Матрешкины слезы

                *** глава I
Вот так всегда. Ждешь-ждешь чего-то, а когда это наступает – уже не радостно.
Я так ждала эти каникулы, настроила кучу планов: во-первых, выспаться, как следует, однако это случилось уже в первый же день; во-вторых, нагуляться на улице – пару раз промокла и продрогла до костей – больше не хочется; в-третьих – наиграться в компьютер.  Но, оказывается, это занятие очень заманчивое только когда уроков много учить. Про подружек я вообще молчу: разъехались все кто – куда, ни до кого не дозвонишься. «Ах, так, - подумала я во гневе, - тогда и я уеду – в деревню к своей старенькой – престаренькой даже не бабушке – прабабушке!» Вот где полный информационный вакуум! Там ни сотовой связи, ни компьютера нет, - никто меня там не найдет, даже если и захотят. Так, решив наказать всех сразу, я наказала саму себя. Сказано – сделано.  Мы с родителями быстро собрались и поехали, причем они были буквально ошарашены моим рвением.
Ревностный порыв быстро улетучился, как только я увидела такую неприглядную картину: размытые дороги, все мокрое и грязное, серые деревенские домики, поникшая трава и цветы. Едва не застряв в глубокой колее, мы, наконец, подъехали к дому бабушки. Я уже хотела было отчаяться, но в доме оказалось так тепло и чистенько, а запах от пирогов стоял такой, что позабыла обо всем на свете и первые впечатления от деревни быстро улетучились, уступив место какому-то умиротворению.
 Глаза бабушки светились радостью, когда она смотрела на меня и моих родителей. Она была похожа на какую-то  на волшебницу из старых сказок. И все в ее доме было тоже такое старинное, как будто я находилась  не в 21 веке, а глубоком прошлом. Казалось, время здесь остановилось.
  Мама дважды переспросила меня о том, действительно ли я хочу остаться здесь на несколько дней. И я дважды героически повторила, что остаюсь, хотя не представляла себе, что я здесь буду делать.
  После отъезда родителей время стало тянуться очень медленно. Я рассказала бабушке все свои новости и секреты за последние лет семь. Половину  она точно  не услышала, так как была немного глуховата. Да ей и не обязательно было все услышать. Она просто радовалась моему присутствию, так как мы с ней не виделись несколько лет. Потом, когда все темы для разговоров закончились, книга, взятая мной, прочитана, а телевизор не работал с прошлой зимы, передо мной замаячила перспектива лечь спать в шесть часов вечера.
  От нечего делать я стала рассматривать предметы, которые находились в комнате. Интересным мне показался старый самовар, который стоял на столике на вязаной кружевной салфетке. Кровати были покрыты домоткаными покрывалами, тоже украшенные ручной вышивкой.   Комод был таким массивным, что, казалось, весил целую тонну.  На комоде стояли разные фигурки. Но мое внимание привлекла матрешка. Ничего особенного – обычная деревянная матрешка. Только она была очень красивая, в нарядном красном сарафане, яркая, притягивающая взгляд. Я взяла ее в руки, рассмотрела со всех сторон. На голове у нее был синий платочек, а в руках черный петушок. Глаза огромные, как живые, но почему-то мне показалось, что они были грустные. Я знала, что матрешки должны раскладываться, а внутри должны быть другие матрешки – поменьше. Конечно, мне надо было проверить это. Внутри пахло свежей древесиной, как будто ее только вчера сделали.   Но меня ждало разочарование – матрешка была пустая, только внутри лежала узенькая алая ленточка. Мне стало грустно.
- Бабушка, а где остальные матрешки? – спросила я.
- Ох, внученька. Эта матрешка очень старинная. Ей, почитай, уже лет сто, если не больше.
- Как сто! – воскликнула я. – Она же как новая!
- Вот и именно. Она не стареет, не портится. А других в нашем доме и не было никогда. Но мне моя мама еще наказывала, чтобы ее берегли и не теряли.  Раз она одна, значит, несчастная. Пожалеть ее надо.
Я сложила обе половинки в одну, еще раз посмотрела на матрешку и с сожалением положила ее на место.
