Глава 10

          Глава 10

               
  Студенческую свадьбу Максим и Марина играли в общежитии. После загса было решено молодых венчать. Володя Прокофьев нарядился православным батюшкой, а Борька Тениальный служкой. Он носил за ряженым попом Библию, настоящую Библию не нашли. Вместо неё была Энциклопедия молодой семьи, которую и подарили молодожёнам в конце церемонии «венчания». Настоящее кадило Борис выпросил, под честное слово, на вечер у знакомого театрального режиссёра. Репертуары театров претерпели существенные изменения, классиков задвинули на малые сцены. Предпочтение отдавалось современным пьесам с производственной тематикой – на злобу дня. Кадило в театре стало без надобности. Одну из комнат общежития девочки переоборудовали в церковь. Представление об убранстве в настоящих храмах у ортодоксальных комсомолок было весьма приблизительное, поэтому церковь больше походила на будуар обнищавшей гувернантки французского языка. Много бархата, зеркал и псевдо-ценных безделушек. Появление в коридорах советской общаги православного батюшки вызвало настоящий фурор. Студенты не сразу поняли, что это ряженые и ринулись за Володей Прокофьевым гурьбой. Зрелище наделало много шума. Борьке Тениальному пришлось разгонять зевак кадилом:

            – Куда прёте, дуроломы! Не видите, что ли? Свадьбу играем. Идите отсюда.

            Борька был капитаном команды КВН, его узнали и тогда все поняли, что всё понарошку. Но толпа из любопытства продолжала их преследовать. Володя Прокофьев в роли батюшки был убедителен, накладная борода ему шла. Задуманный спектакль собрал слишком много зевак. Максим и Марина с трудом протиснулись к «алтарю». Прокофьев удивил тем, что принёс за пазухой настоящую икону Христа Спасителя. Он торжественно зачитал несколько молитв, и заставил молодых поцеловать образ Спасителя. Случайные свидетели спектакля напирали из коридора и мешали – обряд венчания быстро завершили. Приглашённые гости спустились в Красный уголок, где стояли накрытые столы. В целом праздник получился на славу. Было весело и шумно.

           На следующий день Бориса вызвали в комитет комсомола. Кто-то донёс Козловскому про венчание. Популярность капитана команды КВН вызывала зависть у секретаря. На свадьбу его не пригласили, и Козловский воспользовался случаем отомстить. Вправить Борису мозги ему хотелось уже давно, чтобы знал своё место:

           – Ты чем там занимаешься? Тебе известно, что пропаганда религиозного культа в стенах советского института недопустима.

           – О чём это вы?
 
           Борис по лицу Козловского понял, что нагоняя не избежать и пошёл на хитрость, сразу обозначил дистанцию, перейдя на вы.

           – Я про свадьбу твоего друга Матвеева. Обязательно надо отличиться. Не можешь без приключений. Что это ещё за венчание вы там устроили?

            – Вы про это! Видите ли…

           Борька попытался объяснить, но Козловский его перебил и продолжил нудно объяснять:

           – Такие выходки я не потерплю. И тебе, капитану команды КВН нашего прославленного института заниматься подобными делами не позволю.

            И тут Бориса осенило:

            – Это была шутка. Репетиция, товарищ Козловский. Мы готовим номер для команды КВН. Решили обкатать, так сказать, на зрителях. Сами не ожидали, что так убедительно получится.

            Козловский на минуточку опешил, он уже готовился объявить Тениальному выговор с занесением в личное дело. Не ожидал, что Борис так легко выкрутится.

            – Шутка значит. Ну-ну. Шути, да знай меру. А то народ уже бог знает, что подумал.

            Козловский крякнул, когда случайно вырвалось слово бог и двумя руками поправил себе причёску. Борька посмотрел на безукоризненную укладку секретаря комитета комсомола. «Лаком он что ли пользуется?» – подумал про себя Борис, а вслух произнёс:

            – Теперь я думаю вопрос закрыт. Я могу идти, товарищ Козловский.

