Застывший принц

"Вот доказательства, что Маленький принц на самом деле существовал: он был очень, очень славный, он смеялся, и ему хотелось иметь барашка. А кто хочет барашка, тот, безусловно, существует."

Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».

***

Наверное, мы оба сумасшедшие, брат. Ты обездвиженно сидишь там, посреди невозможного холода, пока я в легком пальто, спешно накинутом на плечи, продираюсь к тебе сквозь плотную завесу снегопада. Ты виднеешься на фоне сугробов расплывчатым черным пятном, как тусклый свет прибрежного маяка в тумане. Ты всегда любил черное, этот цвет казался тебе оградой от внешнего мира. А больше у тебя и не было никакой защиты, да?.. Только ты не отвечай, не надо. Пожалуйста, не отвечай. Хотя, ты же и так не ответишь.

Брат… Ты долго здесь? Ты долго меня ждешь? У тебя невыносимо бледное лицо, посиневшие губы и ресницы, замершие, мерзлые. Ты ломкий. Брат, я боюсь, что ты рассыплешься на осколки, что ты треснешь от одного неосторожного движения. Не ломайся, брат, только не ломайся. Я боюсь тебя не собрать.

У меня внутри что-то рушится с оглушительным скрежетом. Холодно. Непереносимо. Убийственно. Мне так холодно, брат. Кожа задубела, еле натягивается на кости; все застывает. Очень больно, брат. Не пошевелиться. Изнутри выжигает, как бумагу, быстро, с ослепляющим, ледяным полыханием. Тебе тоже было так больно? Ты скажи, не молчи. Мне можно говорить, я никогда, никогда не сделаю новый шрам. Я не заставлю появляться этот холод на кончиках пальцев. (Я…)

Ты не молчи, брат. Шепчи, смейся, пой, кричи, говори взахлеб, проглатывая звуки вместе с желчью. Просто слово. Одно. Какое захочешь! Колкое, ртутное, тихое, мягкое, горькое. Какое только сможешь. Но не молчи. Я не могу в этом безмолвии, когда от нестерпимо громкой тишины лопаются перепонки. (Я же…)

Знаешь, у тебя ведь синяки под глазами. Опять недоспал, да? Ты любишь поспать подольше. А иногда тебе хочется вообще никогда не просыпаться. И мне от этого тоскливо… Мне от этого обидно и холодно. И ощущение, как будто ты меня бросаешь… (Я же тебя…)
 
И какие все-таки яркие, фиолетовые синяки. Я осторожно, не слушающимися пальцами провожу линию по твоей щеке. Кожа едва прохладная, шершавая. Словно бы на ней замерзла соль. У тебя все ресницы в снегу, и волосы, светлые, сухие, тоже покрылись слоем белых хлопьев. Ты долго здесь, брат? Как давно ты меня ждешь? Я ведь… я ведь опять опоздала, да? А ты все ждешь, милый, верный брат. Добрый. Глупый. Не мерзни. (Я же тебя люблю.)

Я тут, совсем рядом (и совсем нет), не мерзни больше, не жди. Некого ждать, брат. Мы опоздали с тобой. Последняя минута, последний поезд. Напрасно. Мы опять не успели. Кто-то из нас уехал. Брат, ты знаешь, кто?..

Не надо. Молчи, только молчи, хорошо? 

(а он все равно будет молчать, просто маленькая девочка не может успокоиться, маленькая девочка придумывает себе оправдания, чтобы не видеть, не слышать, не думать, чтобы…)

Я к тебе наклоняюсь, а ты не двигаешься. Несмазанные винты качелей скрипят, жалобно, тоскливо. А у тебя сердце бьется. Полое, застывшее, но бьется. Глухо так, вхолостую. Как будто и нет его, а пульс – собственный, застрявший в ушах… И мне страшно. Так страшно, что оно исчезнет, провалится в дыру, бездонную, голодную, которая его проглотит. И никогда больше не вернет.

Брат… Мой единственный, милый принц. Почему же сбежала от тебя принцесса? Кто украл твою алую Розу? И куда пропало твое теплое, живое сердце?

(Маленький, застывший принц. Брошенный и никому не нужный.)

Ты сидишь оцепенело, не двигаясь, и под тобой тихо поскрипывают качели. А я… Я дура. Я просто стою и плачу.