Глава первая. Базарная площадь

В этот утренний час базарная площадь, куда забрёл Себастьян, была ещё наполовину пустой. Где-то слева, в дальнем конце рыбного ряда слышалась пьяная брань, ей вторил визгливый голос толстушки в грязном переднике. Суконщик, седой старик с обветренным лицом, неспешно раскладывал свой товар на лотке, напевая себе под нос какой-то старый забытый шлягер. Бакалейщик со своим сынком, парнишкой лет восьми, в драных штанах, на босую ногу, развешивал разносортные колбасы, от которых исходил такой аромат, что у Себастьяна сводило кишки. Первые лучи апрельского солнца только-только показались из-за ратуши, откинув утреннюю тень в дальний угол базара, где стояли лошади с полуразгруженными телегами. Вокруг них суетились местные грузчики в старой засаленной робе, такой ветхой и драной, что казалось, ни одна уважающая себя хозяйка такой ветошью не станет мыть полы даже в сенях.
Вот на краю площади, со стороны моста, показались первые покупатели. Толстый, величавого вида господин, в вельветовой модной шляпе, с бакенбардами, куда то указывал пальцем своей спутнице, молоденькой барышне лет двадцати, смуглой, как и все местные жители этого городка, в длинном сиреневом платье, в яркой накидке с капюшоном, какую сейчас носят богатенькие молодые модницы. И со стороны было сложно определить, является ли эта барышня господину дочкой или любовницей, так как в её поведении, в тоне, каким она отвечала ему, угадывались обе вариации. Себастьян поразглядывал со стороны эту утреннюю парочку, прикидывая в уме, чем от них сможет поживиться, и решил пока оставить их. Как он смог заметить опытным взглядом базарного щипача, они ещё долго здесь будут прохлаждаться, есть время заняться ещё чем-нибудь...
  И тут ему на глаза попалась миловидная девица непонятного возраста, торговка семечками. Она расположилась недалеко от бакалейщика, возле обветшалого сарайчика, некогда служившего для хранения рыбацкой оснастки, всевозможных сетей, что выдавало по характерному стойкому запаху. Вокруг неё, на разнообразных ящиках стояли мешки и торбочки с разными видами семечек, на ближайших к ней двух ящиках, поставленных друг на друга, было устроено нечто вроде прилавка. На нём, на разложенной чистой, но старой тряпке, служившей, по-видимому, скатертью, стоял затёртый от рук глиняный стаканчик, доверху наполненный жареными семечками, словно ожидавший первых покупателей. Себастьян некоторое время разглядывал эту девицу, соображая, чем же она смогла его так привлечь. Женщина как женщина, не девка, но и не старуха, черты лица правильные, что редко бывает у людей такого ранга.  В чём то даже красивая, если приглядеться по внимательней. Про фигуру вообще ничего сказать невозможно, это несуразное платье с потрепанным передником, сшитые явно не по её размеру, да и предназначавшиеся вовсе не для неё, скрывали, возможно, великолепно сложенное тело. Этот вывод напрашивался сам собой, достаточно разглядеть её лицо. И всё же она чем-то его зацепила, возможно, вовсе не красотой, что-то в ней было такое, что Себастьян не мог себе объяснить.  Тогда он набрался храбрости и подошел к ней с простым невинным вопросом: - "Почём сегодня семечки для народа?"
Дама оторвалась от своих мешков с разнообразными семечками, положила только что скрученные в трубочку бумажные пакетики из местной газеты, и прищурившись, посмотрела на него. Бедному Себастьяну даже как-то не по себе от такого взгляда сделалось. Заметив его конфуз, дама громко спросила:
 - "Чего надо?" 
Тут Себастьяну и вовсе показалось, что разговора не получится. Пробубнив себе что то непонятное, он тихонько ретировался, и только собрался вернуться на прежнее место, как дама, смягчившись, произнесла уже довольно тихо:
-"Да ладно уж! Не такая я грозная, как ты подумал. Это я только с виду такая, народец нынче разный пошёл, того гляди, умыкнут чего, стоит только зазеваться. Да ты не бойся, подходи. Семечек захотел?"
