Остров придурков

                ОСТРОВ ПРИДУРКОВ
                Часть II

                ЗАЛОЖНИЦА НЕБА

                ***


Одна милая девочка творила добро, просто так, потому что ей очень этого хотелось. Творила его повсюду, вопреки и наперекор, вне всякого смысла. Господь смотрел на нее с любовью и печалью, потому что люди не ценили ее доброты. Господу стало жаль ее, и тогда он дал ей миллион.
Но девочка осталась доброй, деньги не испортили ее, и она продолжала творить добро.
- Ты хочешь стать миллиардером? - рассмеялся Господь.
- Нет, - улыбнулась она.
- Тогда прекрати! Люди смеются над тобой, ищут в твоих добрых поступках скрытый смысл, судачат за твоей спиной... считают тебя ненормальной!

Девочка немного подумала и ответила:
- Действительно, а чего это я?...
Она послушно закрыла глаза, окна, двери. И вокруг стало темно. Знакомые люди искали ее, но так и не нашли…  А на дворе остался только след от протекторов ее авто.

                ***

Дышать или думать, говорить или молчать, смотреть или заблуждаться… Что выбрала бы я сейчас, чтобы не помнить о Хранителе?... Мысли о нем раскаленными потоками прожигали меня насквозь. Я упрямо не верила в его  кончину!
Завершение одного всегда становится началом другого. Но никакого начала там не произошло, а значит – не было и завершения. Весталки от ворот все чаще выкрикивали чьи-то имена. Но, такого долгожданного, имени Хранителя произнесено не было!
Не было и звезды моей, холодной и полоумной, которая одна могла привести меня туда, к нему. Она запросто смогла бы сделать это!
Что же? Оставалась только  память…

Прошло около трех лет с его, так называемой, смерти. Я не умела применять это слово к Хранителю.
Почти ничего не изменилось на острове за три зимы и три лета… Ни ландшафт, ни ветер, ни течение времени, но… люди! Люди обнажили себя с самой странной и неприятной для меня стороны.

В этот день, ранней весной, я сидела в комнате совершенно одна, поглаживая рукой большого белого кота, который внезапно фыркнул, изогнулся и стремительно отпрыгнул прочь.
- Ну что ты? Ты-то что? Тебе тоже кажется, что я получаю больше, чем заслуживаю, как всем этим прихвостням во дворце???
Я в раздражении поднялась с кресла и подошла к большому окну, затем приоткрыла балконную дверь и ступила босой ногой на холодный каменный пол, попав прямо в лучик робкого весеннего солнца. Нога сразу замерзла.
- Как хорошо хоть что-то почувствовать! – сказала я самой себе, провела пальцем по пыльным перилам, слегка успокоилась.

                ***
За два дня до этого сюда приходил Кирилл…
Мне до сих пор было стыдно от того, что я ничего не почувствовала, увидев его, спустя столько времени. Ничего…
- К вам Кирилл! – услышала я звонкий голосок молоденькой девушки.
- Ну, вот и пришел, - невесело  подумала я. – Что сказать ему?...

Кирилл вошел очень медленно и ненужно. Но его лицо говорило об обратном. И это скорее озадачило, чем напугало меня. Я знала все, что произошло с ним за эти годы. И пока он подходил ко мне, я успела вспомнить все.
Ему исполнилось тридцать три. На протяжении последних двух лет он был женат на той самой Алине, но сам уже давно так не считал. Бог не дал им детей, потому что они сами были еще дети.
Кирилл снимал небольшую квартирку в центре города, тратил неимоверные суммы на прихоти своей  «малышки», которая спокойно и давно вытирала об него ноги. И все бы шло, и все б катилось….
Но несколько дней назад, ночью, проснувшись внезапно, Кирилл вдруг осознал весь ужас происходящего с ним. Так бывает. Бредешь полжизни в темноте, выбираешь тропу наугад и вот…в одно мгновение, в миг ты меняешь направление всех своих мыслей. И то, что было нормальным всего час назад, отныне становится странным или попросту невозможным!

- Привет, - от его глаз разбежались лучики-морщинки.
- Привет, - я не стала морщить глаз. В мои сорок четыре улыбка уже не так красила лицо.
- Постарел…, - подумала я вслух.
- Ты не изменилась, Вика, - вежливо ответил он.

Я смотрела на него, и неприятный холод заполнял пространство, разделяющее нас. Музей одной восковой фигуры. Что можно почувствовать, прикоснувшись к ней? Правильно, только холод.
Память моя строптиво молчала. И улыбка Кирилла была такой чужой и далекой. Пустота зазвенела в ушах.
Вот он пришел, лег бременем на меня. Он останется здесь, на острове, потому что так распорядилась судьба.
Кирилл, наверняка,  станет ныть, долго рассказывать о своем прозрении, умиляться моей правоте и моим новым достижениям.  Я не имею права отказать ему в этом. Но!!! Я не хочу участвовать в нем, как, однажды, он отказался участвовать во мне…
Хранитель!!! Вернись! Мне не сладить с этим роем обалдуев! Спасенные расправили крылья, ходят павами, казнят меня за мое величие. А величие мое, оно откуда? От всепрощения, которому учил меня ты, Хранитель…

- Вика, ты помнишь меня? – настороженно спросил Кирилл.
- Да, конечно, помню, - тихо ответила я.
- Мне было непросто вновь прийти сюда…, - он говорил очень нежно и настойчиво.
Я вздохнула, потому что приходилось слушать то, что я и так знала.
- И мне трудно сказать сейчас, что ты была права… во многом права! Возможно, ты лучшее, что было в моей сраной жизни!

Ему требовалось выговориться, я видела это, вот почему я обреченно присела на край подоконника и сделала жест рукой, который означал – продолжай.
- Знаешь,  я думал, ты будешь рада мне. Я понимаю, что меня не было слишком долго, но что такое для тебя несколько лет? Ведь ты паришь над вечностью! Мне необходимо было познать себя, чтобы понять тебя. И я много думал. Хочешь, расскажу - о чем?
- Нет, прошу тебя, не сейчас… Там, вдали, есть небольшой домик, я строила его когда-то для тебя. Ты можешь поселиться в нем, если ты пришел сюда за этим.
- Ты… знала, что я приду??? Снова приду??? Откуда?
- Я не помню откуда. Прости. Здесь многое переменилось, кроме климата и ландшафта. Ты сам все увидишь. Осталось только понять – друг ты мне или враг?
- У тебя появились враги, здесь, на острове?
- Не столько враги, сколько исцеленные обалдуи. Те, кто быстро забывают, что такое боль.
- И что же ты делаешь с ними? – изумленно спросил Кирилл.
- Ничего… Покрепче запираю дверь. Я одна. Я совсем одна.
- Кааак такое возможно? А Муза? Она где?
- Здесь. У нее новый счастливый роман с холостым мужчиной. Она давно забыла, чем обязана мне.
- Вика…. Это же невероятно! Так получается, и я был прав? Ну, в том, что благие дела – это бред, ненужный никому?
- Может и прав…
- Невероятно! Игорь? Павел? Роман? Где все эти люди???
- Я бы сама хотела знать, где они. Правду? Мне до сих пор никто не нужен! Узнаешь свой «почерк»?
- Неправда. Ты сама так сделала.
- Сама? Я сама посадила себя вот на этот подоконник, сама заперлась от всего мира?  Сама потеряла то, что искала всю жизнь? Сама привыкла от рассвета до заката  глотать людскую неблагодарность, как  кисель на поминках? Да, ты прав! Сама… Конечно, сама. Иди туда, Кирилл. Встретимся позже. Ты теперь один из многих, один из них, - я показала рукой на окно, за которым лениво-вальяжно прогуливался островной народ, изредка поглядывая на мои окна.
- Вот как? – с обидой спросил он.
- Вот так… И что ты сделаешь? С вызовом уйдешь обратно к своей молоденькой жене? И? Что это изменит? Ты больше не властен надо мной. Иди… Все потом…

Кирилл вышел, но не той бравой походкой, которую я знавала прежде. Он вышел медленно, погруженный в свои собственные раздумья и даже оглянулся пару раз, чтобы убедиться в искренности моих намерений – прекратить  разговор…

Это было два дня назад. А сейчас от меня сбежал даже кот…
- Ну что ж… Могу поздравить тебя, - сказала я самой себе. – Утопия вошла в завершающую фазу!
- Найди себе занятие, выучи японский, что ли, а то сойдешь с ума! – услышала я знакомый голос.
- Мир… Это ты? – недоверчиво спросила я.
- Я. А кто же еще? – захохотало во мне. – Реалистку не жди, не вернется.
- Где ты был все это время??? Где??? Ты изменял мне? – улыбнулась я.
- Я был там.
- Где там?...
- С Хранителем.
- Как это? Где это? – заволновалась я.
- Там. И что там было, я не могу сказать тебе. Но, как обычно, все не так плохо, как тебе кажется.
- Я не любопытна, - обиделась я. - Хранитель мне что-нибудь передавал?
- Да. Он сказал только одно слово для тебя: «Жди».
- Это слово – синоним моей жизни.
- Как у тебя дела?
- А ты не видишь?! Пошла учить японский…, - и я вышла на улицу, в сторону маленького сквера, где когда-то проходили наши собрания.

                ***
Возмужавший Павлик увлеченно тренировал бицепс перед зеркалом. Он откровенно любовался собой, потом нахмурился, вспомнив, что у него совершенно нет средств к существованию.
«Она мне больше ничего не даст. А я так рассчитывал, что если уж не вместе с ней, то хотя бы под ее покровительством выбьюсь в люди. Долбанные Кириллы и Хранители. Вот откуда они взялись? Как все было чудненько до их появления, а потом девку как подменили!» – сосредоточенно думал Паша.

Он вспомнил их последний серьезный разговор, после которого она стремительно отдалилась, сделалась чужой и нелепой, перестала красить ногти и вообще выходить «в свет».
- Паша, я хотела бы серьезно поговорить с тобой,  - негромко начала она, когда, однажды вечером, они сидели на балконе.
Пашка подумал, что вот оно, счастье, и сейчас она коронует его, потому что все конкуренты исчезли, умерли, испарились. Но, она сказала вот что:
- Паша, в свете последних событий, я хочу остаться честной перед тобой. Я вижу, что ты надеешься на что-то большее, чем простая дружба между нами. Но я не могу больше воспринимать тебя как мужчину. И дело не в том, что ты не достаточно хорош или некрасив.
- А в чем дело? – нервно-зло спросил Павел.
- Дело… в том, что два человека, прошедших через мою жизнь, два мужчины Кирилл и Алексей… Они сильно изменили меня, мой состав крови, понимаешь? Им нет равных. Иногда я думаю, что Бог послал мне их, для того, чтобы я, наконец, прозрела. Это люди с невероятной силой противостояния моей воле. И после них… ты для меня просто друг, брат, сын, да, кто угодно! Я не вижу больше в тебе мужчину. Прости. Но лучше такая правда, чем никакой. Ты же знаешь, я не умею лгать…
- Скажи, а где сейчас эти сильные люди, когда ты подыхаешь здесь одна? Ты посмотри на себя! Мумия, останки той девочки, которая смеялась так звонко! Да я бы поубивал их всех на твоем месте!
- Ты знаешь, где они, не хуже меня.  Но, что сделано, то сделано. Меня уже не вернуть. Теперь ты все знаешь. Прости меня, прошу… В этом есть и часть твоей вины. Ты допустил их появление в моей жизни… А мог бы…
- Мог бы что?
- Противостоять, бороться, держать… Да, не знаю – что! Что угодно!!!
- Таким монстрам? Противостоять???
- Вот видишь. И я не смогла…

После этого разговора Павел затаил дикую злобу на эту сорокачетырехлетнюю девчушку. Да, да! Она выглядела именно как девчушка! Две косички, наивные чистые зеленые глаза, вечно распахнутые навстречу неприятностям, отменная фигура. Похлопает ресницами, всплакнет на плечо и вперед - творить свой добротный  беспредел. И ведь не устанет! Тридцатилетние за ней не успевают! Посмотришь на нее и впрямь поверишь, что парит над вечностью.
Дикая злоба на все, связанное с ней! И внезапно Павел понял, что ненавидит ее!!! Ненавидит вопреки всему, сделанному ею для него! Эта ненависть попросту окрыляла!
Он ненавидел в ней все! Ее походку, ее манеру говорить, ее постоянное везение, ее мастерское умение водить машину. Ее принципы, ее уверенность в каждом слове, ее жизненный опыт и ее успех, бывший или будущий!
Ненавидел, потому что это больше не могло повлиять на успех его собственный. Она стала поездом, уходящим вдаль. А если к этому добавить и то, что она могла в любой момент уехать за границу, в сторону американской мечты, то добавлять к этому было больше вообще нечего!
- Поздравляю, Павлик! Ты снова все просрал! У тебя нет девушки, потому что нет денег, и нет денег, потому что нет Вики. Супер!!! – Пашка зааплодировал сам себе, потом взял в руки мобильный телефон.

- Привет, - вежливо и бодро сказал он ей в трубку.
- Привет, - растерянно ответила она.
- Хочу увидеть тебя, можно зайду вечером?
- Да, конечно, заходи. Буду рада поболтать. Пока.
- Пока.

                ***
Вечером этого же дня,  Павел застал меня принаряженной и приободренной.
«Ого, да, похоже, все не так и плохо», - самоуверенно подумал Павел.
«А он снова надеется на чудо», - с улыбкой грусти подумала я.
- Ты такая красивая, - Павел подошел близко и приобнял меня за талию. Я равнодушно отстранилась.
- Дело не в тебе. Я просто так…
- Просто так? – Паша напряженно втянул в себя воздух, аккуратно выдохнул. – Здесь кто-то был? Не может быть просто так!
- Кирилл был здесь два дня назад…
«Я ее ненавижу», - ожесточенно подумал Павел. А вслух спросил: - Расскажешь?
- Расскажу…
Я взяла в руки маленький боевой пистолет, сняла предохранитель и тщательно прицелилась в мишень на стене. Грянул выстрел.
- Девятка…
Я выстрелила еще раз, метров с двадцати, и снова – девятка.
Павел вздрогнул, прикрыл руками уши, забился поглубже в кресло.
- Рассказать еще? – спросила я.
- Нет, достаточно. Он хочет вернуться?
- Он вернулся. Но эта повесть больше не о нем!
- Что ты такая упрямая, а? Почему ты не хочешь быть со мной? Я же удобен. Иди куда хочешь, делай что хочешь! Я буду рядом и приму любую тебя!
- Может, и упрямая…  Но в моей любви есть одно обязательное условие - оппонент должен быть лучше меня. А  чем ты лучше? Молодость? Скорее недостаток. И ты уже не станешь лучше меня. Ты начисто лишен развития…
Я аккуратно разрядила пистолет и положила его на столик, поверх былого законодательства.
«Ой, зря она сейчас это сказала», - подумал Пашка. Ненависть переполнила его. Он считал себя не только лучше нее, а лучше всех, вместе взятых, на этом острове. И если его здесь так низко ценят, то ему полагается хотя бы компенсация за столько лет добровольного пребывания здесь!
- Конечно, не стану, королева. Тем более, что все лучшие уже перебывали здесь после меня,  - с издевкой ответил он. – Чаю хочу. У тебя есть чай?
- Есть. «Клеопатра». Седативный препарат из травы.
- Дивная музыка во дворце. Что это?...
- Моцарт «Фантазия». Нравится?
- Да, очень. Подавляет плотоядные мысли. Давай свою траву…

Мы засиделись перед телевизором допоздна.
- Можно, я заночую у тебя? Здесь, на диванчике? Не охота сейчас блуждать там, в темноте.
- Да, оставайся. Мог бы и не спрашивать.
Я аккуратно расстелила мягкую постель для своего врага и вышла из комнаты.
Павел повертел в руках разряженный пистолет.
- Когда большевики задумали коммунизм, они имели в виду именно этот остров и именно эту дуру! Ушла… Оставила на виду оружие, деньги. Окна нараспашку, ветер в голове…
Павел осторожно приоткрыл дверцу сейфа и увидел там пачки банкнот, аккуратно выложенные в форме знака вопроса. Они были выложены таким образом, что любая снятая пачка полностью нарушила бы конструкцию фигуры…
- Мда.. тут есть о чем подумать…
Но полкой ниже, деньги лежали в абсолютном беспорядке. Крупные купюры  перекрывали одна другую, причем сверху лежали самые крупные из них.
- А мне много и не надо… Вот возьму рублей десять, двадцать и достаточно! – шептал Павлик, имея в виду десять-двадцать тысяч. Она бы мне и сама их дала, если бы я попросил, - нежно успокаивал он свою совесть.

Пашка осторожно протянул трясущуюся руку и двумя пальцами потянул к себе одну десятитысячную купюру, за ней, на невидимой нити, потянулась другая, пятитысячная и еще две помельче.
- А, вот как? Скованные одной цепью? – Пашка зло улыбнулся и спрятал деньги во внутренний карман джинсов. – Ничего. Ничего… Ей они все равно не нужны! Я все делаю правильно.

- Дзинь! – сработал датчик в магазине сбывшейся мечты. Торговец сонно заморгал глазами, приблизился к монитору.
- Вот так да!!! Сказать сейчас королеве? Нет. Сама все заметит.
Торговец нажал кнопку «ОК», и Павел в один миг навсегда вылетел из матрицы, которая хранила его столько лет.

Пашка долго ворочался и, наконец, заснул нервным, беспокойным сном, а утром, как только рассвело, он пришел в покои королевы.
- Вик, слушай, мне надо ехать. Мама позвонила, там что-то по дому срочное. Я пойду, ладно?
- Да, конечно, - вяло ответила я и приняла его поцелуй в щеку. Я уже знала.

Босиком, по пыльным дворцовым полам, я приблизилась к сейфу, приоткрыла его дверь, точь-в-точь, как это сделал вчера Павел…  Номера верхних купюр не совпадали.
- Он оценил себя в семнадцать тысяч. Мир, ты слышишь меня? Он променял на семнадцать тысяч все свое будущее, вылетел из матрицы и ушел отсюда счастливым человеком!
- Пусть идет. Эта холодная война развязана не тобой. В ней не важно умение стрелять. Это скорее шахматы, в которых фигуры двигаются сами по себе. И ты знаешь, кто одержит победу!
- Снова я? – мне захотелось плакать.

Пока я перебирала купюры, мне позвонили… Взяв  трубку, я сразу услышала нервный женский фальцет:
- Привет. Мой козел у тебя? – спросила меня Алина.
- Нет,- честно ответила я.
- Знаю, что где-то там! Передай ему, что я обнулила все его кредитки, выбросила его комп, проколола ему колеса и придушила его собаку! Ну, почти придушила! Пусть не появляется, некрофил гребаный! Вот, что он в тебе нашел???
- Скажи ему это сама!
- Я не могу до него дозвониться!
- Поверь, я больше не имею к вам никакого отношения.
- Не поверю. О твоем идиотизме ходят легенды!
- Пусть ходят. Тебе-то что?
- Ты как кость в горле все эти годы!
- Алина, кто ты такая, чтобы я говорила с тобой сейчас??? Ты пыль у подножия той пирамиды, на которой я стою. Ты думаешь, что слова твои могут достигнуть цели? Ты не представляешь, что будет с тобой в твои сорок лет, а со мной уже ничего не случится. Между нами века! Тебя для меня – нет!
Я отключила телефон и заметила, что разговор этот никак не повлиял на ход моих мыслей.
- Чего это меня понесло, Мир? – улыбнулась я.
- Да, задолбали они, на самом деле! – улыбнулся Мир в ответ. – Ты выучила японский?
- Да, оригато сан! Еще как выучила!

                ***
За полем, у реки, на низкой деревянной  скамейке сидели трое: Игорь, Кирилл и Павлик.
- Ты видел ее вчера? – спросил Игорь у Паши.
- Да, и сегодня утром тоже видел.
- И как она?
- По-моему, она в энергетической  коме, - вставил Кирилл. – Не видит, не слышит, не реагирует. И самое главное, что обвиняет во всем меня! До сих пор, хотя прошло столько лет!!!
- Да, здорово ты ее зацепил, - с удовольствием прокомментировал Игорь. Интересно, а у нее есть сейчас секс? – и он вопросительно посмотрел на Павла.
- Нет, со мной точно нет! – испуганно запротестовал Павел.
- И со мной – нет, - отозвался Кирилл.
- Нет, значит – будет, - уверенно сказал Игорь.