  Мы поужинали и легли спать. Часики мирно тикали в темноте, но я не могла уснуть, просто лежала с открытыми глазами и думала ни о чем.
 Вдруг мне показалось, что от комода, где стояла матрешка, исходит синий свет. Я не поверила своим глазам, приподнялась на локте, чтобы лучше рассмотреть и убедилась, что там что-то происходит. Свет, казалось, шел из ниоткуда, постепенно становясь то голубым, то серебристым, и наполнял постепенно всю комнату. Страха у меня не было, было только любопытство и неверие своим глазам. Что происходит? И тут я услышала звук, который ожидала меньше всего. В комнате кто-то плакал. Плач был тихим, сдержанным, но я его явно слышала. Кто же это мог быть? Бабушка спала, я точно не плакала. Я встала, подошла к комоду и окаменела: из глаз матрешки лились слезы. Вот кто плакал!

*** глава II
Не веря в то, что происходит, я как-то осмелилась все-таки подойти поближе к комоду и даже спросить:
- Матрешка, почему ты плачешь?  Кто-нибудь бы видел меня со стороны! Я разговариваю с матрешкой! Меньше всего я ожидала, что мне кто-то ответит. Но тут я услышала тихий, но очень красивый голос:
- Я плачу от того, что я несчастна: я не могу увидеть своих дочерей.
Я обомлела. Со мной разговаривала кукла! Подумав, что сплю, я несколько раз ущипнула себя за ладонь, но ничего не изменилось. Лицо матрешки было как у живого человека, вернее как у молодой женщины, замурованной наполовину в деревянный каркас.
- Расскажи мне свою историю,- попросила я.
- Ты действительно хочешь ее услышать? Она слишком печальная,
 - проговорила тихим журчащим голосом куколка.
-Да, пожалуйста!
- Это случилось очень давно. Я была тогда счастлива, каждый день был наполнен радостью и светом. Мой муж – Иван – был сильным и хозяйственным. Он однажды  спас меня, когда я  еще была молодой девушкой. На нас с подругами медведь напал в лесу, а Иван неподалеку был, дрова рубил. Прибежал он на наши крики да с медведем сладил так быстро, что мы и опомниться не успели. Тогда я и увидела, какой он сильный да ловкий, поняла, что защитником моим будет на всю жизнь. Он мне и раньше нравился, и я ему тоже. Свадьбу сыграли, дочки народились. Сначала Аленка, потом тройняшки – Даша, Маша и Любаша. И такие они у нас были красивые да веселые – налюбоваться на них не могли. Жили ладно, помогали друг другу. Девочки от нас ни на шаг. Я пироги пеку – и они тут как тут, все в муке да тесте, хохочут, заливаются, а я на них и ругаться не могу, самой смешно. Старшая Аленка – та серьезная, во всех делах первая помощница. И все у нас было поровну на всех – и печали, и горести, и труд, и веселье. Да видно покоя не давало наше счастье людям. Жила по соседству женщина одна. Мужа у нее не было, детей тоже. Видно позавидовала она нам. Стала  приходить то за солью, то за маслицем. Говорили мне люди: «Не привечай, она колдунья!» да не верила я этим словам. С детьми была она ласкова, а что с мужем беседовать старалась при случае – так по-соседски же. Не заметила я ее злобы скрытой. Задумала она дело черное – извести нашу семью. В нашем селе промысел был – матрешек делали почти в каждом дому, на базар их свозили, там продавали их, тем и жили. Муж мой Иван знатным мастером был. Весь дом у нас завален был этими матрешками – готовыми да заготовками, большими да маленькими.
  Как-то раз пришла соседка, ягод принесла. Да, видно, заколдованные они были. Муж в тот день в лес ушел, липу да березу для дела заготавливать. А мы с девочками по хозяйству хлопотали. Угостила она нас малиною, а как съели мы ягоды, в лице изменилась, оскалилась и прошипела:
 - Быть вам матрешками до конца веков, да только все равно не вместе. А Ивана твоего, Матрена, я к себе переманю. Тут же гром раздался, все закружилось, завертелось и колдовство свершилось – обернулись я и мои девочки матрешками. Ни слова сказать, ни рукой пошевелить. Смотрим друг на друга, говорить не можем, не заплакать, ни помощи попросить. Вскоре Ваня пришел, стал на базар собираться. И соседка тат как тут. Говорит ему:
- Давай, Ваня, я тебе товар продать помогу. Меня Матрена попросила. Да и у самой в городе кое-какие дела есть.  Твои-то  пошли на реку белье полоскать.
