Член

(Из серии "Рассказы старого замполита").


Знаете, о чем мечтали замполиты Советской Армии и Военно-Морского Флота? Тот, кому в те, славные времена, довелось служить в самой сильной и непобедимой, знает. Конечно! Они мечтали стать начальниками политотделов, а те в свою очередь – стать Членами!
 
Член – это не то, что  кто-то мог подумать. Это – Член Военного Совета Краснознаменного (или не имеющего Ордена Красного Знамени) Округа – начальник Политического управления этого же Округа.  Или же не округа, а, например,  Армии или там какого-нибудь  еще объединения. Должностей Членов было достаточно много, но по известным причинам, их на всех не хватало. Короче – это Главный политработник военного округа, главкомата, армии!

А еще, кроме того, что Член – он Член, так он еще и Генерал!

А что по этому поводу говорит армейское распределение  полномочий? В армии обязанности строго распределены:
-  Все до старшего лейтенанта включительно должны уметь работать самостоятельно.
- Капитан должен уметь организовать работу.
- Майор должен знать, где что делается.
- Подполковник должен уметь доложить, где что делается.
- Полковник должен самостоятельно найти место в бумагах, где ему положено расписаться.
- Генерал должен уметь самостоятельно расписаться там, где ему укажут.

Честно сказать Членов Военного Совета в военном округе было достаточно много, ну скажем человек пятнадцать – это заместители Командующего Округом, представители местных органов власти. Но только Главный политработник округа имел право называть себя Членом!

Члену положен был, кстати,  «шнурок», то есть офицер для поручений. В общем, адъютант в звании «капитана», да много чего Члену было положено.

А еще была такая традиция: если командующий - «добрый», интеллигентный генерал, то в Члены к нему подбирали «страшного» и «злобного» политрабочего.

В общем, Членов боялись всегда! Членов боялись все! Даже Командующие! И было за что!
Например, запьет Командующий! Или, еще хуже – загуляет с кем-нибудь из особ противоположного пола.  Ну, с кем не бывает. С кем, ни с кем! Это особая категория – ей нельзя! Здесь не проскочишь! Позвонит Член, допустим в ЦК, нет,  не в ЧК, а в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, а еще в Главное политическое управление Советской армии и Военно-Морского флота. И нет Командующего! Направлен, в непонятную командировку или на пенсию. И нет персональной машины, военторга, адъютанта и помощников.

В общем, Член имел огромное влияние на всех армейских людей в пределах определенной воинской структуры. И все боялись, как бы что не вышло, или негативного рода информация случаем не попала в поле зрения этого всемогущего должностного лица. Поэтому старались скрыть, ну или оправдать тот или иной проступок. 

Так было и в нашем гарнизоне.

Однажды, несколько молодых офицеров, устроили на природе пикник. А соответственно данному действу: шумели, пели, пили. В армии пили всегда, все об этом знали, но тщательно закрывали глаза на различных командно-политических уровнях. Ведь это, надо вам сказать, очень непотребные вещи, непозволительные, так сказать, офицерам, а тем более молодым. Молодых офицеров всячески берегли от этого, но они все равно находили способы для приемлемого их молодым сердцам досуга.

 Учитывая напряженный характер службы, и минимальные возможности для отдыха, молодые офицеры всегда старались максимально с пользой для дела проводить досуговые мероприятия. Гулять, так гулять!

Подносчики «боеприпасов» сновали словно челноки на ткацком станке. По интенсивности подноски этих самых «боеприпасов», происходившее действо напоминало бой противотанкового орудийного расчета с одновременно наступавшими, ну как минимум, двадцатью танками!
Есть такой старинный артиллерийский анекдот. Все артиллеристы, а артиллеристы в армии народ особый, этот анекдот любят и чтут его неизвестного героя!

Приходит артиллерист в бар, подходит к барной стойке и заказывает: «Три пристрелочных».

Ему выставляют 3 рюмки водки по 100 грамм. Он выпивает их лихо залпом. (Учтите, военный человек или пьет, или – закусывает, то есть – принимает пищу!)

