Точка отсчета

0.

«Ты часто – слишком часто! – говорил мне о ценности воспоминаний.
Я хотела бы ненавидеть тебя за это. Но я не умею. Я бессильна ненавидеть тех, кого любила.
Воспоминания не дают мне обрушить свой гнев, воспоминания, несущие сладость майского утра, равнодушие ноябрьского вечера, и восторг первой ночи января. Воспоминания, несущие бесчисленные разговоры по телефону, полуденное солнце, один на двоих конспект по биологии, музыку, которую включали в своих наушниках одновременно.
Ты оживил воспоминания, прежде чем уйти.
Твое «я ухожу» оказалось куда глобальнее смены квартиры, друзей, и увлечений.
Потому что ты вычеркнул окружающий тебя мир и отправился мир неизведанный.
Ты часами пропадал в библиотеке, а позже, когда вечер уже сдавал свой пост ночи, ты звонил мне, деля на двоих восторг знания.
Ты знал гораздо больше всех нас.
Я понимаю, тебе действительно было тесно.
Тесно в неухоженных комнатах, в которые я иногда приносила никчемные скрашивающие тишину безделушки, тесно в толпе людей, твердящих затасканные веками догмы, тесно среди нас, не видевших горизонта, до которого ты мог дотронуться в любую минуту.
Ты, впрочем, не держал на нас зла. Говорят, затворники озлобляются на людей – а ты был выше гнева и презрения.
Я же простая смертная.
И я злюсь на себя – за то, что недослушивала, бросала трубку, и отвлекалась на бытовые мелочи. На других, за то, что отталкивали идеи, не прислушивались к истине, и закрывали глаза на очевидное. На тебя – за то, что тебе не хватило терпения дождаться понимания.
Знаешь, я взяла одну из тех книг, что ты так настойчиво мне советовал. Ты ушел, когда я читала её, читала так, как бросаются с трамплинов в воду, как жгут мосты и снимаются с якоря.
Я разгорелась.
А ты обратился в пепел.
Ты оставил мне все свои книги. Перевязал их алой лентой и вложил записку: «You've read that I'll be gone, but if you call my name…»
Мне осталось еще 2 книги. Каждая из них – вселенная.
Ты закрылся в комнате без окон. Кроме тебя в комнате было лишь покрывало и книги. Вещи остались – а ты исчез. Никто не понял, как это случилось.
Твоя сестра убеждена, что я заснула, а ты тем временем выскользнул за дверь. Родители не догадываются о произошедшем. Меня ты попросил оставить тебя одного на 3 часа, и посидеть в смежной комнате. Я зашла, когда время истекло – а тебя там не было.
Ты хотел исчезнуть. И ты ушел. Ты говорил мне, что помнишь другие миры и другие жизни, что они ждут тебя, зовут, зовут, зовут, и ты пробуждаешься ночами, не в силах спать.
А я слушала, и думала о том, что нужно купить подарок подруге, что через полтора месяца я отправляюсь в Канаду, что мне, видимо, суждено потеряться в штате Аризона, и что уехать отсюда мне «не светит».
Теперь, впрочем, меня никто не держит – и я хотела купить себе билет до Оттавы.
Но я приехала к тебе домой, желая оставить прочитанную книгу у тебя.
И воспоминания захватили меня в свой плен.
Мозаика сложилась, да? Ты ждал этого?
Ты решил «позаботиться» о нас, оставив вместо тебя воспоминания  - слайды твоей жизни?! Я только хотела бы знать, за что мне это.
Ты твердил, что воспоминания есть жизнь, что мы носим в себе нечто непознанное, что еще предстоит раскрыть и оценить по-настоящему. Ты знал, что воспоминания способны удержать человека от рискованных поступков. «В память о…»
Ты лишил себя воспоминаний, лишил себя прошлого – и ушел. Ты понимал, что, не разрушив мозаику памяти, не сможешь уйти.
И оставил все это мне: разгребать, рассматривать, биться в истерике, не в силах вернуть тебя, оставаться с окружающими, помнить, что ты жив. Только очень далеко.
Но ты оставил мне свои книги. Знаешь, я сегодня нашла в книге пометку «1», и твою записку. Будешь вести меня так, оставляя пометки на полях своим неровным, сбивчивым почерком? Будешь вести меня. А потом я тоже оставлю свои воспоминания, и запрусь в пустой комнате, наедине с книгами?
Или продолжу жить, продолжу глядеть в окно, где по велосипедной дорожке разъезжают подростки, я – привязанная к телу и инвалидной коляске?
Я пройду твой путь. А потом – да будь что будет!
Мы еще встретимся, и вот тогда, когда твоя и моя – что там, общая! связывающая нас своей безысходностью – память останется слайдами на столе, я покажу тебе силу своей любви и ненависти».
из дневника Миранды.

