Махмуд Эсамбаев и профессор Волох

В Целиноград приехал с гастролями танцор Махмуд Эсамбаев. Выступление артиста предполагалось во Дворце Целинников – самом большом зале города. Был заявлен только один концерт.
На красочных афишах впервые увидел лицо танцора – в ярких необычных костюмах, большой «орлиный» нос, серая каракулевая папаха.
Надо сказать, тогда система гастролей была налажена неплохо. И в наш провинциальный город постоянно кто-нибудь приезжал с концертами, в том числе и довольно известные, популярные артисты и исполнители. И это были настоящие концерты, соответствующе оформленные, с «живой» музыкой, хорошим освещением, декорациями.  Мы на них с удовольствием ходили.
Во Дворце Целинников я слушал Валерия Ободзинского, очень популярную в те годы Галину Ненашеву, Людмилу Гурченко с Московским мюзик-холлом. Приезжали еще совсем молодые «Песняры», а украинский ансамбль «Червона рута» воспринимался именно как ансамбль, а не только как его солистка – молоденькая София Ротару. 
Часто заезжали и представители «зарубежной эстрады», в основном, из демократических стран. Но однажды, помню, приехали артисты из очень далекой Колумбии. Группа называлась «Колонны огня», а солисткой была Леонор Гонсалес Мина. Ее непростое имя  почему-то сохранилось в памяти до сих пор. И помню их сверхкрасочный  концерт, ритмичную громкую музыку.
Ну, а сейчас собирались посмотреть какого-то танцора.
Накануне концерта в институте появилась информация, что ожидается встреча с Махмудом Эсамбаевым. Чем вызвано это мероприятие, не объяснялось. Бесплатно. Сразу после лекции. В главном корпусе, в первой аудитории.
Мы тогда занимались на какой-то кафедре на территории института, далеко идти не нужно было, поэтому решили посетить мероприятие. Хотя и не все из группы.
Вот в аудиторию в сопровождении секретаря партбюро Сункарбекова Б.С. и профессора Волоха Ю.А. входит Эсамбаев. Все они примерно одинакового роста, артист чуть впереди, голова его несколько откинута назад, не гордо, а так, чтобы легче было оглядывать зал.
Эсамбаев в светло-сером костюме, подчеркивающем его стройную фигуру, в большой серой папахе, отвлекающей внимание от несколько великоватого носа с выраженной горбинкой. Походка изящная, руки – в приветствующем нас движении. Он входил в концертный зал, а не в студенческую аудиторию! А мы сразу почувствовали себя зрителями.
Позже артист поведал нам, что с юных лет любит красивую одежду, удобную обувь. Костюмы он шьет только у одного мастера в Таллинне, а обувь, в том числе и концертную, у знакомого ереванского сапожника.
Вот все трое поднимаются на сцену. Балташ Сункарбекович представляет артиста, и нам, наконец, становятся понятными обстоятельства  этой необычной встречи.
  Оказывается, в самом начале 50-х годов, когда Эсамбаев жил и работал в Киргизии, куда в годы войны были высланы практически все чеченские семьи, наш Юрий Александрович Волох, работавший тогда во Фрунзе, оперировал молодого артиста. Поскольку Махмуд Эсамбаев уже в те годы был ведущим танцором театра оперы и балета, к банальной, на первый взгляд, аппендэктомии относились очень серьезно, с учетом профессии пациента.
Как говорил на этой встрече Эсамбаев, Юрий Александрович сделал операцию очень аккуратно, через маленький разрез. Послеоперационный рубец получился почти незаметным, что для танцора было очень важно. Кроме театрального балетного репертуара, у него были целые программы танцев народов мира. В этих танцах использовались самые экзотические костюмы, в том числе оставляющие открытыми многие участки тела, в том числе и в области расположения аппендикса.
Если для обычного концертного выступления это было не очень важно, то при телетрансляциях, в кино, где Эсамбаев уже тогда снимался, наличие заметного рубца было бы нежелательным.
Все это и учитывал при операции хирург Волох.
И сейчас на сцене и бывший пациент, и хирург вспоминали в деталях то время, ту ситуацию. Видно было, что Эсамбаев до сих пор очень благодарен Юрию Александровичу и, несмотря на не столь уж большую разницу в возрасте, на свое «звездное» положение, относится к профессору очень тепло и почтительно.
Потом танцор стал рассказывать о своем детстве, о решении стать артистом, впрочем, не детализируя, не уточняя, почему и когда он оказался в Средней Азии, много рассказывал о гастролях. А объездил он к тому времени весь земной шар, был принимаем в самых высоких кругах, президентами и премьерами, королями и шахами…
Рассказывал, как в какой-то стране король попросил оставить его автограф на рубашке маленького наследного принца, а артисту подарил по-королевски роскошный халат. Этот факт запомнился, скорее всего, потому, что в конце встречи от имени нас – студентов парторг Сункарбеков вручил Эсамбаеву комплект врачебной формы – белый халат и шапочку.
А вечером – концерт. Думаю, тем, кто имел счастливую возможность заранее узнать об артисте, о его искусстве, смотреть танцы в исполнении Эсамбаева было значительно интереснее. Но овациями взрывался весь зал, после каждого танца.
Ему было уже под пятьдесят. Но гибкость тела, подвижность в каждом суставе, талия танцора, которую во всех энциклопедиях и статьях сравнивают, естественно, с осиной, потрясали. «Язык» индийского танца был понятен без перевода, без комментариев. После исполнения «Павлина» аплодисменты долго не давали Эсамбаеву продолжить программу. И так каждый раз.
Фантастически красивыми были концертные костюмы. Их было много, для каждого танца. Танцор отдавался залу в полную силу. А у нас, уже встречавшихся с ним в студенческой аудитории, было впечатление, что Эсамбаев продолжает свой рассказ, танцует для нас, для своего доктора Волоха.
Махмуд Эсамбаев был частым гостем телевидения. До последних дней он оставался таким, каким мы принимали его тогда в институте. Неизменный серый костюм, такого же цвета папаха. Разве что лицо стало суше, а нос – еще более внушительным. И, по-прежнему, молодцеватая стать.