Далее следует команда: «Трехсотграммовую вилку!».

Выпил первую: «Перелёт!», вторую: «Недолёт!», третью: «Цель накрыл! Три беглых!» На стойку выставляется еще три рюмки. Выпиваются.

«Цель наблюдаю, - говорит сам себе командир орудия (или батареи), - еще три беглых!» и эти заряды отправляются в орудийное жерло.

Замутненным взглядом глядя на бармена "бог войны" объявляет: "Ствол чистый!", после чего командир, наводчик орудия и заряжающий в одном лице, падает со стула со словами: «Откат нормальный!»

И... не смотря на приличную дозу, наш герой резво, слегка покачивая казенной частью, ползет к выходу. К нему подходит бармен, хлопает по плечу и спрашивает: «А расчет?»

- Расчет – в укрытие, - махнув рукой в сторону одному ему известного места,  ответил славный воин-артиллерист.   
 
И нашим героям тоже было весело, поскольку они выпивали, а не принимали пищу! Было весело, но…   стало как-то, знаете ли,  тесно на лужайке. И пошли, и не просто пошли, а как в атаку - широким фронтом, весело, задорно, а главное громко! Как потом выяснилось, по пути их следования с постамента на КПП артиллерийского полка была снята пушка, поставленная в ознаменования славных побед воинов – артиллеристов. Кстати, приваренная наглухо к  постаменту. Ну что делать, если именно этот Контрольно-пропускной пункт попался на пути! Дальше уже шли с песней «Артиллеристы! Сталин дал приказ…».

По дороге встретили следующее препятствие в виде двухметрового забора парка боевых машин мотострелкового полка. Снесли по пролету  забора на входе и выходе своей стройной колонны. Ну, так была ближе дорога к родному дому, ну вы поняли, что это общежитие. Не смутил молодые души офицеров и лозунг, висевший над зданием водомаслогрейки: «ХХVI съезду КПСС – наш ратный труд!».  Хотя в тетрадях по марксистско-ленинской подготовке у каждого их них, рукой взводного отличника боевой и политической подготовки  были законспектированы  материалы этого самого Съезда.

Знаете, о чем думает часовой на посту? Как правило: «И спать охота, и Родину жалко!»  До сих пор не ясно, почему их не расстрелял часовой, находящийся на посту с такой мыслью. Солдат стоял на посту первый раз, и по опыту должен был их застрелить. Ну, сделал бы предупредительный (бесполезный в данном случае) выстрел, следом очередь…и… шесть красивых тел!  Но! Почему–то не выстрелил. Был бы на посту старослужащий воин, тот бы их вынудил бы залечь. Почему? Все, кто служил в армии знает, любой часовой спит (нет, он, конечно, не спит), но видит, как к нему на пост заходит офицер или на худой конец прапорщик не своей части, он его заставляет залечь и получает долгожданный отпуск, будучи неисправимым  раздолбаем! 

В общем, солдат испугался! Забрался на караульную вышку в надежде, что его там не достанут. Но не тут-то было. Видя, что часовой… не выполняет свои обязанности, офицеры принялись его воспитывать, а потом и вообще расшатывать вышку.  Но это занятие им быстро надоело: испуганный солдат, крепко стоящая вышка. В общем, как уже было сказано, выломав еще один пролет забора – вышли на простор. Ведь, как справедливо говорят умные люди: «Русский человек если чего хорошего сделать удумает, то это хорошее и сделает. И никакие жертвы и разрушения его не остановят».

И тут случилось страшное! Все, что было до этого, можно было замять, пехота с артиллерией как-нибудь договорились бы. Офицеры представляли  как раз эти славные рода войск! Но! Навстречу им попалась жена начальника политотдела. Спросите, кто знает жену начальника политотдела?  Начальника политотдела и то не все знают, а тут жена. Но она –то знала, кто она такая! И сделала офицерам замечание. Им бы прислушаться! Ох, сколько «добрых» слов услышала женщина в свой адрес! А главное, что совершенно несправедливых! Она ведь была честной, порядочной женщиной, верной подругой своего мужа – политработника.