     Она и раньше с нами на базар ездила, потому Ваня мой так легко и согласился. Положила она нас всех в разные корзинки, так и повезла продавать. А на рынке стала зазывать громко:
- Матрешки-красавицы, дома хранительницы. Пятеро – дорого, врозь почти даром! Вот и расхватали люди – дешево отдавала. Как дошла до меня очередь, Ваня вдруг помрачнел, с лица спал, домой заторопился, не дал ей продать меня, оставить велел, с собой взял. Так я домой и вернулась, одна, без девочек. С той поры стал Ваня горевать, с горя пить горькую. Искал он нас долго: все деревни ближние и дальние объехал, все леса и луга окрестные прошел вместе с мужиками, да только где найдешь – сгинули. А соседка все рядом вьется, жалеет, слезы льет. Ушел таки он к ней в дом, а свой заколотил и трогать в нем ничего не велел. И сам не ходил, и других не впускал. Так наше счастье закончилось. Ваня с той поры угасать стал, болеть, умер рано от горя. Дом продали, так я здесь и оказалась. А где мои девочки, куда они тогда попали – никто не знает! – слезы полились из ее глаз градом, переходя в рыдания. Все горе мира, казалось, было в этих слезах.
  Я слушала, и сердце мое разрывалось от боли и сострадания.  Почувствовав, что за спиной кто-то стоит, я обернулась.
- Бабушка, как ты меня напугала. Ты все слышала?! – Я чуть на месте не подскочила. Бабушка стояла рядом со мной и тоже тихо плакала.
- Тише, внученька, слышала, конечно. Я всегда знала, что в этой куколке есть что-то необычное, тайна какая-то кроется. Как же помочь тебе, Матренушка?
Матрешка со вздохом проговорила:
- Помочь мне трудно, но можно. Чары рассеются, и все назад вернется, если мы с моими девочками все вместе в одну матрешку соединимся, все пятеро.
 Все будет, как прежде, как и не было всего этого кошмара. Но для этого нужно в то время перенестись, узнать, куда мои девочки попали, найти их. Кто это сможет сделать? Кто отважится?
 - Я, конечно. Я помогу тебе, матрешечка. Только скажи как.
- Я, кажется, знаю, - прошептала бабушка. – Открой вон тот сундук, который стоит возле окна.
  Сундук был очень большой, с резной красивой крышкой старинной работы. Я с трудом откинула ее. Внутри лежал какой-то наряд.
- Это платье моей бабушки, когда она была твоих лет, Маша. Одень его.
  Я сделала, как она сказала. Платье было длинное, белое  с вышивкой на подоле и рукавах. Оно прекрасно сохранилось, и было мне в самый раз.
 -  Вплети в косу красную ленточку, которая лежит внутри матрешки, и перенесешься в то самое время, когда все произошло. Может и удастся все поправить. Только ты должна быть смелой и ничего не бояться! – бабушка словно помолодела, голос стал звонким, морщины, как будто разгладились.
  Я быстро вплела ленту в волосы. Все вокруг закружилось, завертелось, будто в бешеном вихре.
-Прощай, бабушка!
  Откуда-то послышалась музыка. Я стремительно понеслась в пучину неизвестности. Но, не успев как следует испугаться, я поняла, что все закончилось. Я открыла глаза.