1.
«Моя дорогая Кейт, я знаю, что ты читаешь это письмо. Прости, что держала тебя в неведении, но так было нужно. Сейчас я не в состоянии говорить, - в буквальном и переносном смыслах слова, - и потому я пишу тебе.
Итак, я оставляю тебе 3 книги: одна из них, с цифрой «0» на переплете – художественная. Прости, но это фантастика – и такая, в которую сложно верить. Но ты поверишь. В книге будут встречаться мои комментарии, и комментарии еще одного человека – не обращай внимания. Я объясню это после. Оставшиеся 2 книги – скорее научная фантастика, в которой придется порой продираться сквозь термины, и уже не столько принимать все на веру, сколько проверять рассуждения расчетами. Своими расчетами, поскольку мои останутся при мне. Там комментариев будет куда больше, моих и чужих – да какая разница?! Оставляй и свои. Когда ты дочитаешь все, ты должна будешь принять решение.
Помни, что спустя 3 дня после прочтения последней книги ты обязана будешь исполнить то, что решила.
И – не заходи в мою комнату до того, как прочитаешь 3ю книгу.
Обязательно прислушайся к моим словам.
До встречи на страницах.
Твоя Миранда».

-Хелен? Да, это я, Кейт! Скажи мне, где твой братец, и я не буду больше отвлекать тебя от чата!
В трубке послышался раздраженный женский голос, напором своим заставляющий окружающих оглядываться по сторонам и недовольно хмуриться.
-Не называй его моим братом! Я не виновата, что у меня внезапно оказался в родственниках некий так называемый «брат», которого даже сводным назвать нельзя, ибо мы не совпадаем ни в одной хромосоме! Это невыносимое рыжее создание где-то разгуливает уже третью неделю! Видимо, отправился к своему отцу на Кубу – или где там живут его родственнички. А я принимаю его почту – будто мне не хватает своей! И гостей его терплю.
-Гостей? – Кейт выжидающе нахмурилась. Тонкие ухоженные руки вцепились в телефонную трубку еще сильнее, дожидаясь, кажется, треска и поломки. Но аппарат мужественно выдерживал натиск девушки, а Хелен продолжала кричать в трубку:
-Гостей, да! К нему сестра твоя заходила, ох, прости, заезжала, конечно. Ревела у него в комнате, а еще забрала книги какие-то – сказала, что Ин их для неё оставил. 2 черные книги, тонкие, в кожаном переплете. Теперь уже, конечно, не вернет – в Оттаве ей не до этого.
Хелен вздохнула, и Кейт явственно представила, как сейчас её бывшая одноклассница откидывает со лба черный локон, потирает вытянутый, с горбинкой, нос и глядит на экран ноутбука. Может быть, она тянется за помадой кроваво-красного цвета, и сейчас, показав язык своему темнокожему отражению в зеркале, красит губы. Или же…
«Конечно, ей кто-то пишет. Хелен всегда отличалась излишней коммуникабельностью», - вздохнула Кейт, слыша, как пальцы подруги барабанят по клавиатуре.
Как и следовало ожидать, разговор перешел на пустячные темы а после и вовсе оборвался. Кажется, Хелен Кинстик получила очередной емайл от её читателей с какой-нибудь неотложной просьбой, а значит, будет с важным видом строчить ироничный, но без сомнения информативный и логичный ответ. Хелен работала в местной газете, и это, по мнению обеих девушек, объясняло все. Этой осенью она собиралась ехать в Нью-Йорк – дабы поступать на факультет журналистики.
Кейт же оставалась в родном городе, успевшем набить оскомину всем, кроме неё. Жаркий и равнодушный городишко ухитрился волею судеб стать самым родным и близким, особенно в этом злосчастном августе. Окончив школу, Кейт собиралась учиться в колледже искусств – а затем покориться воле судьбы.
Но её родная сестра Миранда перечеркнула и смяла все планы девушки.

«Ты все же открыла книгу. Что же, могу обрадовать или огорчить, ты её уже не закроешь. Это такой способ удержать твое внимание, да. Ну же, открывай первую страницу – пусть старость книги не пугает тебя. Пожелтевшие листы её хранят больше, чем все учебники в нашей бестолковой школе. «Пыль» - коротко и лаконично. Обрати внимание – ни автора, ни названия издательства, ни года выпуска. Только название книги и текст. Оглавления и аннотации тоже нет, не обессудь.
Что же, читай. И позвони мне потом, я хочу обсудить с тобой это, Ми.
Твой Ин».

«Я убью тебя, как только мы встретимся. Ты все знал, и даже не предупредил, что стоило бы вначале расправиться с немногочисленными домашними обязанностями, и лишь потом приниматься за книгу. Но нет, ты промолчал, и я очнулась только после прочтения. В 3 часа ночи. Как тебе это нравится, Ин?
Ми».

«Ну что, и я вкладываю свою лепту в вашу переписку, господа Ромео и Джульетта. Вы втягиваете меня в свою авантюру – и я открываю книгу. Надеюсь, мне понравится.
Вряд ли ваша, но тем не менее,
Кейт Митчелл».

