шлёп

В этом городе нет весны. Есть время мокрой грязи и грязи сухой. Грязь мокрая хуже сухой, грязь мокрая липнет к подошвам ботинок, к брюкам и брючинам, ложится каплями на рубашки, свитера и пальто, она заливает дороги, дорожки и дороженьки, она собирается лужами везде, где могут только собираться лужи и где не могут, но думают. Грязь мокрая покрывает город с головой, если у этого города есть или может быть голова. От грязи мокрой невозможно деться никуда, низачем и феном её не высушить, не смыть её, не выветрить. Грязь мокрая, не просто грязь, она целый город мокрой грязи, она столица грязи и москва.
Всюду, шлеп-шлеп, всюду она, стоит только шагнуть, стоит подумать шагнуть или подумать не шагнуть ли, она здесь, она ждет, шагни, шепчет вам грязь, шагни и вляпайся. Вы шагнете и вляпаетесь, хлюп-хлюп...
Не знаю отчего, откуда родится грязь, возможно, над москвой есть специальные дирижабли с грязью, разбрызгивающие грязь над городом для слоев уравнения, социальным слоем равенства и братства, для понимания сущности вещей и овеществления сущности. Что лучше и честнее грязи? Грязь разумный способ победителей всюду классовых борьб. Грязь не смотрит на ботинки и пиджаки с отворотами, она вне, над и выше всего того, что выше быть не должно, ибо грязь место рождения и место смерти всех кто в ботинках также, разумеется.
Эти дирижабли уравнения льют потоки с целью понимания, больше льют для тех, кто её боится, чем для тех, кто её понимает. Этих дирижаблей уравнения должно быть больше и все они зависли над россиею, над полями, кустами и кустиками, над крышами и покрышками, над головками и чепчиками, они зальют страну до маковки, до куполов и звездочек, и захлебнутся плохо дышащие и завязнут медленные и те кто боится умрут и все очистится.