился, сел на велик «под рамку» и унёсся к озеру, распугивая звонком всех, кто попадался ему на пути. Ему ещё не хватало роста, чтобы сидеть в самом седле и приходилось ездить, просовывая ногу под раму. Фёдора это ужасно расстраивало. Он однажды взял у сестры Натальи дамский велосипед и приехал к озеру почти как взрослый, но был жестоко высмеян пацанами. Фёдор тогда прикатил натальин велик во двор пешком, бросил у забора и больше никогда к нему не подходил.

На следующий день он и Сашка опять курили в крапиве, нещадно давясь дымом.

А ещё на следующий день...

В конце сашкиного огорода родители из соломы сделали шалаш на радость сынишке. Конечно же, для двух друзей это был не шалаш, а штаб и в нём они разрабатывали многочисленные операции по захвату или разгрому немецких полков и дивизий, белогвардейцев и  махновцев. Они даже один раз затащили зачем-то сюда Наталью, но она заявила, что ей в этой халабуде делать нечего и тут же убежала к клубу, где Василий играл на улице в настольный теннис с Витькой Лопатиным.

 В  шалаше Сашка прятал папиросы и спички, закапывая их глубоко в солому. А сегодня он вдруг решил не дожидаться Фёдора и закурил. Он не хотел, что бы Фёдор увидел его курящим в одиночестве – обидится ведь наверняка! А Сашке ох как хотелось покурить одному! Совсем как папа на кухне – сидеть, задумавшись, и выпускать через нос дым.
Как Сашка не старался, дым через нос не шёл и не шёл. Вконец отчаявшись, Сашка  набрал полный рот дыма, зажмурился и глубоко вздохнул. Дым перехватил дыхание, Сашку скрючило, сморщило и согнуло. Ничего не видя из-за выступивших слёз, он пополз из шалаша на свежий воздух. Через минуту-другую Сашка отдышался и откашлялся. А из шалаша потянуло дымком.  Вскоре показалось пламя и через мгновение сухая солома вспыхнула огромным снопом огня и искр.

Из дома уже неслись к шалашу бабушка и мама, а Сашка в оцепенении ошарашено смотрел на пламя, не в силах сдвинуться с места. Мама отшвырнула его в сторону подальше от огня и попыталась разбросать солому, да где там... Занялся огнём забор, но сбежавшиеся соседи залили пожар водой из вёдер.

- Ну как же? Сашенька, сынок, с тобой всё в порядке? – мама обняла и прижала Сашку к себе.  И...
- А чем это от тебя, засранец ты этакий, пахнет, а?

- Мама, я... мы... нет, я... – всхлипывал испуганный Сашка, который, было, обрадовался, что пожар потушен и совсем забыл о своём грехе. Теперь, вспомнив, Сашка перепугался ещё больше. Ведь точно накажут! Хорошо ещё, что Фёдора не застукали, тут теперь главное не проговориться. А если пытать будут, как в гестапе? Он недавно фильм в клубе видел про эту самую гестапу – страшно! Приведут Фёдора и спросят – знаком ли ему этот человек? Нет, Сашка друга не выдаст ни гестапе, ни кому другому!

А Фёдор тем временем сидел внутри огромного пустого ящика, перевёрнутого вверх дном и через щель наблюдал за развитием событий, находясь в относительно безопасном отдалении от места грядущей экзекуции. В том, что экзекуция состоится, Фёдор был абсолютно уверен. Даже дядя Паша, сашкин отец, спокойный до невозможности, не выдержит при виде пожарища! Ладно бы один шалаш, так вон ещё и забор прогорел... Нет, достанется сейчас Сашке, ой как достанется! Фёдор в ящике свернулся комочком, он даже в щелочку смотреть боялся – а вдруг глаз заметят! И зачем Сашка поджёг шалаш? В нём ведь так здорово было! Другого шалаша уже точно не будет.

Дядя Паша прибежал быстро. То ли на работе сообщили, то ли просто на обед приехал. Он не стал долго разбираться, наверное, заскочил на пять минут всего.

С Сашки спустили трусы и по крохотной попке пошла гулять крапива:
- А не балуй! А не кури! А с огнём не играй! А...

- А-а-а-а! Больно, горячо! – завопил  Сашка, - пусти, фашист!

Дядипашина рука разжалась и крапива выпала из ладони. Сашка и мама плакали. Сашка от боли, мама от жалости. А дядя Паша...

Он прошёл всю войну от Москвы до Праги, трижды горел в танке, вернулся с войны в орденах и медалях, а перчатки с рук даже сейчас почти никогда не снимал. Страшные руки были у дяди Паши, обожжённые до самых локтей. И лицо тоже.

Он  стоял, выпрямившись во весь рост, и тоже плакал. Дядя Паша очень любил Сашку. Само слово «фашист» для него было самым страшным ругательством на свете. И вот теперь он услышал это слово от сына и лицо его полыхало так, будто он сам себя отстегал крапивой или только что выбрался из горящего танка...

- Папочка, прости, я больше не буду! – бросился к нему Сашка.

- Уйди! – каменным голосом произнёс отец, глядя в никуда невидящими глазами.

Сашка, повизгивая от боли и страха, вдруг почти голышом метнулся в крапиву, выдернул несколько пучков и протянул отцу:
- Папа, возьми, ты ведь меня ещё не донаказал! Прости меня, я тебя очень люблю!

Они долго стояли, обнявшись вчетвером: папа, мама, бабушка и Сашка. И плакали.

А под ящиком  плакал Фёдор. Просто так. Потому что был ребёнком...

Фёдор Лоскутков бросил курить рано.
Очень рано...

24.01.12
Переход Остров Рождества – атолл Тарава