Глава XII

Шаткий по части холодов январь сменился слякотным февралем. Первого числа морозы спешно ретировались и двор в одну ночь стал напоминать мелкий грязный пруд с редкими вкраплениями островков-сугробов. В ночь со второго на третье снова повалил снег, превращая озеро в болото, а третьего в середине дня в ворота постучали. Пожалуй, в этом не было бы ничего удивительного, если бы не маленькая деталь – в ворота колотили, судя по звуку, то окованным мыском ботинка, то рукоятью меча, перемежая все это с сочной и крепкой руганью. Сидевшая на крыльце Мелисса прислушалась.
- … сучьи дети! Руки поотрываю и везде позасовываю, где засунется! Что б вам все дороги к мракобесам вели! Откроете вы или нет?!
Хлопнула входная дверь и на пороге показалась Гвенара – запыхавшаяся, с недоплетенной косой. Повисла секундная пауза, во время которой, как показалось лесной, вышедшую разглядывали в щель между створками. Видимо, так оно и было, потому как из-за ворот почти сразу же раздалось:
- Гвен! Если ты сейчас же не откроешь свои паршивые ворота, я самолично добью твою девку, что бы не мучилась!
Гвенара охнула и, как была, в ношеной домашней обуви, кинулась к воротам. Выглянувший следом Бран сделал то же самое, успев, правда, натянуть высокие сапоги толстой кожи, в которых обычно выбирался в лес пострелять из арбалета.
Ворота открылись, очерчивая в снегу перед собой полукруги. За ними обнаружились четыре лошади, одна телега, и…
… нет, это все-таки был не Охотник, хотя в первое мгновение Мелисса могла бы с уверенностью сказать: он. Приглядевшись же лесная изумилась, как вообще могла их перепутать. Приезжий был грузноват, тяжел на подъем и на добрый десяток лет старше вышеупомянутого Охотника. А так же – небрит, перепачкан дорожной слякотью, весь в мелком лесном соре, и пребывал в крайне встревоженном состоянии. Человек с ним было шестеро, из них двое сидели на козлах телеги а ещё четверо были в седлах.
«Интересно, а о какой девке-то он кричал?» - успела подумать Мелисса, прежде чем незнакомец подошел к телеге и, нагнувшись, поднял из неё безвольное тело. Тину, одну из учениц Гвенары, Мелисса узнала только по тяжелому и вычурному перстню на пальце правой руки. Остальное терялось под следами побоев. Лицо опухло, под разодранной одеждой пестрели синяки и кровоподтеки.
Бран подскочил, принял Тину, побежал с ней к дому. Незнакомец выдохнул и тяжело оперся о борт телеги.
- Плохо все, Гвен, - ответил он  на невысказанный вопрос. – Как не крути, а мы в заднице.

Вранко маялся дурью. Сидя на печи он сам себе показывал карточные фокусы, причем карты держал рубашкой вниз, так что фокусы были по сути тупым перебиранием колоды, и изредка прикладывался к крынке с широким горлышком, в которой, вопреки всем законам жанра, плескалось обычное молоко.
Ноги уже не болели, только досадливо ныли, но если не обращать на это внимания, то было терпимо. При мысли о ногах чернокнижника затопила необъяснимая волна благодарности к лесной. Черт его знает, сколько бы он промаялся с лечением, используя только свои силы, а теперь через пару дней можно и уехать тайком, отведя глаза…
Планы рухнули в единый миг, едва только в коридоре раздался звон лат. Секундой позе дверь открылась и в комнату вошли люди. Толпу возглавлял Бран с начинающий приходить в сознание Тиной на руках, за ним по пятам следовали Гвенара с Мелиссой, за ними – пятеро незнакомых мужчин…
Увидев человека, замыкавшего эту небольшую толпу чернокнижник едва подавил смутное желание хотя бы провалиться под землю.
К вящему его счастью вошедшим было глубоко плевать на ворох одеял на печи  и на человека, затаившегося в этих одеялах. Тину уложили на лавку, раздели (под хмурыми взглядами Гвенары мужчины нехотя отвернулись). Мелисса было вышла, но вскоре вернулась, неся в руках склянки со снадобьями.
Гвенара засуетилась у девушки, походя бросив:
- Рассказывай, Эйстор.
Мужчина, похожий на охотника, с кряхтением опустился на лавку.