Молодые люди с интересом посмотрели на Игоря.
- Я хочу, чтобы ты переспал с ней, - продолжал Игорь, глядя на Кирилла в упор.
- Почему?
- Потому что, я ненавижу ее! И любая боль, причиненная ей, для меня как наркотик.
- Мне казалось, что ты очень высокого мнения о ней, - возразил Кирилл.
- Да, высокого. Но я мыслил так: поиграет с вами, а останется со мной. Я искренне верил в это! Пока, однажды, не понял, что она вышла  из этой реки навсегда! Вот, сейчас, она сидит там одна вместо того, чтобы вернуться ко мне!
- Или ко мне, - заметил Павел.
- Ты тут при чем? У нас с ней ребенок! Но она там, одна, и я уверен, она даже не помышляет о своем возвращении! Более того, она не едет к законному мужу, туда, в Канаду! Почему – спрашиваю я вас? Что она затевает?...
Игорь судорожно вздохнул и продолжал:
- Я ненавижу ее за то, что она наверняка уже не будет моей! Никогда! Но пока надеялся на что-то, я был готов ради нее на все.
- Ты знаешь, я чувствую то же самое! Буквально вчера, у нее на балконе, я думал именно об этом! – изумился Павел. – Ненавижу ее! Она же нас использует!
- Ага… Ну вот и сбылось! – сладко протянул Кирилл. – Вы помните, что я говорил тогда, во дворце, после похорон? Ведь именно это! И как вы смотрели на меня? Как на лютого врага! Выходит, я был прав?
- Отчасти, - ответил Игорь. – Мы все любим ее. Но она – не любит нас.  ¬Ты переспишь с ней?
- Могу. Но что это даст?
- А после этого ты не останешься с ней? Это ведь не твое! И я хочу, чтобы она приползла ко мне, как к последней инстанции.
- А если не приползет?
- Если не приползет, то сдохнет на помойке! Там, где я ее когда-то нашел. Правда, она и тогда была величава, как королева. Короче, мне нужны ее деньги, связи, власть и она сама!
- Ладно,. – улыбнулся Кирилл. – Она еще не разучилась сострадать? Мне как раз требуется ее сострадание!
- У тебя получится, я знаю, - Игорь потрепал Кирилла по плечу и повернулся к Павлу. – А ты молчи! Ни слова ей и, вообще, не путайся там под ногами!  Тебя она точно не подпустит!
- А мне ничего и не нужно там! – ответил Павел, нащупывая купюры в кармане куртки.  - Пока не нужно…
- Ну, все, звоните мне. Я поехал.
Игорь грузно поднялся и направился в сторону своей старенькой машинки.
- Лузер…, - прошептал Кирилл ему вослед.
- Ты сделаешь то, о чем он тебя просил??? – так же шепотом спросил Павел.
- Я сделаю то, что сочту нужным.  Я пришел сюда не для Игоря, а для себя…

                ***
Мне послышались быстрые шаги по коридору, я выпрямила спину и обернулась в сторону полуоткрытой двери. Роман? Так и есть. Давно я его здесь не видела…
- Привет. Как ты? – встревожено начал он.
- Я? Все так же…
- Сегодня обещали штормовое предупреждение! Чуть ли ни цунами! Пообещай мне не выходить вечером из дворца?
- Откуда весной цунами, Роман? – насмешливо спросила я. Но он был так напуган, что улыбка исчезла с моих губ.
Я осторожно обняла его за плечи, посмотрела в глаза…
- Ты тоже считаешь, что я получаю больше, чем заслуживаю? Ответь мне сейчас…
- Нет, я так не считаю.
- Роман, на острове заговор. Вот почему цунами. И мне не надо для этого выходить из дома. Цунами придет сюда, прямо ко мне!
- Здесь Кирилл?
- Хуже. Они все заодно. Они хотят разгадать тайну моего воздержания, заново расшатать  мой мир.  Они хотят узнать – чего я жду? Но я сама не знаю этого. Мир просто сказал мне: «Жди». И это все…
- Что на самом деле происходит с тобой??? Ты думала об этом?
- Думала… Я безумна, - прошептала я и отвернулась.
- Нет! Это не так! Ты же знаешь!
- Так, Роман… Мне чужда реальность. И нет силы, способной вытянуть меня оттуда. Я потеряла интерес к жизни…
- Кто-то  из них попытается совратить тебя? – ревностно спросил Роман.
- Он.
- И когда?
- Сегодняшним вечером он начнет делать эти знаменитые «робкие» шаги, сделает вид, что ничего и не хочет, будет подогревать мой аппетит «сальными» рассказами и завертит передо мною своим торсом.
- А ты?
- А я…  Я давно перетекла в другое измерение, куда нет доступа. Никому не достать меня там…
- Я наблюдаю за тобой. И знаешь что я заметил… Не смотря на эти твои слова, дела твои успешно продвигаются. Такое ощущение, что тебя – две. И одна, и вторая живут отдельно друг от друга, они давно в ссоре, но каждая делает свое. И я боюсь, что они разорвут тебя пополам. Усмири их…
- В точку. Два вектора, расходящиеся под углом в сорок пять. И расстояние между ними довольно критическое. Но не разорвут. Я сумасшедшая… Бог любит нас,  - прошептала я и снова отвернулась.
Это путь одиночки. Я должна буду вылечить себя сама.

                ***
После этого разговора, в комнате воцарились сумерки. Роман неслышно исчез, повторив напоследок:
- Прошу тебя, не выходи сегодня из дворца! Не выходи…
Перед тем, как опустить длинные шторы, я угрюмо наблюдала высокие волны, бьющие о берег. Они  разлетались тяжелыми брызгами, оставляя неправильные, четкие следы на песке.
От берега, ко входу во дворец, направлялся смуглый молодой человек. Он торопливо поправлял взъерошенные волосы, оглядывался на мутные потоки волн и вдруг побежал. Через минуту в дверь постучали. Я подошла, повернула ключ в замке лишь наполовину и остановилась…
- Понимаешь, Кирилл…, - сказала я через дверь, прислонившись к ней спиной. – Когда люди достигают определенных высот, когда обретают немалый опыт и большие знания, они начинают думать, что они единственные в своем роде! А все другие люди вокруг начинают казаться им пылью, песком, мелкими монетками. Им кажется бессмысленным и неправильным общаться с теми, кто их не достоин, кто никогда не поднимется до их собственных высот. Они горделиво сидят на своих шестках поодиночке, любуются собой, любят себя, и им спокойно и хорошо в этом! Так зарождается «звездность», зачастую, не основанная абсолютно ни на чем.
И только единицы!… Единицы способны с придуманной ими высоты разглядеть в другом человеке – человека! И не только…, а еще услышать его, и самое сложное – принять!
Вот как ты оказался возле меня в тот день, Кирилл…

Я замолчала, не будучи уверенной, что он меня услышал.
- Не понимаю, к чему ты это…, - раздалось за дверью. – Впусти меня?
- К чему?...  А что же тогда и там сделал ты?  Ты подумал, что победил меня, растоптал, раздавил… Обрел высоту положения, с которой не соизволил разглядеть во мне человека, услышать меня и принять… Ты подумал, что мы поменялись местами...
- Ну, перестань…  Прошу!
- Но вот ты снова здесь… Зачем ты пришел? Я больше не принимаю раненых. Я больше не способна любить. Ты вызываешь во мне отвращение, - прошептала я и отошла от двери.
- Нет??? Зачем же ты тогда живешь??? – закричал Кирилл.
Я вздрогнула, опустила голову. Словно две горячих змеи обвили мне руки, руки сами потянулись к замку, послушно повернули ключ. Дверь сразу же распахнулась, и я увидела перед собой его бархатные глаза, наполненные ненавистью и злобой. Не сделав ни шага, Кирилл больно ударил меня по лицу, потом сразу обнял, сильно прижал к себе.
- Зачем, зачем ты живешь, если не ждешь меня больше? Ответь! – быстро зашептал он.
- Хранитель, помоги мне здесь и сейчас! – горячо просила я. Потому что чувствовала, что не столько власть Кирилла, сколько длительное воздержание, толкают меня в объятия этого человека.

Кирилл безудержно целовал мою шею, уверенно пробираясь к полуобнаженной груди, и горячие потоки крови уже стучали в мои виски, делая меня безвольной и  мягкой в его руках. Все повторялось точь-в-точь, как тогда, три года назад!
- Хранитель! Где ты? – взмолилась я, почти теряя дар речи от позабытых наслаждения и неги.
Тем временем, Кирилл уже подталкивал меня к мягкому дивану, настойчиво-нежно продолжая свои безумные ласки, аккуратно усадил меня и сам присел рядом, уверенный в своей легкой победе, как вдруг… словно струя холодной воды «обожгла» мне лицо. Я почувствовала на щеке бритву короткой ледяной пощечины и сразу очнулась. Окаменевшее тело больше не подчинялось волшебству Кирилла, я посмотрела на него с холодной злостью и вытерла свои губы от его поцелуев. Он замер, не веря своим глазам, осторожно отвел от меня руки…  Я вдруг расхохоталась, увидев, какой переполох поднялся в его голове, и от удовольствия причмокнула, посылая Кириллу воображаемый поцелуй, одним ловким движением поднялась с дивана, поправила съехавшее декольте.
- Спасибо, Хранитель, я знала, что ты неподалеку, - сказала я в пустоту. – Ну что, друг мой? – спросила я Кирилла. – Как ты? – я притворно-приторно наклонилась к нему. – Тебе требовалось мое сострадание? – я снова рассмеялась, видя, какую муку испытывает он сейчас.
- Ничего так… Главное – неожиданно! Это шутка? Иди ко мне, - неуверенно произнес он, сжимая руками свой пах.
- Какие уж тут шутки?... Все всерьез! Сыграем в лубофф на поражение? – повторила я его любимую фразу с невыразимой издевкой.
- Вот что ты сейчас делаешь?! Ты помнишь сказку про цаплю и журавля? Как они ходили там друг к другу и все пытались пожениться? Ходили, ходили, но каждый раз гордыня одного из них все портила! Тебе ее читали в детстве??? То одно, то другое! Короче, до сих пор ходят!
Я смотрела на Кирилла с нескрываемым удовольствием. Надо же, какой порыв! Как он искренен сейчас и как напорист! Сказки вспомнил…
- Вот что происходит? – продолжал он. – Возможно, в этот раз, все бы у нас получилось!  Но, нет! Ты же не можешь стать просто счастливой! Тебе нужны баталии! Я не удивлен, что променял тебя на девчонку двадцати лет!
Что ты молчишь?
- Я не молчу. Ты просто меня не слышишь, - серьезно ответила я. – Мне известна правда.
- Какая правда?
- Об Игоре и о тебе. Вы затеяли нелепую игру. И при этом, ты называешь его лузером, - я рассмеялась. – Завтра он скажет о тебе то же самое!
- Ты не можешь знать этого! – испугался Кирилл. - И это все – неправда! Неужели ты думаешь, что я могу принимать его всерьез? Мало ли, что он там себе напридумывал? Да, ты у Пашки спроси! Он подтвердит. Я не собирался играть по правилам Игоря!

Из углов комнаты, очень тихо, поплыла дивная музыка. Моцарт медленно заполонял собою все. Я огляделась, нашла маленький подсвечник в форме розочки и зажгла высокую красную свечу.
В этом разговоре и во всем происходящем сейчас не было никакого смысла! Я не смогу больше чувствовать ничего, как никогда не смогу ходить по потолку. Мне позволен только плотский порыв, который так легко усмирить ледяной пощечиной разума! Я посмотрела на лепнины потолка и усмехнулась.
- Ну, Вика! Не молчи! Скажи что-нибудь!... – канючил Кирилл с дивана.
- Скажи ему, что он больше не получит того, чего захочет! – прошептал Мир.
- Ты о чем? – с интересом спросила я.
- У него теперь не будет получаться секс с той женщиной, которую он захочет. Ему будут отказывать!
- Что??? – засмеялась я. – Сам скажи ему об этом! Это же его убьет!
- Да и пусть убьет! Нам-то какая разница? – резонно прокомментировал Мир.
- Ты сама не считаешь, что пора переходить в наступление и разогнать весь этот сброд? Пора вытрясти пыль из ковров, сменить атмосферу  и людей вокруг себя! Они переходят всякие границы! – продолжал Мир.
- А почему ему будут отказывать?... – задумалась я.
- Все станут говорить, что он – лузер. Его облапошила малолетняя девчонка, его жена! Его не приняли обратно, сюда. Комплекс неудачника татуировкой проявится у него на лбу. А женщины не любят неудачников!
- Тебе не жаль его? – спросила я Мир.
- Ничуть! Это был его выбор.
- Вииик, ну не молчи, а? – просил Кирилл. – Кстати, ты так здорово выглядишь! Как тебе это удается? – решил он зайти с тыла.
- Правда? – я мельком взглянула в зеркало. -  Я сделала две небольших пластических коррекции.  Кстати, меня смешит отношение общества к таким вот вещам. Они не стыдятся подтянуть сморщенные колготки, но не решаются подтянуть сморщенное лицо. Хотя и первое, и второе говорит об уважении и к себе, и к обществу.
- Говоришь, как искры высекаешь… Резонно, холодно, безапелляционно…
- А ты считаешь иначе? Хотя, мне плевать… прости…
- Я не понимаю, что мне теперь делать. Ты так переменилась! Я не узнаю тебя! Даже в первый день нашего знакомства ты была ближе, чем сейчас… И при этом, ты такая красивая!!!...

Я отошла к окну, внимательно посмотрела на Кирилла, прищурила красивые глаза.
- …Однажды ты ехал в машине, солнце слепило тебя…  Ты посмотрел на свою куклу, на свою жену, а она спокойно выстукивала пальцами дробь по своей коленке в такт громкой музыки, которая играла в машине. Она тоже повернулась к тебе, некстати улыбнулась и продолжила свое занятие. А очки, твои темные очки лежали сзади, на заднем сиденье автомобиля, и чтобы достать их, надо было либо остановиться, либо попросить ее сделать это. Попросить, Кирилл… И тогда ты вспомнил…
- И… тогда я вспомнил, как точно так же, мы ехали вместе с тобой… солнце слепило глаза, и еще до того, как первый луч достиг цели, ты…
- Я молча достала очки и протянула их тебе…
- Да, а потом ты осторожно повернула руль, когда я надевал очки и слегка потерял управление…
- Сколько времени заняло у нас все это? – спросила я.
- Меньше одной минуты…, - прошептал Кирилл.
- Сколько времени тебе понадобилось, чтобы осмыслить это??? – повысила тон я.
- Несколько лет… Да, я здесь именно потому, что однажды я ехал с ней в машине, а солнце слепило глаза…, - уверенно закончил он и подошел ко второму окну.
Мы стояли теперь вдоль одной стены и были почти не видны друг другу. И если бы кто-то из нас сейчас заговорил, то сложилось бы ощущение, что он говорит сам с собой.
- Откуда эта музыка во дворце?... Такая… дивная! Другого слова и не подобрать… Я боюсь утонуть в ней сейчас, - промолвил Кирилл, глядя в окно.
Звук его голоса потонул в складках тяжелых штор. Но я и так знала, что он сказал и что почувствовал именно сейчас.
- Ты не думал, что все на Земле конечно?
- Нет… Я думал, что я сам себе Вершитель и Творец. Что захочу – то и получу! Не говори мне сейчас, что я ошибался! – испуганно закричал он. – Пройдет день, месяц, десять и все будет так, как я себе  представлял: ты, или не ты, но будет! Будет! И Игорь, Паша, прочие – здесь ни при чем!
- Будет… Обязательно будет. Ты мог бы сейчас покинуть эту комнату?
- Подожди… я понял! Ты мстишь мне? Да? А сама умираешь от желания! Вика, но это ведь так глупо! Позволь себе то, чего ты хочешь! Ну? К чему эта игра? Ведь здесь никого кроме нас нет!!! – Кирилл стремительно приблизился ко мне, взял меня за руку и сразу же выпустил.
Рука моя была мертвенно холодна и безжизненна.
- Ладно, ладно… Я пойду, - прошептал он, не глядя на меня. – Пока…
- Пока…

Кирилл вышел в темную прохладную ночь и направился в сторону беснующегося моря. Тяжелые порывы ветра, время от времени, налетали на него, но он упрямо продвигался к берегу, сгибаясь почти пополам. По пути он подбирал с песка что-то, невидимое мне. Камни. Сейчас он будет со злостью бросать их в море  и кричать:
- Черт! Черт побери эту дуру!!!
А черный маленький капюшон куртки будет развеваться сзади, как флажок предстоящей капитуляции.
- Не жалей его, - попросил Мир внутри.
- Не буду, - ответила я и отвернулась.

                ***
Следующее утро, которое выдалось на удивление ясным, я встретила на пороге  магазинчика сбывшейся мечты.
- Привет. Какие дела? – спросила я у румяного торговца.
Солнце медленно взбиралось на небосвод, весело озаряло алую черепичную крышу, а синие стены в его лучах, казались иссиня-бирюзовыми. Ничто не предвещало беды, поэтому торговец подбоченился и задорно ответил:
- Все хорошо! Все хорошо, королева!
- Тим! Тебя ведь зовут Тим? – на всякий случай спросила я.
- Да, отродясь так и звали, королева - Тим! – весело подтвердил он.
- Тим, мне надоело все это! – и я с силой ударила кулаком по стене магазинчика.

Торговец мгновенно обронил улыбку и замер в почтительном ожидании.
- Я закрываю магазин! Прямо сейчас! Список всех, кто будет приходить под его двери – мне на почту, ежечасно! К тебе лично у меня претензий нет.
- Чем же я займусь теперь, королева? – несчастно спросил Тим.
- Разбей фонтан на своей территории, высади красивую клумбу! И жди! Все еще вернется на круги своя! Я обязана закрыть магазин, такова моя воля! – громко сказала я.
- Ого-го-го! -  к нам быстрым шагом приближался Роман. – Что поделываете?
- Закрываемся, -  с вызовом ответила я Роману.
Роман изумленно поднял брови вверх, присел на острый камень у дверей магазина, затем покачал головой.
- Все-таки война? – спросил он  меня.
- Война… Называй это так, если хочешь…
- И ты будешь включать вентиляторы? – рассмеялся от души Роман.
- Буду! - засмеялась я. – Еще как буду!
- Королева, это будет подлинное веселье! – поддержал нас Тим.
- Тим, кстати, проверь их состояние? Они исправны? Их ведь должно быть два?
- Да, два. И они абсолюю-ю-ютно исправны, - с наслаждением протянул Тим.
Он зашел в магазинчик и быстро повесил на дверь вывеску: «Предел мечтам», что означало – «да, идите вы все….»

Мы с Романом медленно побрели вдаль, навстречу восходящему солнцу. Каждый из нас, безусловно, думал о своем.  Но оба мы хотели одного: чтобы на острове вновь воцарились те мир и порядок, которые были свойственны ему всегда.
Пути для достижения этой цели могли быть разными. Можно было жестоко подавить бунт и уподобиться, таким образом, большинству, которое понимало только язык насилия. Можно было закрыть остров, стереть его из памяти, указав на дверь всем, кто так старательно не желал забыть остров и лично меня…
Можно  было сделать вид, что ничего не происходит, а самой затеять тайную игру, где все против всех…
Мы шли плечом к плечу и лишь изредка переглядывались, словно сверяя свои часы или мысли.
Нас, настоящих, оставалось слишком мало… 


                ***
За пределами острова, на большой полупустой парковке, кружилась старенькая «семерочка» Игоря. В машине сидели двое, причем Игорь находился, отнюдь, не на водительском месте. Он учил Павла, который боязливо жал в пол педали, водить автомобиль!
Игорь мыслил так: «Ее враги – мои союзники!» И эта логика была не лишена здравого смысла. Вот только, Павел плохо поддавался обучению, и из открытых окон машинки можно было услышать следующее:
- Ме-е-едленно отпускай сцепление и одновременно, одновременно нажимай на газ! Медленно и одновременно! И руль, руль крути! Он для этого!
- Уёй! – кричал Павел, и машина моментально глохла, подпрыгнув на месте, так как сцепление было отпущено, при включенной передаче.
Таких «Уёй!» было произнесено уже бесчисленно много! Нет, Пашка смог сдвинуться с места пару раз, и даже один раз сам «сдал» назад, но не получалось у него гораздо чаще!
Игорь откровенно устал и даже вспотел. В салон, из-под его куртки, поплыл неприятно-резкий запах пота, и Павел тайком сморщился, так как всегда стремился в гламур и роскошь.
- А что, на «автомате» нельзя сдать на права? – поинтересовался Паша. – Я слышал, что сейчас сдают и так, и так. У меня никогда не получится ездить на этой «механике»! – он резко отпустил педаль и машинка снова прыгнула, поджав хвост-глушитель.
- «Автомат» - это для девочек… Коробка-автомат дорогая в ремонте и дорогая при покупке машины…, - Игорь посмотрел на Павла и в отчаянии махнул рукой.
Ну, что ты ему объяснишь? Сидит, хлопает ресницами. Неужели он и вправду такой тупой, как говорила Вика?
- Давай  в другой раз поучимся? Ладно? Я устал что-то…, -  сказал Игорь и заглушил машину.
«Неужели он и правда такой неповоротливый и глупый, как говорила Вика. И пахнет так дурно», - с тоской думал Павел. 
- Смотри, кто идет, - Игорь показал рукой в сторону дороги.
- Кирю-ю-юша, - протянул Павел.

