Личные воспоминания

Я ничего никогда не могла дать своей матери. Даже когда я поехала в Москву, поступила в институт, и отправила на радостях родителям коробку конфет. Приехав домой на каникулы, я застала  ту же самую коробку. Она меня ждала. Мама не приняла от меня даже этой мелочи. Сказала, что они с отцом  уже старые, а мне конфеты будут на каникулах в самый раз. И я их съела.


… Что, что, что я хотела рассказать? Мысли путаются и теряются. Может быть, ту историю? Или вот эту?..  Так всегда бывает, когда я думаю о своей семье. Странной такой семье. Но тогда я думала, что так и должно быть. Правда, мне было почти всегда плохо.

 
… Говорят, как ты вытираешься после душа, так к себе и относишься.
Мама всегда вытирала меня с остервенением. Как будто не могла дождаться, когда же я закончусь. Особенно доставалось пальцам ног. Видимо, как последней инстанции.
И ногти – под корень.
 
… На мое несчастье, я была необычайно кудрява. Рано утром, перед уходом на работу, мама раздирала мои спутанные лохмы. Было очень больно, но что я могла сделать? Стричься мама не разрешала. И я носила косу и ненавидела свою кучерявость.

 
… Мы с мамой стояли у ворот и ждали, когда нас выпустят с территории нон-грата, под насмешливые комментарии персонала. Мама молчала. Спустя много-много лет я спросила ее: почему ты тогда промолчала, мама?! И мама сказала: а я не молчала. Я все высказала тогда  начальству.
Но я-то этого не услышала. И усвоила урок: я могу ускользнуть от жестокости, но… я всегда останусь  без защиты.


Потом я опять ездила в пионерлагеря. Всякий раз перед отъездом мама подходила к вожатой и предупреждала, что я писаюсь в постель. Я чувствовала себя униженной и зажимала себя во время сончасов. Нельзя, нельзя, нельзя пролить из себя ни капли. Когда однажды я не выдержала и потихоньку побежала все же в лагерный сортир, я тут же была поймана и с позором водворена на место.
 Воспитательница придумала мне наказание: уложила меня спать в шесть часов вечера, и приставила ко мне несколько девчонок из отряда. Мои надсмотрщицы кричали: Спи!!! Спи сейчас же!!! Смотрите, она не спит, у нее ресницы моргают!!! – и у меня все умирало внутри от ужаса.


Вообще, об этом я могла бы сочинить целый трактат. Нянечка в детском саду меня однажды чуть не убила той же простыней, которую я описала. Отец как-то утром выругался: У!!! Зассанка!!! – с невыразимым презрением.
Брат с друзьями на весь подъезд радостно обсуждали мое место в этой жизни. Ибо только недостойные существа писаются в постель. Достойные отучились.
 
В мою кровать всегда постилалась клеенка. Поверх простыни.

Все длилось до двенадцати лет, пока я не услышала опять же в лагере, что надо съесть кусок черного хлеба с солью на ночь. Так я избавилась в одночасье от кошмара моего детства.


… Почему я взялась вспоминать все это? Если бы знать…  У каждого есть подобный набор воспоминаний. Но у каждого он свой.


… Впервые с мужским членом я познакомилась в садике. Мы лежали рядом на раскладушках, перед тихим часом, и  мальчик предложил мне закрыть глаза и просунуть руку под его простыню, где меня ждет что-то совершенно замечательное. Я ощутила  мягкое  и теплое в ладони, и испытала отвращение.

 
В семье не было принято обсуждать вопросы пола и секса. Все это было настолько закрытой темой, что казалось чем-то ужасным. Тем более что мама так же реагировала на любые отцовские прикосновения…
    А я и не помню, чтоб отец меня когда-то обнимал. Зато если целовал, то прямо в губы. И мне было противно.


… О сексе я узнала лет в одиннадцать, все в том же лагере. Мальчик упоенно рассказывал мне о своих практических успехах, а я почему-то не могла оторвать глаз от его ширинки, отстроченной  треугольничком…   Необычная  была отстрочка…
 


… В школу в первом классе я как-то притащила порнокартинки, чтобы поделиться своим открытием  женского бесстыдного тела.
 Пожилая учительница сказала, что уж от меня-то она не ожидала подобного. Еще бы, я же была отличница.
И я поняла, что совершила что-то ужасное.