*** глава III
  Предо мной была базарная площадь. Торговля шла полным ходом, только люди были одеты как в старину: женщины в сарафанах и в платках, мужчины – в кафтанах и в подпоясанных рубахах, в картузах, одни в лаптях, другие в сапожках. Я еще не поняла, сильный шум стоял на площади или у меня в голове. Никто не обратил внимание на мое появление. Я тихонько пошла вдоль рядов: вот ковры самотканые, здесь разноцветные ткани, тут платки да бусы. Зазывалы кричали, кто во что горазд, привлекая внимание к своему товару бродивших покупателей. «Бублики, баранки! Горячие, вкусные!», «Колбаса! Сосиски! Подходи, набирай!». Вдруг я увидела, как один парнишка схватил бублик и побежал в толпу. За ним помчалась с криками «Караул! Обокрали!» помчалась и хозяйка лавки, и ее помощники, но мальчишка бежал так быстро, что скоро скрылся из виду, смешавшись с толпой. 
  Было очень жарко, и я решила немножко присесть возле телеги с глиняными горшками. Но только я присела, как вынуждена была снова вскочить.  Под телегой сидел тот самый парнишка, которого только что ловили за воровство.
- Воровать плохо, - сказала я.
- Девочка, не выдавай меня, пожалуйста. Я очень есть хочу, а денег у меня нет, потому и взял этот чертов бублик…
  Договорить он не успел, так как мы увидели, что хозяйка хлебной лаки с помощниками несутся прямо на нас. Мальчик залез еще дальше под телегу, почти зарывшись в землю.
- Девочка, тут  оборванец один не пробегал с бубликом?
Я на секунду замешкалась и проговорила:
- Он туда побежал,- и показала рукой на рыбный ряд.  Они сразу же помчались туда, а я сказала парнишке:
- Все, они ушли, вылезай. Оглядевшись по сторонам, вертя головой, как галка, парень вылез из-под телеги.
- Спасибо, девочка. Меня Семеном зовут, а тебя?
- Я маша. А где я нахожусь?
- Как где? Ты что, перегрелась на солнышке? В Нижнем, на ярмарке. Да ты какая-то чудная. Одета вроде по нашему, а говоришь не так, как наши.
- Я тебе потом все объясню, а теперь ты мне помоги. Где здесь продаются матрешки?
- Матрешки? Ты точно не местная. У нас тут это все знают. Ну, пошли, потихоньку, я проведу тебя.
  Обходя ряды с продуктами, от которых шел аппетитный запах, мы долго шли, протискиваясь сквозь толпу торговцев и покупателей. Вдруг в глазах у меня зарябило от невиданного разноцветья – это были ряды с игрушками, свистульками, погремушками и др.  К общему ярмарочному шуму здесь прибавились еще и звуки от рожков, дудочек, барабанов, скрипок. И все же я сумела различить громкий женский голос: «Матрешки – дома хранительницы! Пять – дорого, по одной – почти даром!» Вот она! Сердце мое забилось сильно-сильно. Волнение мое как-то передалось и моему спутнику.
- Что это с тобой? Ты вся белая стала! Словно черта какого увидела!
- Да, ты почти прав. Скажу – все равно не поверишь. Обещал помочь – помоги. Подойди вон к той торговке матрешками, спроси, сколько стоят.
- Да проще простого, - ответил Семен, пожав плечами. Насвистывая какую-то песенку, он подошел к прилавку и спросил через всю очередь:
- Эй, тетя, по чем твои матрешки?
- Тебе какое дело? У тебя все равно денег нет. Иди отсюда, оборванец! – накричала на него соседка Матрены и Ивана.
- А ты откуда знаешь, есть у меня деньги или нет, - обиженно пробормотал Семен, отходя от прилавка.
- Ну и… Что это было? Зачем тебе матрешки? Вроде не маленькая уже.
- Все потом, Семен. Нам надо проследить, кто купит матрешек по отдельности, а не всем набором. Они должны быть маленькие, их четыре штуки.