- Девку твою на рыночной площади камнями забить хотели, кто-то крикнул, мол, ведьма. Так что будь осторожна… А если сразу к делу – то даже не знаю, с чего начать, ты тут в своей глухомани небось вообще ничего не слышишь и не знаешь.
- Чего к примеру я не знаю, Эст? Не ходи вкруг да около.
- К примеру того, что Наказующие упразднили Третью Сторону.
Эйстор замолчал, словно желая насладиться воспроизведенным эффектом, а на деле, кажется, просто собираясь с мыслями. Руки Гвенары, накладывающие повязку, дрогнули.
- Как… отменили? – переспросила она. Рыцарь вздохнул.
- Да вот так. Совет был созван ещё в январе. Четырнадцатого числа… Двух из семнадцати уже схватили. Одного запытали до смерти, думаю, не без умысла. Один все ещё сидит в застенках, если верить слухам.
- А остальные? – тихо спросила женщина.
- Что – остальные? Пятнадцать осталось. Последние четыре года никого нового они точно не принимали… Худо это, Гвен.
- Куда уж хуже, - дрогнувшим голосом попыталась отшутиться женщина.
- Документы, Гвен. Поговаривают, что на свет вылезла переписка Дорсера, паскуды этой эльжанской, с Янином Радвинским. И если верить этим самым слухам… То к лету нас возьмут в тиски.
- Северяне? – Гвенара подняла голову. – Зачем мы им?
- Мы – ни за чем, - с напускным равнодушием произнес Эйстор. – Им всего-навсего нужен Охотник, а зачем гоняться за лисицей на чужой территории, если можно спокойно ставить капканы на своей?
Гвенара резко выпрямилась.
- Затворничество действительно не пошло мне на пользу. Пойдем, сядешь, поешь и все расскажешь. Мелисса, ты… ты с нами.  Вранко!
Затаившийся в ворохе одеял и почти поверивший в свою удачу чернокнижник скрипнул зубами. Эйстор вздрогнул и обернулся от порога.
- Что ты сказала?
- Вранко, заснул?
Стиснув зубы чернокнижник мягко спрыгнул на пол и тут же перетек в некое подобие боевой стойки. Спокойно произнес.
- Ну здравствуй, рыцарь.
- Гвен! – рыцарь резко развернулся к женщине. – Просто ради интереса – кто это?
- Вранко, чернокнижник, - машинально ответила Гвенара. – Вон та мадам спасла его с костра.
- Не без помощи Охотника, я так понимаю?
- Не без помощи, - нехотя призналась женщина.
- Вранко?
- Эйстор, либо объясни, либо замолчи!
Рыцарь хмыкнул, кидая на напрягшегося чернокнижника косой взгляд.
- Не дури, колдун. Меня тебе бояться нечего, счеты мы, кажется, уже свели. А ты, Гвен, знакомься. Ранглен Анко Гоэци, колдун и студент Гальсинского университета.
Вранко молчал. Гвенара все ещё непонимающе глядела на рыцаря. Хмыкнув, тот продолжил.
Помнится, из-за не го я как-то разругался с Алькасином. Я, как ты помнишь, человеком тогда был ещё относительно праведным, и терпеть дома колдуна не пожелал. Если бы не клятое гостеприимство - выгнал бы взашей. Но какое-то время он сидел и молчал в тряпочку.
Вранко дошел до последней стадии бледности, и, кажется, буквально врос в пол босыми ступнями. Эст наклонил голову, а затем расхохотался и без особого размаха дал чернокнижнику подзатыльник.
Повисла минутная тишина. Наконец Гвенара вздохнула и на мгновение поднесла ладони к лицу, словно стирая разом навалившуюся усталость. Затем спокойно проговорила:
- Эйстор, бери своих людей и её, - последовал кивок на Мелиссу. – И идите на кухню. Вы только с дороги, а на голодный желудок беседовать - не дело. Вранко, ты… Прошу прощения, Ранглен… в общем, не важно. Пригляди за Тиной, перевяжи.

Ели в почти абсолютной тишине, только кухарка с поваром переговаривались негромко, да и то – урывками, не то виновато не то изумленно косясь на господ. Впрочем, довольно скоро Гвенара жестом отослала их из кухни.
Эйстор наконец откинулся назад, ослабляя ремень на заметно выпирающем животе и придирчиво оглядел стол. Занятие это было абсолютно бесполезным – нетронутых блюд на нем уже не осталось. Гвенара медленно отодвинула от себя тарелку и не поднимая головы велела Мелиссе:
- Рассказывай.