Дописав последнюю строчку, Кейт отбросила карандаш, и, связав невзрачные пепельные волосы в хвост, открыла первую страницу. Ей еще почудилось, что кто-то усмехнулся, но она уже углубилась в чтение.

«Вы уже наслышаны о вселенной, теории Большого взрыва, и прочей чуши. Хочу вас обрадовать, все это – бред и выдумки ученых, не желающих заглянуть дальше телескопа. Как таковой, вселенной нет.
Я хочу сказать вам, открывшим эту книгу в приступе праздного любопытства, вселенной нет. Нет планет, нет метеоритов, комет, и прочих небесных тел. Солнечная система отсутствует как таковая.
Слышу голоса: Где мы тогда живем? Почему ничего нет? Почему нам лгали? Откуда вы знаете?
Спокойно, читатели. Расслабьте ваши лбы и просто следите за буквами из-под моего пера.
Мы с вами находимся в субстанции, называющейся «Пыль». Это – сноп искорок, напоминающий бенгальский огонь. Каждая искорка размером с десяток Млечных путей. Пыль – потому что наше появление случайно, алогично и бессмысленно. Просто кто-то забыл смахнуть с  полки пыль. Этот кто-то огромен, велик, и убежден, что другой жизни кроме него нет и не может быть. Возможно, он убежден, что быть её и не должно.
Но она есть, и мы – лишь подтверждение правила. Мы – плод его больного воображения, мы родились в пыли, в ней и умрем, несчастные образы его сознания. Наша цивилизация никому не нужна, и потому хватит искать зеленых человечков в ночном небе – они не прилетят и не опустят на нашу грешную землю свои летающие тарелки. Они в нас не нуждаются. Они сами – такой же бесцельный образ, созданный то ли Кем-то, то ли нами самими.
В общем, мы никто. Но жить нам хочется, причем как можно комфортнее. И у нас для этого есть все шансы и возможности. Потому что наша мысль также материальна, как мысль нашего непутевого Создателя; более того, она также непредсказуема в своей силе.
А еще мы можем путешествовать по Пыли, и тоже с помощью силы мысли. Собственно, все, окружающее нас, не достойно доверия. Первый же вопрос, который должен появиться в вашем сознании – это вопрос: «Существуешь ли ты на самом деле?». Пыль – это сотни и сотни миров, никак не связанных между собой, Пыль это лабиринт, направляющий нас к Создателю.
И только так мы можем выбраться из Пыли. Пройдя все миры, пережив в каждом то, что является основной составляющей (а это обычно эмоция, идея или факт), вы сложите в своем мозгу все кадры и образы. И перед вами предстанет мозаика. Никто не знает, как она будет выглядеть – но она будет. Готовьтесь, напрягайте ваши глаза, читающие – вступление окончено, я открываю вам 1ую главу».

«Ми, я хочу читать это с тобой. Я хочу видеть твои глаза, когда ты вдумаешься в слова, написанные здесь».
«О Боже, Ин! Ты существуешь на самом деле?!»
«Спевшиеся и помешавшиеся друг на друге идиоты, я даже спрашивать не стану, и так ясно, что вы не существуете. Гораздо важнее, существую ли я. К.М».