  Возле прилавка собиралась толпа желающих поглазеть или купить матрешек, деревянных красивых куколок. Ничего не подозревающие покупатели рушили судьбу несчастной семьи. Мы встали с краю очереди и примечали, кто будет «брать» наших матрешек. Вот мама с дочкой купили сразу две матрешечки и пошли домой. Семен бросился проследить, куда они пойдут. Он вернулся быстро, так как и раньше видел этих людей и знал, где они живут.  Дальше нам повезло. Вот матрешку купил дедушка с длинной белой бородой и отдал их мальчику лет пяти. Они еще немного походили по базару, пока решили пойти домой. Я боялась, что мы потеряем их из виду, но Семену снова удалось узнать, где эти покупатели жили. Очередь все множилась, и казалось, что сейчас я не услежу, кто взял последнюю матрешку. Слезы навернулись на мои глаза. Но вдруг со мной что-то случилось. Не знаю почему, но мне захотелось петь. Мелодия и слова взялись сами собой из ниоткуда, а Семен стал мне подыгрывать на дудочке. Голос мой лился как ручеек, вокруг стали собираться люди. Они слушали и улыбались, а некоторые стали бросать монетки. Песня заканчивалась. У меня в голове созрел план. Я вдруг вспомнила все частушки, которые знала или слышала раньше. Началось какое-то веселье. Люди пустились в пляс, стали подпевать. Монетки сыпались со всех сторон. Семен успевал и играть, и собирать деньги. Наконец, частушки тоже все закончились вместе с силами. Я поклонилась слушателям. Люди стали расходиться, одобрительно бормоча и улыбаясь.  Я бросилась  к Семену. Он, казалось, понял все без слов. Мы побежали к прилавку с матрешками. Там как раз никого не было, так как люди  все отошли посмотреть на нас. Мы спросили, есть ли еще матрешки, которые продаются отдельно, по одной. Торговка, которую я уже буквально ненавидела, с ехидной улыбкой прошипела:
- Вот, две осталось, большая да маленькая. Если маленькую возьмешь, бери. Нет – иди своей дорогой.
- Дайте мне ее, а еще одну полную, целиком.    Я купила матрешек и  холщовый мешочек.
   Грустным взглядом я проводила Ивана, вдруг резко начавшего собирать весь непроданный товар, а одну матрешку завернул в ткань и сунул себе под рубаху. На нем не было лица.
  Быстрым шагом мы пошли с базарной площади. Я торопилась, потому что уже вечерело. Очень хотелось есть, и Семен, уже с деньгами, вернулся на рынок, чтобы что-нибудь купить из еды.  Я осталась ждать Семена на скамейке возле рыночных ворот. Ждала  долго. На меня вдруг напал страх, что Семен не придет больше, и я не смогу помочь Матрене и вернуться домой. Я вдруг расплакалась от бессилия.  Солнышко уже почти село за горизонт, когда Семен вернулся. Увидев мои слезы, он строго сказал:
 - Может, ты все-таки расскажешь, что происходит? Зачем тебе все это? Откуда ты?
  Больше скрывать и откладывать было нечего, и я как могла просто рассказала Семену все, что со мной произошло. Казалось, он был больше удивлен не тому, что я из будущего, а тому, какое злодейство совершилось. Он возмущался и негодовал, но вскоре как-то притих и сказал:
- Нечего нам времени терять. Давай есть быстрее и пошли.  Тут недалеко.
- Семен, спасибо тебе, что помогаешь. Без тебя бы я ничего не смогла сделать. А ты где живешь?
- Ну, а об этом я тебе как-нибудь расскажу, не сейчас. Пошли уже, - поторопил меня он.
*** глава IV

   Ноги привели нас к домику, где жил старик с длинной бородой и внучек.   Домик был небольшой, в окошке уже горел свет, на улице стало почти темно.   Мы решили попроситься переночевать, прикинувшись усталыми путниками, уповая на гостеприимство хозяев. Как удастся подменить заколдованную матрешку на обычную, мы еще  не знали, но надеялись на что-то.
  Семен постучал в дверь. Через какое-то время послышались шаги и кряхтение.
- Кто там? – старческий голос звучал явно не благосклонно.
- Мы путники, пустите переночевать,- попросили мы, вложив в просьбу максимум жалостливости.
Дверь со скрипом приоткрылась. Нахмуренные брови старика не предвещали ничего хорошего. Но тут мальчик спас ситуацию. Он подбежал к дедушке и проговорил:
- Дед, пусть ночуют, не жалко ведь.
- Ну, ладно, так и быть. Что ж мы, не люди? Только из еды квас да лепешки.
