Иван Петров

Иван Петров жил трудно. Не потому, что у него не хватало средств на еду или не было над головой крыши, просто душа у него тосковала. С раннего детства взрослые люди, книги и кинофильмы зародили в нём мечту о будущей светлой жизни. Детство Ванюши Петрова и других мальчиков и девочек рассматривалось ими как стартовая площадка для предстоящего участия в построении счастливого завтра. В результате Иван Петров уверовал, что живёт он не для того, чтобы самому жить, а для того, чтобы будущие люди в своей будущей жизни были счастливы.

Когда в космос полетел первый человек, и радость людей на короткий срок отменила границы и государства, учительница Надежда Петровна, плача от вдохновения, объявила, что будущее сделалось ближе, так же, как благодаря Юрию Гагарину сделались ближе далёкие звёзды. В школьном буфете стала продаваться жареная кукуруза, старые большие деньги сменились маленькими новыми. В школьных сочинениях пионер Ваня описывал мечту бесплатного коммунизма, когда мороженого и конфет можно будет съедать сколько угодно, а количество брюк, рубашек, школьных ранцев и других предметов будет строго определено. Строчка из сочинения Ваниной одноклассницы Веры Ивановой «Чтобы на Марсе расцвели яблони, вырубим на Земле вишнёвый сад!», переписанная яркими буквами на алый кумач, сделалась лозунгом. Под ним дети со школьной сцены пели в зал про Марс, Кубу и «Марш энтузиастов».

Во снах Ваня Петров был Фиделем Кастро и Патрисом Лумумбой, наяву он грустил о тех странах и людях, которых капиталисты лишают будущего бесплатного коммунизма.

Ваня Петров искал пути распространения счастливого будущего на людей всей Земли. Он сделал несколько попыток убежать на Кубу, в Конго и во Вьетнам, но всякий раз работники милиции, стерегущие детство, возвращали его домой. Когда из революционного Конго в город, где жил Ваня Петров, привезли детей, он плакал для родителей, чтобы они взяли на воспитание конголезского ребенка. Через выросшего чёрного брата Ваня Петров думал распространить мечту счастливого будущего на всех чернокожих людей. Родители не поняли энтузиазма сына и убили его пионерскую мечту.

Ваня Петров остро переживал своё несвоевременное рождение. По складу духа ему надлежало быть с теми, кто делал революцию, выигрывал гражданскую и Великую Отечественную войны, возводил Днепрогэс, Братскую ГЭС, Магнитку, поднимал целину. Он страдал, когда смотрел кинохронику времен энтузиазма и самоотверженного труда. Предстоящий коммунизм хотя и манил конфетным изобилием, пугал исчезновением идеала борьбы. Планка Ваниного роста поднималась медленнее быстробегущего времени. Ваня спешил, потому что коммунизм должен был наступить, когда ему исполнится двадцать девять лет, а до этого времени необходимо было совершить что-нибудь героическое.

На смену «царице полей» пришла «королева наук». Отличник Ваня Петров решил посвятить себя химии, ибо именно она, по всеобщему мнению, призвана была стать повитухой будущих гигантских урожаев и повсеместного благоденствия. Белый халат шёл к строгому одухотворенному лицу в квадратных очках. Грядущее будущее шипело и булькало в прозрачных пробирках. Однокурсники Ивана Петрова, пока он, уподобясь алхимикам средневековья, блуждал по потёмкам знаний и пел туристские песни у костров в разных местах страны, шалили, влюблялись и обустраивались под солнцем. К финалу учёбы красивые девушки и ключевые места были распределены. Краснодипломнику Ивану Петрову надлежало стать винтиком гигантского механизма химической индустрии.

В промышленном варианте «королева наук» предстала неряшливой и поблекшей. С пронесённым сквозь детство и юность энтузиазмом Иван Петров выступил на собрании о вопиющем отставании технологических процессов на родном производстве. Он сказал: «Товарищи! В наших силах приблизить светлое завтра. Стране нужны миллионы тонн сверхсовременных и сверхэффективных химических удобрений. Хватит работать по старинке. Давайте перейдём на новую технологию. Благодаря ей мы сможем покрыть удобрениями страну от края до края. Химия должна войти в каждый дом!» Собравшиеся слушали его с удивлением и внутренним смехом. Они уже давно отучились говорить от сердца и не по бумажке. Технология, предложенная Иваном Петровым, сулила громадный эффект. Для её внедрения требовалось на некоторое время остановить выпуск продукции. Директор завода спросил: «Товарищ Петров, что будет с планом?» Иван Петров, не понимающий тонкостей государственного планирования, беспечно ответил: «Потом наверстаем». Директор, который хотел до конца своей трудовой деятельности продиректорствовать именно на этом заводе, не поверил Ивану Петрову. За ним не поверили партком, профком и комитет комсомола. Их неверие поддержали соответствующие ведомства и организации, а также труженики производства.

