Bon appetit

 Посвящается Элеоноре Петровне, Анжелике Вячеславовне, тёте Оле и всем прочим мамам разных хороших девушек.

  Чего я за полтора года знакомства так и не сумел уразуметь - как вышло, что Алла Андреевна меня привечает ласковее, чем собственно Оксана? Где логика? Ну то есть в том, что чувства Оксаны ко мне - штука непостоянная, загадки никакой не было: расстались мы с ней довольно бурно, и к более или менее приятельским отношениям вернулись сравнительно недавно. Но всё это время(по словам Оксаны) её маменька не уставала меня расхваливать: и красивый, мол, и интеллигентный, и начитанный... Курю вот разве только, да с кем не бывает.
  Вот и сейчас, когда Оксана сидела дома с гриппом, а Алла Андреевна зашла в школу переговорить с нашей классной - она наткнулась в коридоре на меня и после нескольких незначащих фраз стала искушать чаем с пирогом. А пироги - я это подметил ещё в ту пору, когда была у нас с Оксаной большая и чистая любовь - пироги что у старшей, что у младшей Кутафьевой выходят великолепные...
  В общем, поломавшись для приличия минуты полторы, я сговорился с ней на пять вечера.

  Заскочив после уроков домой - сбросить учебники, привести себя в порядок и переодеться - я отправился к Кутафьевым. Живут они недалеко, меньше десяти минут пешком: этого хватает, чтобы неторопливо, раздумчиво скурить сигарету.
  В Москву пришла весна. Лучи солнце уже ощутимо грели лицо, а огромные сугробы весело стекали на асфальт. Не сегодня завтра они превратятся в грязь и слякоть, на асфальте будут лужи по колено, а раскисшая земля будет влажно хлюпать под ногами. Но всё это будет потом. А пока Весна заявляла свои права на ледяное царство.
  Без трёх минут пять я стоял у подъезда: точность - вежливость королей. Открыла Алла Андреевна. Странно - ведь вроде бы женщина не модельной внешности; увидев её на фотографии, вы не задержите глаз. Ни одна камера не в состоянии запечатлеть этот невероятной витальности взгляд, эту мимику, эти движения губ и взгляда в разговоре...
  И что с того, что в уголках глаз и возле рта у неё морщинки, а одета она в потёртые джинсы и майку, открывающую загорелые плечи? Ещё неизвестно, была бы она красивее с подтяжкой и в модельном платье.
  Короче, бывает и так - немолодая уже привлекательная женщина, тем и привлекательная, что немолодая.
  - Проходи, Владик, - она широко улыбнулась, обнажая мелкие ровные зубы. Я тряхнул гривой, тоже улыбнулся; протянул купленную по дороге пачку печенья с шоколадом.
  - Ну и почто ж ты тратишься? - поинтересовалась Алла Андреевна, слегка нахмурившись. - На обед же пришёл.
  Узнаю её стиль. Позовёт на чай с кусочком пирога, а накормит до отвала. И ведь не откажешься - невежливо. Да и не хочется отказываться-то - всё невероятно вкусно.
  - Не с пустыми же руками идти, - пожал я плечами.
  - Проходи, садись там.
  Вымыв руки и покосившись на себя в зеркало, я пошёл в кухню. Там уже сидела, закутавшись в шаль, Оксана, Алла Андреевна же хлопотала возле плиты.
  - Ой, Владик, извини - замоталась, не успела приготовить. Ты садись пока, чаю попей с вафелькой. Оксан, налей ему.
  Оксана мне не сказала ничего: обожгла яростным взглядом содержания "чего припёрся?!" и протянула чашку. Ни холодной воды, ни сахара мне предложено не было. Ничего. Я ведь не гордый, попрошу.
  Я никогда не обижаюсь на хозяев, которые готовят угощение уже при госте, или пуще того - вовлекают в кулинарный процесс. Напротив - мне видится в этом оказанное доверие. Свои, мол, люди. Можем и при тебе салатик порезать, а можем и припахать.
  Обещанный пирог только-только отправился в духовку, а Алла Андреевна поставила передо мной тарелку спагетти с соусом болоньезе. Единым духом умяв половину, я прервался и принялся нахваливать.
  - Алла Андревна, как же вы вкусно готовите! Ей-богу, завидую вашим мужчинам, - это про мужа и младшего сына, - хорошо устроились.
  - Знаешь, так не всегда было. Вот когда Борис Владимирович за мной ухаживал - я вовсе не готовила. Еда тогда была для меня просто как источник энергии, жрала что попало, - она улыбнулась своим воспоминаниям. - И, когда выходила за него, предупреждала честно - готовить не умею! Да наловчилась, как видишь.
  - О, а если я на Оксане женюсь, вы меня кормить будете? - ухмыльнулся я.
  - Каждый день по заказу! - снова рассмеялась она.
  - Ну оно того стоит тогда... Больно уж вкусно всё.
  Я покосился на Оксану. Та слушала наш трёп с явным неудовольствием.

   Прикончив обед(пирог, как всегда, таял во рту) и весело поболтав с хозяйкой, я стал собираться.
  - Уже уходишь, Владик? - с искренним огорчением спросила Кутафьева-старшая.
  - Извините, пора. Я же в поход иду утром, собираться ещё... Спасибо вам. И накормили, и напоили, и поговорили...
  - Тебе спасибо, что зашёл.
  Чувствуя, как приятно отяжелел живот и не прекращая улыбаться, я вышел на лестницу.

  Идём. Нет, не так. Трюхаем.
  Пятидесятифунтовый рюкзак тянет плечи, но я этого уже почти не ощущаю - привык за двухчасовой переход. Кажется, вся просёлочная дорога превратилась в широкую полосу мерзко чавкающего под сапогами дерьма. Впереди меня - Троицкий, преподающий у нас в школе географию.
  Вроде бы выбрались: опушка леса, дальше дорога из сухого и пыльного гравия.
  - Привал полчаса! - хрипло каркнул Троицкий. - Всем переобуться и ко мне за едой!
  Еду - несколько буханок свежего чёрного хлеба - он ловко нарезал и раздал каждому походнику, стараясь, чтобы вышло поровну.
  Я сел на землю, опёршись спиной о толстый древесный ствол и положив рюкзак рядом. Сбросил осточертевшие сапоги, блаженно пошевелил пальцами ног; откусил сразу половину немаленького ломтя хлеба, запил водой из фляги...
  И никогда в жизни - ни до, ни после - я не ел ничего вкуснее.

  Москва, март 2012.