Утром в кабинете начальника политотдела состоялся «разбор полетов». Шесть офицеров стоят в кабинете: один потеет, второму плохо, третьего качает. Стоял устойчивый запах перегара!

Начпо спрашивает: «Кто зачинщик?»

Тишина!
- Понятно - говорит, партийно-политический руководитель, - Кто организовал пьянку? По какому поводу?

Самый «взрослый» из участников «мероприятия» капитан-артиллерист,  посмотрел на друзей-товарищей и … понял, что нужно брать ответственность на себя, и говорит:
– Я.
- Повод?  - спрашивает муж-политработник.
- День рождения!
- Сколько же Вам исполнилось товарищ капитан?
- 26 лет 5 месяцев и 3 дня!   
- Понятно, повод серьезный! – сперва не понял начПО, а потом добавил, - шутить изволите молодые люди!

И начался воспитательный процесс!

Начальник политотдела мужчина солидный, крупного телосложения говорит офицерам:
- Товарищи офицеры, понятно, что выходной день, свободное от службы время, никто не запрещает употребить спиртные напитки. Но! Нужно, товарищи офицеры, знать меру. Ну, выпил ты бутылку водки, ну две! Остановись! Сколько же вы выпили, - спрашивает начПО.
Понятно, что главному политработнику дивизии две бутылки водки, как слону дробина! А тут! Это «богу войны»  уже было 26, а остальные были моложе. Да и телосложение еще мощью не обросло!

Начинается усиленная работа мозга, сразу – шесть, потом? Куда там третью задачу по артиллерии решать - «стрельба с закрытых огневых позиций», тут думать надо! Считают на пальцах, вспоминают, что еще бегали за добавкой. Сколько раз?
- А вот еще, помните? – сказал робко недавний выпускник пехотного училища, больше всех достававший часового на посту.
Где ж тут вспомнить-то!
Ну, в общем, по «маринину-буринину с картинками» с трудом, но подсчитали.   Получилось 18 бутылок.

Начальник политотдела подходит к окну, задумчиво смотрит на плац, тоже в уме считает, прикидывает, сопоставляет, а потом  и говорит:
-А ведь и немного!

И… видимо вспомнив свою былую молодость, забыв про обиду, нанесенную жене,  отпустил всех восвояси, поручив партийному и комсомольскому секретарям разобраться с офицерами по партийно-комсомольскому признаку. А как там и что… в общем не проконтролировал и, образно говоря,  «пустил на самотек».

Но, не учел партийный руководитель последствий своего решения.

Больше всего в жизни начальник политотдела боялся Члена и жену!

Был, правда, у жены главного политработника дивизии  один грешок. Ну, может и не один. В общем, один из… Подпольная кличка жены начпо была… «Сороконожка».  Нет, не потому, что она имела 40 ног, то есть 20 пар ног, а потому что, согласно книги учета Лавочной комиссии управления дивизии (была такая комиссия по распределению дефицита, поступающего на базу военторга), в течение года она приобретала 20 пар дефицитных итальянских или там других импортных средств зашиты ног.

В армии единоначалие, сегодня он был начальником, а завтра подчиненным. Также и в семье: на службе славный идеологический борец был важным и суровым, а дома… ходил в семейных трусах или трениках с вытянутыми коленками, выносил мусор и выбивал ковры.

В общем, больше всего в жизни начальник политотдела все-таки боялся - жену и…Члена!

Член Военного Совета, которому он непосредственно подчинялся наш начпо, был суровым мужчиной с экзотической внешностью, в связи с чем, военную форму он никогда не снимал. Тому была одна причина. Уж больно его лицо с годами стало напоминать внешность отпетого алкаша, даже в дорогом для тех времен костюме. Как-то, поговаривают он, находясь в отпуске, надев гражданский костюм, пошел сопровождать свою жену по магазинам. Ну и  отказавшись, по известным причинам, посещать магазин женского белья, бродил с неприкаянным видом возле данного сугубо гражданского объекта. Подошли к нему две личности, имеющие в наличии стакан и определенное число мелочи,  нехватающей на  употребление любимого в те времена плодово-выгодного напитка. Предложили поделиться мелочью на напиток, ну и, соответственно, принять участие в совместно распитии этого вожделенного вещества. На отказ, последовала бурная реакция, сопровождающаяся попыткой физической расправы. Спасла нашего грозного в других обстоятельствах, Члена, жена! Выйдя из магазина, и оценив положение окруженного военнослужащего, сумкой отбила атаку противника, добавив дополнительный импульс каблуком в пятую точку самому активному из наступавших.