- "Я, я, .... потом.... после приду.."
-" Да стой ты, дурачок! Ну, давай я тебе сёмок насыплю малость... И нечего меня бояться. На, держи!" - и она отсыпала Себастьяну в карман немного прожаренных, вкусно пахнущих семечек.
-"А зовут то тебя как?"
-"Сева... Себастьян..." - тихо, неуверенно произнёс парень.
-"Хороший ты парень, Себастьян, как-то ты сразу мне приглянулся, что ли... Имечко у тебя странное какое то. Сам-то откуда будешь?"
- "Издалече, тётенька, из России. Слыхали, небось?" - уже осмелевшим голосом начал Себастьян.
-"Да какая я тебе тётенька," - тяжело вздохнув, сказала дама.- "С виду только может быть... старо выгляжу. Жизнь то сейчас тяжёлая, народ прижимистый пошёл, от отборных семечек нос воротит. С трудом на пропитание хватает... Да ты садись, садись. Вижу, что никуда не торопишься. А то мне одной скучно" - она как-то неестественно улыбнулась.
-"Редко встретишь нормального человека, одни шалопаи кругом".
  Несколько минут они сидели молча, глядя куда-то в пустоту, скорее в ямку с водой, что осталась после утерянного камня на булыжной площади.
-"А сколько же вам лет?"- набравшись духу, спросил Себастьян
-"Да пожалуй, столько же, как и тебе"- не поворачивая головы, ответила она. - "Ну, может года на два - три тебя постарше буду."
-"А зовут то Вас как?" - опять полез Себастьян с вопросами.
-"Виолеттой нарекли родичи. Ведь и имечко-то как с издёвкой придумали. Ты только послушай: В-и-о-л-е-т-т-а-а!" - почти по буквам произнесла она, - "Как звучит, а? Это ж барыней я должна быть с таким то именем! Графиня, твою мать! Никак не ниже баронессы! А я - кто?"- в её голосе слышалась неподдельная обида.
- "Виолетта, не печалься, в жизни разное случается. Может и тебе повезёт ещё" - сочувственно ответил ей Себастьян.
-"Повезёт... Скажешь тоже"- с улыбкой ответила Виолетта, и повернулась к Себастьяну.-"Да ты никак на "ТЫ" перешёл?"- и её глаза лукаво прищурились.
-"А что, не стоило?"- осторожно спросил Себастьян.
-"Ну почему же, валяй..." спокойно ответила Виолетта.- "Слушай, Себастьян, а ты чай не за заработком сюда приехал?"
-"А что?" - Себастьян сделал заинтересованное лицо. Или, по крайней мере, попытался изобразить нечто подобное.
-"Хм... Могу кое-что предложить...."- немного поразмыслив, ответила Виолетта, - "Слыхала краем уха, будто корабль из Нового света на неделе приходит. Табак, пушнина будет, наверняка дополнительные рабочие на разгрузку понадобятся. Ну, как, сдюжишь? Не испугаешься тяжестей таких таскать?"
-"Нам не привыкать, Виолетта. Где же сейчас работу в городе найдёшь, разве что в порту..."
-"Ну и ладно. Есть у меня один человечек в порту, он в Артели бочкарём работает. Бондарем. Они там бочки разные делают, под рыбу, вино, эль..." - Виолетта мечтательно закрыла глаза. - "Я даже пила однажды такой... Помню, как-то в осень, погода скверная неделю цельную стояла, дождь холодный, мерзкий такой, да ещё шторм к пятнице разыгрался... И Эмельен, ну, бондарь этот, меня к себе в бочку позвал. А они тогда для Европы куда то бочки такие огромные делали, что там аж жить можно было. Вот я эту непогоду и жила в такой... А эль меня бочкари пить заставили. Простудилась я тогда очень. Кашляла сильно, озноб был такой, что боялась, как бы зубы не раскрошить". - Она сделала вымученную гримасу, с великим трудом походившую на подобие жалкой улыбки. - "Помню, опьянела ещё тогда, смешная такая была... Эмельен и ребята потешались. Не со зла, конечно..."
