Зимний лес

В зимнем лесу всегда чудесно. Тишина свежа и приятна на вкус, а едва слышный шорох падающего снега передает какое-то невесомое ощущение волшебства. Когда смотришь вверх (а там такое странное белое небо), голова немного кружится, в ушах легкий звон, и запах металла ударяет в нос с каждым вдохом. Ледяной воздух, жесткий. Но сейчас, когда пальцам колко, и на языке застывает пар, это даже по-своему приятно. Как будто болезненный, но необходимый элемент картины, в которой ты растворяешься всецело, без остатка. Такой этот утренний лес, где небо аквамариновыми лоскутами прорывается сквозь кроны деревьев, сквозь облака, пушистые и застывшие.

Но больше удовольствия только в полночь, когда сумасшедшие порывы ветра гонят тучи прочь, вздымают мерцающий снег с сугробов и кружат его, словно в невесомости. Лес, он другой ночью. Покрытые тенью деревья зловещи, и тишина комкает воздух вокруг тебя, остервенело, безудержно, как в самый последний раз. Луна светит так ярко, что это сбивает с толку; день и ночь – все сливается в едином танце свежести. И небо такое бескрайнее, и такие невыносимо далекие переливаются алмазами звезды, что в груди все сжимается до боли, до трепета, от осознания, горького, как металл: это не твое. Потому что космос никогда не станет нашим или чьим-то еще; он только свой собственный.

И если бы не рассвет, внутри бы сердце разорвалось в клочья. Если бы не солнце, это милое, теплое солнце, тишина сдавила бы до смерти виски, сдавила до крови, растворяющей холодный снег. Однако наваждение рассеивается, и жизнь течет дальше, подобно стремительной горной реке; иной раз бьется о нерушимые скалы (ах, этот недосягаемый космос!), но чаще мягко огибает их, греясь в бархатных лучах. И родное солнце скрашивает все неказистые и слишком острые повороты: золотит ледяные кристаллы-самоцветы, делает зеленую хвою изумрудом. Оно светит ласково, осторожно, чтобы не опалить ненароком тем неистовым огнем, который прячется внутри, глубоко-глубоко, куда никто никогда не дотянется…