… А читать я выучилась сама, в четыре года. Никто не хотел мне читать книжки. Я даже помню этот момент, как вынимаю кубики с буквами из маминой сумки, и ликую: ура!!! Я научусь читать!!!
Та же учительница, когда я поступала в первый класс, никак не могла поверить, что можно так бегло читать в моем возрасте, и решила, что я выучила предложенный текст заранее.

 
…Еще была история с футболистами. Как-то я взялась лепить из пластилина футболистов, и все лепила их и лепила, каждый вечер… Делала свою игру. Делала своих людей.
Я вообще любила играть в спортивные игры. Футбол, гандбол, волейбол, баскетбол... Даже пионербол у нас был. Это когда мяч не отбиваешь, а ловишь. Получается, по-пионерски.


… Я нравилась мальчишкам. В первом классе у меня были:  моя неразделенная любовь; сосед, который планировал на мне жениться; тихий поклонник, и еще один тайный. В общем, у мальчиков я пользовалась успехом. Пока однажды все не сошло на «нет».

 Моя любовь кончилась, потому что, ну сколько можно ждать. Соседа с позором изгнал из моей жизни отец со словами: «Нечего вам дружить. Все мальчики плохие».
 И никто не заступился за меня. И никто не смог мне объяснить, почему. Я просто осталась ни с чем.
 Тихий поклонник затих окончательно, ну а новый… мы расстались со скандалом. Дело было в третьем классе, и это была ужасно.

 
Больше в школе никакой личной жизни у меня не было. Только общественная. Я училась, училась и  училась. И меня никто не любил. С подружками я тоже умудрилась рассориться, более того, они стали моими непримиримыми врагами. Резали друг другу вешалки и пуговицы в раздевалке… Их трое – я одна.
 Странно, но меня это не смущало. Я всегда была боец.


Потом я подружилась с одной троечницей. Та прилежно списывала у меня контрольные. Пока однажды в девятом классе не выкрала из моего портфеля ключ и не отдала его своему младшему брату.
 Пацан вынес из моего секретера шестьдесят рублей мелочью (отец давал мне карманные деньги). Шесть полиэтиленовых пакетиков, в каждом по десять рублей. 
Я пошла к подружке. Ее брат с друзьями разбирал мои медяки. И даже не подумал их вернуть.
 
И тогда я пожаловалась родителям. А родители пошли к директору школы.
Деньги мне вернули.
Светка потом просила у меня прощения, но я не смогла простить.

 В классе меня невзлюбили. Считали, что я сдала свою лучшую подругу. Почему-то никто не подумал, что сперва лучшая подруга сдала меня.

 
… Воспоминания, воспоминания…  Почему приходит в голову именно то или это?.. Как знать..


… Мое поступление в институт не было ознаменовано большим здравым смыслом. Мне кажется, я бросилась в свободу, как в омут с головой.
Первую же ночь в Москве я провела в парке на  Войковской. Меня никто еще нигде не ждал, и случайный знакомый предложил мне прогуляться вечером по парку, взяв на слабО. Вечер обернулся кошмарной ночью с попыткой  изнасилования.
 
Потом я поступила в МАИ. Техника никогда не прельщала меня, и с первых же дней в институте я поняла, что я не там, и делаю не то.

 
… Так о чем это я? О сексе? Об учебе? О друзьях? Все сплелось в единый узел… Мое прошлое… И я уже не знаю, что стоит моего нынешнего внимания, а что – ушло, и нет смысла возвращать, даже на бумагу…


… Первое свое возбуждение я испытала в раннем детстве. Мы с братом забрались под одно одеяло, и мне стало так сладко-сладко, и немножко не по себе. Я чувствовала, что происходит что-то нехорошее… неправильное... Потом пришла мама, у нас был очень смущенный вид… С тех пор я не помню, чтоб такие ситуации повторялись. А спала я всегда с родителями в их комнате.