Лесная от неожиданности даже поперхнулась.
- Что? Я – рассказывай? А вам не кажется, что вы перегибаете палку?!
- Это в чем же? – не меняя интонации уточнила женщина.
- Я сижу у вас уж месяц, причем безвылазно. Как пленница. И вы ещё хотите, что бы я вам что-то рассказывала? Уважаемая Гвен, - лесная издевательски выделила голосом сокращенное имя. – Не жирно ли вам будет?
Лесная поднялась из-за стола и направилась к дверям. Впрочем, уже через три шага её нагнал миролюбивый оклик.
- Эй, уважаемая, не кипятись. Уверяю, для тебя это, пожалуй, даже важнее, чем ты можешь предположить.
Мелисса замерла и не оборачиваясь парировала.
- Назовите вескую причину. Всего одну. И я останусь.
Говоривший оперся локтем о стол. Звякнули звенья кольчуги.
- Охотник. Я здесь потому, что он просил найти тебя.
Они вскинулись одновременно – Гвенара вскочила, потрясенно глядя на говорившего, Мелисса резко крутанулась на пятках и выпалила:
- Ваше имя? Как вас зовут?
Рыцарь шутливо приосанился.
- Эйстор фон Герат, к вашим услугам.
Мелисса медленно вернулась обратно к столу,  села напротив мужчины, подпирая голову руками и уточнила:
- Его троюродный брат?
- Верно.
Гвенара наконец справилась с изумлением, развернулась к рыцарю, словно наконец осмыслив происходящее и ровно перебила.
- Она не выйдет даже за порог, Эст. Я не позволю.
- Каким же, интересно, образом? – миролюбиво поинтересовался мужчина.
- Вот таким.
Гвенара вытянула руку и резко сжала кулак. Оберег на груди Эйстора - горный хрусталь в серебре – с хрустом раскрошился, словно попав на зубы гигантской собаки. Лицо Гвенары неуловимо изменилось, под глазами залегли бледные тени.   Осколки хрусталя поблескивали в свете свечей.
- Она нужна мне здесь.
Рыцарь пожал плечами, подпер голову рукой. Демонстрация, кажется, впечатлить его не смогла, хотя наверняка сказать было нельзя. Эйстор вздохнул и открыл было рот, собираясь что-то сказать, когда происходящее дополнилось новым элементом.
На втором этаже со звоном разбилось окно, послышался испуганный женский крик, а затем – все нарастающий треск горящих перекрытий.

«Где-то я это видела, - думала Мелисса, прижимаясь к гриве коня и закрывая лицо от хлестких веток. – Где-то я уже это видела..»
Конь споткнулся, но довольно быстро выровнялся. Мелисса на мгновение приподняла голову и торопливо махнула рукой чернокнижнику: мол, я в порядке. А затем натянула поводья и развернула коня. Ранглен, попытавшийся повторить этот маневр чуть не вылетел из седла, но удержался.
- Рехнулась? – прошипел он, ощупывая прикушенную губу и тяжело дыша.
- Нет. Просто возвращаюсь.
Чернокнижник застонал от досады. Пробормотал заклинание – впустую. Мелисса только зябко повела плечами.
- Он знает, где Охотник, - уверенно произнесла она.
- И что? – ещё одно заклинание кануло в небытие, не возымев никакого эффекта. – Ты собиралась бежать. Бе-жать, помнишь? А теперь, когда у нас есть лошади и деньги – что, развернешься и поедешь обратно? Прямо в пасть к Наказующим? И все из-за того, что кто-то сказал, будто знает, где искать этого клятого Охот… ты что делаешь?
Мелисса перестала загибать пальцы и подняла на Ранглена спокойные глаза.
- Считаю, сколько вопросов ты впихнешь в свой монолог, что бы не ошибиться.
Чернокнижник замер  с открытым ртом. Лошадь под ним нетерпеливо плясала на месте, косила внимательным черным глазом.
- Деньги, смею тебе напомнить, есть не у нас, а у меня, - довольно жестко продолжала лесная. – И ты зря думаешь, что я стану на тебя работать.
- А если я заставлю?
- Не заставишь, - спокойно парировала лесная. – Ты бормотал свои заклинания уже дважды. Похоже, они не сработали. Осторожно, ветки.
