Верю

Вокруг царит гробовая тишина. Да, именно гробовая – это отголосок прошедшей здесь смерти. Я медленно ступаю по коридору опустевшего особняка, внимательно рассматривая расцарапанные стены, пятна крови на полу, сброшенные со стен картины. Вот лежит портрет, а на нём изображена женщина с застывшим на лице испугом. Такое впечатление, что картина видела всё произошедшее тут, что даже этот портрет был до смерти напуган. Стараясь ничего не задеть, я иду дальше по коридору. Когда смотришь на эту полосу крови, растёкшуюся по полу, невольно представляешь, как убийца тащил здесь раненую жертву, пока та извивалась в агонии, зло ухмылялся. Царапины на стенах. Этот палач шёл и скрежетал ножом по ним, а этот звук бил иглой по барабанным перепонкам. Вот эта комната. Он притащил сюда жертву, привязал к стулу, сел напротив и… Лучше не представлять себе этого. Я включил свет, взглянул на бездыханное тело жертвы и невольно отвернулся. Вырезанные глазные яблоки, выпотрошенные органы… Маньяк завершил своё дело и скрылся. Удивительно, как он не оставил следов?
Я, собравшись с духом, подошёл ближе к телу. Парадное шёлковое платье теперь смотрелось иронично на изуродованном теле этой женщины. Ремни, связывавшие её ранее, были теперь разрезаны. Видимо, закончив играться с жертвой, этот душегуб «освободил» её. Насколько надо быть бездушным, чтобы так издеваться…
Внезапно свет в комнате погас. «Щёлк!» — сказал кто-то у меня за спиной.
«И ещё раз щёлк!» — свет включается, и я вижу в дверном проёме улыбающегося лысого мужчину с охотничьим ножом в руке. Я хочу подорваться и отбежать в сторону, но чувствую, как что-то меня держит… Что?! Я прикован к стулу! Когда он успел?!
— Удивлён? — улыбка всё так же красовалась на его лице.
Был ли я удивлён? Сложно сказать. Я был растерян, напуган, мысли перемешивались в моей голове и я не мог сосредоточиться на чём-либо. Но был ли я удивлён?
Он взял неподалёку другой стул и сел напротив. Я не мог пошевелиться.
— Что ж, детектив, пришёл твой черёд. Ты слишком близко подошёл, детектив. Знаешь, детектив, мы, убийцы, люди иные, — говорил он с задумчивым выражением лица, поглаживая меня по животу кончиком лезвия, — мы – противоположность обычному человеку. Вестники правосудия ; мы, а не такие, как ты! Ты слишком много знаешь. Слишком часто нам мешаешь, детектив.
Он прищурился и спросил:
— Ты вообще… Как часто видишь сны?
Я приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в горле.
— Ну давай, детектив, скажи мне, давай. Сейчас я тебе помогу.
Он обошёл меня сзади и похлопал по спине. С каждым ударом он выбивал из меня по слову:
— Я… сны… не... вижу…
— Так-то лучше, — он вернулся на своё место, — детектив, а ты знаешь, почему ты не видишь сны?
Я помотал головой.
— А потому, детектив, что твои сны были сворованы. Ха-ха! А может быть убиты, кто знает? А может быть они попали в автокатастрофу? Ха, не повезло твоим снам, определённо не повезло, — вдруг он стал серьёзней, — детектив, ты погряз в греховном мире, пытаясь разгадать тайны различных преступлений, твои сны забрала твоя работа. А ты знаешь, что видят убийцы? Мы видим наших жертв… Детектив, угадай, кто приснился мне на днях?
Долго думать не пришлось:
— Я?
— Какой ты догадливый, детектив! Правильно, — он поднёс лезвие к моему горлу.
Казалось, это конец. Я уже закрыл глаза и думал начать молиться за свою душу, но вдруг кое-что вспомнил. Картина… Картина в коридоре!
— Ты меня не убьёшь.
— Почему это? — с искренним удивлением спросил этот человек. Точнее, не человек. Он лишь тень.
— Мой дорогой душегуб, а ты помнишь картины в коридоре? Этих испуганных людей, просящих о помощи? Чем-то они напоминают мне твоих жертв, не так ли?
Да, я теперь отчётливо вижу перед собой это лицо. Это лицо предыдущей его жертвы, оно было на картине.
— Не ты хозяин этого мира, душегуб, не ты. Здесь всё не так, как в реальности.
Лицо его теперь выдавало животный страх.
— Ты веришь, что можешь что-то изменить, детектив?! Ты прикован к стулу, тебе не сбежать! Никуда не деться!
— Многие не верят, что могут изменить мир изнутри. А я вот верю… Глубоко в это верю.
И после этих слов я почувствовал, как моя душа выходит за границы тела. Я теперь свободен! Я схватил убийцу за шею, вырвал из рук нож, отбросил к стене! Теперь он в моей власти, он в моём… Сне…
И вдруг всё затихает, уходит в темноту, словно говоря мне: «Хватит». Я встаю и обнаруживаю себя на полу той же комнаты. Мой костюм разорван, а напротив всё так же на меня смотрит пустыми глазницами тело убитой. Я откашлялся, встал и попытался привести сознание в порядок. Теперь я знаю, как выглядит убийца. Главное — не забыть лицо и успеть составить фоторобот. Я в последний раз взглянул на труп и вышел из комнаты, выключив за собой свет…