Кирилл небрежно присоединился к группке измученных лузеров. А, увидев напуганное лицо Павла, откровенно рассмеялся.
- Водить будешь? Погоняешь со мной? – веселился он.
- Как там Викуся? – осадил его Игорь.
- Викуся? Да, отлично Викуся! На хрен меня послала вчера ваша Викуся! Откуда она знает про заговор? Ты телеграфировал? – Кирилл посмотрел на Пашу.
- Нет! И вообще, отстаньте вы все от меня! Мне идти пора! Удачи! Спасибо, Игорек!
- Не за что, родной, - Игорь сплюнул на землю и внимательно посмотрел на Кирилла.
- Замучил он тебя? – спросил Кирилл, указывая взглядом на спину уходящего Павлика.
- Мда… Морозовым ему не быть! Она была права – он тупой!
- Она? Она и тебя лузером называла! Тоже была права?
- Ты тоже лузер, если вчера не получил ее соблазнительного тела! Не получил ведь? – Игорь сощурил глаза, и прицельно посмотрел на Кирилла, словно прожигая его насквозь. Взгляд его наполнился безумием.
«Она была права, он больной…», - со страхом подумал Кирилл.
- Нет, не получил.  Она так и сказала: «Завтра Игорь назовет тебя лузером…» Слово в слово!
- А ты и есть лузер! Просрать такую бабу!!! Мало того, что ты ее просрал, так еще и сделал недоступной для всех! Она же одеревенела после тебя, словно ее пристрелили! Иди, ремонтируй!
- Ка-а-ак??? Она меня не видит! Она меня не слышит! Она не хочет ничего знать…,  - Кирилл в измождении опустился прямо на бордюр и принялся черпать из лужи носком ботинка. – Скажи, зачем вы все здесь?  Все еще здесь? Ведь вы все ее ненавидите! А за что?... – Кирилл в раздумье замолчал. – Господи… Я понял! Вы ненавидит ее за то, что она ПОЛЮБИЛА меня?.. Действительно полюбила и поставила на этом точку в бесконечном поиске?
Вы ненавидите ее за то, что она полюбила не вас?
- Она любила нас. Каждого из нас. Но ты… Для тебя она оставила гордость! Ты смог стать лучшим в ее жизни.  И отведав лучшего, она не желает вернуться вспять.
- Но! Но, если ты сам это понимаешь, зачем ты толкаешь ее в свои объятия??? Если даже она и вернется, это будет не то! Совсем не то! Да, ее можно привести к тебе, но на привязи, как собаку! Тебе это надо?
- Привыкнет… Смирится. Ты все равно никогда не будешь с ней. Через время она поймет и это.
- Да ты же не человек… Ты…
- Кто? Я? Я нормальный человек, который борется за свое счастье! Это ты - не человек! Раздолбай, марширующий по чужим судьбам! Она оскорбила нас, когда выбрала тебя…
- Дела…, - Кирилл медленно поднялся и отряхнул свой зад. – Весна-то какая на улице, Игорек! Посмотри! И придурки на остров подобраны филигранно!

По парковке разгуливала стая ворон. Птицы нагло рассматривали двоих мужчин, спорящих неизвестно о чем. Как только спор достиг апогея, птицы шумно поднялись в воздух, и, сделав несколько кругов над «семеркой»,  улетели прочь.
 
- Мы топчемся на месте… Уже семнадцатая страница, а мы так и не решили – что нам делать?... – сказал Игорь.
- Кто их считает? Она напишет хоть тысячу… Но, ты прав. Я выхожу из игры. Из твоей игры. Она не сюжетна.
- Решил поиграть в доброго мальчика?
- Нет. Она поселила меня в доме. Мой собственный дом разорен маленькой вандалкой… Я буду появляться здесь, но не для того, чтобы причинять здесь боль! – и Кирилл направился в сторону острова своей знаменитой танцующей походкой.
 
- Угу… Иди! Есть еще Муза, Пашка, куча раненых! – бубнил Игорь ему вослед.

Цель Игоря была проста по замыслу, но сложна в исполнении. Он стремился доказать мне, что я глубоко заблуждена сама в себе.
- Ты – бред! – любил он напоминать мне при каждом удобном случае.
Бредом именовалось все: и моя любовь, и мой муж, и Хранитель, основа основ в моей голове; мой сын, которого я считала необыкновенным чудесным ребенком, данным мне с небес. Бредом именовалась моя молодость в мои сорок четыре года.
Бредом именовалось все, начиная с той поры, когда я стала не его женщиной…
И вот, когда Игорь понял, что падение Кирилла и смерть Хранителя не могут стать для него новым взлетом, он решил действовать по-другому. Разумным было привлечь дополнительные силы на свою сторону, ослабив, таким образом, мои позиции.  При личных встречах, мне в лицо, он выражал приторное восхищение. Но я подкожно чувствовала фальшь, идущую от каждого его слова. И постепенно, эта идея – развенчать меня на моем же острове, обезобразить мой призрачный мир, повернуть меня вспять - стала его основной навязчивой идеей.
Но мои позиции нельзя было ослабить, они держались далеко не на людях, которых Игорь пытался переставлять в шахматном порядке, они крепились на личных убеждениях. Вот почему, цель его и выглядела труднодостижимой.
            
                ***
- А-ха-ха, - доносилось из леса.
- Муза? – удивилась я.
Я ждала ее прихода вторую неделю. Но она все тянула с визитом, ссылаясь на занятость и головные боли. И вдруг – а-ха-ха?
Именно сегодня мне взбрело в голову отправиться на прогулку в наш заброшенный, темный, сказочный лес. Он был воистину необыкновенным! Он любил и пугал нас одновременно. В этом лесу можно было тихо мечтать и чувствовать, как вся ты наполняешься новой силой для воплощения своей мечты.
Высокие хвойные деревья выглядели добрыми исполинами, пока не налетал на них сильный ветер, и они принимались угрюмо трещать, раскачивая свои колючие макушки, посыпая острыми иголками теплый  песок вокруг себя. Но стоило лишь приблизиться к колючей ветви, как она бережно отстранялась, уступая дорогу идущему. Лес любил идущих через него.
Сюда часто приходили вольнодумцы, которые маялись на острове, чтобы причесать свои мысли. И выходили они из леса другими людьми. Никто не знал лесной тайны. Были на острове и такие, кто не решался войти в лес никогда… Но, чтобы а-ха-ха??? Такого здесь еще не было…

Я осторожно раздвинула ветви и увидела Музу в объятиях ее новой пассии. Плотный мужчина лет сорока нежно обнимал ее и что-то шептал на ушко.
Они стояли близко от меня, всего через три дерева, но я была уверена, что останусь незамеченной. Цели подглядывать или подслушивать у меня не было. Я просто в изумлении смотрела на девушку, которая не желает увидеть меня, но желает хохотать в объятиях малознакомого человека.
- А что королева? Она тебе нравится? – спросила она вдруг мужчину.
- Она всем нравится, - ответил он.
- Ах, вот как! Не пойму – почему? Она же ненормальная! – вспылила Муза.
- Почему ненормальная?
- Ну, как же! Она ни с кем не общается, но привлекает к себе внимание. Делает вид, что способна на создание отношений, но на самом деле до сих пор влюблена в Кирилла или в покойного Хранителя. Сдвинутая, понимаешь? Я даже не встречаюсь с ней последнее время. Просто не знаю, о чем с ней говорить, - аргументировала Муза и обиженно умолкла.
- Ну, не дуйся! Она просто нравится, как нравятся картины. А ты, ты настоящая, живая! Пойдем подальше, на берег? – мужчина взял ее за руку и увлек за собой в сторону моря.

- Вот так вот, да? Ненормальная? – со злостью спросила я сосну. – Хорошо… А не моей ли «ненормальности» она обязана своим нынешним счастьем??? – снова спросила я у дерева. – И ладно бы она сказала это лично мне? Но пришлому чужаку в сказочном лесу? Пора что-то делать, Мир прав!
- Обиделась? – тихо спросил меня Мир.
- Возмутилась! – ответила я и прервала свою неожиданную прогулку.

                ***            
Был день или вечер, когда во дворец шумно ворвался Кирилл. Прямо с порога  он буквально упал на диван, в изнеможении закатив глаза.
- Вика! Ви-и-ка! Это кошмар! – прошептал он.
 - Есть вещи, которые еще могут удивить тебя? - не удержалась я от смеха.
- Не смейся!  Я сейчас был в городе! Ездил домой, забирал некоторые вещи, поправил колеса у машины, сел в нее и поехал сюда, обратно…
- Ты видел свою жену?
- Нет, ее нет. Она у мамы. Дело вообще не в ней! Итак, я поехал сюда, как обычно. Быстро, очень быстро. Стартовал со светофоров, обгонял, играл на дороге «в шашки», как вдруг… мне не «на хвост» села машина грязно-серого цвета. Ее водитель мигнул мне сзади фарами, как-будто просил пропустить. Но это была всего лишь «десятка», он ни за что не догнал бы меня, и я помчался вперед!
Его машина была так сильно тонирована, что я не мог разглядеть – кто там, внутри. Он, не раздумывая, погнался за мной! И ты представляешь? Он обошел меня легко, играючи, на первом же кольце! Прошел юзом, не снижая скорости, так быстро, что из-под колес пошел дым! Я погнался за ним, и тут он, словно специально,  выпустил меня вперед. Я обрадовался, прибавил скорость, но через секунду, он снова был уже впереди! Мы летели по городу со скоростью сто сорок!!! Ты не представляешь, как разметало от нашей погони весь дорожный поток! Рев, дым, визг тормозов. Я вдруг понял, что не могу остановиться, и втянут в это по самые уши! Я понял, что буду гнаться за ним, как привязанный, пока у меня не закончится бензин!
Кирилл поднялся с дивана и больно сдавил мне плечи.
- Вика, я же уличный гонщик, ты знаешь. Но такого азарта я не испытывал давно. Это был очень достойный соперник! Но кто он? – Кирилл весь дрожал.
- Что было дальше? – тихо спросила я и почувствовала, что дрожь Кирилла медленно передается мне.
- Дальше… Он измотал меня. Я даже не помню, как оказался за городом измученный и раздавленный. Его машина исчезла за горизонтом, как только мы покинули городские пределы. Напоследок, он прошел так близко от меня, что поцарапал  левое крыло моей машины. Его номера были залеплены грязью. Я не знаю, кто он..., - Кирилл беспомощно вздохнул и  посмотрел на меня с такой болью, что мне стало жаль его. Непобедимый Кирилл раздавлен!
- Кто он? – спросил Кирилл меня.
- Он, - ответила я и замолчала, пугаясь своих собственных подозрений.
- Он??? – эхом переспросил Кирилл.
- Думаю, это фантом. Фантом того, кто мечтал сделать это с тобой…
- Брр… - Кирилл зябко поежился. – Начинается…

                ***
Тим ковырнул пару раз мерзлую землю и прищурился на робком весеннем солнцепеке. Затем присел на высокий бордюр и провел пальцем по острой штыковой лопате.
- Разбей фонтан, высади клумбу… Четыре слова, всего четыре! Она умеет озадачить… Это займет не одну неделю.
Тим внимательно посмотрел в небо.
- Грядут большие перемены! Она стала совсем взрослой. И эти дураки вокруг нее… Какие же они дураки! Им ничто не угрожало, пока она хранила их. 
Это ее дар, над которым смеются непосвященные. Дар – хранить людей. А люди думают, что она блефует, когда просит их не выходить за пределы матрицы, чтобы не случилось с ними ничего плохого. Люди не терпят никакого величия, даже если это величие поставлено на службу им! Я один знаю, что этот дар -  чистая правда. Она справедливо получила его от неба, когда прошла через бесчисленное множество испытаний.
И теперь все эти дураки получат по заслугам. Потому что она больше не намерена прощать их! Даже не так – она стала к ним равнодушна…

Тим вздохнул и продолжил копать мерзлую землю. Он уже представлял себе этот фонтан. Три чаши, возвышающиеся одна над другой, хрусталиками перебрасывают воду. Капли кувыркаются, прыгают в следующую чашу, затем покорно исчезают в синей воде. А вода именно синяя, как ее глаза, когда она смеется. Или зеленая, как когда она злится? Но обязательно прозрачная, чистая вода – как ее суть.
- Да, да, я влюблен в тебя королева… Но разве заметишь ты чувства преданного тебе? Твой разум и сердце всегда стремились к непокорным.
- Тим! Привет, Тим! Почему закрыт магазин? – к Тиму приближался Павел в белых джинсовых брюках, забрызганных грязью по самый пояс.
- Привет, Павел, - приосанился Тим и бросил на Пашку взгляд победителя. – Закрыт. Таков указ.
- Ее указ? Нет, ну что за самодура, а? Чего ее опять понесло? Ты знаешь, меня сейчас чуть не убили, -  добавил Пашка без перехода.
- Кто? – удивился Тим.
Физические расправы на острове были запрещены.
- Я был в городе, покупал себе вот эти вот штанишки, - Павел бережно провел пальцем по колену, потом  махнул рукой и сел прямо на грязный бордюр рядом с торговцем мечтой.
- Я вышел из магазина сразу в джинсах и направился, не спеша, в сторону острова, пешком.  И так все было здорово! Солнце, небо, птицы запели. Я шел и мечтал, как научусь водить, а потом… Как вдруг, на переходе, прямо на меня выехала грязная серая машина! Я чудом увернулся, ударился рукой об ее капот. А рядом была огромная лужа! И водитель специально прибавил газу, чтобы брызги обдали меня максимально! И вот я здесь. Ты только посмотри на меня!
- Кто был за рулем? – насторожился Тим.
- Не видно! Тонировка, грязь. Дурак какой-то…, - Павел обиженно сопел и размазывал грязь по штанишкам, пытаясь сделать их чище.
- А куда ты изначально шел? В чистом виде? – не удержался от смеха Тим.
- Я уже  не помню куда! В спортзал, видимо. Там сегодня много работы. Он хотел меня сбить, Тим! Открой магазин, мне надо что-то исправить!
- Что же? – с интересом спросил торговец.
- Ускорить получение денег, я больше не могу ходить пешком, это становится опасным!
Тим вздохнул и опустил глаза, потом отрицательно покачал головой.
Он знал о появлении фантома. Хотя, появление его было незапланированным и неожиданным даже для самой королевы. Фантом ненужно ускорял события, которые и так двигались в правильном направлении. Увидеть его, противостоять ему было пока невозможно. Он избегал прямого контакта с королевой.
Именно сегодня ночью королева хотела отправиться на его поиски. А скорее надеялась на случайную встречу с ним.
План ее был таков. Она хотела выехать в город на своей новой красной спортивной «Мазде» и пригласить его к погоне. Догнать роторную «Мазду» было невозможно так же, как  увидеть фантома. Но если бы он появился и догнал,  то у них не осталось бы ни малейшего сомнения в том, кто стоит за всем этим.
Но опасность Павлу и прочим придуркам угрожала совсем не оттуда. По островному закону любой, вылетевший из матрицы по собственному недомыслию, должен был совершить, так называемое, приношение. И это было крайне просто. Придурок должен был осмыслить свое падение и «изобрести» что-то, что впустит его обратно, на безопасную территорию. Этим чем-то - могло стать что угодно!  Любое искренне-благое дело на территории острова впустило бы придурка обратно в безопасный круг, где его не сможет достать никакой фантом!
Тим задумчиво смотрел на Павла. Сказать ему это? Но и жалость теперь запрещена. А если и сказать, то… Он только рассмеется.
- Ну что ты молчишь? – теребил его Павел. – Открой!
- Не могу. Указ! Но, если ты подумаешь, ты сам сможешь все исправить… Больше ничего не скажу. Иди, стирай штанишки!
- Ну, ну! Сколько вас, влюбленных в нее? Вы себя считали? Нумеровали? – кричал Павел, с каждой фразой отбрасывая себя все дальше от безопасной черты.
- Пашуля… Ты  не помнишь, как все начиналось? – Тим подошел к Павлу и взял его за локоть. – Не она придумала свое величие, и не она взяла на себя крест – хранить всех нас. Она прошла через великое множество страданий. Люди тысячу раз повторили ей, что она – королева, и ей пришлось стать королевой.  И теперь и этот остров, и ее правление – две реальности, с которыми трудно поспорить.
- Ненавижу, - прошептал Павел и осекся.
- Ненавидишь? Но за что?
- Ты замечал, каким дьявольским везением сопровождается ее путь? Ей стоит только подумать – а предмет уже вот он – перед ней! Только она вымолвит слово, а по радио уже именно та песня, которую она только что намурлыкивала и хотела послушать! Только ей захочется чего-нибудь эдакого, как вот вам, пожалуйста – эдакое! В самой соблазнительной упаковке! А другие? Другим приходится мечтать о чем-то годами, веками! Трудиться и потеть… Ты считаешь это нормальным, Тим? – задыхаясь кричал Павел.
- Я же сказал – прошла через бесчисленное множество страданий… Она заплатила, - спокойно ответил Тим.
- Ты хочешь сказать, что я должен елозить на брюхе долгие годы, чтобы купить себе белые штаны и дойти в них домой без проблем?
- Ты – другая ипостась… Ступай, Паша!
- Ненавижу, - твердил Павел, удаляясь вдаль от будущего фонтана имени цвета ее глаз. – И почему страдания делают ее только прекраснее???

Ах, как красиво парило весеннее солнце над жалким бытиём!