Кейт захлопнула книгу, когда ночь уже вступила в свои права, и смело распоряжалась миром. За окном было свежо и спокойно, только где-то вдалеке истерично выла сирена. Ночная прохлада, забравшись через распахнутое окно, заставила Кейт поежиться и набросить на себя синюю спортивную толстовку. девушка облокотилась на кресло и сердито смотрела на дверь в свою комнату. Сейчас бы выйти в коридор, наощупь, не включая свет, найти дверь в комнату Миранды, распахнуть её – и что она увидит там? Пустое инвалидное кресло? Разбросанные вещи? Еще одну книгу? Саму Миранду, спрятавшуюся под одеялом от открывшихся знаний?
«Что это за книги? Откуда они у Ина, и куда делся он сам?!», - крикнула бы с порога Кейт, бросив в Миранду подушку, которую теребила сейчас, пытаясь совладать с паникой, - Куда вы подевались, оба? Зачем ты соврала матери, что уезжаешь в Оттаву, зачем ты взяла билет? И почему позвонила, умоляя приехать, после чего я бросила своих друзей на половине пути во Флориду и вернулась домой?»
И Миранда, эта умная, загадочная девушка, смотрящая на окружающих через призму своих очков, и замечающая только верных друзей-одноклассников, да то, что у всех выработаны стереотипы о больных, прикованных к инвалидному креслу, непременно бы обо всем рассказала. Но только её там нет, не может быть, иначе бы она не запретила своей сестре заходить в комнату.
Кейт решительно скинула толстовку с напряженных плеч. Помедлив, она оставила на теле только темно-серую футболку и натянула тонкие хлопковые шорты. Спать решительно не хотелось, и она хотела было включить музыку, но непонятный шорох, возникший в колонках, остановил Кейт.  Напряженно оглядевшись, Кейт потянулась за трубкой.
-Хелен? Приезжай ко мне, прошу тебя. Мне страшно. И холодно.
Для приличия поворчав и разбудив громогласными возгласами родителей, Хелен отправилась одеваться.
Кейт через силу улыбалась, слушая, как подруга негромко ругается, вытаскивая одежду из шкафа.
Еще час, и это одиночество, пугающее неизвестностью, закончится. Она толком не осознавала, что напугало её, но сейчас комната Кейт – тайное убежище, в котором девушка пряталась от подстерегающих проблем, сама стала источников неприятностей и страхов.
«Помните, что Создатель, скорее всего, параноик. И эти книги для вас – нечто вроде хранящейся в холодильнике атомной бомбы. Я прошел 15 миров, и я знаю, что в сознании Создателя жил страх, что образы из его головы оживут, и помимо нас он создал тварей, следящих за его инкогнито. За моими записями идет охота – твари уничтожат всех, у кого будут находиться книги. И не пытайтесь договориться с ними  - их разум ниже разума одноклеточных, они запрограммированы на одну миссию, и им плевать, что по её выполнению Создатель уничтожит их тоже».
А Ин и Миранда уже далеко: книги переходят к следующему человеку, а они отправляются собирать мозаику образов.
«Почему я верю?!» - Кейт опустилась в кресло и закрыла голову руками, - почему я им верю? Только из-за того, что Миранда соврала родителям, что уехала в Оттаву, а мне подкинула эти книги. А её дружок, Ин, и вовсе отправился в вольное плавание. Его якобы сестра Хелен, которую он терпеть не мог, убеждена, что он уехал к своему отцу. Впрочем, Хелен всегда была излишне категорична».
Кейт же никогда не интересовалась Ином, зная лишь, что он брат её лучшей подруги, а также приятель Миранды. Эти два обстоятельства Ина и Кейт никак не связывали, и о юноше Кейт знала лишь, что у него медно-рыжие волосы, несколько непропорциональные черты лица, и добродушный нрав. Миранда, впрочем, в одном из редких приступов откровенности говорила, что в Ине есть что-то, заставляющее жмуриться, как от ослепительного света, и улыбаться. У Миранды было не так много друзей, не только из-за её болезни, но и из-за сложного характера. Кейт и сама прекрасно помнила, сколько ссор произошло между ними за последние 7 лет, и теперь была удивлена и обескуражена, получив такое проявление доверия.
Обычно Миранда находилась в кругу семьи лишь положенные 2-3 часа, вынося это как ежедневную рутинную обязанность. Кейт отчетливо помнила, как Миранда, съехав на первый этаж, приезжала в гостиную, равнодушно оглядывалась и бралась за книгу. Её тонкие руки, отдающие бледностью больничных простыней, были либо сплетены в замок, либо увлечены перебиранием браслетов. Изредка Миранда взмахивала светло-рыжими волосами, доходившими ей до плеч, внимательно глядела на часы, и вновь опускала взгляд. Родители, увлеченные просмотром телевизора или газеткой с несвежими сплетнями, внимания на дочерей не обращали. Их, кажется, вообще мало что беспокоило, и потому в сознании Кейт не осталось сидящих на диване фигур, разглядывающих суматоху в телевизоре.
В конце концов Миранда не выдерживала, и, сухо пожелав спокойной ночи, возвращалась к себе. За ней вскоре следовала и Кейт, после таких посиделок вечно чувствующая себя неуютно. Обычно заплетенные в хвост пепельные волосы сами собой выбивались из подобия прически и падали на плечи; выцветшие футболки почти висели на Кейт, и девушка в них походила на и без того анорексичную модель во время очередной диеты.
Хелен постучалась в дверь дома подруги лишь спустя полтора часа. Её велосипед сломался, и она волочила его за собой, ругаясь сквозь зубы и напряженно косясь по сторонам.
-Надеюсь, теперь ты дашь мне поспать! – фыркнула она, когда Кейт открыла входную дверь.

                ***
«Мира, кажется, это всерьез и надолго. Я звонил тебе утром, но твоя сестра сказала, что ты еще спишь. Черт, мне нужно поговорить с тобой! Прости, что позавчера говорил только о книгах, но – это невероятно. Это объясняет всё. И мне нужно обсудить это с кем-то, но Хелен кричит в телефонную трубку, а отчим, напившись, валяется на диване. Ты же знаешь, Ми. Я скучаю по тебе. Прости, что еще раз взволную тебя этой заметкой, но… Прости.
Твой Ин».

«И он еще извиняется. За свои проблемы и желание поговорить. Сколько в тебе альтруизма, Ин Раквайер (как ты и просил, называю только фамилию отца)! Я всегда придерживалась человеколюбия, но в твоем случае я голосую за эгоизм.
Я скучаю по тебе, особенно сейчас.
Твоя Ми».