Характер у Члена был под стать внешности. При его появлении все военнослужащие разбегались как крысы с тонущего корабля. Хотя по идее, все должно быть наоборот – к политработнику люди должны тянуться! Нет, конечно, они тянулись! Так, однажды в окружной газете Член был запечатлен с группой военных людей – делегатов какой-то то ли партийной, то ли комсомольской конференции  с натянутыми улыбками, с ярко выраженным в глазах желанием моментально испариться вместе со вспышкой фотоаппарата военного корреспондента.   

Описанный  случай с молодыми офицерами произошел накануне очередной проверки дивизии, где служил наш начальник политического органа, мечтающий, как и все политработники стать Членом! И приехал страшный человек в славную воинскую часть, да прочитал несколько протоколов в комсомольских организация соответствующих полков. А может и добрые люди подсказали, а в военной среде «добрые люди» как ни странно, но иногда встречались.  А там, разбор персональных дел комсомольцев – офицеров, допустивших Групповую Пьянку! Да еще и последствия для этих офицеров недопустимо мягкие, типа «Поставить на вид», или «Указать на недостойное поведение», а еще хуже «Учитывая успехи, рассматриваемого комсомольца в боевой и политической подготовке, ограничиться беседой!»

Прознал про недопустимую мягкость своего нижестоящего политического бойца Член и осерчал! Стал его ругать, упрекать в мягкотелости. Хотя начпо, по правде сказать,  был жилистым мужиком. Но, было такое выражение у данного Члена в частности, да и у всех Членов Советских Вооруженных Сил!

А потом, видимо подумав, что может еще и не все потеряно у данного политиковоспитующего военнослужащего, решил его научить, как работать!

И приводит такой пример из своего  обширного  опыта политико-воспитательной работы.

«Вот, -  говорит Член, - еду я в какую-нибудь воинскую часть. Звонит  командиру мой помощник, предупреждает. Они там готовятся меня встречать - чистят, драят, людей инструктируют. По ночам комсомольские и партийные протоколы пишут, экстренно заседания парткомов и комитетов комсомола проводят.  Думают, что все сделали, подготовились. Наивные люди!

Я же, подъезжаю к части и метров за 100 – 200 до КПП (контрольно-пропускного пункта- прим. автора), останавливаю машину, выхожу. И начинаю вокруг неё ходить – дурь на себя нагонять!»

Стоящие у КПП и готовящиеся к встрече командир полка и замполит, видят – остановилась машина Члена Военного Совета, вышел Сам из машины. Значит что-то случилось! Садятся в УАЗик и несутся к месту временной остановки.

А что же Член? А он садится опять в автомобиль и едет  в полк. Пролетает мимо командирского вездехода, подлетает к КПП, а там! Естественно дежурный по КПП и дежурный по полку растерянными голосами начинают что-то докладывать, естественно, находится какой-то преславутый  окурок. А еще, и еще… Ну, а  кричать Член умел! Умел и любил!
В общем, к возвращению полкового руководства в полку было плохо Всё!

Вот такую историю рассказал Член своему подопечному.

«Вот так нужно работать!» - сказал напоследок старший политический начальник своему младшему брату.

И как подменили начальника политического органа после этого дня! Видимо пообещали с ним сурово разобраться, если тот не «ожесточится».  Даже на «губу» (гарнизонную гауптвахту – прим. автора) начал солдат сажать.