            Секретарь, играя желваками, кивнул в ответ. Тениальный с лёгким сердцем выпорхнул из кабинета. Козловский зло посмотрел ему вслед и прошипел: «Бездарный клоун. Опять отвертелся».

            Борька вприпрыжку летел по коридору института, весело напевая: «Был час пик, бежали все куда-то, вдруг, застыл, задумался зелёный свет. Зелёный свет». Он остановился и крикнул знакомому:

            – Васнецов! Ты сегодня Прокофьева не видел?

            – Видел. Зачем он тебе?

            – Какая разница. Не знаешь, где он может быть?

            – Знаю. В лаборатории теплофизики.

            Девочки первокурсницы стайкой, жавшиеся к окнам, с обожанием смотрели на Бориса. В другое время он бы обязательно задержался с ними, но теперь ему было не до них. Он повернул к лестнице, и спустился в цокольный этаж. Володя Прокофьев пыхтел над курсовой по теплофизике.

            – Привет!

            – Привет!

            – Слушай, я сейчас от Козла. Короче, наплёл ему, что венчание на свадьбе было репетицией номера для КВН.

            – Что? Зачем это?

            Лабораторная работу у Прокофьева не получалась. Вечером встречался с сослуживцами и с похмелья трещала голова. Борис внимательно посмотрел на Володю, покачал головой и не стал говорить лишнего:

            – Да это уже неважно. Кто-то рассказал Козловскому, про венчание на свадьбе. Он решил раздуть из этого дела целую историю, и стал наезжать на меня, что мы занимаемся пропагандой религии. Ну знаешь это – опиум для народа. И все дела.

            – Чего?

            – Тьфу ты! Ничего.

            – Слушай, не получается у меня что-то. Помог бы лучше!

            – Нашёл кого просить. Это для меня самого это тёмный лес. Короче, если спросят про венчание, так и говори, что это была шутка. Репетировали сценку для КВН.

            – Но это ведь и правда была шутка.

            – Вот! Так и говори.

            – Ничего не понял, но скажу.

            – Ну и ладушки! – сказал Борис и направился к выходу.

            Уже в дверях его застал вопрос Володи:

            – А кому сказать-то?

            – Скоро поймёшь.

            Прокофьев был коммунистом, его вызвали в партком института. Он был уверен, что в шуточном свадебном венчании нет ничего предосудительного, но спорить со старшими товарищами не стал, а сделал всё в точности, как советовал Борис Тениальный. Написал объяснительную, что согласился на роль служителя культа ради друзей. Репетировали номер для команды КВН. Венчание было шуткой, чтобы повеселить гостей. В парткоме дело раздувать не стали, Прокофьев был ветераном Афганистана, и товарищи учли этот факт. Володя получил партийное задание, прочитать студентам лекции по научному атеизму: «Делать мне больше нечего! – ворчал он, выходя из кабинета парткома, – Тут курсовая горит. Блин!».

            Васнецов с гитарой торопился в актовый зал, Володя окликнул товарища:

            – Эй, Васнецов! Виктор!

            – Чего тебе?

            – Ты не виде Тениального?

            – Вы чего сегодня сговорились что ли?

            – В смысле?

            – В коромысле! В прятки что ли играете? Весь день ищите друг друга.

            – А!!! Стой!

            – Не могу, брат. На репетицию опаздываю.

            Прокофьев махнул рукой от досады, спихнуть лекцию по научному атеизму не получится, и пошёл в библиотеку. Пока спускался по лестнице, всё время ругал Бориса, хотя идея разыграть обряд венчания принадлежала и ему тоже.