«Без комментариев. Если мы с вами еще встретимся, то я скажу все, что думаю про ваш альтруизм и прочие извращения! Господа Ромео и Джульетта, мне тоже нужно вас увидеть.
Переформулировка фразы звучит так: я тоже по вам скучаю.
Кейт».

«Разумеется, после прочтения моих разглагольствований о судьбах мира вы решили, что вы – и есть тот неведомый спаситель бытия, и сейчас небеса содрогнутся, земля расколется, и так далее, далее, далее? Ошибаетесь. Предупрежу заранее: таких путешественников по Пыли были миллионы. Я один из них, и честно подтвержу, что жив лишь благодаря удаче и некоторым познаниям. Знания я, при вашем усердии, передать смогу, удачу же ловите за её тощий хвост сами.
Итак, мир, в котором родился я, и в который я отправляю свои «заметки на полях» - планета Земля. Слово «планета» здесь – лишь часть названия, дабы отразить предрассудки в ваших мозгах. Но я уже говорил о том, что планет – нет. Земля в своем роде служит отправным нашим пунктом, хотя у кого-то может сложиться и по-другому. Но я землянин, и я ношу это имя с гордостью. Следующие увиденные мной миры больше походят на круги ада. На Земле можно дышать полной грудью и без респиратора, так как тамошний воздух вполне терпим, хоть и бывает загажен отходами заводов.
На Земле есть пресная вода, как, впрочем, и морская. Катаклизмы до вмешательства населения происходили строго по установленному Создателем расписанию, и меня они касались мало. Да, как и в других мирах, существуют вулканы, землетрясения, тайфуны, смерчи, и др. Но я их наблюдал только в новостях.
Нет, я не стану разъяснять вам непонятные слова. Думайте сами.
Да, население в меру неадекватно – они страдают множеством болезней, в том числе, психических – так что избегайте людей с блуждающими глазами и безумной улыбкой. Бегите от тех, у кого в руках оружие.
Но по сравнению с патрулирующими все пространство гигантскими стальными медузами в одном из миров, мы почти в раю. Точнее, вы в раю. А я – наоборот.
Отправной точкой с Земли служит любое полностью закрытое помещение. Схемы пентаграмм и произносимые фразы я дам после описания всех известных мне миров. На вашем месте я бы задумался, стоит ли идти в неизвестность, если можно потратить свою жизнь в комфортабельных домах, где есть свет, вода и отопление. Конечно, так не у всех, но у большинства людей. Имейте это в виду.
Я ни в коем случае вас не отговариваю. Я вообще на вас не влияю, а лишь констатирую данные мне факты.
Теперь ложка дегтя – речь пойдет об охранниках мира сего. Чаще всего они маскируются под видом таких же людей, то есть, выражаясь земным языком, работают под прикрытием. В общем, не удивляйтесь, если ваша соседка из милой старушки, выращивающей в саду гортензии, превратится в злобного монстра, капающего слюной. Или, как вариант, на вас внезапно накинется её собачка.
Опасайтесь окружающих вас людей и животных. На остальное старайтесь не реагировать, ведь если от вашего «Существуешь ли ты» предмет рассыплется, то вас найдут спустя несколько часов. И быстрой смерти я вам не обещаю. Идею этого мира подсказать не могу, каждый собирает мозаику сам. Расчет идеальных для вас координат перемещения проводите в соответствии с датой и местом вашего рождения.
Следующий мир – Симфеноф».

                ***
2.
«Для чего я живу, если тебя здесь больше нет?
Какое это никчемное и глупое существование.
Я прочла все книги; моя сестра отправляется отдыхать с друзьями, и я даже не могу ей позавидовать – слишком нелепым выглядело бы это чувство. Я так не умею. Я всегда хотела жить полной грудью – или хотя бы создавать такую видимость.
Теперь же из обширного спектра эмоций остались лишь усталость и какое-то аморфное отупение. Я ничего не понимаю, и даже не хочу понимать.
Надо выспаться. Надо поспать, хотя одну ночь, взамен тех трех, которые я провела за книгами и компьютером. А утром я сделаю расчеты координат отправления – и уйду.
Позвоню Кейт, как только завершу приготовления. Собственно, Кейт – единственно верный вариант. Только она – моя более удачливая проекция, сможет сделать все правильно.
Я же отчаянно боюсь, что не смогу встретиться с Ином после перехода.
И единственное, что меня волнует – то, что я рискую больше не коснуться его волос».
Из дневника Миранды