Мы, обрадованные, вошли в избу. Комнатка была маленькая, тесная, но чистая и уютная. Большую часть ее занимала печка.  Полы были выскоблены и посыпаны речным песком. Мы попили кваску, и стали укладываться спать. Но где же куколка? Я вертела головой во все стороны, но матрешки нигде не было видно. Меня осенила догадка – печка, мальчонка спит там, значит там его игрушки!
- Хочешь, я тебе сказку расскажу?
- Хочу, расскажи, пожалуйста, мне давно сказок никто не рассказывал, а ведь я еще маленький.
- Возьмешь меня к себе на печку?
 Я посмотрела на дедушку вопросительным взглядом.
- Да полезай, уже, спать пора. 
Он еще долго что-то бубнил, а я с радостью вскарабкалась на печку. Пока лучинка еще светила, я увидела матрешку. Она стояла на выступе у трубы рядом с другими игрушками.  Мальчик быстро уснул, едва я только начала рассказывать сказку про Мальчика-с-пальчика. Я достала обычную матрешку из мешочка, поменяла ее на заколдованную. Сердце мое вновь заколотилось, когда я вставила одну матрешку в другую и соединила половинки. В том месте, где половинки соединились, на несколько секунд  засветился золотой обруч, а потом снова все стало обычным. Я убрала матрешек обратно в мешочек и спокойно уснула, все получилось, как мы и хотели.
  Ночь прошла так быстро, словно одна минутка. Солнечные лучи заливали комнатку в избушке, и даже на печке прыгали солнечные зайчики. Я тихонько слезла с печи.  Все еще спали. Тихонько разбудив Семена, я вывела его еще полусонного на улицу, и мы пошли дальше. По моим радостным глазам Семен понял, что все получилось как надо.  Мы присели на пригорок, я показала своему спутнику  теперь уже обе куколки, и вновь посередине пробежал золотистый обруч. Семен присвистнул от удивления.
- Нельзя терять времени, тебя ждут там. У нас осталось еще немножко хлеба. Подкрепимся и пойдем дальше.
*** глава V
 -  В том доме, конечно, сразу две матрешки, но пробраться туда будет непросто. Это не дом, а настоящий терем. Там нас вряд ли примут как дорогих гостей – предположил Семен.
- А где этом терем? – спросила я тихо, потому что начала уже уставать - дорога была в гору.
- Сейчас дойдем до конца улицы, сама увидишь.
И правда, перед нами, как из под земли, вырос двухэтажный деревянный дом. Сразу было видно, что здесь жили небедные люди.  Времени на раздумья не было. Нам нужно было только заменить две матрешки на обыкновенные, мы же не воры. Как же попасть в дом?  Тут меня осенило: я же могу проникнуть  в дом с помощью ленточки. Ведь попала же я в это время и пространство. Я заплела косу, достала из кармана ленточку. А чтобы меня никто не заметил, Семен должен был привлечь внимание хозяев, что он и начал делать. До окна было не дотянуться, и он начал стучать в дверь. На зов тут же откликнулись. Прибежала та самая бойкая девчонка, что была с матерью на ярмарке и выпросила матрешек. В руках у нее было большое яблоко.
- Чего тебе надо? – откусывая большой кусок, спросила она.
- Не очень – то вежливо. Здравствуй, красавица. Угости яблоком.
- Еще чего!
Видя, что разговор завязался, я заплела косу, загадала попасть прямо в дом и вплела ленту. Тут же я оказалась в комнате. Она была большая, просторная, богато обставленная. Матрешек я увидела сразу, они стояли на комоде с часами рядом.  Я стала быстро развязывать мешочек, чтобы вынуть оттуда матрешек и поменять их с заколдованными местами, но завязки непонятным образом запутались.  Я очень торопилась, но ничего не получалось. Я дернула, что есть силы за завязки. Они, конечно, развязались, но я нечаянно задела графин с водой. Он упал и разбился вдребезги. Через секунду я услышала быстро приближающиеся шаги. Наверное, это была хозяйка.
- Ну, Мурка, я тебе сейчас задам. Опять расшалилась! Вот я тебя веником! Где ты?