Построил как-то начальник гауптвахты арестованных солдат и спрашивает у каждого: «За что мол тебя «касатик» под арест-то упекли?» Они ему честно и отвечают: «за самоволку», «за пьянку»,  «за драку»…

Попробуй «начгубу» не скажи правду, кулак у того размером больше головы каждого бедолаги – сидельца. Да и воспитательные методы такие, что самые отъявленные «дембеля» на губу предпочитали не попадать, а если уж попадали, то становились послушными, как новорожденный теленок рядом с мамкой – коровой.  Например, наливалась в камеру, где собирались самые ретивые воины,  вода, а для «сухого» нахождения в ней арестованных из кирпичей выкладывались столбики по числу сидельцев. Ну, естественно,  они устойчивостью не отличались, а воды получалось по колено.  Данное воспитательное мероприятие продолжалось не менее суток. И при положительном воспитательном результате воду из камеры нужно было вынести на улицу… кружками.

И тут! Такое «начгуб» услыхал, что аж присел! «Ну, - говорит солдатик небольшенького роста, - начпо я  на «хутор бабочек ловить» послал».
- Да, ладно, - говорит главный надзиратель военной тюрьмы, - не может быть!
- Может, - отвечает ему служивый, - за что и был я арестован на трое суток.

И вот такой рассказ рассказывает. Служит солдат в известной всему гарнизону команде по организации тепла в воинском сообществе. В смысле – в котельной! А в котельной народ особый! Закаленный!   Даже, можно сказать - закопченный! Уголька-то много нужно в топку перекидать, чтобы военный люд в дикие морозы не замерз. А потом и шлак выкинуть, да и котельная не первой молодости – того и гляди всякая железяка всё норовит сломаться. В общем, живет котельная своей особой жизнью – никого не трогает!
Да, вот пожаловались местные жители, что видели, как солдаты из котельной камнями забивали сайгаков,  пришедших к гарнизонной мусорке, полакомиться отходами военной деятельности. 

Ну, а что! Было такое дело. Есть хочется. Заметьте, что солдату есть и спать хочется Всегда! А военному кочегару – ежесекундно! Причем одновременно! А тут такая радость – мясо само к ним идет! 

Нормативы по физподготовке, в виду специфики службы, кочегарные солдаты не сдавали, но если бы сдавали, то по бегу за парнокопытными животными семейства полорогих,  и метанию в них тяжелых предметов, наверное выполнили бы все самые высокие нормы «Военно-спортивного комплекса»!

Пришел начальник политического органа на котельную и … немного засомневался в том, что это воинское подразделение. Все в копоти, дыму, какие-то чумазые люди без знаков различия перемещаются в этом дыму, кричат слова, в большинстве своем не литературного  происхождения.  А вход в котельную был с одной стороны  закрыт углем (чтобы меньше расстояния носить), а с другой стороны – шлаком, чтобы меньше расстояние было относить. А в имеющуюся маленькую дверь, сколько не стучал политический работник – никто не отзывался. Пришлось подниматься по лестнице и заходить в кочегарку сверху.

Спускается наш политический руководитель по лестнице, а на встречу ему поднимается военный кочегар, да еще с электродвигателем на плечах. Известное дело, голова опущена и поднять ее нет никаких сил, да и желания.  А лестница узкая оказалась. Ласково так начпо и говорит: «А ну-ка, солдат быстренько пропустил!» Ну, солдат тепло-службы  с большим начальством редко встречался, а в обиходе привык общаться короткими и понятными выражениями. Вот он и выдал: «Да, пошел ты на х… чмо».

Все обитатели военной тюрьмы так и попадали!

Честно говоря, последнее слово к начальнику политотдела не могло быть применено, поскольку ЧМО - это части материального обеспечения, к которым данный воинский начальник по своему должностному положению не относился. Но, что взять с озабоченного кочегарными делами солдата, он разговаривал на понятном ему и его товарищам языке. 

Кстати, больше политначальник на губу никого не сажал. Вернулся к привычной для себя роли воспитателя. Так и не стал  наш начпо Членом. Не хватило у него силы, чтобы дурь самостоятельно на себя   нагонять. Но, думаю, он и сам расхотел, что, впрочем для политработника того времени было не характерно.