- Самое страшное – понимать, что ты любить не умеешь и не можешь. И окружающие неведомым своим чутьем это понимают и осознают; не приближаются.
Потому что у тебя на лице написано: с ней ничего не выйдет.
Если и полюбит – то полюбит не так. А это «не так» - еще страшнее.
Хелен помолчала, вдыхая гулкий прохладный воздух предосенней ночи.
Кейт погладила её по голове,  разглядывая пустоту где-то над крышами. Они стояли на балконе дома Хелен, обнаружившей в 4 часа ночи безумное желание выговориться. Кейт не возражала.
-Вот даже этот мой якобы брат, этот бестолковый Ин. Он же сделал самый правильный выбор, он же любил твою Миранду, которая, чтоб мне треснуть, если это не так, была самой идеальной девушкой на всем этом безумном крутящемся шарике! Поверь моему слову, Кейт – если и встречается любовь, то она живет где-то у них в сердцах, и я сейчас вовсе не уверена, что они не смотались вместо Канады в какую-то далекую-далекую глушь.
-В очень далекую,  - тихо произнесла Кейт, лишь спустя пару мгновений осознав, что она натворила.
-Так и знала, - фыркнула Хелен, и уставилась в ночь, царившую за балконом.
Она не сразу поняла, что Кейт уже нет рядом.
               
                ***

«Расчет точки отправления – это сумма чисел вашего дня и месяца рождения, чисел года рождения, а также сумма обоих результатов. Если ваше первое число «30» - то вы должны начертить линию длиной в 30 дюймов, и так далее. Как вы знаете, линий 3, и линии должны образовать некое подобие треугольника. Не забудьте переписать информацию о подготовке к ритуалу на листок, поскольку вы должны оставить книги за пределами комнаты, выбранной для перехода. С собой в комнату нужно взять только то, что, по вашему мнению, может пригодиться, в заранее собранном виде. Желательно – в рюкзаке, который уже за плечами.
Теперь о мозаике, которую вы отправляетесь собирать.
Вы идете на охоту за воспоминаниями Создателя; естественно, что вы должны принести в жертву свою память. Нет, никто не заставит вас пытаться довести себя до амнезии.
Вы должны оставить 3 самых важных для вас воспоминания и преобразовать их так, чтобы они образовали идеальные равносторонний треугольник. Сделайте это после того, как начертите треугольник и произнесете формулу (см. стр. 99)».
Кейт раздраженно и нервно бросала вещи в рюкзак, спиной ощущая неприятный холодок. Зажженный по всему дому свет ничуть не помогал собраться с мыслями. Напротив – так куда яснее ощущались страх и растерянность.
Дом смолк. На первом этаже было темно и пусто, только в ванной шумела вода, которую отец как всегда забыл выключить.
Но идти вниз в одиночку Кейт не решалась.
Обронив фразу о том, что Ин и Миранда находятся в пресловутой «глуши далекой», девушка, возможно, преступила черту, за которой таких понятий как «безопасность» и «уверенность» не существовало.

3.
«Я только хочу сказать, что ты обрек меня на уход из этого мира одним только своим уходом. И не стоит здесь и сейчас о свободе выбора – без тебя и здесь – заведомо невыполнимые условия.
Я последовала бы за тобой в любую даль.
Однажды, когда мы еще не преступили черту, за которой кончается отрочество, ты сказал, что хотел уйти.
Нет, тогда мы не поссорились, но я предупредила, что последую за тобой хотя бы ради того, чтобы вытащить – пусть и с того света – и попросила помнить об этом.
Ты больше никогда не поднимал эту тему.
А вот теперь ты бороздишь просторы «Пыли», я черчу координаты, и должно быть, это – моя последняя запись.
Если честно, я боюсь.
Боюсь охраняющих наше незнание существ, боюсь того, что не найду тебя там, боюсь… Да что там?! Я просто боюсь неизвестности.
Но я туда иду.
Добровольно, прошу заметить, что бы за моим уходом не последовало.
Я люблю вас всех.
Кейт, мама, папа, сэр Хиттерфельд, милостиво разрешающий мне пользоваться его библиотекой, Джейн Хаукер, выдерживающая всю мою агрессию в школьные годы, Кит Лаура, моя загадочная интернет-собеседница, с которой нам так уже и не увидеться.
Я люблю вас, и простите за то, что нарушаю вашу жизнь последним беспокойным всполохом – своим исчезновением.
Дело только в том, что я очень люблю Ина.
И выбираю его».
Из дневника Миранды

-Может, стоит оставить какое-то послание? Ин и Миранда на последнем листе книги очень мило забыли о том, что оставляют эту книгу мне, и нарушать их любовное уединение даже на бумаге – довольно подло. Кому мне оставить книги? Жизнь Хелен оттолкнет подобное знание как чуждое ей, да еще и решит, что я попала в секту. Оставить в библиотеке – времени нет… - Кейт ходила по комнате, стуча по паркету кожаными сапогами. С обувью она так и не определилась, решив только, что оставит каблуки в шкафу. И вообще содержание оранжевого рюкзака Кейт являло собой гремучую смесь, поглотить которую и наконец закрыться рюкзак решился только спустя час.
Паника чуть поутихла, и на смену ей пришла пустота.
Все было сделано, нужно было только заглянуть в комнату Миранды – напоследок, как она и просила. Кейт устало посмотрелась в зеркало. Легкие круги под глазами выдавали усталость, но внимательные ясные глаза и чуть прикушенная нижняя губа выдавали сосредоточенность. Пепельные волосы были перехвачены бледно-коричневой пушистой резинкой. Кейт звала эту резинку «для самых ответственных случаев». Черная водолазка, белые джинсы, черный плащ, отсутствие макияжа – девушка подмечала эти детали, как равнодушные приборы измеряют частоту пульса.
Кейт подхватила рюкзак, и, не оглядываясь, вышла из комнаты.
В доме по-прежнему было тихо.