                ***
Я выехала за пределы острова в предвкушении высоких скоростей. Я как кобылка, застоявшаяся в стойле, ретиво била копытом, рыла землю, потому как, очень давно не ввязывалась в случайные уличные гонки. А гонки эти опьяняли меня всерьез. Я буквально болела без рева мощного двигателя и стремительного ускорения, убегания от себя самой.
Полнолунное небо, тихим светом, игриво бликовало на красной машинке, а сама Луна, праздничной тарелкой, сервировала мой капот. Я оставила машину на обочине центрального проспекта и отошла в сторону, покурить.
Я уже знала, что фантом появится. Мне сейчас требовалось набраться смелости и даже определенного героизма, для того, чтобы ввязаться в гонку с призраком. Я курила и думала о том, что, возможно, мне сейчас придется разогнать машину и до двухсот сорока километров в час. Я нервно поглядывала на «Мазду», которая тихонько урчала и подрагивала от громких ритмов африканских барабанов, доносящихся изнутри.
Бросив тлеющую сигаретку и тщательно затоптав ее на асфальте, я двинулась к машине, предчувствуя ее первый плавный рывок. Руки и ноги цепко напряглись, спина выпрямилась, голова стала ясной.
Сев в машину, я моментально стала с ней одним целым. Выпустив несколько клубов дыма, я переключила передачу и небрежно-нежно вывернула руль, одновременно надавив на педаль газа. «Мазда» порхнула как птичка, почти не касаясь проспекта, и послушно понеслась, бешено набирая обороты. Она шла уверенно, оборотисто, легко маневрируя между проезжающими машинами, парила над дорогой.
- Ты изумительная! -  прошептала я машине. – Но тот, пятиметровый, ни в  чем тебе не уступал. Ах, как он умел делать это!!!
Машинка рыкнула и обошла еще двоих, вступивших в безмолвное состязание с нами.
Я постоянно поглядывала в зеркало заднего вида, когда, наконец, увидела, что за нами уверенно идет только одна машина, оставляя других далеко позади.
- Вот он, помчались! – я вдавила педаль в пол, машина взревела и полетела в сторону объездной дороги, подальше от города. На спидометре  было уже сто шестьдесят.
Фары идущего за нами не отставали ни на сантиметр, он покорно летел вслед, даже и не думая обходить нас.
- Мы что, так и будем тащиться с ним на пионерском расстоянии??? Знаешь что… давай-ка мы его обманем?
Я выбрала самый безопасный участок пути, на котором не могло оказаться встречных машин в эту лунную полночь, и слегка сбавила скорость. Машина сзади тоже притормозила, приосанилась, ожидая моего следующего маневра.
Во мне сейчас не было никакого страха, и я ловко, одним синхронным движением руля и «ручника», развернула «Мазду» на месте, подняв вихри из-под колес,  встав лицом к летящей на нас машине. «Мазда» зафыркала, прижалась к асфальту и покорно замерла, ожидая лобового удара.
В клубах поднятой пыли, я увидела, как фантом напрягся, мгновенно выжал тормоза, машина пошла юзом, тяжело приседая на передние колеса, и стала надвигаться на нас, правым боком, старательно избегая прямого столкновения.
Я моментально сдвинулась назад, всего на метр и снова замерла, так как видела, что этого будет вполне достаточно, чтобы удара не произошло.
В пыльном кружении, свет наших фар пересекся, создавая неправильный четкий крест. Пыль плавно поднималась наверх, плыла над нами прозрачной легкой воронкой. Я посмотрела туда, ввысь, и вдруг снова отъехала назад, еще на метр, так резко, словно отпрыгнула от фантома.
Фантом напряженно замер всего в полуметре от меня. Внутри его машины стояла непроглядная тьма. Вдруг он медленно подъехал к «Мазде» и ткнулся в нее своим бампером. Так нежно, словно поцеловал.
Я заплакала. Это был он, вне всякого сомнения! Хранитель, который не может вернуться назад в своем нормальном обличие…
Мне так захотелось выйти и заглянуть туда, внутрь! Что там? Кто? И я решила сделать это, забыв о страхе и волнении. Но только я открыла дверь своей машины и направилась в сторону фантома, как  его машина   злобно засигналила, словно застонала и мигнула фарами…
Я растерялась, так и оставшись стоять между двух горячих железных «коней».
- Поговорить с ним? А он меня слышит? – спросила я у Мира внутри.
- Слышит… Что ты хочешь сказать ему?
- Спасибо, - прошептала я. – Спасибо!!! – закричала я вверх, в темное небо и в пустоту стоящего напротив авто. – Спасибо, что не оставил меня! Ты, ты один! Я люблю тебя! – кричала я все громче, вытирая жгучие слезы. – Мне так одиноко, Хранитель! Я прошу тебя, вернись! Я тебя умоляю!!!
Совершенно перестав контролировать себя, и забыв, зачем я вообще сюда пришла – я упала на колени, прямо в грязную придорожную пыль и протянула ладони к небу.
- Господи! Пусть он вернется! Ко мне, через невозможное невозможно…
Фантом, не выдержав моих рыданий и преклоненных колен, развернулся и поехал прочь, в сторону города. Он ехал так медленно, что его можно было догнать шагом. Ехал и притормаживал, словно оглядывался или ждал, когда закончится мой монолог с небом.
- Вставай. Поехали домой, - попросил меня Мир. – Тебя услышали, поверь мне.
Я медленно поднялась и как раненая побрела к своей машине, осторожно присела на сиденье. Но первые торжественные аккорды заведенного двигателя сразу вернули меня в реальность. Фантом еще виднелся вдалеке, и я легко догнала его.
- Ну, погоняй со мной, как раньше? – улыбнулась я и прибавила скорость.
Фантом послушно подвинулся, уступая мне место рядом с собой, и мы помчались вперед по ровной широкой трассе.
Я внимательно смотрела на дорогу, краем глаза следила за машиной фантома. Он шел ровнехонько со мной, крыло в крыло, не отставая и не отдаляясь. Между нами было очень маленькое расстояние. Спидометр показывал двести двадцать километров в час… Сейчас, любое неправильное движение руля могло разбить меня на осколки, и мне стало страшно.
Фантом шел слегка по встречной, его левые колеса постоянно выскакивали за разделительную полосу, и в это время, прямо на нас внезапно вылетел огромный грузовик.
Водитель встречного «КАМаза» совершенно опешил от представленной картины, его реакция последовала поздно, и он ударил фантома точно в капот. Фантом же, не отклонился от своей траектории ни на сантиметр, чтобы не навредить мне…
Я вздрогнула и съежилась от жуткого металлического лязга за своей спиной. Визг тормозов заглушил мои истеричные крики. А когда «Мазда», наконец, остановилась, я не могла заставить себя выйти  и вернуться к месту аварии.
Через зеркало заднего вида, я трусливо наблюдала за тем, что происходит там, позади…
Водитель «КАМаза» испуганно-осторожно  вышел на дорогу, повертел  головой в разные стороны, осмотрел свой прочный железный бампер, пожал плечами, сел в большегруз и спокойно поехал дальше. А в воздухе, над дорогой повисла крупная серебристая пыль…
Я сдала задом, до предполагаемого места столкновения «КАМаза» и фантома и долго смотрела на асфальт… Там не было ничего, кроме следов от торможения большегрузной машины.
- Мир, как это?... Значит, он жив? – спросила я, дыша тяжело и отрывисто.
- Тебе не надо понимать непонятное, - ответил Мир.
И мне так захотелось сесть на колени к Хранителю, прижаться к его теплой мускулистой груди, медленно покачиваться в такт его мыслям!
- Небо, верни мне его, а?...

                ***
Недалеко от дворца, в беседке, Игорь играл в нарды с… Музой. Они вяло перекидывали «кости», скорее для того, чтобы занять чем-то руки.
- Ты общаешься с ней? – спросил Игорь.
- Почти нет. Она замкнулась или «сдвинулась»… Раньше мы много говорили о Кирилле или о Хранителе. Но сейчас ее и это не интересует. Мои истории ее только смешат. Я вижу, как она смеется уголками глаз, когда я говорю о своей новой влюбленности или удачном сексе. Смеется так, как-будто показывает свое превосходство! Я ее…
- Ненавидишь? – с интересом спросил Игорь.
- Да! – крикнула Муза! – Она стала горда и неприступна. Ее не интересуют наши земные забавы. К ней, туда не подняться, а она перестала спускаться к нам.
- Может, ее волнуют островные дела? Ведь остров гибнет на глазах. Посмотри – сколько недовольных ее правлением. Многие считают, что она имеет слишком много, и при этом, не делает ничего. Ничего! – возразил Игорь.
-  А она и не делает ничего! Тело ей дано от Бога, разум от отца, везение она получила  в наследство от матери. Короновал ее Хранитель, который заявил, что она – самое настоящее, что есть здесь, среди нас. А мы и поверили… Хранитель был влюблен в нее! Но, теперь его нет, и мы не обязаны продолжать  любить ее. Вчера она закрыла магазинчик сбывшейся мечты! И верный Тим теперь копает мерзлую землю, чтобы разбить фонтан «имени её глаз»! – Муза была всерьез рассержена и говорила это четким, звонким голосом.
Игорь внимательно слушал  ее, покручивая пальцами кубик от нардов. Сейчас на острове было примерно равное количество врагов и союзников королевы. Но и на эти шансы можно было ставить.
- А что бы ты хотела, чтобы произошло здесь? Или ты хочешь покинуть этот остров?
- Нет! Что ты? Зачем покидать??? Здесь так тепло и уютно! Ты оглядись! Она создала действительно правильный мир.
- Иллюзорный, - вновь возразил Игорь.
- Иллюзия является иллюзией до тех пор, пока мы не верим в нее. Для меня этот остров давно реален. Но многое изменилось. Ее правление стояло на трех китах – Любовь, Истина и Величие. Любви у нее больше нет, истина давно стоит под вопросом. Осталось только величие. И я бы хотела, чтобы она потеряла его. Я бы хотела, чтобы она стала такой же, как все мы, без короны!
- Интересно. И ты знаешь, как сделать это?
- Что ты? – испугалась вдруг Муза. – Я даже и не думала об этом! – она со страхом посмотрела на темные окна дворца. – Я многим ей обязана. Хотя, это многое я могла бы получить и без нее…
- А если я придумаю, как сделать это, то ты…? – Игорь посмотрел на Музу в упор.
- …да, - тихо прошептала Муза.
Игорь резко бросил «кость» на доску и поднялся со скамьи.
- Муза, на сегодня я выиграл. Мне пора уезжать в город. Пока.
- Пока, - ответила побежденная Муза.

                ***
Я долго не могла успокоиться и подумать о том, что произошло со мной прошлой ночью. Рассвет застал меня врасплох, измученную и несчастную. Яркие блики весеннего солнца бодро плясали на стене, прямо  противоположной моей кровати. В лучах этого раннего солнца начала пританцовывать и дворцовая пыль, напомнив мне серебристую пыль с ночной дороги.
- Ну, хоть бы кто-нибудь пришел! Я действительно скоро сойду с ума. А сумасшествие на острове не лечат. Говорят, что пройдет само…  Так. Так…

Мне вдруг вспомнилось, как умело поддерживали меня в таких ситуациях Игорь и Павел, еще в те, далекие времена, когда сердце их теплилось ничем не оправданной надеждой. Я долго раздумывала, но потом все же решилась и набрала номер телефона сначала Паши, а потом Игоря, словно проверяя свои собственные подозрения. Так и есть – никто из них не ответил на мой звонок. В полном отчаянии я набрала последний, третий номер – Музы. Она ответила почти сразу, но, сославшись на сильную утреннюю занятость, голосом, возведенным в  большую степень вины, тут же повесила трубку.
Эти три заговорщика, сплоченные необъяснимой для меня ненавистью ко мне же, начинали меня всерьез раздражать. Это были первопоселенцы острова, которые знали всю предысторию его возникновения. К ним осталось примкнуть только Кириллу, для того, чтобы их ненависть получила очевидный перевес. С чем они борются, интересно? Они сами могут это объяснить? Заигрались совсем…  Островная жизнь так проста и прекрасна! И, словно в ответ на мои мысли, в дверь постучали.
- Привет!!! – донеслось снаружи! – Это я!
Голос Кирилла звучал не по-утреннему бодро, так, как-будто он встал еще часа полтора назад.
- Привет, - ответила я, распахивая двери перед незваным гостем.
- Я хочу тебя! – с порога заявил он и подергал меня за кружевной пеньюар. – Хочу и все!
- Не имеет значения, - я со скукой отвернулась от Кирилла, подавив улыбку очередного торжества и превосходства над людскими похотями. – Но, могу дать совет – уезжай отсюда. Здесь скоро не останется камня на камне, и эта повесть больше не о тебе. Ты сам чувствуешь, что сказать о тебе больше нечего?
- Ах, вот как? Не обо мне, да? – взорвался Кирилл. – А с чего она начиналась, тебе напомнить? …В семнадцать двадцать раздался его последний звонок.., - яростно процитировал он меня. – И теперь ты хочешь выгнать меня? Что это означает, скажи? Что ты все время врала? Об этой любви, и о том, что я лучшее в твоей жизни? Ну? Логическую цепь? Построй ее!!!
- У тебя что, не задалось с утра? Прекрати кричать. И для начала – научись строить свои логические цепи. Меня больше не влечет к тебе, вот и все. Что я могу добавить к этому? Ты хочешь, чтобы я вошла в ту реку еще раз? Но, разве, ты того стоишь??? Сегодня - здесь, завтра – там, - я замолчала.
Кирилл обиженно сопел в кресле. Видимо, предсказание того, что его перестанут желать, начало сбываться… И тут он сказал:
- Послушай, дорогая, меня никто не хочет! Никто! Ка-а-ак такое возможно? Я всегда легко открывал любые двери! И ты знаешь, я подозреваю, что в этом есть твоя вина! Твое колдовство или твое небо, или твои звезды сделали это! Верни все назад, немедленно, или я перейду на их сторону. Их, нас станет больше, и мы победим!
Я неудержимо-весело расхохоталась.
- Победите в чем? В чем? И главное – кого???
- Тебя! Твое идиотское величие и твою неприкосновенность.
- Уезжай. За пределами острова не действуют его законы. Может, у тебя еще все будет хорошо.
- Нет, подожди, я уверен, что если сейчас побуду с тобой, то потом у меня все наладится. Иди сюда, немедленно!
Кирилл вскочил с кресла и побежал за мной, так как я уже была в коридоре и успела пересечь большую его часть. Я захлопнула дверь второго зала прямо перед его носом и потом повторила:
- Это ничего не исправит. Уезжай! С тобой однообразно-трудно.
Он стоял за дверью, я чувствовала это, и он ждал, что я передумаю. Мне захотелось, вдруг, сказать ему правду.
- Кирилл, я знаю, что вы все недоумеваете по поводу моего затворничества и аскетизма. Я могу объяснить. Любая красивая женщина – королева! Но она королева только до тех пор, пока не принадлежит никому… Пока каждый подданный может думать, что он сумеет занять место рядом с ней. Каждый мечтает, фантазирует, ласкает ее мысленно или взглядом. На этом и держится ее королевская власть! На бриллианте неприступности!
Я совершила большую ошибку, когда положила все это к твоим ногам. Люди увидели во мне простую бабу, каковой я никогда не являлась и не желаю быть!
- Да? А как же Хранитель? К его ногам ты тоже положила все?
- Хранитель боготворил меня,  а ты - смешал с грязью. Я буду одна, Кирилл, для меня это важно. Очень важно…  Знаешь, я словно держу на своих плечах что-то без названия…
- А как же секс? Простой земной секс? Ты и без него сможешь?
- Я не буду обсуждать это с тобой, с вами…
- Зачем тебе это мнимое королевство? И куда я поеду? У меня больше нет ничего! В квартире жена, вокруг – аплодирующие враги. Я пал, блин! Низко пал… Нет, я не понимаю, каким образом, как все это происходит? У меня есть, был свой остров, свои законы! Почему я  снова здесь?

И пока Кирилл бубнил, возмущался, плевался за дверью, мой Мир начал со мной такой разговор:
- Оставь его. У него диссонанс ощущений.
- Я – его? Он сам пришел.
- Настало время поговорить с тобой об очень серьезных вещах. Я вижу, что ты окончательно запуталась, пытаясь разобраться в себе… Ты хочешь знать, как все это устроено?
- Что это? – настороженно спросила я.
- То, что есть ты и есть вокруг тебя.
- Да, хочу!
- Слушай, - улыбнулся Мир. – Тебе никогда не казалось странным, что ты мечтаешь о вещах, мечтать о которых немного неестественно? Например, о замощенных городских тротуарах?
- Нет… А что в этом странного?
- Ну, это общая мечта, не частная. Она лишь косвенно касается тебя. Ведь ты ездишь на машине! Зачем тебе тротуары??? Ты не думала об этом? Или эта мечта о ремонте городского цирка, который виден из-за островного забора. Скажи, ты часто ходишь в цирк? Зачем тебе это?...
- Нет, мне это никогда не казалось странным, - обиженно ответила я. – Ты намекаешь, что я сумасшедшая?
- Нет, я такого не говорил. Ты часто спрашивала меня – кто ты? И сейчас я  тебе отвечаю, ты – иная. Сразу хочу успокоить тебя, ты такая не одна. Устройство этого мира очень сложно на первый взгляд, не правда ли?  Но, на самом деле, оно очень просто. Весь мир управляется, а скорее держится на небольшом количестве людей. И это далеко не олигархи и не политики!  Это люди, которых волнует боль человеческая  в крупных или очень крупных размерах.
- Боль человеческая?.. Набор слов. Она никого не волнует!
- Что? А тебя? Лично тебя?
- Меня? Меня сводит с ума эта боль за всех и за каждого в отдельности. И когда я понимаю, что не могу им помочь, мне хочется рыдать на чьем-то сильном плече! – прокричала я.
- Но, дело в том, что ты можешь им помочь.., – прошептал Мир. – Ты одна из тех людей, на которых и держится мир. Ты заложница неба.
- Послушай, послушай, ты в своем уме? Хорошо, что нас никто не слышит! Это же речи психопата!
- Правильно! Так скажет каждый, кто не понимает, о чем я говорю. Но, ты? Ты ведь знаешь, что я прав?
- Даже думать об этом не хочу! У меня и так хроническая «головная каша»!
- Упрямая девчонка! Ты можешь вспомнить или просчитать цепь событий, которую можно назвать двумя словами подумала - сделали?
- Ты о том, что если я подумала и помечтала о чем-то, то оно непременно произошло? Так это простое совпадение! И потом, мечты личного характера сбываются с большой натяжкой!
- Не слишком ли много совпадений, дорогая моя? Например, из последнего -  аэропорт – это тоже совпадение? Расширение аэропорта в городе, куда летает всего один самолет???  Ты только единожды воспользовалась его услугами, но ведь ты думала об этом, я знаю!  Ты просто не хотела, чтобы твой канадский муж смеялся над твоим городом, в котором так слабо развита инфраструктура. Ну?! 
А обвал жилищного рынка, и жильё ставшее доступным каждому?  И туда же - беспроцентная рассрочка? А эта акция с вежливостью на дорогах? А новые детские сады? Очень много детских садов? Поищи там, в своей голове, не мелькало ли там нечто подобное, еще до появления в реальности??? А этот бред с мобильным переводом денег, посредством сотовых операторов? Ты мечтала об этом в 2003 году, тебе напомнить? Я уже не говорю про такую фигню, как «хочу крупного снега» или  «не хочу дождя»! Тебе есть что сказать?
- Новые детские сады – не моя работа, -  виновато ответила я. – Я мечтала только о диктатуре власти, сильной России и отмене перевода часов. Перевод часов делает людей больными…
- Правильно, не твоя! Потому что ты – не одна такая!
Я поднялась с кресла и взяла сигарету трясущимися руками. Сигарета нырнула между пальцев и внезапно упала к моим ногам. Я нагнулась за ней, но она снова непослушно выскользнула.
- Я хочу курить, - жалобно сказала я в пол и схватила сигарету всей пятерней. Сигарета сломалась. Я вздохнула, беспомощно огляделась по сторонам, затем осторожно взяла пачку и медленно вытянула другую сигарету, нервно и жадно закурила.
В дверь протяжно бухнул ботинок Кирилла.
- Я ушел! Ушел! Ушел! – обиженно и глухо кричал он через прочную дубовую дверь.
- Продолжай, - попросила я Мир.
- Так вот, - сладко отозвался он, довольный своей промежуточной победой. – Ты очень чутко, как охотник, слышишь мир вокруг себя. И ты всегда знаешь, как можно все исправить. Это можно назвать твоей работой здесь, на Земле. Ты видишь намного больше других! Ну, как бы насквозь, понимаешь?
- Да, понимаю. И впрямь, есть что-то такое…
- Замысел об исправлении, так называемых, «перекосов» ты отправляешь сразу по двум векторам – напрямую в небо, где материализуется мысль, и в головы тех людей, которые отвечают за эти «перекосы» в реальности. В эти же головы возвращается и первая  мысль, которая рикошетом отлетает от неба, уже наполовину материализованная. Результат? Дело делается!
- Зачем мне это? Лично мне это зачем??? – в бессильной ярости закричала я.
- Вот она, самая суть! Тебе это не надо! Ты моделируешь вещи, многими из которых не воспользуешься никогда! – Мир торжественно замолчал.
Я тоже замолчала и почувствовала, как по моему телу поползли мурашки. Никогда?.. Заложница неба?
- Подожди, тут что-то не так! Я порой жестока и так ненавижу людей, что просто готова убить их! Всех до единого! Стереть с лица земли!
- Эффект дна. Когда ты тратишь слишком большой заряд для их блага, ты начинаешь ненавидеть их за их неблагодарность. Ты никогда не услышишь ни единого «спасибо». Ведь ты не можешь выйти к ним и сказать, что вот, мол, смотрите, это я давала многолетний посыл, например, на ремонт цирка! Тебя сразу упекут в «кресты», а оттуда так трудно выйти обратно… Таких всегда сжигали на кострах. И эта фраза – боль за все человечество, она как пароль между вами, иными.
Как часто ты чувствуешь огромное напряжение и боишься даже моргнуть, чтобы не случилось за этот короткий миг чего-то страшного?
- Часто. Очень часто. Я чувствую, как в этот момент напрягаются тело и разум, словно я преследую или стерегу добычу.
- А как часто тебя посещает мысль, что пока ты в городе, среди них, с ними не случится ничего плохого?
- Наверное, всегда…
- Это охрана. Режим баланса добра и зла.
- Но почему, почему именно я? Объясни?
- Я выдвинул твою кандидатуру много лет назад. Мы прошли большой кастинг и нас выбрали. Почему? Ты проста в обслуживании и в содержании. Тебе надо очень мало, чтобы ты была довольна жизнью. А ты обязательно должна быть ею довольна, иначе ты не удержишь мир! Тебя провели через семь кругов ада, чтобы обнажить органы твоих чувств, отшлифовали как бриллиант, дали денег и власть. И вот ты здесь, среди нас и них. Держишь мир.
- Я могу рассказать это кому-то? – жалобно простонала я.
- Нет! Тебе не поверят, над тобой будут смеяться. Короче говоря, у тебя нет никакого выбора. Ты можешь гордиться этим, можешь не любить это. Но ты будешь делать это всегда. Всю жизнь. Да, и прекрати мечтать о простом женском счастье. Ты не можешь себе этого позволить! Как только ты отворачиваешься от мира, в тебя начинают лететь камни судьбы. Ну… Перестань, не плачь! Прости, что не сказал тебе этого сразу. Я думал, что мы так и проживем с тобой бок о бок, и ты ничего не узнаешь. Но ты пытлива, и я увидел, что ты подошла очень близко к самой сути. Я решил дать тебе ответ на твой главный вопрос – кто ты?
- А как же Хранитель? Кем он был? – сквозь слезы спросила я.
- Да, Хранитель! Это самая важная часть программы! В реальности – ты беспомощна! Тебе, для тебя просто необходим Хранитель, который защищал бы тебя от людей, которым ты служишь, потому что ты уязвима, как улитка без ракушки или черепаха без панциря. Толпа всегда с радостью готова растоптать тебя. Таков уж мир, который ты держишь…
Есть и другие острова, и каждый король на нем считает свой остров единственным в своем роде. Вам бы стать ближе… Хотя,  вы и так близки посредством мысли.  Ваши усталые головы переполнены парадоксами.  И, тем не менее, ни смотря ни на что, вы держите мир! Заложники неба, в народе – просто ангелы. Тебя часто зовут ангелом?
- Часто, - улыбнулась я и вытерла слезы. – Я хочу в отпуск от добра. Мне полагается отпуск от этого круглосуточного держания?
- Нет, тебе не полагается никакой отпуск до самой смерти. Ты будешь держать его день и ночь, в любую погоду, всегда. Это твой крест. Рядом будут проходить люди, будут меняться декорации и сюжеты. Но ты… ты всегда будешь делать одно и то же.
Я подошла к окну, распахнула его и положила руки на створки в форме креста. Надо же, мой крест… Заложница неба…
Я  с наслаждением втянула в себя утренний весенний воздух и почувствовала, как вся наполняюсь огромной любовью к небу, которое выбрало меня!   
- Да, а откуда же я беру силы для всего этого? – тихо спросила я.
- Здесь парадокс. Ты берешь их из ненависти и злобы людской. Чистая энергия, которая никогда не иссякнет. Видишь, идет человек. Он тебя ненавидит. Он и не подозревает, что несет тебе свежие силы, - улыбнулся Мир.