Ранглен машинально пригнулся и наконец заметил, что уже добрые три сотни шагов тащится следом за лесной, причем исключительно по инициативе собственной лошади. Он торопливо подхватил поводья и в сердцах бросил:
- На кой тебе сдался этот рыцаришка? Бежишь за ним, словно он тебе ребенка заделал и теперь скрывается…
Лесная ответила неожиданно спокойно, даже, можно сказать, равнодушно. Но от этого не менее непонятно.
- Каждому Охотнику нужна своя Гончая.
Ранглен вздохнул и умоляюще попросил:
- Дай хоть до утра переждать! – и про себя добавил: «К утру, дай-то Боги, они друг друга попереубивают к чертям собачьим…»
Лесная задумалась, а затем свернула с тропы, направляясь к десятку молодых лиственниц.
- Только до утра, - велела она, спешиваясь. – И никаких костров.

Лошадь всхрапнула. Чертыхнувшись про себя лесная наскоро привязала поводья к нижней ветке разлапистого граба и крадучись подобралась к частоколу. Впрочем, в осторожности, как выяснилось ,не было никакой нужды.
Мелисса напрасно тешила себя надеждой, что пожар удастся затушить. Во дворе не уцелело ни одно строение, только сарай сгорел как-то косо, по диагонали, словно огонь, как ножом, срезал только три угла из четырех. Чудом уцелевшие ворота были распахнуты настежь, а за ними…
Лесная медленно выпрямилась, не заботясь тем, заметят её или нет. На дереве за воротами, не доставая ступнями до земли всего каких-то два-три локтя, слабо покачиваясь на ветру, болтались четыре висельника Мелисса вошла в ворота, рассеянно вглядываясь в лица убитых.
Четверо. Бран, босой, с двумя арбалетными болтами в плече. Тина, теперь неузнаваемая вовсе. Один из свиты рыцаря, рыжий, кучерявый молодой парень.  Гвенара – в рваном платье, с обрезанными до затылка волосами. Ретивый палач, стремясь отхватить как можно больше волос, стесал на затылке женщины длинный лоскут кожи, и синее платье дополнилось диковинной кровавой полосой вдоль спины, словно силящейся заменить собой косу. Отрезанная коса была втоптана в снег у неё под ногами.
- Ласка, Черныш, - отчего-то жалобно позвала Мелисса. Из-за сарая послышался тихий, тонкий скулеж и лесная кинулась туда.
Волкодав, мертво вытянувшийся в снегу, казался седым от припорошившего шкуру пепла. Ласка, мокрая, жалкая, окровавленная, лежала рядом, не умея подняться. Мелисса села рядом, осторожно погладила её по голове и вдруг расплакалась. Она почти ненавидела себя за эти слезы – в большей степени от того, что не знала толком, из-за чего плачет. Ласка вдруг тихо-тихо взвизгнула и затихла. Мелисса поднялась с колен и молча побрела к воротам. В воротах открывался замечательный вид на круп рангленовой кобылы, бодренькой рысью скрывающийся за деревьями.
- Ранглен! – позвала несколько ошалевшая от такой наглости лесная. Чернокнижник и не подумал оборачиваться, даже, кажется, щелкнул поводьями, понукая кобылу. Мелисса опрометью рванулась к углу частокола, отвязала лошадь и бросилась в короткую погоню. Ранглен не оборачивался. На слабый, вскользь (попробуйте-ка, с седла!) подзатыльник отреагировал странно.
- Наревелась?
- Сдурел? – вопросом на вопрос ответила Мелисса, пытаясь вырвать руку. Запястье легко выскользнуло из слабого, но болезненного захвата.
- Будешь знать, на кого поднимать руку.
- И на кого же? – сквозь зубы процедила лесная. Ранглен поднял на неё спокойные и колючие глаза.
- Я – аристократ, маг, человек, не вхожий разве что к королю, - спокойно ответил чернокнижник. – А ты – лесная погань, да ещё, к тому же, женщина. Если тебе охота подохнуть, оплакивая какую-то псину, то меня такая перспектива не привлекает совершенно…
Мелисса со свистом выдохнула воздух сквозь стиснутые до скрипа зубы и на мгновение прикрыла глаза. От злости, а может, от пережитого волнения, задуманное удалось мгновенно. Кобыла Ранглена вдруг испугано взвизгнула, взвилась на дыбы, шарахнулась с тропы, сбрасывая седока, и, двумя судорожными неровными скачками покрыв два десятка метров остановилась. На бархатистой морде читалось искреннее недоумение.
