Чёрный пирожок

Шла первая послевоенная осень. Колхозники деревни, в которой мы жили в то время, получили на израненных войною полях хотя и не обильный, но всё равно радующий сердце урожай пшеницы
 и ржи. За неимением мельницы (она была взорвана отступавшими фашистами) зерно мололи на
ручных жерновах, с упоением вдыхая хлебный запах  свежей муки.
Приближались октябрьские   праздники,  которые готовились  отметить не только взрослые,   но и мы — дети. Договорились собраться на чаепитие в доме одной из наших подруг  —  Таси Соловьёвой. С продуктами в то время было ещё довольно туго, поэтому каждой из нас было предложено принести к чаю по пирожку, которыми мы должны были затем обменяться друг с другом.
Идея всем понравилась, и я, прибежав домой,  сообщила о ней бабушке. Выслушав   меня,   она  сказала: «Я тебе, внучка, такой пирог испеку! И будет он самый лучший!»
Ободрённая обещанием бабушки, я стала торопить её: «Завтра испеки к обеду, ладно? Только, пожалуйста, не позабудь!» Бабушка согласно кивала головой, радуясь, что в такое  нелёгкое  время  может сделать для меня что-то приятное.
Порывшись в чулане, она нашла в полотняном мешочке немного ржи, выменянной  мамой  на  ее  голубую гарусную кофточку, смолола зерно на жерновах у соседей и поставила на ночь тесто, а утром завела ржаные пироги с картошкой. К обеду они были уже готовы и  лежали на столе, в большом блюде, покрытые белым полотенцем с вышитыми на нём алыми розами. «Выбирай любой!» — сказала бабушка, и я, приоткрыв полотенце, выбрала, на мой взгляд, самый лучший: ровный, аккуратный пирожок, блестящая корочка которого была смазана пахучим льняным маслом.               
Когда  я   пришла к Тасе, все были в сборе. На столе кипел самовар. А мать Таси ставила рядом с ним тёмно-красное густое варенье из клюквы, сдобренное для сладости свёклой,       густой, словно студень, овсяной кисель в большой глиняной плошке.
Все чинно уселись за стол и стали разворачивать принесённые с собой пироги. Я тоже развернута свой и, ничуть не сомневаясь в том, что он самый лучший, с чувством гордости    положила его перед собой. Затем я подняла глаза и окинула взглядом стол. То, что я увидела, поразило меня до глубины души: перед каждой из девочек лежало по пышному румяному пирожку из белой пшеничной муки. И только один мой пирожок, словно сильно тронутый гарью, одиноко и грустно чернел на моей тарелке... Девочки стали обмениваться пирожками, наперебой предлагая их друг другу. Предложить свой чёрный пирожок кому-либо я не   посмела и лишь затравленно смотрела вокруг, тая робкую надежду, что какая-нибудь из    девочек возьмёт и мой пирожок. Увы! Мои зыбкие надежды оказались тщетными: девочки    отводили от меня глаза — мой пирожок никто не  брал и ничего не предлагал взамен. И   только последняя из девочек, не успевшая обменяться с другими, взглянула на мой пирог и, глубоко вздохнув, как бы нехотя откусила кусок от своего пирожка, тем самым окончательно лишив меня надежды на обмен.   
Я смотрела на свой чёрный пирожок и не могла понять: почему он казался таким красивым дома?! Почему бабушка сказала. что мой пирог будет самым лучшим, а его никто не взял? И почему никто не сделал даже попытки обменяться своим пирожком со мной?
Слёзы хлынули из моих глаз и закапали на чёрный пирожок, сиротливо лежащий в моей тарелке. Меня охватило страшное отчаяние, и я, зажав свой пирожок в руке и ни на кого не глядя, выскочила из-за стола, с грохотом опрокинув тяжелую табуретку. Громко рыдая и горестно вопрошая: «Почему? Почему? Почему?», я опрометью побежала домой. Бабушка, вязавшая на крыльце носки из козьей шерсти, увидев меня плачущей,  бросилась навстречу: «Что с тобой, внученька? Кто тебя обидел?» Еле переводя дыхание и глядя на неё сквозь застилавшие глаза слёзы, я почти прокричала: «Никто не взял мой пирожок! И я знаю почему — потому что он чёрный!» «Эх, ты, глупышка, — сказала бабушка. — Ну и что ж, что чёрный? Зато он самый вкусный, поверь мне! А подружки твои этого просто не знали. И ты на них не обижайся! Пойдём-ка в избу. Я согрею чайку, и мы попробуем твой пирожок». Она вытерла мне слёзы и, обняв за плечи, повела в комнату. Когда вскипел чайник, мы сели с бабушкой за стол. Она разломила мой пирожок пополам и протянула кусок его мне: «А ну-ка, понюхай сначала! А потом откуси. До чего же он вкусный, да и как замечательно пахнет!»
Я последовала совету бабушки и убедилась в правильности её слов: пирожок чудесно пах жареным луком и льняным маслом, был очень мягкий и аппетитный, так что насчет прелести пирожка у меня не осталось и тени сомнения. «Спасибо тебе, бабушка! — сказала я —Пирожок действительно прекрасный!» «А что я говорила? — ответила она и лукаво    улыбнулась.  — Ржаные  пироги испокон веков на Руси самыми вкусными считались». И я согласилась с бабушкой целиком и полностью. Прошло много лет, но до сих пор моими любимыми пирогами были и остаются ржаные пироги с картошкой.


(Впервые опубликовано в газете "Перекоп" (Крым) 24 июня 1995 г.)