И действительно, по тропинке, ко дворцу, спускался Игорь. Он шел своей вальяжной неспешной походкой, уверенный в том, что это наполняет его персону каким-то особенным достоинством.
- Мир, у него тоже есть остров? – улыбнулась я, показывая на Игоря рукой.
- Нет. Но он думает, что есть! Вот этот самый, которым ты управляешь.

И мне сразу стало очень-очень хорошо!

- Я могу войти? – велиричаво начал Игорь от двери.
- Привет. Давай попроще? Входи.
- Фи, для королевы ты слишком дурно воспитана. Сразу видно твое низкое происхождение!
Мне захотелось ударить Игоря, тем самым, подтвердив его высказывание, но я сдержалась.
- Ты звонила сегодня? Я не успел ответить. Как дела? Что нового?
Он не успел ответить после десятого гудка? Ладно…
Игорь по-хозяйски оглядывал покои, как-будто уже получил их в собственность.
- Да, ты слышала, цирк на ремонт закрывают! Невероятно! Десять лет не могли денег найти или пристроить его к какому-нибудь бюджету, - Игорь внимательно посмотрел на меня.
Я насторожилась, пытаясь понять, он сейчас прощупывает почву или просто балагурит?
- При чем здесь цирк? У меня все нормально. Я звонила просто так, хотела узнать – чем ты дышишь?
- А я подумал, речь пойдет о весеннем празднике семнадцатого марта. Мы каждый год отмечаем его, но никто не знает истории его возникновения. Может, откроешь тайну?
- Может, и открою, - улыбнулась я. – Это день нашей встречи с Хранителем. Именно семнадцатого марта я впервые увидела его.
- Как все просто. А ты помнишь день нашей с тобой первой встречи?
- Я думаю, это было перед восьмым марта, в двухтысячном году.
- Да, верно, - Игорь продолжал расхаживать по комнате, разглядывая предметы и стены.
- Мечтаешь о власти, Игорек? – не удержалась я.
- А у меня и есть власть! Над тобой! Я один знаю всю твою историю от начала и до этой минуты.
- Не было бы этой истории, не было бы и меня…
Вдруг меня осенило, и я даже приподнялась с кресла.
- Ты рассказывал эту историю Кириллу?
Сейчас он мне соврет! Непременно соврет! Но он сказал правду.
- Рассказывал! Потому что не хотел, чтобы ты держала человека в заблуждении.
- И как он отреагировал?
- Он хотел вернуться к тебе, там и тогда. Но после моих рассказов отправился искать новое счастье. Что ты будешь делать, когда власть твоя закончиться? – внезапно спросил он и сощурился.
- Я была права, Кирилл – жалкий слабак!  А власть должна закончиться? Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

Это утро становилось невыносимо тягостным для меня. Слишком много откровений и ненужных разговоров переполнило дворец. Я смотрела сейчас на Игоря и чувствовала, как потеют мои ладони от страха, истоки которого пролегали в далеком прошлом. Я встряхнула головой, словно изгоняя оттуда невидимого врага, и ответила Игорю прямым открытым взглядом.
- Я здесь ни при чем. Твоя власть построена на заблуждениях, люди заметят это и вежливо попросят тебя уйти. Куда ты пойдешь? – продолжал Игорь.
- Никогда не думала об этом. Спасибо, что ты так беспокоишься за меня.
Обычно, заблуждениями называют то, что откровенно не могут осмыслить. Ты об этом?
- Я осмыслил больше, чем ты можешь себе представить! Я познал мир. Вот почему и предупреждаю тебя – будь осторожна! Ты ведь такая глупая. Ну, на чем держится твоя власть? На бывших и будущих воздыхателях? А если один из них начнет копать под тебя?
- На острове живут разумные люди. Я думаю, им не в чем меня обвинить…, - я с подозрением посмотрела на Игоря. -  Хорошо, что ты заговорил о семнадцатом. Я бы хотела разжечь костер у  беседок, запечь мяса, нарезать овощей и вдоволь наговориться о нашем житье-бытье. Ты как?
- Теперь, когда люди узнают, что это за день, пришедших на праздник станет меньше…
- А откуда они узнают? Подскажи? – прошипела я.
- Я думал, ты скажешь об этом всем…
- Нет! Только тебе, для проверки на «вшивость»!
- Ты глупая… Какая же ты глупая!
- Я просто иная! – закричала я, будучи больше не в силах терпеть его оскорбления.
Игорь неестественно рассмеялся.
- Вот как? Королева, иная? Тут есть о чем подумать. Может, ты просто больная?
- Семнадцатого, в полдень, я жду всех в сквере у беседок. Будет праздник, Игорь, и ты приглашен.
- Ну, пока, королева, -  с улыбкой сарказма произнес он.
- Пока…

                ***
Семнадцатого, с самого утра пошел снег, неприятно напомнив мне сцену похорон Хранителя. Я и две весталки, молодые девушки, одетые в мужскую одежду,  трудились в сквере, разбивая место для очередного весеннего праздника. Мы установили в беседках пару столов, гриль, и принесли несколько блюд с едой. На маленьком толстом пеньке дымил самовар. Я приготовила себе чашку горячего растворимого кофе и задумалась.
О том, что произошло со мной в ту лунную ночь, я не говорила ни с кем. Просто не стала обсуждать это ни с Романом, ни с Тимом. Позиция фантома стала мне понятней после той встречи с ним. Он готов и будет помогать мне, защищать и оберегать меня от моих новоиспеченных врагов любыми доступными ему способами и только за пределами острова. За последние сутки произошло еще несколько стычек между фантомом и  моими «доброжелателями». А это означало, что он, чудесным образом, уцелел после той странной ночи. Однако, его охрана вносила некий диссонанс в настроения острова, люди пока не знали – чего им стоит бояться, а чего нет. Выходки фантома еще больше злили моих приободренных врагов. Им казалось, что не стань меня – не  станет и его, и все пойдет своим верным простым путем…

Приближался полдень. К беседкам резво шел Тим, приобняв  за плечо Романа. Каждый из них нес мне по букетику мимозы. Увидев меня, оба широко заулыбались и протянули мне свои желтые цветы.
- С праздником, Вика! – сказал Тим.
- С весной! – поддержал его Роман.
- Спасибо милые! Мне так приятно! Пойдемте к большому столу?
Мы подошли к накрытому столу,  и я принялась щедро наполнять гостям тарелки.
- Никого еще нет? – поинтересовался Тим.
- Самое интересное впереди, - уверила я его.
Минут через двадцать мы увидели, как к беседкам начали подтягиваться запоздавшие гости, и среди них: Кирилл, Павлик, Игорь и сама Муза. Они не сразу подошли к нашему большому столу, сперва нерешительно потоптавшись на пороге беседки.
- Проходите, ну что же вы? – пригласила я их, так как второй, маленький стол был уже занят другими приглашенными.
- Извини, я без цветов, - насмешливо сказал Игорь, и я увидела, что его настроение поддерживает вся группа вновьприбывших.
Я всегда была мастером диалога, и смогла бы сейчас быстро и точно поставить Игоря на место, но сдержалась. Мне не хотелось осквернять этот светлый святой день.
- Ничего страшного, - просто ответила я. – Это и ненужно.
Муза старательно отводила взгляд, теребила краешек своего мизинца и льнула к своему новому ухажеру.
- Муза, как ты, вы? – ласково спросила я.
- Викуля, все просто чудесно! Чудесно! Правда, милый? – и она вопросительно посмотрела на взрослого мужчину рядом с собой.
- Да, милая, - приторно согласился  он.
Пашуля присел за самый краешек стола и поглядывал на меня изредка, украдкой. Он был в тех самых белых штанишках, которые так старательно обляпал фантом. Мама Павлика успешно отстирала их и привела в надлежащий вид.
Кирилл похотливо поглядывал на весталок.
- Послушай, а они согласились бы со мной? Спроси их, а? – спросил он меня вполголоса.
Я шлепнула Кирилла по спине и прицыкнула. Весталки были девственницами и считались неприкосновенными, как депутаты.

Никто из присутствующих здесь, не решился бы высказать вслух свою ненависть или презрение ко мне… Каждый из них, хоть раз, попадал под мое влияние и доподлинно знал, как я могу уничтожить, унизить человека, не сходя с  места. И действия мои буду вполне правоправными.
Это сильно усложняло мою задачу. Я предпочитала открытый бой, а не молчаливое сопротивление. Сейчас же, мне приходилось делать «хорошую мину» при плохой игре. Я потерянно блуждала взглядом по их лицам, подыскивая безопасную тему для разговора.
- Очень красивый снег! Королева, я почти закончил котлован для будущего фонтана, - прервал паузу Тим.
- Вот как? – откликнулась я. – Это замечательно!
- Кстати, я знаю, где продают камни, красящие воду в фонтанах. Вы же хотели, чтобы она была зеленой или синей? Так вот, если добавить эти камни, вода приобретет очень яркий, насыщенный оттенок!  - у Игоря даже глаза заблестели, так он увлекся своим монологом.
- И где же эти камни? – спросил Роман.
- В городе, за объездной дорогой, на базе. Далековато…
- Ничего, доберемся, - обрадовался Тим. Он уже видел этот фонтан, отражающий облака в зеленой, изумрудной воде.
- Паша, ты почему не ешь? – спросила я.
Обычно Павел никогда не жаловался на аппетит, и всегда уплетал по две-три порции.
- Я поел дома, перед тем, как идти сюда.
Я вдруг заметила, что никто из оппозиции тоже не ест, а лишь ковыряет в тарелках. Они словно отбывали повинность, а не радовались наступлению весны и этому празднику.
- Включите музыку, - попросила я весталок. И сразу же, над сквером поплыла прекрасная музыка Моцарта.
- Ты ж раньше Гуфа слушала? – не удержался Кирилл.
- Это ты слушал Гуфа, я помню. Все меняется к лучшему, - ответила я.

Итак, над нашей беседкой повисла неловкость. Я видела, что им всем очень хотелось как можно скорее уйти. Ни граммы того тепла и близости, которые царили здесь еще пару лет назад. Никакого открытого смеха или веселья. И мне стало не по себе. Я поняла, что утрата невосполнима. Эти люди, такие любимые и обласканные мною когда-то, исчерпали себя, когда пошли на поводу у зависти и злобы.
Во время этих невеселых размышлений я, видимо, слегка нахмурилась, и сразу услышала над собой голос Игоря:
- У тебя все в порядке? – спросил он, запуская свои холодные щупальца прямо ко мне в душу.
Боже, как я ненавидела этот его вопрос! Этот вопрос напоминал мне, что я полная дура, нуждающаяся в поводыре.
- В городе я видел человека, который хочет встретиться с тобой, - продолжал Игорь.
- Что за человек? – без интереса спросила я.
- Мицоко сан.
- Японец??? – мои глаза округлились. - Откуда здесь, среди «козьих троп», взяться японцу?
- Японец. Он что-то знает и хочет рассказать это именно тебе. Ты поедешь к нему?
- Когда?
- Он сам назначит день. Я думаю скоро.
- Что он хочет?
- Он скажет тебе сам. Не говори никому об этом визите. Это его просьба.
- Ладно, не скажу, - пожала я плечами. Мицоко, Фигоко, какая уже теперь разница?
 
- А девчушка-то сегодня не в духе, - сказал Павел стоящему рядом с ним Кириллу. – Сверкает глазами, мечтает нас раздавить, но порядочность не позволяет. Представляю, что она думает о каждом из нас.
- Да уж… Трудно ей без секса. Без секса баба сохнет! Ее бы полюбить по-человечески на целую ночь, как было у нас когда-то! – сказал Кирилл.
- Ты жалеешь ее? – изумился Павел.
- Кажется, жалею. Вы все здесь так озверели, что занимать вашу сторону становится уже неприличным. А что у нас так скучно? – спросил Кирилл в сторону гостей.
- Кир, человечество совершенно измучилось, создавая развлечения для самого себя. И что? Одно приходит на смену другому, но люди все равно скучают. Скучают даже когда едут с высокой горы на сноуборде, или делают ставки на быстрых черных лошадок. Ты не думал – по чему они скучают?
- Ну, я не знаю…, – растерялся Кирилл. - Просто так. Им быстро надоедает однообразие…
- Я спросила не почему, а по чему? По чему именно?
- Да, не знаю я! – взбесился Кирилл, так все смотрели на него с интересом, ожидая, что он даст верный оригинальный ответ.
- А я знаю. По настоящему! По тому, что называют высокой материей. По банальнейшим, на первый взгляд, вещам,  которые наш век истер в порошок, заменив их дешевой рекламой и распродажами. Вот и скучайте теперь, на здоровье, двигатели прогресса, - я улыбнулась и отошла в сторону, чтобы всем стало лучше видно растерянное лицо Кирилла.
- Ты до сих пор жалеешь ее? – вежливо спросил Павел.
- Да, но уже меньше, - ответил Кирилл.
- Но мы-то здесь! Здесь другие правила! Реальный мир мало властен над нами, – сказал Роман.
- Да, но многие из нас перестали помнить и ценить это! – повысила я голос и обвела присутствующих холодным взглядом.
Роман осторожно взял меня за плечо и прошептал:
- Тихо, тихо… Ну, чего тебя понесло?
- А ее часто несет! – неожиданно воспрял духом Игорь.  – Вы не видели ее в ее лучшие времена! Такой философии может навертеть, что и впрямь поверишь в чудеса! Я, как дурак, покупался на эти вещи.
- Скажите мне, как можно скучать, когда вокруг тебя несутся огромные энергопотоки, бесшумно перемалывая камни судьбы? И, не сходя с места, ты чувствуешь, чуешь, как движется мир, нашептывая тебе новые опыты и ощущения? Где вы берете время скучать? – дерзко-презрительно парировала я.
- Вот, я же говорил, - обрадовался Игорь. – Понеслось! И главное, она уверена в своей правоте! То есть мы, смерды, псы под ее ногами, которым для развлечений достаточно коробки зачуханных нард. А она? Для нее это низменно. Она мыслит иными категориями! Сидит на своем стуле, не двигаясь с места, а мимо проплывают столетия, лаская ее самолюбие! Так? – Игорь очень близко подошел ко мне, но его отстранил Тим.  – Это все бред и твои заблуждения! Каждый сам вправе решать, как ему жить и развлекаться!
- Заблуждения? – не унималась я. – Я тебе говорила и снова повторю - заблуждениями мы называем то, что не в силах осмыслить! Это же так легко, назвать сумасшедшим того, кто мыслит иначе! Что ты знаешь о волнах чувств? Об этом волшебном состоянии, когда просто хочется плакать, от прилива нового светлого ощущения? От любви к Родине, например? Вы не устаете хаять Россию, а когда я говорю вам, что, проведя сравнения с Канадой, я увидела Россию в новом свете, и она прекрасна, вы смеетесь надо мной! Есть среди вас хоть один человек, кто не посоветовал бы мне покинуть Родину и уехать «за бугор»? Ну? – в моем тоне появилась злоба, я сверкала глазами, выискивая в толпе смельчаков, способных поспорить со мной.
- Викуся, ну не надо, - теребил меня Тим.
- Тим, я устала от всего этого! Я устала тянуть их из тьмы к свету, учить радоваться каждому наступившему дню! Им повсюду мерещатся проблемы, причины которых они склонных искать в других!
- Паша, кто виноват в том, что тебя не взяли на новую работу? – продолжала я.
Павлик вздрогнул и поднялся из-за стола, как школьник из-за парты.
- Ну, не знаю… У меня нет сертификата, мало опыта, - промямлил он.
- Вот видишь! Он считает, что сертификат и опыт ему принесут либо на тарелке, либо они прилетят по воздуху! И это вместо того, чтобы поднять свой зад, оторваться от компьютерных игр и сайтов, тех самых пресловутых «разнообразных» развлечений, повернуть к миру лицо, открыться ему и внятно, уверенно сказать, что вот, мол, есть такой я, и я хочу получить то-то и то-то, немедленно, сразу, потому что именно я этого достоин! Павлик, уверенность не покупается, она вырабатывается вот здесь, в голове, - и я выразительно стукнула пальцем по своему лбу. – А сейчас, внимание! Павлик, расскажи  нам, как ты, извиняюсь, просрал свою Грин-карт, на которую я оформила тебя, зная, что ты хочешь уехать в Штаты? Ну? Все ждут!
- Я подумал, что это развод на деньги. Мне все так сказали…
- Даже, когда тебе звонили напрямую из Штатов и приглашали в посольство?
- Да, ребята сказали…, и я подумал…,  - мычал Павел, теребя рукав куртки.
- Достаточно! Паша, надо смотреть правде в глаза! Ты лузер! Но ведь проще считать дурой меня, правда? – я внимательно посмотрела Павлу в глаза.
Присутствующие охнули.
 
- Меня тоже можешь разделать под орех? – не вовремя подставил свою голову Кирилл.
- О тебе даже говорить не хочу. Ты – молекула. Одаренная молекула, не спорю. Но ты настолько закрыт к восприятию светлого, что помочь тебе не сможет никто.
- А можно пример? – завелся Кирилл.
- Можно. Позавчера  у Игоря вскрыли машину и украли старенький магнитофон, порезали два колеса.  Как тебе это?
- Да мне по фигу, если честно. Ты пример давай!
- Вы все это слышали.., - устало сказала я и отвернулась.
- Это и был пример, - довольно улыбнулся Роман
- Что же будет с нами дальше? – только и выдохнула Муза, про которую все забыли.
- Что будет с вами? – снова повернулась я к присутствующим. – Я не знаю, или не хочу знать. Вам трудно угодить, и вы это прекрасно знаете. Вы еще помните эти чудесные поля с подсолнухами и капустой, помните теплые морские приливы и горячий песок? Где все это? Только осколки под ногами… И это сделали вы.
- Или твое бездействие? После смерти Хранителя тебя словно подменили, ты ушла в себя, замкнулась и закрылась ото всех, - сказал Игорь.
- Игорь, я созерцаю. У меня есть право хотя бы на это?
- Конечно, ты же королева. Иная! – и он засмеялся мне в спину, так как я уже побрела в сторону дворца.
Я замерла на месте, обернулась. Мне стало так больно, потому что злоба его, летящая прямо в мое сердце, достигла цели. Сейчас она почему-то не стала моей силой.
- Хранитель не умер! И сегодня как раз тот день, когда мы встретились с ним впервые! Именно это мы празднуем с вами несколько лет подряд!
- Это его фантом болтается в городе? – спросил опозоренный Павел и все напряженно замолчали.
Пауза затянулась. Мне не хотелось говорить им правду, и я солгала:
- Я ничего не знаю о фантоме. Всем хорошего дня! Ваша Вика, - и я пошла во дворец, медленно, не оглядываясь, по скользкой тонкой тропе.