            После дурацкой выволочки в секретариате комсомола, желание бросить институт у Тениального только окрепло. Надо было сделать решительный шаг, пока ещё молод и свободен. Борька мечтал начать новую жизнь и хотел разом обрубить все концы. Вечером признался Тамаре, что никакой он не сценарист. С каждым днём становилось всё очевиднее, что добром дело не кончится и Томка женит его на себе. А такая перспектива его категорически не устраивала. Признание Бориса ничуть не смутило Тамару. Она догадалась, что жених решил соскочить с крючка, а у неё были совсем другие планы. «Это легко исправить. Значит станешь у нас сценаристом» – уверенно заявила она. Томкин отец оказался не таким всемогущим и пришлось потенциальному зятю ограничиться киноведческим факультетом. Как бы то ни было, Борис Тениальный стал студентом ВГИКа. Казалось, всё устроилось так, как он хотел. Борис на какое-то время смирился со своим положением. В этом были свои плюшки. О бытовых проблемах можно не думать, у невесты имелась своя квартира. И всё же предложения руки и сердца Томка не дождалась, на втором курсе Борька отважился на побег. Перед этим он поехал к Матвеевым, чтобы поплакаться верному другу в жилетку. Заявился в общежитие для молодых семей, с тортом и бутылкой вина. Болтали о том о сём, было уже поздно, но гость не торопился уходить. Вышли в курилку и там Борис признался зачем пришёл:

              – Можно я поживу у вас пока.

              – Чего так?

              – А не спрашивай.

              – Живи, конечно. А Тамара как же?

              – Этот каток меня погубит. Надо бежать пока не поздно.

              В ответ Матвеев только улыбнулся, сравнение Тамары с катком было очень точным. На этом свете не было преграды, которая бы могла смутить эту даму. Про горящую избу и про коня – это как с неё писано. Фигурально выражаясь, конечно. Жизнь в избе не её уровень, как и один единственный конь. Стадо мустангов под капотом и вилла на берегу морского залива – программа минимум для Тамары. Борис при всём желании не мог ей этого дать, по крайней мере, в ближайшей перспективе ничего подобного не вырисовывалось. Он сам был у них в семье нахлебником. Без денег и связей. Родители терпеливо ждали, но о свадьбе жених даже не намекал. Нежно любимая доченька обожала этого шалопая, и они не хотели вмешивать. Тениальный страдал от роли приживала, и всё же ему не хватало характера отказаться от комфортной жизни. Он злился на себя и на весь белый свет.

              Матвеев выслушал признание Бориса:

              – Мне кажется ты её боишься?

              – Боюсь! И её боюсь и себя боюсь в первую очередь. Привык как сыр в масле кататься. Чувствую затягивает мещанское болото.

              – Сам выбрал.

              – Сам. Мне и сейчас нравится такая жизнь. Я тупею, когда вижу такое вопиющее благополучие. Ты же видел какая у них квартиру, а дача! Не дача – дворец! Родня в Канаде, любые шмотки достать могут. Разве что птичьего молока нет. Но тут я, вдруг, подумал, а что, если я ей изменю, и она об этом узнает.

              – Что значит твоё если!? – многозначительно спросил Максим, и рассмеялся. – Уже!?

              – Не в этом дело.

              – Понятно.

              – Что тебе понятно? Она мне пока не жена. Ты послушай! Живу я как у Христа за пазухой. Привык. И тут вдруг подумал. Изменять я ей буду. Рано или поздно Тамара об этом узнает. А она обязательно узнает. Что тогда?

              – Что? Ну выгонит тебя.

              – В том то и дело. К тому времени я уже толстый, ленивый потрёпанный жизнью человек. Кому буду нужен? Никому. Она мне пинком под зад и крах всей жизни.

             – Так уж и крах.

             – Для меня крах. Я себя знаю. Нет. Бежать надо пока молодой и прыткий. Поживу у вас. Потом квартиру сниму.

              – Ладно, живи. Но учти, что Марина беременна. И спать тебе придётся на полу.

              – Я буду приходить только на ночь, и чтобы принять душ. Потерпите пару дней.

              – Понятно. Потерпим.

              Надо отдать должное, Тамара весть о разрыве выслушала спокойно, не стала строить козни, а отвернулась и исчезла из жизни Бориса навсегда. Она была уверена, что Борька скоро одумается и вернётся, но ошиблась. Обретя долгожданную свободу, Тениальный развёл бурную деятельность. Опыт капитана команды КВН не пропал даром и очень скоро Борис стал сниматься в эпизодах. Затем, каким-то образом, устроился на телевидение. Пожалуй, это был единственный секрет, который Борька не выдал даже своему другу Максиму Матвееву. Оставалось только предполагать, что в этой истории была замешана какая-то замужняя дама. При всей своей бесшабашности, Борис был джентльменом. Для него всё удачно совпало. В качестве ведущего он быстро сделался нарасхват. В моду начинали входить развлекательные шоу по лекалам западного образца, и раскрепощённая натура Тениального удачно вписалась в данный формат.