Комната Миранды была оформлена в темно-синих цветах, и всегда, когда Кейт входила в эту комнату, ей казалось, что она падает в океан. Занавески были плотно задернуты, лампа потушена, в вещах царил идеальный порядок – и все это создавало впечатление заброшенности.
Девушка поежилась. Ей не хотелось включать свет, и Кейт, прислонившись к стене, смотрела вглубь комнаты, вспоминая, как пряталась однажды в шкафу, желая напугать Миранду – а та совсем и не испугалась, только запустила в неё подушкой, как, приходя к сестре, все время заставала её за письменным столом, погруженную в чтение или загадочные раздумья, о которых Миранда никогда и никому не говорила, как однажды зимой Миранду после трехлетнего затишья положили в больницу, и Кейт, которой было тогда 13, все сидела на диване сестры и смотрела на снегопад, забывая времени. И потом, когда Миранду привезли домой и торжественно завезли её коляску в комнату, то обнаружили, что Кейт спит на диване Миранды в обнимку с подушкой.
Кейт потом долго рассказывали про этот случай, и Миранда, вспоминая вместе со всеми, по-особому улыбалась, и можно было даже заподозрить, что ей действительно приятно.

Рывком высвобождаясь из воспоминаний, Кейт включила свет.
Замерла.
Выключила.
Включила вновь.
Над письменным столом туманной дымкой висели слайды, составляющие идеальный трехмерный треугольник.
Завороженная, Кейт прошла вперед, с каким-то восторженным страхом глядя на это чудо.
-Воспоминания… - выдохнула Кейт, не решаясь коснуться.
Наконец она вытянула руку, и, будто задевая клавиши пианино, коснулась треугольника.
На улице заиграли «Let it be».

«Миранда бежала по парку. Ей было около 6 лет, и она, смеясь, догоняла не менее счастливую Кейт. Где-то вдалеке разговаривали родители, пахло летом и сладкой ватой. Кейт уселась в траву и Миранда присела около. Солнце бросило в неё солнечный зайчик, и она зажмурилась».

«-Таким образом, я могу с уверенностью заявить, что Миранда Митчелл смело может ожидать приглашения в Йельский университет! Поздравим! – на этих словах директора зал взорвался аплодисментами, и Миранда, не выдержав, замахала залу. Её строгая черная блузка чуть щекотила кожу, но сейчас это не представляло собой помеху. В зале её ждал Ин, ждали родители, Кейт, и Миранда могла лишь улыбаться будущему. Прямо перед награждением участников конкурса Ин наговорил Миранде сбивчивых комплиментов, краснея и смущаясь. Им обоим по 17 с лишним лет, и все ярко, неожиданно и хорошо. Где-то в зале сияет от гордости Кейт, и гордо рассказывает, что это она – сестра Миранды. Родители довольно улыбаются…».

«-Снег! – Миранда жмурится, когда снежинки попадают ей в глаза.
-Это же рождество..
Ин держит её на руках, и Миранда заглядывает ему в глаза – и видит в них плещущееся счастье. Весь мир празднует рождество, Санта – Клаус успел-таки обойти всех детей планеты, а их дома ждут кола, торт и еще несколько часов, которые будут принадлежать им одним.
Она встретила еще одно рождество.
И только Ин до конца осознает и разделяет с ней её счастье».
   