И Виолетта, откинувшись спиною к стенке обветшалого сарайчика, подле которого она расположилась со своим хозяйством, задремала. Вид у неё был крайне измученный, не смотря на начало дня, но та улыбка, что замерла на её лице, говорила о том, что рядом с Себастьяном осталось только уставшее, покинутое тело, а душа уже путешествовала между воспоминаниями, всё больше унося её к той заветной мечте, которую лелеет где-то глубоко в себе каждый человек, живущий на этой грешной земле....
  А день, похоже, начинался. Покупатели всё прибывали, тут и там всё чаще стали слышны зазывалы, крики торговцев, наперебой расхваливающих свой товар. Себастьян посмотрел на свою новую знакомую, и ему стало откровенно жаль её. Если вглядеться, то она и на самом деле не такая старая, как это ему показалось при первом порыве. Возможно ей небыло ещё и тридцати. Да и красоту женскую не утратила. Если бы её хорошенько отмыть да приодеть, то ещё немало кобелей перед ней свои хвосты распушат. Единственно, что её портило - это старый шрам, идущий вдоль левой щеки. По своему опыту Себастьян знал, что такие "метки" чаще всех имели женщины, работающие в борделях, причём далеко не самого высокого уровня. Хотя шрам Виолетту не портил, а лишь говорил о её тяжёлой и загадочной прежней жизни.
-"Ну да бог с этим. Захочет - сама расскажет," - подумал Себастьян, и поймал себя на том, что он, за этот короткий промежуток времени, что они знакомы, сроднился, что ли... Что его к ней тянет, пока по неизвестной ему причине, он уже стал догадываться. Запала она ему в душу. Благодаря тому, что вокруг их части рынка пока ещё небыло столько народу, как в овощном, или рыбном секторе, Себастьян решил дать своей новой знакомой выспаться.  Спешить ему действительно было некуда. Он поправил старый ящик из-под каких-то диковинных фруктов, на котором сидел, тоже откинулся к стенке сарайчика и позволил себе расслабиться, при этом оставляя в поле зрения не только жалкое имущество Виолетты, но и всю просматриваемую часть площади.

  Себастьян, разомлевши на солнышке и поплёвывая семечки, незаметно для себя тоже задремал. И тут его разбудил знакомый писклявый голос: 
- "Ну что, на солнышке греемся? Эй, пародист, я с тобой разговариваю!"
Себастьян поднял голову, и чуть не поперхнулся. Перед ним стояла Анжела, дочка городского судьи Адама Фревиля, та самая, от которой он намедни получил столько неприятностей. И дёрнуло же его тогда за язык, мог и промолчать, но очень уж его позабавила писклявая речь этой смазливой девчонки, то, как она отчитывала своего носильщика за поставленную на мостовую огромную корзину с бельём. И Себастьян тогда не сдержался, решил из-за спины передразнить её, весьма удачно скопировав её голос. Бедный носильщик! Он, по своей природной глухоте, признал его писклявую имитацию за голос хозяйки, которая якобы приказала ему добавить ещё грязи в выстиранное бельё, а то той, что уже попала в корзину - явно недостаточно. И кореньев с помётом, что валялись возле крыльца, тоже кинуть в самую середину. Не успел Себастьян быстро ретироваться, попался на глаза хозяйки! Та подняла такой страшный визг, что не обратил на неё внимания разве что покойник. Откуда-то появились два жандарма, быстро оценив ситуацию, погнались за Себастьяном. Видно есть на свете бог, через два квартала, уже почти на набережной, ему всё-таки удалось от них оторваться, спрятавшись под развешенные на просушку рыбацкие сети. Просидев в неудобной позе около часа, Себастьян всё же осмелел и высунулся наружу. Вокруг, насколько он смог рассмотреть, кроме трёх грузчиков, да нескольких ребятишек, копошащихся в какой то куче мусора, никого подозрительного небыло. Всё же, опасаясь погони, он решил поболтаться здесь, в порту, не очень то спеша вернуться в город. И вот сейчас - на тебе! Стоит эта писклявая красотка перед ним, и довольно хищно скалится.