            У Матвеевых жизнь шла своим чередом. Марина родила мальчика. Комнату в общежитии для молодых семей, после защиты диплома, пришлось освободить. Они стали жить у тёщи. Ольга Степановна с радостью уступила им свои хоромы, и с удовольствием нянчилась с маленьким внуком.

            Борис любил домашние посиделки и при случае заглядывал в гости к старым друзьям. С Ольгой Степановной они подружились. Это было ещё то время, когда ходили в гости друг к другу без предупреждения. Карьера на телевидении складывалась у Тениального как нельзя лучше, и на какое-то время он закрутился так, что потерял из виду своих старых друзей.

             Перемены в стране ещё не казались угрозой привычному укладу жизни. Заработали кооперативы. Прилавки ларьков и магазинов стали наполняться товаром, непривычным для глаз советского человека. Только вот цены были ломовые, но и это ещё особенно не настораживало. Иногда удавалось купить палку сырокопчёной колбасы или баночку икры, но узелок финансовой петли начинал стремительно затягиваться. Матвеевы не могли себе позволить покупать дорогие игрушки, а Борька после студенческого безденежья чувствовал себя богачом и с удовольствием тратил свои гонорары. Однажды бросил свои дела и нагрянул в гости к Матвеевым. Налетел внезапно, как ураган, полный заразительной энергии:

            – Ольга Степановна, моё почтение, – он протянул букет хозяйке дома. – А где наш сорванец? Олежка, смотри, что тебе дядя принёс.

             Мальчик, привыкший к домашней тишине, осторожно выглядывал из-за бабушкиной спины. Он только научился ходить. Борис протянул ему белоснежного робота в блестящем шлеме, это был космонавт. Олег испуганно смотрел на шумного гостя.

             – Бери-бери, дядя не кусается. – Ольга Степановна ободрила внука.

             Мальчик взял игрушку.

             – Держи. Смотри какой он красивый. Забыл дядьку. Не помнишь меня?

             Ребёнок смутился и опустил голову.

             – А я тебя вот таким на руках носил. – Борис ткнул пальцем в игрушечного космонавта, тогда ты ещё вот таким был, – Давно я у вас не был.

             Максим с Мариной вышли в коридор. По их виду Борис сразу понял, что семья переживает нелучшие времена. Он на ходу приобнял Марину, пожал руку Максиму, хотел сострить, но передумал. По-свойски прошёл прямо на кухню, где вывалил на стол содержимое объёмного пакета:

             – Ребята, что сегодня было! Вы не поверите. Вызывает меня главный, а у него американцы. По-русски говорят вполне сносно. Хотя я думаю, что это выходцы из Одессы и больше притворяются варягами. По глазам вижу всё они прекрасно понимают. Так дурака валяют, для понта. Мы говорит хотим организовать с вами совместную передачу. Вот сценарий и текст контракта. Готовы заключить сделку, не отходя от кассы. Ну, точно одесситы. Я читаю, вроде всё устраивает. А гонорар! Космос. Пошло дело! Предлагаю обмыть!

             Матвеевы слушали Бориса, не то, чтобы с завистью, но пребывали в некоторой растерянности. Им было даже странно, что кто-то может так радоваться жизни. Ольга Степановна отняла у него сыр:

             – Борис, ну кто же так бутерброды нарезает.

             – Ааа! Это я увлёкся. Хозяйничайте, Ольга Степановна. Не буду мешать.

             Борис плюхнулся на стул и продолжал рассказывать:

             – Контракт, конечно, подписали. Какой же дурак откажется от таких денег. Сегодня гуляем, у меня свободный вечер, а завтра за работу. Эти ребята, скажу я вам, шутки шутить не любят. Уже оборудование монтируют.

            Марина пошла в комнату, достала свежую скатерть и позвала:

            – Мужчины, идите сюда. Надо раздвинуть стол.