Мелисса подъехала к Ранглену, свесилась с седла, любопытно его разглядывая. Тихо, немного истерично рассмеялась.
- Запомни, ты, колдун. Я – человек вытащивший тебя с костра. И ни в какие дома ты уже не вхож. А теперь – катись ты к демонам, колдун, а я еду искать Охотника.
Она была уверенна, что он её нагонит. Через пол часа не выдержала, поддалась любопытству и спешилась, оглядывая, что творится вокруг.
Чернокнижник торопливо ехал на запад, к границе с Корлоном. Хмыкнув, Мелисса выехала на просеку и повернула к Гревенштольцу

Крепость встречала ей людской суматохой и въездной пошлиной в размере трех медяков. Мелисса, памятуя, что на этот раз она одна, лошадь вела в поводу. В чем-то это было довольно неудобно – тычки, раньше достававшиеся меланхоличной животине, теперь сыпались на лесную. Та старалась не обращать на это внимания.
Маршрут был продуман давно, ещё в середине января. Лесная собиралась (по возможности- водой) добраться до Гортола и найти там Гонца. О том, как именно она будет это делать, лесная не задумывалась. Так же не тревожил её тот факт, что прошло уже почти четверть года, а гонцы долго на месте не засиживаются. По совести, она даже себе боялась признаться в том, что уже давно воспринимает происходящее как увлекательную игру. Нет, воспоминания никуда не делись, просто затерлись временем и мелкими заботами. Да и рубец, вопреки опасениям, не ныл вовсе, разве что приучил привыкшую сутулиться Мелиссу держать спину прямо.
Не удалось минуть и площади под стенами крепости. Над ней витала тошнотворная смесь запахов, в которой соединились гарь, тухлая вода и почему-то свежие булочки. Мелисса посмотрела на столбы, от которых все ещё лохмотьями отходила копоть и поспешно отвела глаза, борясь с подступившей к горлу тошнотой и стараясь не замечать детей, увлеченно копающихся в мокрых углях.
Маршрут лежал к знакомому уже портному, а оттуда мимо парома в порт. Не глядя по сторонам лесная нырнула в переулок, что бы срезать угол, а заодно – поскорее оставить площадь за спиной.
Бедняк, сидевший у стены и почти сливающийся с ней, вдруг встрепенулся, встал, забыв про костыль, и крадучись направилась следом.

Итак, с этого момента мы не надолго предоставим уважаемую лесную самой себе и вернемся на три месяца назад, к храму, что стоит на дороге, ведущей к Крольцам. Вернее, на развалины этого храма. Или на руины, как вам будет угодно.
Так или иначе, храма не стало.

Лест фон Руан, магистр Наказующих, на свое счастье идиотом не был, хотя по его лицу читалось скорее строго обратное. В общем, досады от потери неведомой спутницы Гонца он не испытывал, а значит, пока занимался делами наиболее насущными.
Потушить храм возможности не было уже никакой, так что все силы были брошены на спасение остальных построек (благо, таковых было немного).
Гонец, поджав под себя ногу, сидел на крыльце дома настоятеля. Вышеупомянутый настоятель этому не препятствовал, изваянием застыв в опасной близости от горящего храма.
«Долго не простоит» - подумал Гонец. Словно отвечая его мыслям стропила с громким хрустом подломились, и верхушка храма с гулом рухнула вниз. Люди Наказующего с криками отпрянули назад. Настоятель не двинулся с места.
- Сгорит,  - в полголоса заметил Леторай, не сводя настороженных глаз с суетящихся у храма людей. Гонец молча поднялся и направился к настоятелю. От пожарища пахнуло жаром, сыпануло искрами. Гонец подошел к настоятелю и, прикрывая лицо и пытаясь пересилить гул пламени крикнул:
- Вельген!
Настоятель медленно, как во сне обернулся. Шевельнулись обожженные губы. Прислушавшись Гонец наконец разобрал:
- Боги не простят…
Свистнул ветер, пламя послушно склонилось к земле, почти накрыв двоих мужчин. Эйельвены испуганно вскрикнули, но пламя уже отступило. Силком подняв настоятеля на ноги Гонец устало поволок его в сторону дома. Настоятель не сопротивлялся, только дробно стучал зубами от в миг накатившего холода.
- Отведите его в дом, - устало бросил Гонец Эйельвенам. Свиен вопросительно повернул голову.