-"Эй, пародист! Что, вообще говорить разучился? А намедни так красиво заливал, прям соловей, ей богу!"- девица выжидательно смотрела в упор. Её взгляд был совершенно не тем, какой ожидал увидеть Себастьян. В нём было что-то хищное, опасное, но отнюдь не злорадство от поимки дичи. Он попытался оценить свои шансы на побег, но получалось нереально. Выглядело так, словно не смазливая девица стоит подле него, а настоящий сыскарь, с армейской подготовкой, грамотно перекрывший все пути к отступлению. И только наш бедолага попытался медленно податься вперёд, как услышал резкое:
- "Стоять! Куда это ты собрался?"
Минуту помедлив, девица гораздо более тихим голосом спросила: - "А ты впрямь можешь голоса копировать? Или просто издевался тогда?"
Смысла врать в данной ситуации небыло, и Себастьян честно сознался:
- "Да, госпожа, могу. Не всякий голос, правда, получается, но большинство, с особенностями интонации, у меня неплохо получается. Так люди поговаривают"
Анжела повернулась к площади, выбирая образец для подражания, вслушалась в хрипловатый голос бакалейщика, и ткнула в него пальцем:
-"А его сможешь повторить?"
Это оказалось нетрудно. Такие голоса, с хрипловатой особенностью Себастьяну очень нравились, потому как довольно смешно получалось. И он отважился повторить. Анжела заржала громким заводным хохотом, чем разбудила непонимающую Виолетту.
- "Здорово у тебя получается! А как с другими голосами? Если так же, то сможешь довольно хорошо заработать".
Анжела уже совсем по-другому смотрела на своего нового знакомого, что Себастьяну было даже неловко. Он прекрасно понял, что, похоже, серьёзно вляпался, ещё хуже, чем тогда, на базаре, когда передразнивал её голос. Знакомство с людьми такого уровня для бедных сословий не сулило ничего хорошего, а неприятностей можно получить выше крыши.
 Виолетта, однако, сделала вид, что она не слышала своих внезапных собеседников, и только-что проснулась. Она, мельком удостоив взглядом Анжелу, поинтересовалась, не желает ли госпожа свежих отборных семечек, и, получив утвердительный ответ, стала насыпать в пакетик ароматный товар, тщательно просматривая, чтобы, ни дай бог, не попались плохо прожаренные. Виолетта старалась всё это время смотреть вниз, на свои семечки, чтобы не встречаться взглядами с Анжелой. Та же, напротив, цепко рассматривала наряд Виолетты, с явной пренебрежительностью. Это было слишком заметно по её лицу, скривлённой улыбке, что ещё больше унижало бедную торговку. Анжела вновь обратилась к Себастьяну:
- "Ты где остановился? Я же вижу, что ты не отсюда, это не только по твоей одёже видно..."
Себастьян вновь замялся:
- "Госпожа, я здесь в порту работаю, и часто на рынке бываю. Вы меня здесь и найдёте", - и он учтиво поклонился, будто так требовал местный этикет.
- "Твоё умение скоро может понадобиться. У меня скоро соберутся гости, я за тобой пришлю. Не вздумай куда скрыться, ты мне должен ещё свою проказу отработать, чтобы я тебя простила." - сказала Анжела тоном, которого невозможно ослушаться.
- "Не беспокойтесь, госпожа, приду как обещал." - и Себастьян вновь поклонился.
- "Хорошо, ловлю на слове. Слуг я предупрежу о твоём визите" - сказала Анжела, ухмыльнувшись.
Затем, немного прищурившись, она вдруг подобрела. Уже спокойным тихим голосом сказала:
- Ну а ежели понравишься гостям, то вдобавок сможешь заработать неплохо. Так... Значит ты здесь околачиваешься?
И, получив в ответ утвердительный кивок, она повернулась к лотку, забрала пакетик семечек, щедро кинув несколько монет, и пошла к стоящему невдалеке экипажу.