                ***

Когда Игорь говорил о Мицоко сан, он действительно имел в виду японца, врача психиатра с тридцатипятилетним стажем. Маленький, седой узкоглазый Мицоко жил в России очень давно, еще с тех послевоенных времен, когда его родители решили остаться здесь по неясным для Мицоко причинам. Мечта вернуться на Родину, в Японию, посещала Мицоко лишь до тех пор, пока он не стал успешно практиковать здесь, в России. Потом родители умерли, оставив ему трехкомнатную «хрущевку» в центре, и жизнь пошла иным, полноценным руслом. Мицоко обзавелся семьей, найдя себе невысокую русскую девушку, которая родила ему двоих ребятишек.
Мицоко сан реабилитировал самых сложных больных. Он практиковал с так называемыми иными. То есть с теми, кто считал себя держателями миров и портными пространства. А, если быть точным, он отделял иных от лже-иных, стараясь излечить последних.  Это была очень тонкая работа.
Никто, кроме узкоглазого Мицоко, не знал, чем именно он занимается. С виду это был обычный врач, который регулярно принимал пациентов, ездил на красной «Мицубиси», посещал супермаркеты и любил жизнь.
- Как много здесь иных, - часто повторял он сам себе. – Обласканная небом земля!

Легко можно было предположить и то, что Игорь и Мицоко сан познакомились в такси, когда Игорь подвозил его куда-либо. Скорее всего, они разговорились, и Игорек сболтнул ему про остров и про мое королевское правление. Мицоко, как эксперт по иным, естественно, попросил Игоря показать ему иную. А Игорь вцепился в него, как в последний твердый шанс.
Вот только я ничего, ничего не знала об этом!

С самого утра, в день запланированной поездки в кабинет Мицоко, Игорь отправил Тима и Романа на поиски красящих камней для будущего фонтана, оставив, таким образом, меня в полном одиночестве. Кирилл вторую ночь проводил в городе, ведя мирные переговоры с ретивой супругой, а все остальные никак не могли помешать плану Игоря. Они о нем попросту не знали!
В прохладной дворцовой тишине каждое слово Игоря звучало по-особенному отчетливо:
- Мы поедем на моей машине! Там дорога плохая, это на окраине, за оврагом. Твоя «Мазда» там утонет. Ты готова? Возьми  с собой что-нибудь переодеться. Мицоко сан говорил что-то о ритуале.
- О каком еще ритуале? - лениво ворчала я, так как Игорь мешал мне закончить макияж.
И вот что странно: моя интуиция не издавала ни единого звука! Она молчала, как-будто ее обмотали прочной пленкой или забинтовали скотчем! В этой теплой непроницаемой оболочке, как сквозь сон, я двинулась в сторону двери, прихватив с  собой белый спортивный костюм и тапочки.

«Семерочка» Игоря жалобно поскрипывала на каждом повороте, но домчала нас к месту «без сучка и задоринки». Игорь молчал всю дорогу, лишь изредка выдыхая сигаретный дым, которым затягивался из плохо тлеющей сигареты. Я тоже курила и удивлялась, насколько я отвыкла от таких вот поездок с ним, на старой битой машине. Меня коробило от каждого неприятного запаха или звука,  издаваемых автомобилем.
За окном бежал утренний весенний город. А утренний город, это совсем не то, что обеденный или вечерний. Он еще слегка сонный и такой ласковый. Смотрит на тебя, словно говорит: «Смотри, весь день перед тобой, не опоздай! Ты столько можешь успеть!» Солнце победно поднимается ввысь, золотит крыши домов и автомобилей, делает асфальт похожим на зеркало. И так красиво и блаженно вокруг! Улыбчивые лица тех, кто встал пораньше, чтобы сделать побольше. Мы едем, смотрим друг на друга, объединенные одной общей любовью к утреннему городу, который еще не обременен ни энергией ссор, ни аварий. Еще не произошел ни один конфликт! Вот почему энергия его чиста и тепла, как капелька прозрачного меда на ладони.
К обеду все изменится. Город станет вялым и тяжелым, перекроет свои артерии пробками, задушит граждан в своих крепких объятиях. Поток потечет лениво, пробираясь через непроходимые заторы.
А к вечеру город нас убьет.., чтобы вновь возродить к утру…
 
Я очень любила утро, а особенно - утро понедельника! Это как новый старт, рывок перед прыжком в длину или в высоту. Наступающая неделя всегда   обещает поворот к лучшему, но потом обманывает, тает, ложится змеей у ног, и душит длинными бесцельными выходными. И все равно, я очень любила утро понедельника, смеясь над теми, кто боялся входить в него, словно оно заколдовано черными кошками.

Мы остановились перед старинным зеленоватым зданием, возрожденным уже в наши дни.
- Иди туда, вон в ту большую дверь, тебя там ждут, - сказал Игорь.
- А ты?
- Я буду ждать здесь, в машине.
Перед глазами мелькнули кадры моего пребывания в роддоме, потеплело, тронуло за самое сердце.
- Хорошо, - по-доброму согласилась я, затем подошла к высокой деревянной двери и осторожно толкнула ее.

Меня сразу перенесло в большое количество бамбука и сакуры. Запах самой Японии оглушил  на мгновение. Это был подпольный кабинет Мицоко, только для избранных или самых трудных больных. Частная территория.
Девушка в черном передничке поверх белых брюк ловко взяла мою сумку с одеждой и провела в следующую дверь. За ней оказалась белая неуютная комната с одной кроватью и маленьким столиком. В углу стоял телевизор, а рядом, на тумбочке, лежали несвежие газеты. За моей спиной щелкнул дверной замок.
Я внимательно огляделась и внезапно почувствовала сильный горячий разряд, прошедший через тело, снизу, от пяток,  наверх, до самой макушки! Я называла это «синдромом запоздалого прозрения». Меня обманули!  Меня заперли здесь! Нет никакого Мицоко сан! Игорь упек меня в психушку… Я поледенела…
- Господи, как же теперь остров?.. – прошептала я, сжавшись на узкой белой кровати, которая сердобольно скрипнула подо мной.

Я так и сидела, поджав ноги, скрестив руки на коленях, глядя в большое окно, когда в комнату неслышно вошел маленький, седой, узкоглазый человечек.
Он отошел от меня на максимальное далекое расстояние и принялся внимательно изучать мой «светлый облик».
Поначалу я тоже изучала его, но уже через три минуты мое любопытство было полностью удовлетворено, и я сказала:
- Ну, что ты смотришь на меня, мой маленький узкоглазый друг? Мицоко, кажется?
- Здравствуй,  Вика сан, - сказал он приятным мужским голосом безо всякого акцента.
- Привет, Мицоко сан. Мне пора идти, меня там ждут, - и я поспешно поднялась с кровати, делая шаг по направлению к двери.
- Подожди, Вика сан. Тебе надо остаться здесь, - и Мицоко заслонил собою дверной проем.
Его рост доходил как раз до моего плеча, и я улыбнулась его смелости.

Мицоко в раздумье смотрел на женщину, стоящую перед ним. Ему следовало определить, кем она является на самом деле: иной, или лже-иной? Такая была у него работа. Лже-иные засоряли пространство, возмущали ауру Земли и вводили в заблуждение большое количество населения.
Мицоко тоже не сам выбрал этот путь. Этот путь ему определило небо. И Мицоко, может быть, и не хотел этого делать, но оно делалось само, помимо его воли.
Так они и стояли, глядя друг на друга, не произнося больше ни слова.
Мицоко медленно разглядывал ее синие бездонные глаза, две светлых косички, бегущие по плечам, ее высокую грудь и прямую спину, ее тонкие, нервные руки, словно чувствующие каждое колебание воздуха. Мицоко хорошо видел ее оранжево- огненную ауру воина-победителя, и синий ореол мира и добра по самому краю.
Я, глядя на Мицоко, не думала ни о чем, и ничего такого не видела. Мне требовалось знать только одно – свободна я? Или я взаперти?
- Мне требуется осмотреть ваше тело, - осторожно сказал японец.
- Что?
- Тело. Разденьтесь, пожалуйста.
- И как долго это будет продолжаться??? – возмутилась я, и мои глаза мгновенно стали из синих – зелеными.
- Я должен вас осмотреть, - настаивал Мицоко сан.
Не знаю, что на меня нашло, но я покорно разделась по пояс и встала у окна.
- Тело замечательное…  Плохо стареет, не поддается болезням. Нет внешних следов детородной деятельности.
- У меня есть дети. Двое!
- Да, я знаю. Развитая мышечная структура, отличные пропорции длины рук и ног, - невозмутимо продолжал он. – Ни одного хронического заболевания, - Мицоко водил руками вокруг меня, и я чувствовала жар в тех местах, где его ладони останавливались. – Четыре маленьких шрама на лице – следы пластической коррекции. Биологический возраст тела – двадцать пять лет.
- Все? Это все? – взволнованно спросила я, так как говорил он со мной  голосом, полным почтения.
- Да, это все. Вы можете одеваться. Вика сан, вам надо побыть здесь, отдохнуть от вашего острова и вашего окружения. Для вашего же блага. Здесь вас будут кормить, и заботиться о вас. Я навещу вас завтра, в это же время. А пока… Подумайте, сами знаете о чем. Теперь у вас будет для этого много времени.
- Нет! Нет! Мне срочно надо обратно! Мицоко, вы звали меня на разговор! Так говорите уже, и я поеду. Меня ждет машина!
- Машина уехала. Отдыхайте, Вика сан.
Мицоко поспешно вышел в коридор, и снова щелкнул дверной замок.
Я в ярости рухнула на кровать и начала колотить подушку!
- Да что же это такое на самом деле! Тим, Ром, ау!!! Спасите меня!
Потом я немного успокоилась и даже улыбнулась. Меня всегда успокаивали экстремальные ситуации, освежали голову и призывали к действиям! Посмотрим, как  я выберусь из этого?

Через час ко мне вошла девушка в передничке. Она принесла на подносе  горячего чая, лимон и несколько больших домашних бутербродов. Каждый раз, когда открывалась дверь в коридор, ко мне в комнату проникал запах сакуры, что, странным образом, успокаивало и радовало меня.
- Ничего, ничего… Все просто отлично. Надо развести сакуру во дворце!
А потом я уснула. Видимо, в чай было подмешано большое количество снотворного.

Игорь возвращался на остров победителем! Он браво подъехал ко дворцу, гарцуя на старенькой машинке, вышел из нее и основательно хлопнул дверью.
- Ну, вот и все! Теперь Мицоко будет лечить ее от лже-инизма!  А мы заживем здесь сказочной жизнью!
Навстречу Игорю шла опечаленная Муза. Она только вчера поругалась со своим избранником, который обвинил ее в излишнем темпераменте и ревности.
- Я ищу королеву. Где она? Хочется с ней поговорить. Все мужики, все-таки…
- Козлы? – предусмотрительно вставил Игорь. – Может, мы и козлы, но королевы больше нет!
- Где она? - испуганно спросила Муза.
- Ее лечат от королевского величия и лже-инизма! Я отвез ее к доктору, она сама попросила. Ну, сколько можно вводить нас в заблуждение, на самом деле? Тебе не надоело все, что она говорит или делает?
- Ты думаешь, что ее надо лечить именно таким образом? – Муза попятилась от Игоря.
- Какая разница? Главное, что ее власти пришел конец! Все! Нет ее, нет Хранителя! Тим и Ром тоже отправятся прочь отсюда. Останемся только мы!
- И что же мы будем делать? – Муза все дальше отходила от Игоря.
- Жить будем, радоваться каждому дню, вместо того, чтобы терпеть выходки этой самодуры. Надо позвонить Павлу, обрадовать его. А ты? Ты разве не рада? Ты теперь первая женщина здесь, а раньше всегда была в ее тени.
Муза стояла и молча смотрела на Игоря, пытаясь осознать масштабы происходящего, выискивая плюсы и минусы того, что происходит сейчас и здесь.
- Кто же будет править?
- Я! – ответил Игорь и в ожидании аплодисментов посмотрел на Музу.
Аплодисментов не было.
- У меня такое ощущение, что это неправильно, - промолвила она. – У меня нет к ней особенных претензий. И потом, она была моей единственной подругой здесь, в этом уютном придуманном мире…
- Но! Ты обещала поддержать меня в случае, если она исчезнет? Ты помнишь?
- Да, я помню. А о какой поддержке идет речь?
- Не говори никому про больницу. Надо сказать, что она их бросила, уехала в Канаду, как обычно, безо всякой мотивации. Поможешь?
- Мне проще сделать вид, что мы с тобой сейчас не разговаривали, - ответила Муза. – Я пойду, - она нерешительно потопталась и побрела прочь, в сторону, противоположную от дворца.
Игорь же, напротив, пошел к дворцовой двери и, грубо оттолкнув весталку, проник внутрь.
О, этот запах роскоши отовсюду! Игорь с наслаждением шел по комнатам, трогая на ходу дорогие предметы, нажимая на кнопочки аппаратуры, которые она никогда не разрешала ему трогать, считая его медлительным, туповатым идиотом. Он приседал на каждый диван или кресло, касался кожи и металла на мебели и стенах, гладил дерево, и нюхал, нюхал воздух, такой пряный и хмельной!
- Здесь! Я буду жить здесь с тобой или без тебя!

- Королева, мы здесь! -  радостно кричал Тим от входа. – Мы привезли эти камни!
- И они прекрасны! – добавил Роман.
Ребята вошли в главный зал и сразу наткнулись на Игоря, который пыхтел возле большого телевизора, медленно переключая каналы.
- Где Вика? – с подозрением спросил Роман.
- Кто пустил «козла в огород»? – не удержался Тим.
- Ее нет. И пусть я козел! Но, ее нет! Она снова бросила нас безо всякой мотивации.
- Этого не может быть…, - прошептал Роман.
- Может, она делала это уже не раз, еще до вашего появления. Уходила в дом смерти, а потом еще куда-то. Я уже и не помню, - Игорь выключил телевизор и недовольно посмотрел на пришедших. – Ну, чего ждем? Оставили камни и пошли. Теперь здесь живу я.
- По какому такому праву? – закричал Тим. – Мы будем ждать ее, и она вернется!
- А по таком праву, что у нас с ней ребенок, и я имею здесь право абсолютно на все! И даже на нее саму. Кто? Ну, кто вы такие? Откуда вы взялись? Что вы знаете о ней? Идите. Спектакль окончен! Ее больше нет.
- Но, если нет ее, значит, нет и добра, правды, истины, света… Такое возможно? Сам подумай!
- Да, задурила она вам головы! И вы ей поверили? Очнитесь! Сказок не существует! Вот она – реальность, - и Игорь показал на себя пальцем. – Что? Не нравится?
- Ладно, Тим, пойдем. Здесь все как-то странно.
- Два верных пса Тим и Ром, - смеялся им вслед Игорь. – Просто она вас еще не «кидала», как «кидала» всех нас! Вы не представляете, на что она способна! – Игорь, вдруг, перестал смеяться, вспомнив, на что она действительно была способна.
Роман и Тим медленно уходили из дворца.
- Что будем делать, Ром?
- Ждать, Тим. Нам некуда идти отсюда.
       
                ***

Я проснулась. Темно за окном, но сама комната, все ее стены и даже потолок покрыты маленькими светящимися точками.
- Это похоже на звездочки или на светлячков. Но откуда здесь светлячки? -  начала рассуждать я вслух.
Картина слабого мерцание всерьез напугала меня, и я решительно собралась подняться, как вдруг голова моя закружилась, и мне пришлось снова лечь. Похоже, я получила инъекцию в дополнение к обеденному чаю. Очень хотелось есть, но поиски еды сейчас, в плену у светлячков, показались мне чем-то кощунственным. И мысли сами, произвольным потоком, унеслись туда, к островитянам, которых я так мечтала сделать счастливыми когда-то.
- Игореша, ты, наверное,  сейчас очень доволен собой? – спросила я в пустоту. – И правильно, ведь тебе в очередной раз удалось подставить мне ногу!

Пришло время больших перемен. Тим был прав, когда говорил об этом. Заканчивалась светлая эпоха доверия и великой любви, уходила, отламывала от меня по кусочку, каждый день, терпеливо и больно. И в мои планы больше не входила помощь людям, которые не то, чтобы не ценили, а совершенно не ценили меня.
И, как обычно, в минуты светлого искреннего отчаяния, мне захотелось, чтобы это я ошибалась, а люди…, люди оказались бы правы. Я плакала и чувствовала, как слезы мои, горячие, чистые обильные конвертируются во что-то великое и непобедимое, не поддающееся никакому анализу.

Мицоко сан внимательно смотрел на монитор. Светлячки, которые освещали стены ее комнаты, были ни чем иным, как датчиками, считывающими  энергетику и все помыслы из ее головы.
Экран светился ровным оранжевым светом, лишь иногда вспыхивая красным и синим. В ней шла тяжелая борьба, и она сейчас делала выбор между важным и очень важным.
Мицоко, как врач узист,  неспешно вел свои записи, то и дело, сбиваясь с медицинского языка на обыкновенную русскую прозу. Перед ним находился нерядовой случай, и японец боялся понять что-либо не так.

Каждый иной был строго индивидуален. Но у всех имелись общие,  фундаментальные признаки: иные пренебрегали возрастом, не считая нужным помнить дату собственного  рождения.  Иные не нуждались в отдыхе, полагая, что устает только тот, кто живет как бы  принудительно, через силу. Иные умели легко прощать;  они строили общение только на искренности и правде; любовь являлась для них основой всего, они не приемлили секса без любви, им были чужды бездумные утехи плоти. Иные получали информацию от неба, им не требовалось учиться для того, чтобы начать понимать что-то. Все новое просачивалось в них, как вода в губку, само и по мере необходимости.  Жизненный путь каждого иного был невероятно труден до того момента, пока он не становился заложником неба. Но и после этого, все могло вновь рухнуть в одно мгновение, если иной отказывался держать мир.  Многие иные так никогда и не понимали – кто они, но все они чутко слышали мир. Их можно было часто увидеть сидящими на стуле, с поджатыми к подбородку коленями. Их взгляд в это время уносился далеко вдаль, сквозь стены. Их не было в этот момент здесь, среди нас.  Личные мечты иных были скупы и немногословны: им хотелось букета фиалок или росы на траве. И никто, кроме них, не умел так по-детски радоваться за других… и так искренне сострадать!
Помимо этих основных признаков было еще множество полутонов, в которых Мицоко сан так и не научился разбираться до конца.

Японец увидел, что женщина в комнате медленно поднялась с кровати и пошатываясь подошла к окну. Ей был введен препарат, который значительно облегчал работу датчикам, но пагубно влиял на ее мозговые центры. Потребуются ровно сутки для того, чтобы она снова стала сильной и здоровой. Игорь просил не выпускать ее до тех пор, пока она не выздоровеет и не перестанет считать себя иной, либо королевой. Он даже предлагал Мицоко деньги, много денег. Но Мицоко еще хорошо помнил тот день, когда ошибся в определении иного, седеющего мужчины без возраста, и закрыл его в психиатрическом отделении по просьбе его же  родственников… 
Жена Мицоко чуть не умерла в том году, а дом наполовину сгорел от случайного пожара.
- Здесь не могут сыграть роль никакие деньги! Деньги вообще не могут играть роль, - встревожено шептал японец. – Люди разодрали Землю в борьбе за обогащение!...

