Rideamus!

Моменто мори. Так приветствовал всех людей Игнат Андреевич Бессмертный. Все потому что он очень боялся смерти. Будучи румяным быком со стальным здоровьем, но хлюпенькми нервижками, Игнат Андреевич писал письма смерти, отправлял ей пряники и носки шерстяные, поздравлял с Новым Годом и Восьмым Марта, отсылая бандеролью пестрые открытки с яркостью и безвкусицей. И смерть отвечала Игнату Андреевичу, высылая пустые желтые конверты. Каждый день Игнат Андреевич с вожделенным вожделением несдержанно стучался в голубой почтовый ящик, надеясь обнаружить письмецо от смерти. И так расстраивался, когда в темени ящичка нащупывал кусок бумаги, на котором, заранее знал Игнат Андреевич, не будет ни марок, ни штампов. Будет только кривая строчка: от каво: смерть. Смерть все время делала ошибки в слове «кого», и кто только бы подумал, что мадам, лишающая нас жизни, не знает элементарных правил русской грамматики. А в  своих посланиях, в открытках или на пакете с пряниками Игнат Андреевич писал единственную фразу, волнующую его больше жизни: когда я умру? И никогда не получал ответа. «Смерть, как все женщины,- думал Игнат Андреевич, вынимая из почтовки очередное письмо,  - предсказуема своей непредсказуемостью».
Писем от смерти, простит Господь, скопилось у Игната Андреевича- нечестное множество, и ни одно из них он не выкинул, а все хранил у себя. Под подушкой, на полке в ванной комнате,  на обеденном столе. На письмах от смерти стояли даже трехлитровые пустые банки на балконе. Каждое полученное письмо Игнат Андреевич непременно датировал, вел, что называется, учетные записи, ставил «входящие» с датой и своей подписью. Этой перепиской и жил.
«Самодурок ты, вот, что я тебе скажу!»- хлопал по плечу Игната Андреевича его старый приятель, Григорий Григорьич Посмертный. К своей фамилии он относился скептически, и, разменяв на базаре пятый червонец, ни разу в жизни не задумывался о ней. А вот Игнат Андреевич все время о ней думал, и даже иногда плакал от жалости к бедному Григорию Григорьичу, но чаще он плакал от жалости к себе. Особенно, когда получал тысячный пустой конверт от каво: смерть. Ведь всю свою пенсию он тратил на носки и пряники, таская  дырявые туфли на босу ногу и жуя черт знает когдашний хлеб.
«Может, будешь высылать ей тушенку?»- посоветовал как-то Посмертный и Игнат Андреевич глубоко задумался. Это конечно, давало мерзкую оплеуху по его наплаканному котом бюджету, ведь если посылать тушенку, за пересылку придется платить ой как гораздо больше…В общем, скрипя сердцем и гнилыми зубами, Игнат Андреевич все же решил купить баночку тушенки для смерти. «И правда,- рассуждал Бессмертный,- что же я это, старый пес, всяк ерунду ей посылаю! Ей мясное надобно, как всякому живому организму. Я ей тушеночку, а она то задобрится, и наконец на мой вопрос ответит, и я начну жить яснее, все дела как надо распланирую». А дел то перед смертью у Игната Андреевича видимо невидимо было, и чувствуя скорый свой конец, он решил дела то эти переделать, и поэтому хотел узнать точную дату своего ухода в мир иной . А без этого не жить, нет, что вы братцы…
Пришел Игнат Андреевич в магазин, а там тушенки- завались, что называется! И в маленьких банках, и в больших, и с коровой на упаковке, и еще не пойми с чем, в общем, готовьте, господа, ваши денежки! Глянул так Игнат Андреевич- а цены то, прости Господи, заоблачные. От сорока и выше. Раскраснелся тут Игнат Андреевич от неожиданности, забеспокоился от удивления, ринулся к продавщице: «Гражданка, это почему тушенка в такую цену?»- дрожащим фальцетом поинтересовался Игнат Андреевич. «Потому что свежая»- ровно ответила та. «А что, и несвежая есть?»- зачем-то взбодрился Игнат Андреевич. «Да навааалом»,- растянула продавщица. «И…сколько? Сколько?». «Месяца два кажись….» «Стоит сколько? «Да по двадцатке отдам…».
Игнат Андреевич купил целую коробку просроченной тушенки. «Зато по двадцать рублей!,- радовался старик, пересчитывая в ряд выстроенные банки. А радости было неимоверно громадно: «Это ж я теперь сколько банок смогу смерти отослать! Да такого запасу на год хватит!» . Вдруг в дверь позвонили.
-Кто там?
-Это Григорьич. Слышал, у тебя тушенки ого-го теперь, поделись одной, а то жрать дома ну совсем нечего.
-Ты что? Это нельзя. Это я для смерти купил. Куда уж, Григорьич, самому есть охота, да ни-ни, а то смерти не хватит...
- Самодурок, одно слово…
Высылать тушенку Игнат Андреевич решил дозировано. По штуке. Накарябав черным маркером «когда я умру?» на желтой этикетке с коровой старик резво отправился на почту. «Вот она радехонька будет!»- думал Игнат Андреевич, поглаживая в пакете банку. А оплачивая за пересылку, даже забыл забрать сдачу.
  И вот неделя одна, другая, третья хвостом вильнула- как отправил тушенку Игнат Андреевич смерти, так еще ни одного ответа и не получил. Раньше конверты от смерти приходили  через неделю (видимо жила недалеко где-то) после письма Игната Андреевича, а теперь- молчание, которое казалось еще страшнее безразличия в пустых конвертах. Ночи не спал Игнат Андреевич. «Только бы узнать, узнать дату и все! Начнется нормальная жизнь, распланированная, правильная…»- шептал Игнат Андреевич тягучими бессонными ночами, переваливаясь с бока на бок.
….Глаза вылезли на лоб от удивления у Игната Андреевича. Мацая холодную пустоту почтовки очередной раз, уже ни на что не надеясь, Игнат Андреевич нащупал какую-то странную бумажку. Достав ее из металлического кокона, Игнат Андреевич прочел наверху: И. А Бессмертных. От смерти». Это снова был желтый конверт. Только в этот раз он не был пуст….
«Я отровилась вашей тушонкой, Игнат Андреевич. Сигодня- последний день маей жизни. Да, можете так и гаварить- смерть умирла от растройства желутка. А это значит, что вы, Игнат Андреевич, теперь никагда не умрете, потому что умираю я. Вечность- вот он пригавор, который вы сами себе подписали. А теперь- живите спакойно и занимайтесь сваими дилами. 
*Rideamus!
Ваша смерть….»
«И откуда она знает латынь?»- подивился Игнат Андреевич и заплакал. Рядом , выстроенные в ряд, стояли банки с тушенкой.

*Будем смеяться! (лат.)