Что бы случилось, если бы вместо кошки она увидела бы меня?! Я не знала, куда мне деваться. Быстро поменяв матрешек, я спряталась под кровать. Там действительно сидела с выпученными глазами кошка. Наверное, это она меня испугалась, вернее моего неожиданного появления. Она выскочила из-под кровати и бросилась в коридор, прямо аккуратно под ноги хозяйки. Не увидев, что же случилось в комнате, хозяйка уже на пороге развернулась и, крича и взмахивая веником, помчалась за кошкой вглубь дома.
  Это было моим спасением. Окно было открытым, я выпрыгнула в него и побежала, прижимая к сердцу драгоценных матрешек. Из-за угла ко мне присоединился Семен, и мы ринулись что есть мочи. Мы слышали позади себя крики и шум, лай собак,  но скоро все убедились, что ничего не пропало, и нас оставили в покое. Отбежав на безопасное расстояние и убедившись, что погони нет, мы рухнули под дерево, чтобы отдышаться. Матрешки были у нас. Я достала их, сложила их по росту. Как только половинки соприкоснулись, вспыхнул яркий свет. Он переливался всеми цветами радуги, но не долго. Постепенно он утихал, угасал, и, наконец, исчез. 
  Мы все сделали правильно. Детки-матрешки были у меня в руках, осталось только соединить их с матерью.  Семен понял, что пришло время расставаться. Он грустно посмотрел на меня.
- Ну, что ж, прощай. Ты, правда,  мне так и не рассказала, как там, в будущем. Ну и ладно. Надеюсь, что у тебя все будет хорошо.
- Ты мне тоже так и не рассказал, как ты живешь.  Наверное, не сладко. Мне действительно, пора отправляться назад. Спасибо тебе огромное. Прощай. Я буду вспоминать тебя. 
-Прощай, Маша.
  Он хотел сказать что-то еще, но слезы душили нас обоих.  Я дотронулась рукой до ленточки, загадала желание. Снова все закружилось, завертелось, вихрь подхватил меня, и через секунду я уже была в доме своей бабушки.
  - Внученька! – воскликнула бабушка. – С тобой все в порядке? Живая, слава Богу! Ну, что, получилось?!
- Да, скорее, бабушка,  доставай матрешек из мешочка.
Я протянула мешочек бабушке, сама бросилась к комоду. Матрешка стояла на месте. Я схватила ее, побежала к бабушке, буквально выхватила из ее рук сложенных матрешек и соединила всех в одну. В ту же секунду пронесся ураганный ветер, яркая вспышка ослепила глаза, а когда все успокоилось, мы увидели в зеркале, которое стояло на комоде, словно в телевизоре, картину: вот соседка несет ягоды  в дом к Матрене, вот они садятся за стол,  а Матрена свое лукошко достает, такое же точь-в-точь, тоже с ягодами. Тут подъезжает Иван на подводе, соседка испугалась, бросилась тоже к окошку, потом обратно к столу, схватила горсть ягод из своего лукошка и рассыпалась в пыль, словно и не было ее. А семья, счастливая и радостная, обнявшись, входит в дом. Их радостный смех наполняет дом, они машут руками, прощаясь с нами. Перед глазами все поплыло, в ушах зашумело. Я провалилась в забытье.
*** глава VI
Утром приехали родители. На их вопросы, хорошо ли я себя чувствую, я неохотно отвечала, что, дескать, замечательно. Но, похоже, мой вид их не вдохновил и не убедил. Сделав вывод, что я заболела, они решили срочно забрать меня домой.  Ну, что ж. Домой, так домой. Ведь каникулы уже кончались, и пора была возвращаться к учебе. Мы уже стали садиться в машину, когда бабушка, запыхавшись, выбежала на крыльцо.
- Маша, Машенька, ты кое-что забыла!
Она отдала мне матрешку с комода, внутри у которой были все четыре маленькие матрешки.
- Теперь она твоя. Возьми ее.
Бабушкины глаза светились тихой радостью и добротой.
Это был самый дорогой подарок за всю мою жизнь.

P/S: В первый же учебный день после каникул к нам в класс пришел мальчишка. Он приехал из Нижегородской области, и звали его Семен.