  После того, как карета скрылась из виду, Виолетта укоризненно посмотрела на Себастьяна.
- "Напрасно ты во всё это ввязался, чует моё сердце, быть беде", - с сожалением и какой то материнской укоризной она посмотрела на Себастьяна
- "Если бы всё было так! Всё случилось раньше, напрасно я спародировал её голос, ещё на прошлой неделе. Еле скрылся от жандармов, целый день пришлось в порту прятаться".
- "Слыхала, наделал ты тогда шуму. Пол дня только про тебя и говорили, повеселил ты народ. К вечеру и вовсе небылицы рассказывать стали, будто не человек это был вовсе, а посланец господа, некий ангел переодетый, чтобы наказать эту зазнавшуюся особу, будто бы собирался он украсть её голос, а взамен оставить мужской хриплый бас!" - Виолетта немного повеселела. - "Чего только народ не придумает..."
- "Если бы я знал, чем всё это кончится..." - с сожалением произнёс Себастьян.
- "А у тебя здорово получается! Я же не спала всё это время, слышала, как ты умеешь!" - оживилась Виолетта.
- "Только это хорошо и умею", - с грустной улыбкой произнёс он.
- "Хотелось бы тебя предупредить, эта особа - весьма опасный человек, держался бы от неё подальше. Ходят слухи, что она близка с верхушкой нашего города, да что там город - она бывала частенько во дворце, на приёме у самой королевы.
Мало ли, что этой взбалмошной девице в голову придёт, втянет тебя в какую-нибудь пакость, потом век не расхлебаешься."
Взгляд у Виолетты сделался вовсе уж материнский, Себастьян с детства такого не ощущал. И ему внезапно захотелось её послушаться. Ну не пойдёт он к этой Анжеле, сам то он сможет скрыться, а Виолетте тогда достанется из-за него по-полной. А уж её-то он совсем не хотел подставлять. Ей и так не сладко приходится. И Себастьян посмотрел ей прямо в глаза. По одному его взгляду Виолетта поняла, что он хотел ей сказать - это читалось по её выражению, той эмоции, что мельком проскочила на её лице. Её глаза будто бы говорили: - "Ты за меня не бойся, я - женщина крепкая, не такое вынесла, но мне очень приятно, что ты обо мне подумал!" Эта искорка в её глазах! Она начинала понемногу его сводить с ума. Себастьян понял, что судьба их уже крепко схватила в свои объятия, хоть они этого ещё не осознают. Виолетта прочитала в его глазах тоже самое. И палящее утреннее солнце, и шум базарной площади, и вся мирская суета как-то удалилась на задний план, перестала существовать для них в этот миг. Две грешных души, бывший вор и бывшая проститутка, поняли, что всю жизнь искали друг друга, словно созданы дополнять друг друга.

  Ближе к вечеру Себастьян попрощался с Виолеттой, сославшись на срочное дело, но пообещал, что он завтра с самого утра вновь придёт к ней, будет помогать с торговлей, попробует использовать свой талант в качестве зазывалы. Покинув базарную площадь, Себастьян отправился прямиком в руины, что на окраине города, в надежде найти опять себе ночлег. Прежнее место обитания он решил покинуть, та компания с виду отъявленных головорезов ему не внушала доверия. Это были вовсе беспринципные люди, которым ничего не стоило зарезать своего же друга, едва почуяв, что у того в кармане появились монеты. По слухам, на окраине, в тех руинах, обитала совсем другая шайка. Эти бедолаги уже не походили на простых преступников, это были скорее интеллигенция, если можно так сказать. Люди, среди которых были и проигравшие или пропившие своё состояние купцы, феодалы, и даже один барон. Встречался и беглый опальный народ, совершенно для такой бедноты не опасный. Но вот речи, которые там произносились, были гораздо опаснее тех, что зреют в головах городских головорезов. Себастьян надеялся, что его там примут как простого бедного подёнщика, которому и нужно то лишь где-то переночевать. За последние три часа, с того момента, когда он попрощался с Виолеттой, ему удалось аккуратно подрезать пару карманов у богатеньких зевак, и на ужин он себя уже обеспечил. Прикупив две сочные лепёшки, одну с творогом, другую с чем-то вроде мяса, но вкусно пахнущую, он стянул