            В доме Матвеевых не видели такого изобилия: сыр пармезан, финский сервелат, икра, копчёная чавыча, оливки, виноград, французское вино и шотландский виски. После первой рюмки, Борис немного сбавил обороты:

            – Ой, ребята! Как же я вас люблю.

            Хозяйка положила ему на тарелку салат:

            – Борис, кушай.

            – Спасибо, Ольга Степановна. О! Оливье. Сто лет не ел. Можно я сегодня у вас ночевать останусь.

            – Конечно, ещё спрашиваешь – сказал Максим.

            – Замотался, брат. Надо выспаться.

            Олег сидел на полу возле окна и озабоченно крутил в руках робота. Борис подозвал мальчика:

            – Олег, там чёрная кнопочка, нажми на неё. Иди сюда, я покажу. Он же ходить умеет.

            Громогласный дяденька пугал мальчика, и он отдал игрушку отцу. Максим нажал на кнопку, робот стал шевелить руками и ногами. Взрослым это очень понравилось, а ребёнок с опаской смотрел на ожившую игрушку и больше к ней не притронулся.

           Матвеев слушал Бориса и завидовал. Посменная работа на заводе за копеечную зарплату утомила. План выполняют на сто двадцать процентов, а премиальные совсем урезали. Рабочие недовольны. На днях ходил разбираться в бухгалтерию, там ему пытались объяснить, что у завода возникли трудности с реализацией и отфутболили. Ещё издевательски посмеялись вдогонку: «кто на что учился!». После этой фразы, Матвеев догадался, что бухгалтерия врёт. Фонд заработной платы не стал меньше, значит администрация в сговоре и себе премию увеличили.

           У Тениального был пейджер, который постоянно издавал звуки получаемых сообщений. Матвеевы тогда впервые увидели такое устройство.

           – Что это за штука? – спросил Максим.

           – Пейджер. Американцы подарили, чтобы быть на связи. Удобная вещь, я тебе скажу. Вообще с этими ребятами интересно иметь дело.

            Борис принялся расписывать своих новых знакомых в превосходных тонах. Матвеевы заметно загрустили. Они были слишком далеки от такой жизни. Что там далеки! Им казалось, что они вообще выпали из жизни. Всё, что происходит вокруг чужое и непонятное. Борис в гостях долго не задержался и в этот раз. Сказал, что дело не терпит отлагательств и передумал ночевать.

            Перед сном Максим признался жене:

            – Знаешь, Борис советует мне поступить на режиссёрские курсы. Как ты думаешь? Может попробовать?

            Марина давно догадывалась о скрытом желании своего мужа, получить другую профессию. Он не раз осторожно намекал, но сегодня впервые спросил об этом прямо. Сегодня их посетил такой фееричный гость, что сомнений вообще не осталось. Надо в жизни что-то менять. Марина не стала возражать:

            – Я думаю у тебя получится. На днях я выхожу на работу, декретный у меня закончился, проживём как-нибудь.

            Ольга Степановна так же поддержала зятя, она всегда считала, что для мужчины очень важно определиться с делом всей жизни. И Максим поступил во ВГИК. Борис предлагал работать на телевидении, но Матвеев хотел снимать художественное кино. Дипломная работа молодого режиссёра имела успех и хорошую прессу. В своём первом интервью Максим скажет: «Мне повезло, меня формировало доброе время. Несмотря на все чисто материальные издержки. Мы не унывали и были счастливы. Любовь несёт в себе заряд позитивной энергии, передать этот заряд своему зрителю очень важно. Несмотря на то, что наш фильм о войне. Мы снимали в первую очередь историю любви». Матвеев был счастлив, чувствовал прилив энергии и строил планы.