 
…Сияет предвесеннее солнце и поют птицы. Конечно, я выйду сегодня в реальность. Чуть погодя.

… Весь этот мир смеется надо мной. Я и сама себя презираю. Пусть так. Господь любит меня и такой.
Бывают такие мысли…


… Однажды я взяла фотоаппарат и попыталась себя сфотографировать там. Снимки делать я не умела. Но момент этот запомнила. Какая-то смесь жуткого любопытства и стыда.  Я всегда воспринимала «переднее место», как мы его называли, как что-то позорное.


 Первые менструации оказались  для меня сущим наказанием. Тем более, в мои времена даже вату трудно было раздобыть, не говоря о прокладках (о таком чуде мы и не знали).
Застирывала и сушила на батарее тряпочки… Вонючие тряпочки...  Все больше пропитываясь отвращением к себе.

… Брат бил меня в детстве. Странно, что я не помню, как. Помню только, что бил. Я жаловалась маме. Потом мне доставалось от него за то, что пожаловалась.
Как-то долго дразнил меня мракобеской. Мне было очень обидно. Хотя я понятия не имела, что это такое.
Вообще, очень любил меня дразнить и всячески насмехаться. Как будто мстил за то, что я тут есть.
 
Так что выросла я паникершей. Всегда ждала удара. Я и до сих пор такая.  Всегда болезненно реагирую на любое критическое замечание. Это для меня пинок. Привет от брата. Хотя… мой брат  всегда внутри меня.  Если я что-то сделаю, я сотню раз себя отругаю нехорошими словами.

 
… Каково живется ребенку без защиты? Когда ни мать, ни отец, ни брат не поддерживают, и даже в упор не видят и не слышат? Ребенок мечется от одного к другому, и питается крохами внимания. Иллюзиями любви.

Все бы ничего, но внутри ничего нет. Кроме тех, кто не хотел иметь со мной дела.  Кто мечтал избавиться от меня навсегда. Чтобы не бегала, не прыгала, не спрашивала, не отсвечивала, не присутствовала здесь.
Мама как-то сказала мне, что в случае со мной слишком поздно спохватилась, не заметила задержку. А потом аборт уже поздно было делать.

Внутри меня всегда злые голоса. Что бы я ни сделала.  Что бы ни сказала. Хмурые, насмешливые комментарии.  И мне всегда кажется, что это я. Лишь благодаря науке психологии я догадываюсь, что это все же, наверное, не я. Но… так или иначе, кто-то внутри меня всегда меня бьет. Почти каждую секунду.


… На что вообще можно рассчитывать, с таким багажом? На какой такой позитив? Мне сорок семь, я одинока, болею разнообразными болезнями, на работе меня не ценят,  а я… клею очередной коллаж про свое светлое будущее. Как говаривал Остап Бендер, здесь все: и пальмы, и танго, и Рио-де- Жанейро. Надо только присмотреться.  И все будет.


… Как это происходит?
Сначала ты выплескиваешь из себя весь негатив. Все, что накопилось. Иногда со слезами. Оплакивая свою жизнь и себя самоё.
Потом, потом, потом…
Начинается поиск.
 Что мне делать дальше? Что мне со всем этим делать? Куда мне идти? Что взять с собой, а что можно уже оставить?..


… Я люблю солнце в моем доме. Неуловимо это напоминает мне другие, давние моменты, кода солнечные лучи играли здесь, но на другой мебели. И я была счастлива, - лишь тем, что я есть.
И если по телу побежали мурашки… много, много, много мурашек… как будто и впрямь армия муравьев поселилась в моем теле, и перебегает по всем направлениям…
… Это и есть момент перехода. Момент принятия.  Все не так плохо, как кажется.

  У меня есть я. Пусть какая-то очень малая часть, но все же есть.
 У меня есть идеи. Обычно хорошие.
 У меня есть творческие способности, – я способна воплощать свои идеи в реальность.
 Ну и, наконец, у меня куча времени, чтобы добиваться своего.
 Как говорила Луиза Хей: "Я никуда не спешу. Я плавно перетекаю в вечность".