с лотка бакалейщика, но в другом конце базара, небольшой кусок окорока, видимо оставшийся от дележа на части, когда остальное купил какой-нибудь малосостоятельный горожанин. Ему этот кусочек как раз в пору придётся к тем сочным лепёшкам, лишь бы не нарваться на таких же грабителей, как сам. До руин Себастьян добрался без приключений, если не считать трёх конных жандармов, от которых, едва их заметив, ему пришлось опять прятаться. То, что люди называли руинами, на деле оказалось старой заброшенной, и давно опустевшей мечетью, оставшейся ещё с тех пор, когда в городе была мусульманская община. Возле полузасыпанного входа горел костёр, и на нём местная челядь что-то жарила. Лепёшка с творогом, внесённая в общую казну, Себастьяну послужила "входом в братство", местный люд оценил его добрый поступок, когда он, подойдя и поздоровавшись, попросился на ночлег, при этом подозвал к себе совершенно тощего и настолько же грязного и закопченного мальца, на вид лет восьми, вручив ему лепёшку. Тот с благодарностью посмотрел на Себастьяна, и сделал французский реверанс под общий хохот. Кусок окорока Себастьян предусмотрительно спрятал под одеждой. Мало ли какие разговоры это вызовет, тут недвусмысленно понятно по его внешнему виду, как он "заработал" этот подарок судьбы. поднявшись по шаткой деревянной лестнице на самый верх, он нашёл лазейку на крышу мечети. Приближающаяся звёздная ночь дождя не сулила, и он решил заночевать на самой крыше. Хоть место было в случае побега не совсем удачным, но зато очень хорошо просматривалась вся округа. Удобно устроившись на парапете, и прижавшись спиной к обветшалому куполу, он вытянул уставшие ноги и принялся с аппетитом смаковать кусищем окорока. Да, для него, голодного, ничего не евшего со вчерашнего ужина, это был поистине громадный кусище! Лепёшку с мясообразной начинкой, он решил сохранить до завтрака, если местная братия ночью не стянет. Хотя нет, он скорее её прибережёт для Виолетты, наверняка тех денег, что она сегодня выручила за свои семечки, ей на нормальный ужин не хватит. А он этим окороком вполне наестся. хорошо бы ещё какого-нибудь отвара попить на ночь. Ему вспомнилась Россия, откуда судьба его закинула в эту проклятую Европу, где ему пришлось скитаться столько лет, не имея крыши над головой. Благодаря ещё одной его способности, а именно способности к языкам, Себастьян смог столько времени прожить в этих странах, не попав в полную задницу. Наевшись, он поразмышлял о своих планах, повспоминал свою прошлую жизнь, но мысль о Виолетте ему не давала покоя. Он ведь, так и не спросил, где она живёт, где ночует, да и вообще, есть ли у неё крыша над головой. Хотелось бежать обратно, на базарную площадь, но он прекрасно понимал, что сейчас, в такой поздний час - это бесполезно. Оставалось только терпеть и дожидаться утра.
 
  Первые лучи солнца коснулись макушки мечети, хотя весь город ещё находился во власти сумерек. Кроме этой старой мечети, на солнце поблёскивал шпиль городской ратуши, да несколько флюгеров, установленных на крышах городской знати. Небо можно было назвать безукоризненным, если бы не парочка перистых облаков, маячивших возле самого горизонта с востока. Себастьян проснулся в великолепном настроении. Он сунул руку под клок соломы, на которой лежал, лепёшка оказалась на месте. Ему определённо нравился этот уголок новообретённого мира, он даже подумал, что неплохо бы сюда привести Виолетту, если её жилище окажется хуже. Виолетта! Себастьян поймал себя на том, что с самого утра, не успев открыть глаза, он думает о человеке. О другом человеке, не о себе, не о своих проблемах, а о совершенно постороннем для него человеке, его судьбе. А почему постороннем? Он уже считал для себя Виолетту не посторонней, ему хотелось вновь её увидеть, услышать её голос, эту тёплую душевную повесть о её жизни. Всего несколько отрывочных фраз, брошенных неосторожно во время их беседы, сказали о человеке столько, сколько порой не узнаешь, прошагав с другим по жизни несколько лет.
