Возвращение домой

                Андрей  Лобастов

Возвращение домой

По улице, ведущей к главной ёлке города, шнырял резкий колючий ветер, переворачивая и подбрасывая бывшие новогодние украшения. Сквозь арку малосемейки - когда дом большой, а семей мало – видна была группа бомжей, деловито перебирающих содержимое мусорных баков. Уже несколько дней «кормушки» баловали их разнообразием продуктов. По этой самой причине все сытные места были закреплены за определёнными бригадами, их территориальная целостность охранялась неусыпно днём и ночью. Поэтому время коротали, не отходя от «раздачи», жгли мусор и принимали вовнутрь, кто что добыл. 
 Бригадир назначал «смотрящих», они сновали из двора во двор обходя владения,  собирали подати с более слабых, не организованных бомжей.  Порядки в «империи» были строгие.
 Молодой «смотрящий» Вяча уже несколько дней пытался изгнать из своего тела простуду, поэтому у каждого костра позволял «угостить» себя. Или угощали в этот день щедро, или он не рассчитал силы, но до «офиса» не дотащился.   
 Чтобы перевести сбившееся дыхание, он прислонился спиной к обледенелой, уже знакомой нам арке и медленно сполз, присев на корточки. Его позвал голос бабушки:
  -    Славик!.. Внучек!.. Сладкий мой…  иди домой, бабушка киселя наварила!
После очередного замужества матери, Слава жил у бабушки. Мать наведывалась редко, всегда «на веселе». Подойдёт, взъерошит волосы, спросит про учёбу, отдаст бабушке деньги и упорхнёт до следующего раза.
 В один из октябрьских дней  в школе, его мучила какая-то необъяснимая тревога, до боли сжимавшая сердце. Едва дождавшись звонка, он не разбирая дороги, помчался домой и скоро ворвался в свой двор. Кухонное окно, в котором обычно улыбалась ему  бабушка, она специально ждала его, что бы помахать рукой, зияло пустотой. Он взлетел по лестнице, открыл своим ключом входную дверь.  Тишина ударила в виски. Не помня себя, Слава забежал в бабушкину комнату. Евгения Ниловна лежала на своей кровати, правая рука с зажатыми в ней очками, касалась пола, спицы и недовязанный носок лежали рядом.   Несколько часов  дико и исступленно Слава  плакал,  но пересилил себя, умылся, позвал соседей, те, позвонили куда следует,  сообщили матери.
  Мать приехала быстро, не проронив слезы, она всегда была холодной и резкой, как этот зимний ветер, организовала и похороны, и поминки.
  Два дня Слава бродил, как в тумане… после долгого поминального обеда мать ему сказала:
  -   Вячеслав, ты уже не маленький, должен понимать, что я не могу тебя взять к себе, моему мужу это не понравится.  Я, отдала твои документы в интернат.
  Слово «интернат» прозвучало в затуманенном мозгу, как смертельный приговор.  Ещё в четвёртом классе Слава решил, что обязательно выучится на врача или юриста, будет ходить в красивом костюме с галстуком и в очках. Он даже откладывал деньги в жестяную коробку из-под дорогого чая. Бабушка знала про его мечту и понемножку добавляла в копилку. Они на пару, за небольшую оплату мыли свой подъезд, и коробочка  пополнялась. Мыли… прошедшее время… прошлое, Слава грустно улыбнулся, в его четырнадцать лет уже есть прошлое.  А впереди?!  Новая, непонятная и пугающая жизнь в интернате.
 Но, именно там,  он научился главному – уметь выживать. Днем сидел на уроках, вечером учился резьбе по дереву, а после «отбоя» старшие мальчишки устраивали бои без правил и горе тому, кто испугается.  Дети – самые изощрённые садисты.
 Слава дрался с нечеловеческой яростью, самозабвенно и жёстко, и скоро вошёл в интернатскую «элиту». Он по - прежнему тянулся к знаниям, но на учёбу оставалось всё меньше и меньше времени - старшие стали брать Славку на вечерний «променаж». То на дискотеке в ДК драку затеют, то «комки» разбомбят. Их спасали быстрые ноги, но пословица про верёвочку сработала,  догнали.   Дальнейшее  «обучение»  проходило уже на зоне для малолетних преступников. Приобретённые в интернате навыки, ему  пригодились, поэтому «малолетку»  прошёл относительно легко. Славу понапрасну не задирали, слишком долго  заживали отметины после общения с ним.
 Освободившись, он в первый же день встретился с друзьями,  отметили, затем ещё, ещё.  Сколько дней пролетело в пьяном угаре, он не помнил, проснулся и пришёл в себя уже в КПЗ.  Поножовщина.  Суд.   Тюрьма.
 На взрослой  зоне  выжить было сложнее, чтобы не сломали и не опустили, опять приходилось драться, в ход пошли заточки, пригодились навыки в резьбе. Славка так искусстно расписывал противников, что получил погоняло – Художник.
 Но однажды Фортуна повернулась к нему спиной, его сильно порезали, выжить он выжил, но стал чахнуть и вышел из тюрьмы досрочно, по болезни.
 Выпустили,  а идти некуда.  Благодаря  мамочке он остался без жилья.  Ещё до первой отсидки она продала бабушкину квартиру и уехала куда-то на восток.
 Помыкавшись по знакомым, Славка прибился к одной из бригад бомжей.  И вот, он -«смотрящий».
  Вся его недолгая и нелепая жизнь промелькнула в подсознании за считанные секунды -  бабушка… учёба… мечты… дом.
Становилось невыносимо холодно, Вяча попробовал подняться, не получилось.   
- Господи, забери меня к себе!.. Завтра твоё Рождество, ты же, говорят, жалеешь грешников?!  Лишний я в этом мире!..
Казалось, он кричал, но посиневшие губы едва дрогнули. Замерзающая кровь еле продвигалась по венам, но сознание ещё не покинуло его, сердце с великим трудом проталкивало загустевшую массу,  Вяча вновь услышал голос бабушки:
- Слава!.. Славик!.. Иди, иди домой…
Окончание фразы он уже не расслышал, потому, что  летел к своей бабушке Евгении.
 Наткнулись на Вячу его коллеги, когда пошли на утренний обход.  Сквозь заиндевелую, занесённую снегом бороду, просматривалась, как бы светилась, детская улыбка. Долго мялись на месте, не знали, как поступить. Подошёл  бригадир, не находя слов покачал головой, с трудом проглотил комок воздуха и выдохнул осипшим голосом:
- Счастливый Славка!.. Домой вернулся!..

                29.10.2004 года. 
                г. Барнаул.