Как я оппозиционерничал

1.  Теоретическая теория.



Иерархическая лестница. 
Как много в этом словосочетании для изуродованной и грешной души слилось…

Давайте заглянем в словари великого русского языка.
Дмитрий Николаевич Ушаков:  иерарх – священнослужитель, имеющий епископский сан.
Сергей Иванович Ожегов: иерарх – лицо, относящееся к высшей церковной иерархии.
Владимир Иванович Даль: иерарх - священноначальник: епископ, архиерей, митрополит.

В любом случае можно сделать вывод, что словосочетание иерархическая лестница давным-давно имело отношение к церкви. Но, опошлившись и изуродовавшись российскою действительностию, оно не оставило в себе абсолютно  ничего святого. И даже наоборот. Ведомые демонами Ада, рвут друг друга, цепляются за ступеньки этой пресловутой лестницы руками, ногами, зубами персонажи, язык не поворачивается назвать их людьми, влекомые даровыми благами, незаслуженными дорогими подарками и прочее, прочее, прочее, что в миру называется мздоимством, взяточничеством, коррупцией, даже жульничеством и воровством.
Демоны Ада. Число обитающих в преисподней падших ангелов исчисляется по разным источникам от шести миллионов до ста тридцати миллионов. Это примерное соотношение количества чиновников самых разных рангов и населения в России. Про население говорить грустно, а чиновники, поскольку ступеньки у лестницы бывают нижние, бывают средние, а еще бывают верхние, так вот, чиновники, влекомые даровыми благами, незаслуженными дорогими подарками и прочее, прочее, прочее, что в миру называется мздоимством, взяточничеством, коррупцией, продираются вверх, выше и выше, сталкивая соседей, раздирая в кровь руки, ноги, лица. Да что там, с первой взятки заживет!..

Неблизка последняя битва между Светом и Тьмою.
Не боятся исчадия Ада угрозы тюрьмою.
Под себя кривыми клешнями богатства страны…
По приказу и по примеру царя-сатаны…

Люцифер, Вельзевул, Левиафан, Асмодей, Астарот, Бегемот, Велиар, Маммон, Азазель…
Это зло – на верхушке иерархической лестницы.
Зло всех зол.
Кремлевское Зло.
И несть числа злу на ступеньках ниже.
Но ведь есть же некая ступень, до которой человек может еще остаться человеком, даже и начальником.
Но вот кожа на кресле становится дороже, кабинет – личнее, автомобиль – персональнее, и человеческий облик заменяется свинской харей с бесцветными бегающими глазками, приказывающим хрюканьем вместо членораздельной речи.



2.  Практическая практика.



И созрел я от разговоров на «кухне», от мысленных проклятий системы до, пусть молчаливого и одиночного, но открытого и публичного протеста. Превосходным вечером я отправился на Красную Площадь выразить свой молчаливый и одинокий, но открытый и публичный протест.
Шел крупный густой снег, уличные фонари мягким желтым светом вырисовывали полуобвалившуюся лепнину на фасадах полуразвалившихся исторических зданий центра, под ногами, убивая еще новые импортные кожаные ботинки,  хлюпала коричнево-черная жижа с белыми вкраплениями – забота мэра города о жителях.
Я вышел на Красную Площадь через Исторический проезд, и, за неимением белого шарика, белой ленточки, бантика, положил в нагрудный карман куртки белый лист бумаги так, чтобы он ярко и выразительно смотрел на окружающую действительность. Площадь была полупустынна, три человека, смеясь, фотографировались на фоне Мавзолея, чуть поодаль самозабвенно целовались парень и девушка, в пелене густого снега читались еще несколько фигур. Я тихо шел, оставляя следы на белом, искренне радуясь, что еще не успели полить Площадь мэрской дрянью…
- Задержитесь.
 Я оглянулся. Со мной поравнялся автомобиль с гордой надписью «Полиция» на дверце, через полуопущенное стекло ко мне обращался товарищ полицейский.
- Простите, не понял…
- Задержитесь.
- Зачем?
- С Вами хочет поговорить сотрудник ФСО.
Вряд ли он имел в виду «Вами» с большой буквы, но я придерживаюсь правил правописания…
В немецком языке к незнакомым людям тоже обращаются на «Вы» с большой буквы.
Полицейский вышел из авто и сказал в маленькую черненькую коробочку: «Я задержал его, что дальше?»
Коробочка рявкнула в ответ: «Не знаешь, что ли? Ну, документы проверь!»
Полицейский посмотрел на меня большими круглыми глазами…
- А на каком основании?
И тут за моей спиной нарисовался сотрудник ФСО.
- Что это у Вас? – Он явно намекал на лист белой бумаги, весело глядящий из кармана навстречу наступающей ночи.
- Белый лист.
- Зачем?
- У меня нет белого шарика, белой ленточки, вот – лист белой бумаги.
- Зачем?
- Это мой протест против полицейского государства, за честные выборы.
- Вы привлекаете к себе внимание.
- Знаете, кроме обладающей, видимо, нездоровым воображением полиции, на меня внимания абсолютно никто не обращает.
- И все-таки, снимите.
- А если бы я был в белой шапочке – тоже снять? На морозе? Не слишком ли?
- …
Я не дал человеку в черном возможности среагировать на мой вопрос.
- А вот падает белый снег! Его Вы тоже запрещаете? Ну, давайте! Запрещайте!
Я не знал и не знаю той грани, до которой можно глумиться над ФСО-шниками, но я определенно почувствовал металлические нотки в голосе молодого защитника кремлевцев и прокремлевцев. Чуть позже мне пришла мысль, что невеста в длинном белом платье на Красной Площади – это вообще расстрельная статья! Но я не озвучил эту мысль.
Никак не видел я перспективу провести остаток вечера, а может и ночь в кутузке, без ужина и с непредсказуемыми последствиями, поэтому согласился вынуть из кармана уже основательно промокший лист белой бумаги, аккуратно сложил его, убрал в карман и, открыто улыбнувшись опричникам, продолжил свой путь…


…Я купил бы дом
На Дачах Старых Большевиков.
Я позвал бы Гром,
Чтоб сбросить тяжесть оков
С этой бедной страны,
Вдруг оказавшейся
И сразу сжавшейся
В объятиях сатаны…