Анонимка

   На Надежду Русских готовится дело в прокуратуру…
   Кто готовит?.. Зачем готовят?.. Вот ведь… Надо же… Живёшь себе живёшь, никому не мешаешь, делаешь своё любимое дело, пытаешься как-то выжить в наше не простое, экономически сложное время… И на тебе! Оказывается, ты кому-то дорогу перебежала… встала у кого-то на пути… костью поперёк горла застряла… Анонимки на тебя строчат… пытаются тебя из колеи выбить...
   Так и хочется сказать: «Чё-о-о-о к чему?»
   Пришла недавно я в Горьковку, чтобы решить очередные вопросы по организации мероприятий в последние понедельники. Елена Владимировна была несколько взволнована и, позвонив по внутреннему телефону в приёмную, сказала что директор библиотеки хочет меня видеть, и нам надо пройти на второй этаж. Она нас уже ждёт. Ничего не подозревая, с открытой душой и чистой совестью, я последовала за Еленой Владимировной, предполагая, что вопрос может быть по грантам или ещё что-нибудь в том же роде. Но меня, оказывается, вызывали «на ковёр».
   Нина Серафимовна, директор, без лишних слов, показывает мне конвертик, адресованный лично ей. Было ощущение, что этот конвертик со времён Советской власти новенький лежал где-то в столе и шаркался об остальные бумаги, а сейчас вот понадобился. Буквы были выведены аккуратненько: то ли подписывал конверт прилежный ученик первого класса, то ли писали левой рукой. Явно было видно, что человек боялся, как бы его по почерку не вычислили. Детский сад какой-то! И смех, и грех… Мы все уже давно привыкли к официальным конвертам со счетами или яркой рекламной акцией. А тут этот затрёпанный конверт был, как бельмо на глазу, среди документов на директорском столе Нины Серафимовны.
   — Я не знаю, — начала она, — кто этот «доброжелатель», но среди моих знакомых такого точно нет.
   Она открывает конверт и достаёт маленькую бумажку — одну треть от формата А4. Слава Богу, текст оказался напечатанный… Представляю, как долго пыхтел этот злопыхатель, тыча одним пальчиком в клавиатуру, а потом, с целью экономии бумаги, оторвал оставшуюся чистую часть листа.
Текст вызвал у меня недоумение. Я не готова была к такому повороту событий и слушала очень внимательно с глубоким интересом, стараясь понять - чего от меня хотят?
   «…Нина Серафимовна, мы с Вами хорошо знакомы, — читает директор, — по-этому я не хотела бы называть своё имя. Считаю своим долгом Вас предупредить, что на Надежду Русских готовится дело для передачи в прокуратуру за то, что она берёт по 200 рублей с авторов, а эти цифры складываются в тысячи, а там и в десятки тысяч. Всё это происходит в стенах Горьковской библиотеки, и сидит она там только потому, что делает дорогостоящие подарки сотрудникам и даёт большие взятки директору…»
   Потом Нина Серафимовна говорила, что положено делать в стенах библиотеки, а что делать нельзя.
   — Могу я как-то прояснить ситуацию? — вставила, наконец, я слово в своё оправдание. — Мы на самом деле печатаемся в складчину. Мы просто сбрасываемся. Кто хочет участвовать и опубликовывать свои произведения в сборниках, тот и выкупает свои напечатанные книги. Как правило, это небольшие партии экземпляров по двести. Каждый автор заказывает себе в среднем по десять книг и раздаривает друзьям-знакомым. Кроме того, у нас договор в Горьковке с отделом каталогизации и все наши книги выходят с правильно оформленными титульными листами. И по три экземпляра мы всегда сдаём вам в архив. Работаем мы в офисе, а встречаемся здесь раз в месяц в последний понедельник.
   — Это Ваше право, — ответила Нина Серафимовна, — за нашими стенами, тем более в своём офисе вы можете делать всё, что угодно, но только не в стенах Горьковской библиотеки.

   Поднимаясь с Еленой Владимировной на четвёртый этаж, мне стало стыдно — за два с половиной года, я даже коробку конфет ей не подарила. А Нину Серафимовну вижу вообще второй раз — встречу на улице и не узнаю, пройду мимо.
   — Надежда, Вы расстроились? — стала успокаивать меня Елена Владимировна в своём кабинете.
   — Да, нет… — ответила я в задумчивости. — Странные люди… Как будто не знают, что в стране делается, что в мире творится. Некогда прокуратуре заниматься такой мелочью. Человек этот новости что ли не смотрит — коррупция заполонила всё кругом и на многие миллионы долларов дела висят.
   — На самом деле не к чему тут привязаться… — поддержала она меня.
   — Есть такие люди, которым бы только завидовать да скандалить… Хотя я догадываюсь, кто на меня зуб точит, мне совершенно не охота ввязываться в эту войну: кто-то дело делает, а кто-то своим словоблудием воздух сотрясает… Странные люди… Смешно…