Иван Петров со скрупулезной дотошностью подсчитал все убытки, приносимые отсталой технологией, и выявил все случаи преступного нарушения технологического процесса, а также правил использования и хранения химических веществ. Талмуд с изысканиями Ивана Петрова ввёрг директора в состояние транса. У директора было нормальное давление, хорошее пищеварение, уважительное отношение со стороны верхов, стабильная зарплата и дотации к ней, служебный автомобиль и благоустроенный быт. Всё это Иван Петров грозил уничтожить. Директор собрал «треугольник». Ивана Петрова осудили во второй раз. Технология, предложенная им, была названа аполитичной, а изыскания – подрывающими устои социализма. Иван Петров испугался. Вся его жизнь от первого прикосновения к груди матери до тяжёлых родов передовой технологии производства химических удобрений была проникнута заботой об укреплении социализма и преобразования его в коммунизм. Вечером Иван Петров плакал на коленях беременной жены в снимаемой за шестьдесят рублей в месяц комнате.

Наутро Иван Петров отправил свои «изыскания» в высокую инстанцию. Спустя положенный срок «изыскания», получив наверху резолюцию «разобраться и принять меры», легли на директорский стол. Ивана Петрова в очереди на жилплощадь отодвинули на несколько номеров назад. Иван Петров послал свои «изыскания» (вместе с жалобой) ещё выше. Через определённое время жене его, ждущей уже второго ребёнка (первый, которого она ждала во время слёз Ивана Петрова, уже родился), было отказано в санаторной путёвке. Все последующие «изыскания», «предложения» и жалобы также обладали способностью бумеранга. Положение Ивана Петрова в дружном заводском коллективе сделалось шатким. Семейное положение, обострённое двумя детьми, жилищной проблемой, отсутствием денег и претензиями жены, было не лучше.

Иван Петров почувствовал силы для добровольной капитуляции. Директор тоже устал. Оставшиеся до пенсии три года он решил обезопасить от Ивана Петрова и выделил ему комнату в общежитии для малосемейных, пообещав в будущем значительное улучшение жилищных условий. Иван Петров был тронут и счел бесчестным дальнейшую борьбу за модернизацию производства. Он стал больше времени уделять семье. В доме появились мясо, холодильник «Саратов», зубной порошок, мыло и прочие продукты и предметы, относящиеся к дефициту. Так как легальных путей упрочения материального положения семьи, кроме гарантированной низкой заработной платы, не было, Иван Петров принялся нелегально решать контрольные и писать курсовые работы за студентов химфака. Позже он расширил сферу своей нелегальной деятельности и начал готовить детей хорошо оплачиваемых родителей к поступлению в вузы. Иван Петров одряхлел, округлел, его лицо распрощалось с выражением энтузиазма и приобрело выражение стойкой озабоченности. Вечерами он иногда слушал записи Булата Шалвовича Окуджавы и других бардов. Приобщённый посредством их голосов к подвижническому духу юности, Иван Петров далеко за полночь возмущался перед женой беспорядками, которые он наблюдал в разных областях жизни страны. Поначалу жена слушала его восторженно и с испугом. Потом привыкла, тем более, что, очистившись и приобщившись, Иван Петров наутро вливался в общий государственный поток и строго исполнял все установленные ритуалы. Иван Петров всё чаще стал приглашаться в президиум. Он сидел за кумачовым столом и был чуточку значительней и выше находящихся в зале. Сердце строго охранялось партийным билетом, находящимся в верхнем левом кармане пиджака. Волос на голове Ивана Петрова почти не осталось, животом он напоминал теперь свою жену, когда она ждала рождения сына.