- А ты, княже?
- А у меня есть свои заботы. Поверь мне, Свиен, что бы ни было в том конверте – оно не имеет силы, пока я это не прочитаю. Они не имеют права меня задержать.
- Имеют только не выпустить за территорию храма, чего вполне достаточно.
- Помилуй, Свиен, - Гонец улыбнулся. – Ты правда думаешь, что какая-то солдатня меня задержит?
И направился к коновязи. Странное дело, но возле неё ему дороги действительно не преградили. Словно ошалевший о такой наглости солдат послушно отошел в сторону, давая Гонцу отвязать лошадь.
Мужчине без особых проблем удалось доехать до самых ворот. Но, стоило Гонцу самому поверить в свою удачу, как она решила повернуться к нему наименее привлекательной свой стороной, иными словами – жопой. Лест фон Руан вырос перед мордой лошади как из-под земли, ухватил её под уздцы. С черного от копоти, изрытого оспинами лица хмуро сверкали карие глаза.
- Вы что же, ваше сиятельство, за идиота меня держите? – словно бы устало поинтересовался он. Гонец надменно вскинул голову и процедил сквозь зубы:
- Уважаемый Магистр. Я ещё раз напоминаю вам о том, на кого вы поднимаете руку. Я  - представитель Третьей Стороны, а значит – неприкосновенен.
Магистр Наказующих улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, даже словно бы с пониманием. Гонец внезапно почувствовал за спиной движение, но сделать ничего не успел. Крюк алебарды зацепил его за ворот поддетой под кожух кольчуги, алебардир дернул древко на себя и Гонец, нелепо взмахнув руками, вылетел из седла. Магистр неспешно подошел к нему, задумчиво глянул сверху вниз. Гонец сел, тряхнул головой, не то вытряхивая из волос снег, не то фокусируясь на происходящем.   
- Поймите вы наконец, - скучающе произнес Магистр. Наклонился, сверкнув глазами и выдавая свои истинные чувства. – Нет больше никакой Третьей Стороны. И о неприкосновенности можете забыть… князь.
Гонец ждал этого удара. И сам не знал, почему не уклонился. Сознание ухнуло в черный омут беспамятства, но Гонец ещё успел почувствовать, как по виску горячё заструилась кровь. Эйельвены наконец порвали неплотное кольцо окруживших их солдат, кинулись  - не то на подмогу, не то – забрать, не дать изрубить тело. Мигом забыв о пожаре солдаты верными псами встали возле Магистра…
Схватка была короткой. Эйельвенов связали, Леторая для верности ещё и огрели по затылку оголовьем меча. Магистр вернул клинок в ножны, направился, не оглядываясь, к коновязи, бросая через плечо:
- Связать. И готовьтесь к выходу.

Гонец приходил в себя медленно, то выныривая на самую поверхность, то вновь утопая в уютной черноте.
Чернота наконец перестала быть чернотой, посерела, выцвела, через тонкую полоску меж век просочился легкий, не то утренний, не то вечерний свет. Гонец поморщился, открыл глаза и тут же закрыл их обратно. Засохшая кровь неприятно стягивала висок, но голова, кажется, не болела, и мужчина рискнул снова разлепить веки.
Вокруг расстилались луга с редкими вкраплениями перелесков. По правую руку, примерно в получасе неспешной езды стайки крикливых чаек отмечали собой Таргу. На горизонте медленно вырастали из снежных холмов очертания крепостных стен.
Гонец тряхнул головой и тут же об этом пожалел. В висок словно воткнули, провернув, раскаленный до бела прут, бледный солнечный свет ослепительно отразился от снега и резанул глаза.
- Княже… - тихо раздалось слева.
Памятуя о последствиях резких движений Гонец осторожно повернул голову и тут же увидел Свиена. Лицо рыцаря красиво разукрасилось лилово-зеленым синяком под глазом, правая рука покоилась на груди на косой перевязи. Ноги рыцаря прочно примотали к стременам, свободную руку – к передней луке седла. С запозданием Гонец понял, что сам едва может пошевелиться по той же самой причине.
- Где мы?
Свиен покосился на конвойных, но все-таки ответил.
- Вчера минули Керданг, на горизонте – Лиэльгрин, но можем и не доехать, через пол часа будем у моста.
Медленно плыла мимо заснеженная однообразная равнина. Лошади брели по рыхлому снегу, изредка спотыкаясь.