  Себастьян быстро поднялся, отряхнул с себя солому, и спрятав за пазуху лепёшку, спустился вниз. А внизу, у подножия мечети уже вовсю кипела жизнь. Едва его заметив, вчерашний малец радостно воскликнул, поприветствовал Себастьяна жестом, и подбежал к нему. Мальцу, Жаку, так его здесь все называли, очень хотелось как-нибудь отблагодарить Себастьяна. Он пригласил Севу на чай. Чаем оказалась мутная горячая жидкость, что варилась в старом котелке, душистая  и довольно приятная на вкус. Видно сварена из местных трав, по особому рецепту, потому, что Себастьян не раз уже делал себе такой "чай", но этот вкус он пробовал впервые. Он поблагодарил за угощение, взял предложенную ему красивую жестяную кружку, с затейливой чеканкой по ободку, и устроился поближе к Жаку, рядом с остальными. Попивая отвар, Себастьян невольно прислушивался к разговорам этой общины. Насколько он мог судить, люди здесь собрались и впрямь непростые. В манере говорить чувствовалась порода, эти люди явно не родились нищими да скитальцами. По воле судьбы попасть на такое дно возможно лишь попав в опалу к власть имущим, либо пропить или проиграть своё состояние. Те, кто ему присоветовал это место, оказались правы. И Себастьяну в этой компании очень даже понравилось. Сославшись на работу в порту, и получив одобрение от этих людей, он ещё раз поблагодарил их за гостеприимство, и собрался покинуть этот уютный уголок. Теперь он почувствовал себя "местным" и мог рассчитывать на дальнейшие ночлеги. Подойдя к городским стенам, Себастьян собрался пройти через главные ворота, но осторожность заставила сделать небольшой крюк, и зайти с восточной стороны. Там снуют в основном ремесленники, артельщики с округи и на него никто не станет обращать внимания. Он прекрасно понимал, что его спокойствие - это только на первый взгляд. Его дела давно на примете у местной жандармерии, и если бы она прознала про все его подвиги, то каторги не избежать. Приходилось поневоле быть осторожным. Первым делом Себастьян отправился на базарную площадь. Ему не терпелось поскорее увидеть Виолетту. Дойдя до бакалейщика, он свернул к славке суконщика. Виолетта уже была на месте. Она встречала его с нескрываемой улыбкой. Всё её тело показывало, что она хочет броситься ему на шею, но внутренняя скромность удерживала её на месте.  Она лишь взяла его за руки, и Себастьян почувствовал, как дрожат её пальцы.
- "Себастьян, милый, разве можно так... Я вся перенервничала, думала, что уж не придёшь... Думала, что обманешь, прости, я не то говорю... да ты садись, садись." - Виолетта засуетилась, повернулась назад, и достала из мешка кусок окорока.   ОКОРОКА! Того самого куска, что не хватало до полной части от его ужина!
- "Я тут из своих запасов принесла... Зашла утром в чулан, забрала кусочек, думала, ты будешь голодный... Ты кушай, кушай.… У меня ещё есть... Я-то уже позавтракала".
 Себастьян по её лицу, по взгляду на эту тушку, прекрасно понял, что она врёт. Она со вчерашнего дня точно ничего не ела! Сама голодала, а для него на все деньги, что смогла за день выручить, купила этот кусок  окорока. У Себастьяна даже комок к горлу подкатил. Такое чувство он испытывал впервые в жизни! Он непослушными пальцами достал из-за пазухи свою лепёшку, и молча протянул Виолетте. Стоявший в горле комок не давал вымолвить слова. Но Виолетта и так всё поняла, без всяких слов. Его поступок говорил сам за себя.


***
Продолжение:  http://www.proza.ru/2012/03/12/2301