                ***

Чертеж и произнесение формулы дались Кейт на удивление легко. Будто повторяя давно заученный материал, она встала посреди треугольника, накинув на плечи рюкзак и держа в равнодушно-холодных пальцах кусочек мела.
Сначала Кейт решила, что ничего не произошло: комната продолжала существовать, будучи все также наполненной электрическим светом, но вдруг раздался вздох – и мир пропал.
Кейт лишь старалась не шевелиться, и, закрыв глаза (что, впрочем, могла бы и не делать, ведь абсолютная тьма была в ту минуту её коконом), проговаривала одно и то же:
-Из года в год, из века в век ответы ищет человек. Забыв свой дом, идет вперед – так пусть достигнет он Ворот!
Пространство вокруг вдруг вздрогнуло, и девушка открыла глаза. Зажмурилась от слепящего света, а когда открыла вновь, то увидела лишь мерцающие очертания чего-то круглого вдали.
-Эй!
Кейт вздрогнула и неуверенно переступила ногами. Под ней не было ничего, но она удерживалась на сгустке темноты. Пока удерживалась.
-Кто здесь? – голос её был робок, будто она молчала несколько лет и теперь опасалась, что забыла слова.
-Я. Ты не видишь меня, но, должно быть, твое зрение лишь еще не привыкло, а не повреждено.
-Ты – Создатель?
Ведущий с Кейт диалог хрипло рассмеялся.
- Звучит забавно, - наконец выдавил он, успокоившись, - но не произноси его имя всуе. Это не суеверие – лишь банальный страх. В Пыли только Слово имеет истинный вес.
Говорящий шагнул вперед, вдруг оказавшись прямо перед Кейт. Он действительно не был неведомым Создателем, да и Охранником его, пожалуй, тоже.
-Ты с Земли, - констатировала Кейт, - но, пожалуй, не из Америки, верно? у тебя своеобразный акцент, никогда такого не слышала.
-Я из Германии, про свой английский же скажу лишь – «оставляет желать лучшего». Меня зовут Уве Берг! – протянул он руку Кейт.
Девушка пожала её.
«Должно быть, он учился музыке – руки выдают музыкантов. И эта его болезненная молодость, написанная на лице! А ведь ему не меньше 25…»
-Кейт Митчелл, и я из Аризоны. Как ты попал сюда? Почему ты не отправился в путь?
-стоп, стоп, стоп! – Уве замахал руками, смешно и по-детски вздрагивая от смеха всем телом, - чуть медленнее, bitte!
-Я отправился в Мюнхен за своей сестрой. Ей было 18, и она сбежала со своим другом. Родители поручили мне найти её и вернуть домой, и, хотя я не слишком торопился выполнять их требования, понимая сестру, мне все же пришлось поехать. Она не слишком-то и скрывалась; мне показалось, что с ней что-то случилось, она выглядела бледной, и все время оглядывалась по сторонам. Мне она ничего не объяснила, сказав лишь прийти в означенный день к ней. Ждать мне пришлось всего лишь один день, и в срок я поспешил к ней – но квартира была пуста, только на полу лежали рукописи и записка «Милый Уве, ты все поймешь. Это и твой шанс на невозвращение».
И вот я здесь. Я прошел два мира, но не разгадал их идеи. Я и с Землей-то ничего не разгадывал, просто «точка отсчета». А еще я понял, что в одиночку не пройти.
Кейт молча слушала, наматывая на палец прядь пепельных волос.
-Точка отсчета, ты прав. Я записала то же самое. Мы родились, мы выбрали свой путь. Наша точка отсчета навсегда в наших координатах.
Кейт понемногу успокаивалась, и только одна мысль продолжала пульсировать в сознании: терять ей было нечего, и она согласилась бы отправиться в один из миров с Уве, но – ведь её ждут Миранда с Ином.
-Не ждут, - вдруг спокойно и чуть грустно произнес Уве, - никто здесь никого не ждет. Я надеялся, что сестра найдет меня, но нет – пустота, пустота и мгла. И нет ответа. Место, где сейчас мы – еще не Пыль, это перрон, зал ожидания, впрочем, как тебе будет угодно. Здесь одиноко, потому что Пыль – самодостаточна, она не привыкла, чтобы в ней кто-то жил, кому-то верил и кого-то ждал. Кто же привел сюда тебя?
-Сестра оставила мне книги. Сначала в Пыль ушел её друг, может быть, ты видел здесь – несуразный, высокий, со странным именем Ин? Затем Миранда ( так её звали) ушла сама, сделав все расчеты, когда я уезжала во Флориду с друзьями. Я ожидала, что они подождут меня, но в глубине души сама чувствую, что буду лишь третьей лишней. Чего я ни в коем случае не хочу.
-И никто бы не хотел, - мягко сказал Уве, - а еще я боюсь, что время здесь течет иначе. В каком году ты родилась?
-В 1993-м. Мне недавно исполнилось 18. А почему ты спрашиваешь?
Уве озадаченно присвистнул, а затем захлопал, задрав голову.
-Ты знаешь, Кейт, я родился в 1972-м, и был убежден, что мне только 21 год. Я сам ушел в 1993-м… Да ведь сейчас 2011 год на Земле, да? Люди, конечно, освоили космос, и эра машин, да? Телекинез? Раз ты жива и здравствуешь, значит, больше никакой холодной войны? А какое было число, когда ты уехала? Не 3 октября?
-Нет! – улыбнулась Кейт, - 3 августа. 3 августа 2011 года. И, если ты хочешь задать мне еще несколько вопросов, то лучше сделать это, освободив перрон и отправившись в путь. На перроне пусто, но в Пыли мы обязательно найдем наших сбежавших родственников.
Уве прищурился, улыбнулся и вдруг сжал её руку.
-Как там было – немного знаний и удачи? Что же, мы идем ловить вашу синюю птицу, если она, конечно, водится в Пыли!
-Примерно так, - кивнула девушка, и вдруг ей на один миг показалось, что она слышит заливистый смех Миранды где-то неподалеку.