            А потом наступили девяностые. Перемены в стране в самом начале были восприняты хорошо. Казалось, вот она – желанная свобода! Как пел Виктор Цой: «Перемен! Мы ждём перемен!». Свобода! О которой так много говорили и возлагали большие надежды. Чего же ещё! Свобода неслось со всех сторон! Матвееву предложили снять боевик. Сценарий ему не понравился, какая-то несуразная история про бандитов и каратистов. Тюремная «романтика» вообще не его тем. Он не хотел браться за такую работу, но ему откровенно дали понять – бери, что дают или пеняй на себя. Пришлось согласиться. Матвеев и не предполагал под какой кошмарной историей он подписался. Выделенные на киносъёмку средства быстро закончились. Невозможно было завершить работу и нечем расплатиться с актёрами. Матвеев метался по разным инстанциям, но там лишь разводили руками. Мол, ничего не поделаешь – рынок. Учитесь жить по новым законам, а то привыкли, понимаешь ли, на всё готовенькое. С деньгами и дурак снимет. А ты так попробуй. Уметь надо зарабатывать, сами ищите спонсоров. Новое словечко, которое вошло в оборот. Спонсор. Где взять этого спонсора Матвеев не знал. И по старой привычке продолжал обивать пороги разных государственных заведений. Чем выше служебная лестница, тем грознее становился тон чиновников. На Максима было страшно смотреть. Он ходил серой тенью, уставившись в пол. Съёмочная группа ждала честно заработанных денег, а на студии ему говорили, что казна пуста. Домой возвращался за полночь, иногда навеселе, как вор прокрадывался в спальню. Утром уходил, не говоря ни слова. Она понимала, что Максим оказался в очень непростой ситуации, не упрекала мужа, но терпение таяло с каждым днём. Время шло, а ничего не менялось, становилось только хуже.

          Известие о том, что Борис уезжает на свою историческую родину грянуло как гром среди ясного неба. Успешный артист и телевизионный ведущий неожиданно вспомнил о своих корнях. Тениальный ничего не говорил, но Максим догадывался, что это был вынужденный отъезд. О причинах лучше было не спрашивать, если Борис даже ему не стал ничего говорить. Друзья не грузили друг друга своими проблемами. Ещё не совсем понимая, что вообще происходит. Надежды на свободную и счастливую жизнь рухнули. Приспособиться в новой ситуации никак не получалось. Для этого надо было переломить самого себя через колено, забыть, что такое стыд, честь и совесть. Кому-то это удавалось. На сценах прославленных театров царила пошлость из смеси борделя и кабаре. Под ехидные смешки и улюлюканье развращённой толпы, старые театралки были изгнаны из залов. Матвеев не хотел иметь ничего общего с этим, а у Тениального была реальность иного рода. На ТВ крутились огромные деньги и работать становилось смертельно опасно.

          Вспоминать своё прошлое добрым словом было ещё не принято. Ностальгия будет потом. Друзья, по старой памяти, выпивали на кухне. После того, как из неё вынесли всю мебель, пространство скукожилось, и кухня оказалась ещё меньше. Такие вот чудеса советской градостроительной архитектуры. Оставили журнальный столик и две табуретки. Прощальное застолье было тоскливым. Внезапный отъезд друга стал для Матвеева катастрофой. Больше обратиться за помощью будет не к кому. Максим оставался один и пытался осознать своё сиротство. Предлагают снимать какую-то пошлость на грани порнографии. Он отказывался от таких предложений, а что делать дальше не знал. Борис был сам не свой, он, кажется, не верил, что проводит на своей кухне последние часы. Был на удивление тих и задумчив:

            – Слушай, Максим. У меня тут мешок картошки остался, крупы там разные, масло. Домработница натаскала. Может, заберешь?

            При всём своём кажущемся раздолбайстве врождённая практичность у Тениального никуда не делась. Это сейчас он мог себе позволить купить любые деликатесы, но так было не всегда, и Борис об этом помнил. Услышав про мешок картошки, Максим почувствовал себя оскорбленным, и холодно произнес:

            – Нет, спасибо. Как-нибудь, обойдёмся.