Я смотрела в окно, прямо под желтый фонарь. Там стоял фантом, медленно чиркая колесами туда-сюда по пыльным камням, перекатывался как колобок.
- Со мной все в порядке, - улыбнулась я ему через стекло. – Я приняла решение – я буду ждать тебя, сколько бы времени для этого не потребовалось…
Я осторожно вернулась к кровати, присела и увидела, что по кромке неба уже торопливо брезжит рассвет, а светлячки по стенам давно угасли.

Тем временем, держать мир становилось все труднее. Активировались силы зла, и включилась система самоликвидации цивилизаций. И никакое изобретение Ё-мобиля уже не могло спасти человечество, потому что изначально был выбран  ложный путь развития -  все на Земле происходило ради получения безыдейной сверхприбыли.
Японское землятресение и взрыв на Фукусиме стали стартовым сигналом к великим разрушениям. Иные не могли противостоять таким мощным стихийным бедствиям, не могли предупреждать о них, их все равно бы никто не услышал. Самим иным не угрожало абсолютно ничего, но собственная судьба их мало интересовала. С замиранием сердца они следили за потугами человечества стать еще богаче, повторяя шепотом одну и ту же фразу: «Скоро это все не будет иметь никакого значения». И каждый иной выглядел теперь больным и чувствовал себя тревожно-странно.
Простые люди так же чувствовали тревогу и подспудный страх, обвиняли во всех бедах правительства, развязывали всевозможные революции, разжигали огонь войны. Но правительства были ни в чем не виноваты, они сами были растеряны, ведь управлять становилось все сложнее и опаснее.
Человечество забылось, решив, что оно и есть Бог, переводя по своему усмотрению часы, и беззаботно планируя полеты на Марс и другие планеты. Но Марс, мягко говоря, был далеко не его делом…
И вот, цивилизация, в упряжке амбиций и похоти, медленно покатилась в бездну. И, возможно, это был самый великий закат во Вселенной.

Ее остров был всего лишь маленькой мировой моделью. И разруха, пришедшая к ней, лишь на несколько мгновений, опережала мировой хаос.
Она решительно отказывалась держать мир в масштабе этой крошечной модели. Что-то случилось с ее всепрощением и состраданием. Кому сейчас она должна сострадать? Они же готовы сжечь ее, чтобы заставить замолчать!

                ***

С самого утра Кирилл отправился во дворец. Он провел в городе несколько дней и совершенно устал от его обыденности и серого тумана.
- Я хочу сказать ей, что я все понял! Пусть будет так, как она хочет. Ну, пусть. Жалко, что ли? Я хочу говорить с ней, смотреть в ее глаза, чувствовать ее теплые руки на своих плечах. Я кармически привязан к ней. Да, я так ей и скажу! Кармически. Ей понравится. Разгоним этих дураков, которые от вожделения совсем посходили с ума. Я ошибался. Я не разглядел ее там, тогда… Она совсем другая! И я другой! Мне так хочется сейчас посидеть у ее ног, положить голову к ней на колени…
Кирилл шел все быстрее и уже замурлыкал под нос веселый незатейливый мотив, начал пританцовывать, перепрыгивая через лужи. Ему вдруг показалось, что именно сейчас, как только он откроет входную дверь, он сразу встретит взгляд ее больших насмешливых глаз, влюбленный, пронзительный, самый желанный взгляд на свете!
Кирилл поспешно открыл дверь, быстро прошел длинный коридор и оказался лицом к лицу перед странной и нелепой картиной…
Двое мужчин стояли в центре зала и перетягивали друг у друга маленькую черную коробочку, больше похожую на шкатулку.
- Что вы тут делаете, можно узнать? – обратился Кирилл к присутствующим.
Игорь и Павел с неудовольствием обернулись к нему, но ничего не ответили, и только недовольно фыркнули.
- Где она??? – закричал Кирилл громче, чем ожидал.
Игорь вздрогнул, и коробочка сама собой перешла в руки Павла.
- Она… Она уехала неизвестно куда. Бросила нас, вас, - залепетал Игорь.  Ты занял ее сторону? Забавно…
- Послушай, я сам себе вершитель и творец! Я никогда не собирался участвовать в вашем стадном заговоре. Что здесь происходит? Что в этой коробке? – Кирилл подошел к Павлу, вырвал коробку у него из рук, открыл ее и замер.
В коробочке аккуратной стопкой лежали банкноты американской валюты, а рядом поблескивали золотые украшения с бриллиантами.
- Уехала без денег? Уехала без обручального кольца и браслетов??? Где она?
Игорь, я убью тебя сейчас, если ты не ответишь! И если вы так легко раздираете ее имущество, значит, вы уверены, что она не вернется?
И хотя Кирилл был ниже и мельче их обоих, он отважно набросился на Игоря и начал трясти его изо всех сил.
Мародеры, застуканные на месте преступления, не произносили ни слова, а только отстраняли Кирилла, понимая, что на их пути выросло неожиданное препятствие.
- Кирилл, тебе лучше уйти. Это все – не твое дело. Ты давно женат, и эта повесть не о тебе! Игорь будет править здесь. Все изменилось, - быстро проговорил Павел после затянувшейся паузы.
- Что? Вот этот лузер? А где Тим и Ром? Вы их тоже упрятали? Нет уж, мои дорогие, все зашло слишком далеко!
Кирилл размахнулся и с оттяжкой ударил Игоря по лицу.
- Зачем ты ввязываешься в это? – утирая кровь, спросил Игорь. – Я же убью тебя!
- А я всегда ввязываюсь во всякую хрень! Где она??? – и Кирилл снова ударил Игоря в челюсть.
Павел совсем не умел драться и поэтому тихонько стоял в стороне, проклиная все на свете.
- Она в больнице. Она сама просила ее туда отвезти. Ее закрыли в дурдоме! И это ты сделал ее сумасшедшей! Ты!!! – Игорь поднялся, подхватил упавший стул и замахнулся им на Кирилла.
Кирилл успел увернуться и перехватить стул.
- Я?
- Ты! Убирайся отсюда, ты даже исправить ничего не можешь! Ты – мародер ее души! – в бессильной ярости кричал Игорь, беспомощно размахивая руками.
- Ну, уж нет! Вещи на место, быстро! Ничего здесь не трогать! Я найду ее и привезу сюда уже сегодня! Потому что я очень хочу положить голову ей на колени. По-моему, это аргумент!
- Здесь все мое! И она – моя! Кто ты такой? Объясни мне! Я ждал этого момента десять лет! Ждал, когда смогу вернуть себе свое! И ты думаешь, что я позволю тебе все испортить?
- Хорошо, давай так…, - миролюбиво сказал Кирилл, увидев безумие в глазах Игоря. – Сиди тут и ковыряйся в «своем». А я сам решу, что мне дальше делать. Уроды! Ненавижу вас! Пластиковые, одноразовые идиоты!
Кирилл резко развернулся и побежал туда, где оставил свою машину.
- В город! В город, скорее! Надо найти ее! – шептал он сам себе.

                ***

Дверь в белую комнатку распахнулась, и на пороге вырос маленький Мицоко сан.
- Как ты спала, Вика сан? – ласково спросил он меня.
- Хорошо, спасибо, но, кажется, что я совсем не спала. Я слаба. И мне так плохо здесь. Я чувствую, что нужна там. Там что-то происходит!
- Я не буду держать тебя здесь долго,  - Мицоко присел на краешек моей
кровати и потрогал мне пульс.
 Пульс мой был таким реденьким и жалким, что японец сощурился и прицокнул языком.
- Мицоко, ты тоже иной? – с интересом спросила я, присаживаясь в подушки.
- Я? – он испуганно отстранился, выпустил мою ладонь. – Нет, что ты! Я - немного другое. Кто рассказал тебе про иных?
- Мой Мир.  Он живет здесь, внутри меня, - и я показала рукой на солнечное сплетение. Потом замолчала и подумала, что теперь меня точно закроют в дурдоме до скончания лет…
- Скажи, почему ты ничего не чувствуешь? – спросил меня японец.
- Почему ничего? Чувствую. Ветер, дым, прощальные аккорды сезонов, лучи солнца и песнь луны…
- Но… Никакой любви?
- Я не хочу чувствовать никакой любви…
- Ты сломалась. Тебя надо починить, понимаешь? Без любви ты слаба. Слишком слаба, чтобы…
- Чтобы держать мир?
- Да, именно, - прошептал японец.
- А я не хочу больше его держать. Послушай, у меня вот здесь, словно воронка от взрыва! - и я снова показала рукой на солнечное сплетение. – От множественного взрыва, Мицоко! И если небо любит меня, то почему, почему оно не уберегло меня от такого удара?
- Своим бесчувствием ты нарушаешь закон отражения мысли. Ты как испорченная перфолента, все в тебе окрашено в негативные мрачные тона. Тебя ждут большие потери, если я не починю тебя здесь и сейчас. Это для тебя, понимаешь?
- Мицоко, я устала. Знаю, что не имею права говорить этого, но я чертовски устала! И мне уже все равно, ждут меня потери, или не ждут…
- Ты мать золотого ребенка! Ты не имеешь права устать!

Японец пристально смотрел на меня, словно прикидывая силу своего действия на мое противодействие. По его взгляду я легко угадывала, что обмануть его будет невозможно. Я не смогу прикинуться чувствующей, я должна буду действительно что-то почувствовать.
- Я знаю, что делать, - сказал вдруг Мицоко и сразу вышел из комнаты.
- Послушай меня! – закричала я ему вслед. – Если ты такой умный,  если вы все такие умные, так, может, займетесь своими прямыми обязанностями?  Япония в беде! Кто «просрал» Фукусиму? Почему вы не остановили этого? Я знаю, что мечтаниями иного можно было предотвратить взрыв на атомной станции! Даже я мечтала об этом. Я, которая никогда не бывала там!
Мицоко заглянул в дверной проем и с состраданием посмотрел на меня.
- Убили великую иную, Акито сан. Она вслух говорила о предстоящей беде, потому что была уже не в силах молчать. Она буквально приказывала остановить атомную станцию еще до великого разрушения, потому что силы мечты здесь было недостаточно, оставалось слишком мало времени. Ее сочли безумной и сбросили в воду. Убили Акито сан, которая должна была остановить взрыв на Фукусиме, - сказал  японец и закрыл дверь.
- Боже мой, какой ужас.., - прошептала я в полной тишине, и мурашки поползли по моей спине.

Мне стало страшно. Я беспомощно озиралась по белой комнате, понимая, что втянута в жесточайшую игру. Я представила японскую женщину, которая пытается спасти человечество ценой своей  маленькой хрупкой жизни. Что же будет дальше? Эти «головорезы» на острове? А город за его стенами? Нет Хранителя, я одна. Один на один с враждующим миром, который никого не ставит ни в грош. И я должна держать его??? Господи…
Мне стало понятно, что удел мой давно предрешен. Будет много всего, но уже никогда не будет у меня двух вещей – покоя и счастья…

В это время в комнату стремительно вошел Кирилл…
Я отстраненно посмотрела на его красивое лицо. Кирилл подошел ко мне близко, слишком близко, взял меня за руку, потом присел на пол и положил голову ко мне на колени. Он с жаром говорил что-то, касался моего лица, целовал бережно и снова что-то говорил.
Это продолжалось недолго, наверное, минут десять. Я не слышала его, и почти не видела. Перед глазами плыли картины тектонических разломов Земли, водная стихия, поглощающая собою все, испуганные лица людей, слышались крики и стоны…
Кирилл вышел в коридор, прислонился к стене и низко опустил голову.
- Ну что? – с тревогой спросил Мицоко.
- Доктор, - прошептал в ужасе Кирилл. – Она действительно НИЧЕГО не чувствует. Она словно умерла… Я не могу ничего сделать…
- Я так и думал. Ты был моей последней надеждой. Боюсь, ее уже не спасти…
- Что с ней будет теперь?
- Она самоликвидируется, разрушит сама себя. До основания. Останется только тело. Если…
- Если что?
- Чудо. Ее может спасти чудо.
- Можно я не буду спрашивать - какое? Я пойду, Мицоко сан. Мне как-то не по себе…

Кирилл медленно побрел вдаль, не разбирая дороги. Потом он присел на влажную скамейку, достал блокнот, ручку и начал что-то быстро записывать.
«Так вот как оно, оказывается, бывает… Все однажды заканчивается, чтобы никогда не вернуться вновь. Никогда не думал об этом. Я хорошо помню ее в нашу первую встречу. Звенящая весна, чудо-девочка, королева! Полюбила меня, потом мы расстались. Ну, что в этом такого? Люди иногда расстаются. Я что-то сломал в ней? Но почему именно я? Она говорила мне что-то про силу последней любви.  Значит, она не врала? Значит, она больше никогда не сможет полюбить? Самоликвидируется, исчезнет… Бред, сказал бы я раньше. Но сейчас, когда я увидел все это своими глазами… Господь, прости меня…. Похоже, я погубил ее. Что я могу сделать сейчас, чтобы изменить хоть что-то?
Она ничего не чувствует. Она даже не видит! Так странно, и именно сейчас, она мне нужнее всех на свете.
Что я могу сделать теперь? НИЧЕГО!»
Кирилл долго смотрел в блокнотный лист, словно искал там несуществующие ответы…

                ***

- Мицоко сан, вас к телефону, - сказала девушка в черном передничке.
- Да, я слушаю, - ответил врач в трубку.
- Мицоко сан, доброе утро! Как вы? – начал Игорь издалека.
- Все хорошо, Игорь сан, - слегка напрягся Мицоко.
- Как наша больная? Как она ведет себя? – с надеждой спрашивал Игорь.
- Все может быть плохо с кем угодно, но только не с ней, - ответил японец.
- В смысле?
- Она больна, но не тем, о чём вы подумали. Она просто устала. Извините, Игорь сан, это не телефонный разговор.
- Но она будет у вас? Вы оставите ее у себя на лечение? – беспокойно елозил на стуле Игорь.
- Да, она будет у нас какое-то время. До свидания, - Мицоко положил трубку, но еще долго чувствовал присутствие ненависти, направленное на иную, его пациентку Вику сан.

К обеду этого дня, Мицоко сан уже точно знал, что перед ним подлинная иная. Японец трудолюбиво свел все данные в одну общую табличку и вывел ее на обычный бумажный лист. Единственное,  что его смущало, так это ее бесчувствие. Но, здесь доктор был бессилен. Он подошел к открытому окну и что-то прошептал в небо. Это все, что он мог сделать для нее сейчас.
Дальнейшие события должны были развиваться сами по себе. Подлинные иные уходили отсюда самостоятельно, миную все ворота и запреты.

К обеду, у меня снова сильно закружилась голова, я позвонила на пульт к медсестре, но на мой вызов никто не явился. Я, пошатываясь, подошла к подоконнику и взялась рукой за оконную раму. Головокружение усилилось, и сквозь мутные очертания реальной картины я увидела то, что происходило очень далеко от меня…

                ***

Тим и Ром разбили палатку в сказочном лесу, прямо под ветвями исполинского дерева. Так они решили переждать смуту, взявшуюся на острове неизвестно откуда. Тим невесело поворачивал угли в костре, грел у огня руки и ноги. Ром отрешенно смотрел в даль, когда увидел идущего к ним Кирилла.
- Привет, я впервые здесь, - сказал им Кирилл.
- Привет. Жаль. Тебе бы прийти сюда раньше, - задумчиво ответил Тим.
- Я был у нее. Она в больнице. Она ничего не чувствует. Ее упек туда Игорь, чтобы завладеть всем.
- Ужас! – закричал Ром. – Я так и знал, что здесь не обошлось без этого идиота! Нам надо ехать туда срочно, чтобы спасти все здесь!
- Да, немедленно, - поддержал его Тим.
- Не стоит, - сказал Кирилл и низко опустил голову.
- Почему? – спросили они в один голос.
- Она сломана. Она включила систему самоликвидации. Останется только тело, - повторил Кирилл слова доктора.
Все трое замолчали и посмотрели на огонь.
- Но мы ведь можем что-то сделать для нее? Хотя бы что-то одно? – с надеждой спросил Тим.
- Мы все больше ничего для нее не значим. Она отказалась держать мир и торговать мечтой. Она теряет покровительство неба.
- Этого не может быть! Такое уже было после случая с тобой! – с ненавистью сказал Ром. – Я пришел на остров как раз в тот момент, когда ее падение достигло дна! На нее было жалко смотреть! Но потом она смогла, нашла в себе силы жить дальше и что-то чувствовать!
- Она обманула вас. Она больше не жила…, - прошептал Кирилл, не поднимая головы.
Роман выхватил из огня горящую головешку и замахнулся ею на Кирилла, как на паршивого пса.
- Убирайся, пошел вон! Тебе нужна обыкновенная девка, баба! Это все, чего ты достоин! Тебе не дано любить мечту! Убирайся, но так, чтобы никогда не появляться вновь! Сделай такой фокус!?
Кирилл испуганно отодвинулся от огня, закрыл голову руками.
- Я несчастен, если вам от этого будет легче, - тихо сказал он и побрел через лес, чтобы выйти из него другим человеком…
- Что будем делать, Ром? – спросил Тим.
- Мы будем ждать, Тим. Нам некуда идти отсюда…

                ***

Голова моя кружилась все сильнее, я провела пальцами по лбу и почувствовала небольшую впадину в самом его центре. Третий глаз? Я снова позвонила в кнопку, и на этот раз дверь немедленно отворилась.
- Что это? – испуганно спросила я у заглянувшего в проем Мицоко, показывая на свой лоб.
Мицоко прищурился, присмотрелся внимательно и ответил:
- А ты подумай!
- Японец, Токио трясет?... – с ужасом спросила я.
- Нет, только будет трясти. Через два часа, - и Мицоко моментально исчез, но я успела заметить ярко-красное пятно на его переносице.

- Спасти можно только тех, кто хочет быть спасенным, - твердо сказала я сама себе и подошла к двери. – В эти смутные времена всё, что есть у меня – это остров. Так было раньше, так будет всегда. Я должна хранить его, как самое дорогое. Так сказал бы мне Хранитель. Так скажу небу я.

Я подергала дверную ручку – дверь в палату оказалась открытой. На мне были только домашние тапочки и спортивный костюм, именно в таком виде я пересекла пустой коридор, прошла через незабываемый запах сакуры и оказалась перед запертой входной дверью. Дверь была закрыта на кодовый замок, комбинация чисел которого была мне неизвестна.
Мицоко напряженно прильнул к монитору, наблюдая за иной, Викой сан. Она стояла перед кодовым замком и просто смотрела на него, не пытаясь открыть дверь случайным неоправданным  набором цифр. Затем, она повела пальцем по кнопкам, безошибочно выбирая нужную цифру и сразу же нажимая на нее. Дверь послушно-беззвучно отворилась, выпустив женщину на улицу под мелкий моросящий дождь.
Японец проводил ее долгим взглядом через открытое окно, затем придвинул к себе клавиатуру и аккуратно внес ее данные в списки ПРИСУТСТВУЮЩИХ на Земле.

Шаги мои были еще не твердыми, я шла, покачиваясь, и со стороны можно было подумать, что я слегка пьяна. Но мысль моя заработала ясно и четко. Я уже знала, что надо сделать, чтобы грядущие потери были не так велики.
Рядом со мной, бок о бок шагала бренность бытия. Она проносилась встречным и параллельным потоком дорогих иномарок, кричащей росписью вычурных витрин. Из иномарок выглядывали мужчины и весело махали мне рукой. Мне, сорокачетырехлетней девчушке с двумя светлыми косичками по плечам…
А я все шла сквозь бренность бытия туда, на остров. Я шла, чтобы превратить НИКОГДА  в НАВСЕГДА.
Чем ближе я подходила к острову, тем ощутимее становилась волна злобы и ненависти, направленная от него ко мне. Я с радостью отметила, что на этот раз ненависть становится именно моей силой. Все, как говорил Мир внутри.
И, когда я подошла к самым воротам острова, то силы моей было уже ровно столько, чтобы противостоять любому событию там, где я не была так долго… Нигде по пути я не встретила фантома, но это не показалось мне странным. Странным не казалось больше ничего. Все воспринималось как данность в реальном отрезке времени.
Я мельком взглянула на часы и отметила про себя, что если верить японцу, то через двадцать минут в Токио произойдет землетрясение магнитудой баллов в шесть, что не может стать причиной больших разрушений. Впадина на моем лбу стала более пологой. Немного подумав, я вспомнила, что такие впадины появлялись у меня и раньше, но я не придавала этому никакого значения. Я много чему не придавала значения до встречи с Мицоко сан, вот почему визит к нему я сочла подлинной удачей.
- Что хочу, то и делаю, - со злостью прошептала я и открыла ворота острова ногой.