Когда сын Ивана Петрова стал пионером, у него в последний раз трепыхнулась в груди мечта о построении будущей светлой жизни. Вместе с сыном Иван Петров спел на школьной сцене «Марш энтузиастов», и в знак гордости за его производительный труд дети повязали ему на шею алый галстук. «Всегда готов!» - сказал Иван Петров. Все радостно заулыбались, он тоже заулыбался. Ночью Иван Петров решил, что выступит на общем собрании, а может быть, и в районной газете. Идея его юности о всеобщей химизации страны начала осуществляться. Новоявленные отцы его идеи были влиятельны, крепки духом и умели идти в ногу. Иван Петров посчитал себя обязанным развенчать их, а заодно и «королеву наук». Он собирался сказать: «Товарищи! На заре своей трудовой деятельности и я мечтал, чтобы химия вошла в каждый дом. По невежеству и заблуждению юности, я видел в ней средство для всеобщего счастья. Практическая химия за это время достигла огромных успехов. Появилось много невиданных ранее материалов. Посмотрите вокруг: мы живём в домах, где стены, полы и мебель излучают ядовитые вещества и отравляют воздух, которым мы дышим. Мы носим одежду, которая не дает нашей коже дышать и вызывает различные болезни. Мы едим пищу, которую не только нельзя есть, от неё бежать нужно. Она отравлена. Так же, как отравлены воздух, земля и вода. Товарищи, нужно иметь мужество сказать: мы ошиблись. Химия в наших невежественных руках из средства для достижения всеобщего счастья сделалась палачом. Я призываю вас отказаться от работы на нашем заводе и распространить мой призыв на работников всей химической индустрии!» Иван Петров видел себя на трибуне уверенным и красивым. Ему аплодировали, называли спасителем и отцом. От вдохновения Иван Петров даже всплакнул.

Ночной сон принес Ивану Петрову более реальную оценку его героического гражданского порыва. Сразу за его выступлением в зале наступила недоумённая тишина. Глаза собравшихся были устремлены на парторга Сидорова Петра Ивановича и профорга Иванова Сидора Петровича. Секретарь комсомольской организации завода Лазарь Петушков тоже смотрел на них. Люди ждали руководства для обозначения своего отношения к выступлению Ивана Петрова. Сидоров Петр Иванович, парторг, смотрел на директора, тот в свою очередь смотрел на представителя министерства, который смотрел на представителя обкома. Тишина стала тревожной. Наконец, взгляд от одного к другому перешёл к Петру Ивановичу Сидорову. Он с готовностью поднялся и осудил Ивана Петрова за паникерство и антисоциализм. Следом за ним выступили Сидор Петрович, Лазарь Петушков и передовики производства — Послушный, Покладистый и Согласный. Подвел черту сказанному рядовой представитель народа товарищ Довольный.
Иван Петров, разбуженный его громким голосом и тяжёлыми словами, подскочил на постели. Жена в ответ стукнула его ногой. Иван Петров увидел, как директор рвёт ордер на предназначенную ему двухкомнатную квартиру. Профорг вычеркивает его из списка людей, имеющих право поехать по туристической путевке в ГДР. Талон на покупку холодильника «Минск» перекочёвывает к товарищу Довольному.

Иван Петров проснулся в холодном поту. Несколько недель, забросив репетиторство и выполнение курсовых и контрольных работ, он изыскивал оптимальные варианты очищения фруктов и овощей от пестицидов и нитратов. В завершение его трудов жена получила тетрадь с подробными рекомендациями, как готовить тот или иной овощ и фрукт.

Утратив мечту будущего всеобщего рая и потерпев фиаско в борьбе с идеей молодости, Иван Петров возлелеял мечту здорового дачного счастья. Профорг занёс его фамилию в список имеющих право и жаждущих получить садовый участок. Иван Петров утроил свое внегосударственное рвение. Он работал без выходных дней, все вечера и иногда даже ночью. Так как деньги он зарабатывал нелегальным путем, он боялся хранить их в сберегательной кассе. Для этой цели жена выделила ему стеклянную банку. Иван Петров закатал ее крышкой, прорезал узкую щель. Для вящей надежности банка была обернута чёрной бумагой. В семье после более-менее относительного достатка наступил режим экономии. Жена и дети поначалу ворчали. Потом в доме всё вошло в колею.

Членов своей семьи Иван Петров видел не часто. Он не заметил, как у жены появились вставные зубы и коронки, седые волосы и артрит. Дочка вышла замуж и развелась. В редкие их встречи она удивляла его тем, что то худела, то толстела, то снова худела. В один из дней он заметил у неё на руках ребёнка. Дочка сказала, что это его внук. С сыном также происходили метаморфозы. Как-то Иван Петров нашёл в доме долговязого молодого человека, одетого в пятнистый сине-белый джинсовый костюм, с наушниками на голове и крупной красной серьгой в мочке левого уха. Молодой человек оказался сыном и объяснил, что серьга – его индивидуальность. Угол сына, отгороженный платяным шкафом от угла дочери с внуком, показался Ивану Петрову лавкой таиландского торговца. Иван Петров никогда не был в Таиланде, но он верил Юрию Сенкевичу, который взял на себя труд везде бывать и всё видеть, оберегая тем самым соотечественников от лишних трат средств и времени. В углу сына висели оскаленная маска, человеческий череп, боксёрская перчатка, распятый глиняный Иисус Христос и увеличенная до натурального размера фотография голой чёрной женщины, которой в свое время из-за несознательности родителей Иван Петров не донёс несостоявшийся коммунизм.