           Неожиданно зло подумал: «Умеют же люди устроиться. Запасная Родина на всякий пожарный случай имеется. Почувствовал вкус славы и больших денег, уезжает туда, где сможет заработать ещё больше». Матвеев ужаснулся собственным мыслям: «Не ожидал обнаружить в себе такое. Зависть плохое чувство. Да, дружок. Вот и разоблачил ты себя. Тоже хочешь уехать? Нет. Так чего злишься?». Тениальный старался не смотреть на друга. Он не мог рассказать ему правду о том, почему уезжает. Не хотел обременять его своими проблемами, понимал в какой ситуации оказался Максим, но теперь помочь ему ничем не мог.

           Оказалось, что слава имеет и обратную сторону. Неприятности посыпались на Бориса после убийства знаменитого исполнителя Игоря Фалькова. Ему стали поступать угрозы. Звонили домой и на работу. Подкидывали письма в почтовый ящик. Знакомство с Фальковым у него было почти мимолётным, но злодея или злодеев это не смущало. Борис приглашал певца к себе на передачу. Из короткого интервью узнал о том, что Игорю кто-то угрожает и вымогает деньги. Тогда только входили в оборот такие слова как рэкет и «крыша». Певец только вскользь озвучил эту мутную историю, поделился своими предположениями и догадками. Вот и всё. Больше они не виделись. Где и кому Борис перешёл дорогу? Может его история с убийством Фалькова никак не связана. Тогда кто бы это мог быть? Кто-нибудь из коллег? Возможно. Стажёр!? Вероятнее всего. Про таких говорят из молодых да ранний. Сплетничают, что спит с главной редакторшей. Фаина не то, что в матери в бабки ему годится. Опять же нет. Если Фаня сделает из него звезду, Данечка тут же бросит её. Она женщина хоть и подлая, но мудрая. Нет, не то. А если всё это чей-то блеф. Какой-нибудь обезумевшей от горя фанатки Фалькова. Тоже может быть. Но как узнать? Ждать нельзя. Добром это не кончится. Тениальный начинал догадываться, что в стране поднималась какая-то неведомая и страшная сила. Убийство Фалькова только начало, дальше будет совсем худо. Бежать ко всем чертям от всего этого. Он глубоко вдохнул и потянулся за бутылкой.

            – Давай выпьем за нашу скорую встречу. – сказал Борис, поднимая стакан.

            – За встречу. – вяло согласился Максим.

            – Хочешь, вызов тебе сделаю?

            – Куда?

            – Ну не знаю, может в Америке обоснуюсь или Германии. Пока не решил. Там видно будет.

            – Нет, спасибо! Никуда я не поеду. Здесь моя Родина. Будь, что будет.

            Борис достал из кармана домашних брюк пейджер и протянул Максиму:

            – Надо?

            – Зачем он мне?

            Максим вспомнил, как Борис был у них в гостях последний раз, тогда он впервые увидел пейджер. Борис хвастался новым проектом и светился от счастья. Он был звезда, и как быстро о нём все забыли. Оказывается, можно легко удалить человека из списка абонентов и забыть о его существовании. Где же те, молодые и энергичные продюсеры? Он им больше неинтересен?! Проклятый гаджет молчал вторые сутки. Это было непривычно и странно. Максим видел, как Борис то и дело хватается за него, и грустно отводит глаза. Он наполнил пустующие стаканы, чокнулись и выпили, не глядя друг на друга. У обоих было такое чувство, как будто сидят на поминках. Разговор не клеился, Максиму давно хотелось встать и уйти, но возвращаться домой было ещё тяжелее. Что это?! Только и слышно со всех сторон валить, валить из страны. Стреляют на улицах, убивают в подъездах. Разве это и есть свобода. Прошло всего несколько лет, а теперь казалось, что целая жизнь отделяла их от того времени, когда они были счастливы и полны энергии. Максим вспоминал свою единственную удачную работу, как раздавал интервью после премьеры фильма. Тогда ему тоже казалось, что он совершил что-то значительное в этой жизни. Что его заметили, он всем интересен. А теперь сидит и ломает голову над тем, как жить дальше. За окном завыла сирена скорой помощи. Мужчины выпили ещё раз, долго смотрели на капающую из крана воду. Борис ухватился двумя руками за края журнального столика и отодвинул от себя, чтобы встать с табуретки, не опрокинув при этом закуски на пол. Он подошёл к раковине и закрыл кран.