Даже невооруженным взглядом можно было заметить, что на острове вовсю  шел дележ власти. Примятая тут и там трава, следы от протекторов хаотично паркующихся машин, заброшенное строительство. По небу парила напуганная стая ворон. Рытвины на мокром песке, словно люди искали здесь клад или прятали награбленное.
Злоба, дикая злоба вместо всепрощения переполнила мои легкие. Я начала астматично задыхаться, сдерживая крик проклятия, который вот-вот готов был сорваться с моих губ.
Запустение и тишина со скорбью смотрели на меня. Ни один островитянин не вышел ко мне навстречу. Они больше не считали меня королевой, не считали никем.

- Давай быстрее, Паша! – приговаривал Игорь.
Они оба увлеченно возились в шкафу, выискивая там что-то, связанное с символом власти и вседозволенностью.
- Помнишь, он тогда пришел с отверткой? Она сохранила ее. В ней вся сила! – продолжал Игорь.
- Нет, не в ней! Отвертка символизировала любовную муку, которую Кирилл разделил с ней. Он вернул ее, как взаимность! – перечил Павлик.
- Много ты понимаешь! Там и тогда, она назвала это символом власти. Ее власть держится на силе разделенной любви. Ищи!
Эти двое были так увлечены поисками, что совершенно не заметили меня, вошедшую через боковую дверь.
Я беспрепятственно прошла к дальнему сейфу, вынула оттуда маленький пистолет и зачем-то взвела курок. Звук лязгнувшего металла встревожил Павла, боковым зрением он заметил движение в углу комнаты, резко выпрямился и ткнул Игоря локтем в бок.
- Королева здесь!
- Кто? – испуганно очнулся Игорь, и оба они в упор, невесело посмотрели на меня.
- Ничего веселого не будет, вы правы, - я говорила с ними, как со стеной, потому что  я больше не воспринимала их частью себя или острова. В одно мгновение эти люди стали неодолимы далекими и чужими.
- Все, что я сделаю дальше, не будет иметь никакого объяснения, - продолжала я безучастным голосом. – Закончилось время долгих переговоров и утомительных речей. Закончились попытки греть ваши жалкие души и призывать вас идти на свет в конце туннеля.
- Ты сбежала от Мицоко? – осенило Игоря, так как он заметил домашние розовые тапочки на моих ногах. – Пашка, она же пристрелит нас, она больная!  - Игорь аккуратно выдвинул Павла вперед себя, видимо, сочтя его лучшей мишенью.
- Я жду! Жду, когда вы уберетесь отсюда, - закричала я и выстрелила прямо в высокий потолок. Мне на голову осыпался слой штукатурки, и я стала похожа на статую, покрытую «пылью времен».
Павлик хмыкнул и послушно пошел к двери. Игорь в недоумении смотрел на меня. Может, он ждал, что я буду обвинять его в чем-то, спрашивать или умолять?
Но я даже не желала знать, сколь много они вынесли отсюда за прошедшие сутки. Это, действительно, не имело больше никакого значения! Я видела, что на столике нет ключей от «Мазды», а самой «Мазды» не видно за окном. Похоже, терять по машине в каждой книге становилось доброй традицией. Купюры в сейфе лежали в том же беспорядке, но полкой ниже, банкноты лежащие в форме знака вопроса заметно поредели.
Наконец, Игорь медленно-молча развернулся и вышел вон. Я в бессилии упала на диван и закрыла глаза.
- Вон! Пошли все вон! – шептала я в простреленный потолок, а оттуда все сыпалась тонкая пыль, выкруживая вопросительные и восклицательные знаки.

                ***
- Она выгонит нас! – кричал Игорь на импровизированном собрании у кромки морского берега. 
Море волновалось, катилось к его ногам и старалось облизнуть или укусить его за пятку. Игорь недовольно отдергивал ногу, боясь замочить осенние ботиночки и снова продолжал свое.
- Она выгонит нас, если вы не примете решение и не лишите ее королевской власти!
- Игорь, с чего такая паника? – спросила Муза. – Пусть выгонит. Или мы сами уйдем? Это ее остров. Как можно здесь лишить ее власти???
- Был ее! Но за время его существования многое изменилось. Каждый из нас пользовал магазинчик сбывшейся мечты. И теперь… давайте вспомним, кем мы были до того, как открылись нам его вожделенные двери? Этот остров преобразил и возвысил нас до неузнаваемости! Мы стали просто чужими там, в городе.
- Лично я не думаю, что она решится на это, - успокоила его Муза. – Бунты были всегда и везде, она простит нас. Это лучше, чем остаться здесь совершенно одной, - Муза обвела взглядом мрачный пейзаж и с ужасом добавила:  - Она же совершенно одна!
- Она лишилась всепрощения! Ей больше неведомо чувство любви! Мицоко признал ее иной. Она может делать все, что захочет. Ей плевать на нас, уверяю! Ну, так что? Как нам избежать больших потерь?
- О каких потерях идет речь? – скромно спросил Паша. – В чем они заключаются?
И пока Игорь собирался с духом, немел от возмущения и трудно подбирал слова, над собравшимися раздался громкий голос торговца мечтой, Тима.
- Позвольте, я поясню, - с поклоном начал он. – По закону острова, каждый, кто  чист  душой,  может пользоваться магазинчиком сбывшейся мечты. Он может получать там все, о чем когда-то мечтал и даже больше… Вы все прекрасно об этом знаете, - снова поклонился присутствующим Тим.   – Но! – он торжественно поднял палец вверх и умолк.
- Что, но? – испуганно спросила Муза.
-  У меня нет желания говорить с вами языком русских романсов, поэтому скажу просто – вы просрали доступ к этому магазину. Вот почему – он закрыт. Но и это еще не все! – Тим снова замолчал, и улыбка победителя заиграла на его губах. – По тому же островному закону – никто, ни один островитянин, не имеет права вынести отсюда то, что стало доступным для него только здесь!
- Вот, вы слышали? Вы теперь слышали? – суетливо перебил Тима Игорь. – Вот почему я и прошу вас лишить ее власти! Я хотел вас спасти, когда отвез ее в дурдом!!! Но она здесь, она сбежала оттуда и сегодня она стреляла в меня! Да!
- Она здесь? – задохнувшись от радости, спросил Тим.
- Здесь! – закричала я с высокого холма и все повернулись ко мне…

Островитяне недовольно роптали. Их гул был прекрасно слышен на холме, с которого я наблюдала за их заключительным собранием. В том, что оно было именно заключительным, я нисколько не сомневалась.
- А кем ты был до того, как попал на этот остров? – с ироничной улыбкой спросил Павел Игоря.
- Я?... Я торговал марлей на базаре…  А ты?
- Тогда понятно. А я торговал сим-картами «Билайна» за маленькой стойкой в большом супермаркете, - и Павел невольно передернул плечами.
- Все твои мечты сбылись? – тихо прошептал Игорь Павлу.
- Мечтой была она…, - и Павел кивнул в сторону холма.
- Да, она, - согласно кивнул Игорь. – Ненавижу ее!
- Вика, что будет теперь с нами? – истошно закричала Муза, и сердце мое почти дрогнуло.
Люди притихли, затаились, как море перед цунами. Да, будь оно проклято, это цунами, которое преследует меня столько лет!
Мой Мир, тот, что затаился внутри у самого сердца, тот, что растил и лелеял меня и отдал в заложницы небесам, тихо сказал:
- То, что ты сделаешь сейчас, будет иметь необратимые последствия. Ты никогда не повернешь эту реку вспять.
- Я приняла решение. Я не желаю им сострадать…
- Ты идешь наперекор небесам…
- Разве небеса против справедливости? Такие, как эти, и убили Акито сан!

За моей спиной, неизвестно откуда, вырос Роман.
- Привет, привидение, - сказал он мне. – Какие дела?
- Привет, - ответила я, не оглядываясь. - Помоги мне разогнать демонстрантов? Их слишком много для меня одной.
- Там внизу Тим. Они не навредят ему?
- Нет, сейчас каждый из них думает только о себе.  В этом главнейший просчет их жизненной стратегии!
- А Муза? Ее тоже разогнать? И, вообще, куда их гнать?
- За пределы острова! Всех! Пока они не выгнали нас из нашей собственной мечты о счастье и справедливости!
- Ого… Оружие есть?
- Есть, - я протянула Роману один из пистолетов, которые держала в руках.
- Они не пойдут. Им известно, что сейчас они потеряют все?
- Известно, но пойдут! Это мой остров! Здесь мои законы и мое правление! Не нравятся добро, правда и любовь? Так пошли все вон! Все вон! – закричала я в сторону собрания и дала предупредительный выстрел в воздух.

Люди отшатнулись и неровной волной покатились в сторону ворот. Я старалась не смотреть им в глаза, потому что глаза их сейчас были собачьими, преданными и жалкими. Но я знала, знала, что это лишь минутное прозрение! Пройдет буря, утихнут страсти, и они вновь возьмутся за свое - будут подмывать песок под моим качающимся троном, выкручивать мне руки, требуя все большего и большего. Сказка о золотой рыбке вспомнилась мне сейчас.
Тим отделился от толпы, повернулся к ней лицом, следя за тем, чтобы никто не просочился обратно в сторону дворца. Тем временем, я и Роман спустились с холма, приблизились к Тиму и встали к нему вплотную. Я смотрела в землю и иногда поверх ворот, упрямо шла на толпу, не давая ей ни остановиться, ни задуматься.
- Она блефует! Она не будет стрелять в нас! Физическая расправа запрещена на острове, - раздался вдруг чей-то голос.
Люди моментально воспряли, опомнились и  плотной стеной двинулись мне навстречу.
- Будет! – закричала я и пустила пулю в ближайшего к себе человека, целясь в колено. – Еще как будет! – повторила я и снова подняла пистолет.
Мы были почти у самых ворот. Мне оставалось только вытолкнуть последнего из островитян, чтобы закрыть за ними дверь навсегда. Раненый в колено согнулся пополам, придерживая рану рукой, и вид этой свежей крови буквально разъярил толпу.
Я напряглась, изо всех сил надавила на створки ворот, Роман с готовностью встал рядом, подставляя свое плечо, но люди, люди потекли обратным потоком,  никак не давая нам закрыть ворота на замок. Они, как стадо без поводыря, как беспомощные, потерянные дети, слепо толкались обратно, назад, потому что не знали другого пути к счастью, любви и покою…
- Тим! Тим! Включай вентиляторы! Срочно, Тим! Они сейчас раздавят нас. Все хуже, чем я могла себе представить!
- Может, тебе проще простить их? Такое сопротивление очень походит на народную любовь!
- Тим! Быстрее! Ты не представляешь, что может произойти дальше! Я боюсь не за себя, за вас!

Тим развернулся и побежал в сторону леса, туда, где стояли два огромных вентилятора Кристальной Истины. Они всегда были там, но воспользоваться ими я решилась впервые. Вентиляторы были предназначены для предельно простой цели. Они выдували все лживое и ненужное всего лишь несколькими оборотами гигантских пятиметровых лопастей. Очищали остров от скверны. Но сила ветра, который они могли поднять, была сродни мощнейшему урагану.
В обратном направлении, от леса к воротам бежал Кирилл. Он чуть не столкнулся лбом с Тимом.
- Куда ты? – закричал Кирилл.
- К вентиляторам!
- Там железный замок, я уже пытался их включить! Кто-то заковал их толстенной цепью!
- Ужас! Люди сейчас ворвутся обратно. Что же делать?!
- Ищи инструменты, «болгарку», ножовку! Хоть что-нибудь! Я побегу к воротам, надо подпереть их бревном!
На ходу Тим вспомнил, что в его магазинчике всегда был набор добротных инструментов и кинулся туда.
Я увидела, что на нас «снежным комом» катится Кирилл, и засмеялась. Кого-кого, а его я никак не ожидала увидеть по эту сторону баррикад!
- Привет, подвиньтесь! – и Кирилл встал между мной и Романом, навалившись спиной на ворота, которые с лязгом раскачивались  из стороны в сторону.
Толпа всерьез желала попасть обратно, но мы, втроем, сдерживали их поток, потому что мы были… сильнее…
- Вентиляторы закованы! Неизвестно сколько еще придется так стоять, пока Тим не разрежет толстые цепи на их лопастях!
- Ничего, у меня много времени, - ответила я Кириллу.
- Ты же останешься совсем одна! -  доносилось по ту сторону островных ворот.
- Вика, это же я, Паша! Впусти меня?  – нервно выкрикивал Павел.
- Она нарушила закон острова, применила физическую расправу! Значит, и другие законы острова можно нарушать! Отдай нам нажитое, самозванка! – послышался второй голос.
- Ого, как они осмелели! Чего же они раньше молчали и покорно паслись на твоих газонах? – спросил меня Кирилл, вжимаясь спиной в ворота.
- Все шутишь? – ответила вопросом на вопрос я. – Осторожнее, они могут раздавить тебя. Со мной ничего уже не случится…
- А почему шут остался там? Ведь все произошло из-за него! – кричали люди, так как заметили Кирилла в узкую щель ворот.
- Беги, Кирюша, - сыронизировал Роман. – Беги!
Я увидела, что  Кирилл побледнел, но продолжал стоять на месте, выискивая глазами бревно или полено, чтобы временно подпереть им наше слабеющее сопротивление. 
Люди, воодушевленные тем, что нашли причину всех своих бед, сильнее навалились на ворота, которые открывались вовнутрь, и Кирилл оказался как раз между приоткрытых створок. Кто-то схватил его за пояс и потянул наружу, прочь с острова.
- Давай, давай его сюда! – закричала толпа.
- Назад! – крикнула я в ответ и выстрелила в воздух.
Толпа послушно отхлынула, но успела поместить Кирилла в центр образовавшейся щели, сделав из него препятствие к закрыванию створок.
Раздался страшный крик. Ворота переломили Кирилла, и он упал прямо к мои ногам, бледный с выпученными от ужаса и боли глазами.
- Возьми его, они его растопчут!!! – кричала я Роману, каменея от чужой боли.
- Если я возьму его, я отпущу ворота. Они войдут сюда и сделают с тобой то же самое, - кричал в ответ Роман, изо всех сил напирая на створки проклятых ворот. – Что ты выбираешь?
Я онемела. Я стояла немая и жалкая перед тем, чего нельзя было исправить. Кирилл был еще жив, но спасти его можно было, только погубив себя. Я не имела права сделать это во второй раз…
- Вот сейчас, ты – королева! – прохрипел Кирилл. – Ты вершишь судьбы людей…  Возьми мою ладонь?...
- Давай, давай еще чуть-чуть. Они уже ослабли! Вентиляторы закованы! Нам нечего бояться! – кричали люди за воротами.

И в это самое мгновение, под напором обезумевшей толпы, которая стремилась вовнутрь, не желая знать, что будет с нею дальше, ворота со скрежетом распахнулись! Меня откинуло в сторону, я упала лицом в песок и камни, а, подняв голову, я увидела…,  что толпа растоптала Кирилла. Он уже не дышал…
- Вжиг… Вжиг… Вжиг… - услышала я мощный звук за своей спиной.
- Вжиг! – коснулся меня теплой волной ветер перемен. И снова: «Вжиг!»

Гигантские пятиметровые лопасти медленно набирали обороты. Они плавно поднимались, крутились, проворачивались, ускоряя свой бег  в такт биению моего сердца. Они беспощадно резали воздух, переполненный молекулами ненависти и лжи.  Сразу за ними, у горизонта садилось солнце, оно было багрово-красным, и багрово-красной стала пыль, поднятая ветром перемен.
- Кристальная истина! – тихо сказал я.
Я и Роман с замиранием сердца следили за каждым оборотом лопастей. Вверх-вниз блуждал наш взгляд, напоминая слежение за «американскими горками». И стало так тихо вокруг… Только ускоряющееся, бьющее пулеметной очередью: «Вжиг! Вжиг! Вжиг!»

Я никогда раньше не видела Кристальную Истину в действии. И она оказалась более могучей, чем думали мы все. Закручивая медленные «воронки», проползая высокими смерчами, поднимая клубы пыли и песка, перемалывая камни, она тщательно отшелушивала поверхность острова от скверны.  Она полировала его абразивами правды и мечты.
Толпа, которая еще несколько минут назад пыталась уничтожить меня и уничтожила Кирилла, плавно таяла вдали. Ее отодвигало мощной, невидимой рукой. Толпа становилась пылью, навечно таяла в воздухе, стиралась из памяти, исчезала с лица земли. Моей земли.
От леса к нам бежал счастливый Тим. Ему нечего было бояться. Кристальная Истина действовала избирательно. Роман внимательно посмотрел на меня, его длинный волосы развевались на ветру.
- Что? – спросила я его сквозь слезы.
- Кирилл? Он умер…
- Кирилл умер? – спросил запыхавшийся Тим.
Мы повернулись в сторону ворот и посмотрели на бездыханное тело Кирилла. Он лежал один, грязный, на мокром песке, покрытом следами человеческих ног. И это было единственным напоминанием о первом и последнем бунте на острове, презрительно именуемом островом придурков.
- Чтобы стать мудрым – надо вызреть. Чтобы стать сильным – надо выстоять. Чтобы стать любимым – надо быть настоящим, - захотелось сказать мне, но вместо этого я сказала весталкам:  - Унесите его!
- Смотри, - взял меня за руку Роман и указал в сторону горизонта.
Я послушно посмотрела вдаль и увидела то великое и непобедимое, во что конвертировались мои чистые, горячие слезы…

Оттуда, от горизонта, сквозь плотную багрово-красную пелену, поднятую ветром перемен, ко мне шел «золотой» ребенок, мой сын. Его чудесные кудряшки нежно развивались на ветру. Он шел ко мне как-то по особенному, держа спину очень прямо, щурясь от заходящего солнца.  Он шел не один… Он вел за руку… Хранителя.
Я обессилено упала на колени, подняла голову и руки к небу, но не смогла произнести ничего…
Мои безудержные рыдания переросли в победоносный, дикий,  оглушительный, счастливый крик. А Хранитель и сын подходили все ближе… И вместе с ними надвигался, кружил умопомрачительный, дивный запах сакуры.
Сын внимательно, не по-детски, посмотрел на меня, взял мою руку в свою теплую ладошку, прижал тыльной стороной к губам.
- Ты – моя королева, - просто сказал он.
- Ты - моя королева, - эхом повторил Хранитель и легко-бережно поднял меня с колен, поставил на ноги, но я тут же рухнула в его объятия, утонула в его сильных руках, прижала к себе голову сына и разрыдалась еще сильнее.
Так мы и стояли, соединившись в одно. Мы превращали НИКОГДА в НАВСЕГДА.

- Тим, почему она в тапочках? Почему ты в домашних тапочках? – спрашивал Алексей.
- Я… Мы…  Нас хотели свергнуть! Здесь был бунт. Я стреляла, мы запускали Кристальную Истину! – сбивчиво объясняла я, сотрясаясь от рыданий.
- Ты такая чумазая, - улыбнулся Хранитель. – Сашка, смотри какая мама смешная!
- Она в тапочках, потому что она в тапочках, - ответил Роман с улыбкой. – Это ведь она.
- Ну, все, все! Перестань! Все уже позади. Ну, кто тебя так сильно обидел, что ты так рассвирепела? Тебя на минуту нельзя оставить одну. Ну, все, моя девочка! Все! Теперь мы вместе, - Алексей нежно гладил меня по голове.
- Почему ты так долго не приходил? – с обидой спросила я Хранителя.
- Пробки…
- Ну, ответь?!
- Он должен был обязательно умереть, - кивнул Алексей на Кирилла, - Чтобы вернулся я. Обмен. Такие там условия…

- Мама, нам пора, – неожиданно для всех сказал «золотой» ребенок.
- Куда? – в один голос спросили мы с Хранителем.
- … держать Мир. Так сказал Мицоко. Так думаю и я.
Я с удивлением посмотрела на своего восьмилетнего сына и только пожала плечами.
- Теперь, когда мы вместе, я могу держать сотни Миров…
Пока, Тим! Пока, Ром! Мы не навсегда. Мы будем где-то рядом. Вы только позовите нас! – сказала я им на прощание с легкой печалью.

Я, Хранитель и «золотой» ребенок медленно уходили вдаль. Багровое солнце уже почти скрылось за горизонтом. Завтра оно вернется и приведет с собой новый день, а вместе с ним, как синонимы, войдут новые беды, потери и поражения.
Но завтра проснусь и я, чтобы противостоять этой несправедливости и держать Мир, так же просто, как держу я сейчас  за руки  двоих самых любимых людей - сына и Хранителя…