Пока Иван Петров озирал угол сына, сын сказал, что, хотя папан и дитя застоя, мог бы раскинуть мозгой и принести в дом больше кусков. Иван Петров попросил сына сделать перевод. Сын перевёл, посоветовав вдобавок не валять дурака, а организовать кооператив по написанию кандидатских и докторских диссертаций. Идея была оригинальна и свежа, но сил для осуществления её не было. «Тогда жарь шашлыки», – сказал сын. Иван Петров не понял. Сын психанул и сказал, что прежде чем заводить детей, надо было подумать о харчах для них и одёжке. Иван Петров был лыс, толст и страдал астмой. После слов сына он несколько секунд вдыхал «Бромтекс». Сын тем временем ушёл, хлопнув дверью. В руках Ивана Петрова оказался счёт за междугородный телефонный разговор на сумму двенадцать рублей сорок четыре копейки. Иван Петров вдохнул «Бромтекс» ещё раз. Жена и дочь по межгороду не говорили. Сын по возвращении сказал, что влюблён в девочку из Ленинграда и намерен и в дальнейшем ей звонить. Иван Петров топал ногами и кричал о даче. Сын, спрятав свой слух в наушники, балдел от пения очередного кумира. Дочка кормила сына. Жена готовила ужин на кухне, чтобы кормить их всех. Кричать для себя было глупо. Иван Петров отсчитал двенадцать рублей сорок четыре копейки и написал сыну записку, что это последние деньги, которые он ему выдает. Сын сунул записку и деньги в карман.

Через месяц Иван Петров обнаружил счёт за международный телефонный разговор на сто десять рублей. Легальное репетиторство, облагаемое налогом и конкуренцией, стало ему не по силам. Студенты, убоявшись грядущей безработицы, решали свои контрольные и писали курсовые сами. Иван Петров в первый раз в жизни ударил сына. Затрещина ввиду малого роста Ивана Петрова и большого роста сына пришлась последнему по плечу. Сын обозвал Ивана Петрова непечатным словом и ушёл из дома. Его не было пять дней. Иван Петров мучался астмой, жена – сердцем. Они плакали о сыне и вспоминали, каким он был славным. Милиция, охраняющая детство, вернула сына домой. Иван Петров попросил у сына прощения. Жизнь в семье пошла по-прежнему. Иван Петров подрядился вечерами клеить коробки. Заработок был мал, но при удорожании жизни нужна была и такая копейка. Существование Ивана Петрова согревала мечта.

Наконец, на заседании профкома были распределены садовые участки. Иван Петров помолодел. Вечером он вскрыл банку, чтобы отсчитать деньги на первый взнос. К его изумлению банка оказалась заполненной меньше, чем наполовину. По записям, которые Иван Петров делал в общей тетради после каждого вклада, там должно было находиться семь тысяч двести рублей. Оказалась тысяча с половиной. Мечта здорового дачного счастья без нитратов и пестицидов с покоем души и тела стала бледнеть. Жена, однако, не удивилась отсутствию денег в банке. Она смотрела телевизионную передачу, в которой принимал участие сын. Материнские глаза радовались, что он одет на уровне моды и не отличается от других.

Экран телевизора рябел бело-голубыми «варёнками». У сына также были саламандровские туфли и японские часы с музыкальной и другими программами. Один раз их даже показали крупным планом на весь экран. Жена млела от гордости и любви к сыну. Иван Петров умирал от крушения своей последней мечты. Сын с экрана (передача была предвыборная, старшеклассники встречались с кандидатами в депутаты) умно говорил об отсталости и историческом и правовом невежестве предшествующих поколений, клеймил отцов, у которых нет ни полёта, ни размаха души. К неудовольствию жены, его сменил дергающийся музыкальный рок-бой. Музыка гремела. Она поглотила в себе тихий стон-всхлип Ивана Петрова и настырно-пронзительный вопль внука.