- Где Леторай?
Свиен дернул подбородком, указывая куда-то вперед. Гонец задумчиво кивнул. Ныли от веревок запястья, холод неспешно забирался под кожух. Мир покачивался перед глазами в такт конским шагам. В памяти Гонца отрывками вставали слова Наказующего.
«Проследуете со мной в Гортол для дальнейшего разбирательства»
«Третьей Стороны больше не существует»
«Не существует? С чего бы? – неслись вслед воспоминаниям мысли. – Если бы созывали новый Совет – я бы знал, знал бы и Алькасин. А сейчас ещё и война…»
Вспомнилось ему отчего-то, как вскрывший конверт король незаметно почти побледнел, сжимая пальцы, и почти тут же велел принести бумагу с пером, принявшись писать ответы. Один – Ден-Гару, а второй… неужели Магистру? И, может, не зря король приказал выискать именно его, а не воспользовался услугами другого гонца — не даром на все княжества была известна привычка Кая довозить конверты невскрытыми, не интересуясь содержимым?
Нет, не укладывались в голове и не могли уложиться мысли о том, что Третью Сторону могли упразднить.
… Третья Сторона была создана полвека назад, в последний год перед распадом единого государства на княжества. Гонцов с татуировкой было принято избирать только два десятка, но их реальное количество традиционно не превышало шестнадцати. По какому принципу их избирали было неизвестно. Говорили и шептались обо всех возможных и невозможных вариантах – от метода тыка до избранности Богом Дорог, коим традиционно почитали божество, ликом обращенное на запад и покровительствующее ветрам. Злые и пьяные языки тоже выдвигали идею избранности, но уже Бесами Бездорожья.
Так или иначе, создание Третьей Стороны было принято Советом – когда-то в него входили наместники, после распада наместники стали князьями, королями (в Арне) или царями (в последние десять лет – в Гайте). Соответственно и упразднить Третью Сторону имел право только Совет, который в преддверии войны собраться не мог.
Или все-таки мог?
С закрытыми глазами думалось лучше, да и холод словно ослабевал. Изредка Гонец оглядывался по сторонам и все не мог найти глазами Леторая. Но и не волновался отчего-то совершенно. Через полтора часа езды город приблизился на столько, что можно было разглядеть флажки на шпилях башен, по ним же безошибочно узнавался и сам Лиэльгрин. Впрочем, доезжать до города никто похоже не собирался. Колона резко, почти под прямым углом стала сворачивать вправо, в густой подлесок. Ход резко замедлился, лошади выбивались из сил, бредя в снегу почти по колено. Всадники их не понукали, молча хохлились в седлах как диковинная стайка одоспешенных воробьев.
Конь под Свиеном вдруг споткнулся, присел на задние ноги. Рыцаря мотнуло последовательно вперед и назад, чувствительно приложив поясницей о непривычно высокую заднюю луку. Что-то хрустнуло – не то поясница, не то лед в ямке, в которую лошадь (видимо, для пущего эффекта) угодила другой ногой. Хмурая тишина с готовностью сменилась витиеватыми ругательствами, причем витиеватым на столько, что онемели, кажется, даже конвоиры.
В перерыв между ругательствами вплелся короткий понимающий смешок. Гонец встрепенулся и наконец нашел глазами Леторая. У этого лицо синяками разукрашено не было, но причины этому были вполне понятные – судя по обхватывающей голову повязке его почти в самом начале успели приласкать по затылку, надолго выведя из строя.
Веселье (как и поток ругательств) прервал тонкий, как жердь ,конвойный с печальными вислыми усами, придающими лицу какой-то надрывно-возвышенный вид.
- Извольте замолчать, уважаемый. Или я сам вас… замолчу, - печально проговорили «усы». Свиен внимательно оглядел «усы» с ног до головы и хмуро буркнул.
- Вот сам тогда на эту клячу и взбирайся.
«Усы» на слова рыцаря не отреагировали никак. Колонна возобновила ход, вскоре выбравшись на узкую, но наезженную дорогу. Не глядя на пленников проехал мимо, к голове колонны, Магистр…
Через пол часа в воздухе отчетливо запахло дымом, крики чаек стали ближе и резче, а сквозь шум реки и крон наконец пробились звуки близкого жилья.
Ещё через четверть часа впереди наконец показалась Тарга, а на её берегу – обширная деревня. Ускорившись, колонна направилась к ней.