Мы с Тобой одной крови. Глава 26

По телевизору шел фильм про школу «Доживем до понедельника». Вообще-то фильм этот Дане не очень нравился, слишком уж правильным был этот главный герой в исполнении Тихонова. Штирлиц – это еще можно, а вот такой положительный «образ учителя», не заметившего, что Наташа его любит, а потом еще испугавшегося и сбежавшего... «Не привлекательно! И что она только в нем нашла? Вот Кир, это я еще понимаю, а тут хлюпик какой-то», - думал Даня. Но история была про то, как девочка любила учителя, и Дане хотелось узнать, чем такие истории кончаются.

Интересней всего в фильме было то, как ребята писали сочинение про счастье. «Счастье – это когда тебя понимают».  После фильма Даня стал собирать тетради и учебники на завтра. Достав тетрадь по русскому, он подумал о том, как это странно, что Полина ни разу не задавала им писать сочинение про счастье. Наверное, она тоже этот фильм смотрела, решил Даня, но мысли о счастье его не оставляли и он стал размышлять, что бы он написал в сочинении: «Да, когда тебя понимают это хорошо. Но счастье ли это? Вообще-то меня обычно все понимают, но что-то я себя счастливым не чувствую. Это больше на нормальную жизнь похоже. Плохо, конечно, что мама про лагерь не понимает, но что поделаешь. А что же тогда такое счастье?»

Даня стал вспоминать, когда он был счастлив. «Вот, когда смотрел на тебя у костра, на твои волосы, подсвеченные солнцем, и лицо. А еще после, когда я смотрел на тебя, сидя на дереве. Просто знать, что ты есть и тебе хорошо. Счастье, это возможность любить тебя. Если бы тебя не было в моей жизни, я бы и не знал, что такое счастье... Так почему же я мучаюсь сейчас?... Потому что знаю, что ты несчастна и одна, и я не могу разделить с тобой твою беду. У любви, оказывается, тоже есть ступени сближения. Это - как лестница. Только вот на этой лестнице железная решетка, запертая на большой замок. Такая, как на лестнице, что ведет на школьную крышу. И я лбом и грудью в эту решетку… с разбега… каждый день... ударяюсь, и потому мне плохо. А где же ключи? Костя думает, что от этого огромного висячего замка есть ключи. Наивный оптимист! Он думает, что решетку можно открыть и выбраться на крышу... Неужели это правда?!... Счастье – это возможность любить тебя безгранично...»

Засыпая, Даня подумал, что если Полина задаст им  сочинение про счастье, он напишет, что счастье, это возможность любить, возможность любить ее. 

Но сочинение про счастье Полина им почему-то не задавала. Вместо этого Полина как-то раз задала им на дом описательный текст: «Зимний город». «Да, это конечно гораздо безопасней. Чего людям в душу лезть!», - подумал Даня слегка разочарованно. Он теперь всегда, когда Полина говорила, что они будут писать сочинение, надеялся, что она попросит написать про счастье. Дане почему-то казалось, что это и есть выход. Ведь она сама спросит, и он просто скажет ей правду. Вот и все. А если ей это не нужно, то Полина просто может поставить ему четверку-тройку-двойку, и забыть об этом... Дане тогда все равно придется уйти в другую школу, потому что он ей не нужен. Но она сама спросит его, и это будет не его, а ее выбор...

Идя на музыку, Даня думал: «Зимний город, что же написать?» В голову ему почему-то лезли «зимняя шапка» и «зимние каникулы». Но это было не к месту. Снег, деревья, газующая машина во дворе, ворона на снегу, все это не подходило, потому что какой же это город. Ему пришло в голову, что в зимнем городе должна всегда быть зима, иначе это был бы не «зимний город», а «город зимой». Он стал думать о городе, в котором всегда зима. Ему вспомнилась прошлая зима, когда он так ждал Полину. В голове у него что-то зазвучало в такт шагам. Он шел, вслушивался, пытался разобрать слова.

Когда он шел домой, было уже темно. Даня вдруг представил, что он идет с Полиной по ночному городу, и что ей надо уезжать, и он ее никогда больше не увидит. Ветер ударил его в лицо. Из темноты и ветра стали рождаться слова. Даня разбирал строчки: 

Немое движенье – часы под ногами:
Дома, как минуты, пройдут рядом с нами.
Останется ветер кутить в переулках.
Шагов неизменность в ударах чуть гулких.

Взгляд глаз ее ясных, опущенных низко:
«Прощай же, ребенок!», – безвременье близко.
«Забудь и не жди, не суди меня строго...»
И кончилось время – к вокзалу дорога.

А снег осыпает недвижные лица...
Разлуки не будет, мне все это снится.

Когда Даня дошел до дома, он уже точно знал, что хочет написать о зимнем городе. Он сбросил пальто, шапку, стащил с ног ботинки, как всегда, не развязывая шнурки, подумав, что мама опять будет его бранить, но, решив, что некогда, побежал к себе за письменный стол. Он открыл тетрадь и быстро написал:

Домашняя работа.
Описательный текст.
Зимний город.

Написав «описательный текст», Даня вспомнил, что он решил никогда в жизни больше не писать стихов, да еще и Полине. «С ума я сошел, что ли!», - он стал думать, что же делать. Потом написал в тетради следующее:

«Была ночь. Они медленно шли по городу; сонные улицы смотрели на них пустыми глазницами окон, дома окружали их темными громадами скал. Крупный голубой снег, медленно кружась, ложился у самых ног. Они медленно шли по пустым улицам, его темные волосы развивались от легких прикосновений ветра, а шаги были размерены. Но вот впереди показался поворот, они остановились, глаза их встретились. Они долго стояли в полной тишине и разговаривали глазами, никто не мог помешать им, ведь это был их город. Но вот он опустил глаза и медленно ушел за поворот. В ту минуту обжегающие холодом потоки ветра толкнули ее в лицо, и в городе началась метель. Струи снега смешались, и в этом океане хаоса стало невозможно разобрать отдельных силуэтов. Одинокий заблудившийся путник замерзнет в этом холодном городе, но друг, пришедший на чашечку кофе согреется у ярко пылающего камина. И так будет вечно, потому что в том городе нет времени.»

Даня сначала хотел написать об уходящей девушке, но испугался, что Полина догадается. В прозе получилось не очень. Даня даже поморщился, когда перечитывал про «одинокого путника», но потом решил оставить, тоже для маскировки; слишком уж он чувствовал, как идет с Полиной по этому городу. Он убрал тетрадь в портфель и пошел ужинать. После ужина мама спросила, сделал ли он русский.

- Конечно.
- Проверять надо?
- Не, не надо, там не сложно.

После того случая с письмом Даня не любил, когда мама читала его тетради.
На следующий день Даня сдал тетрадь. Начались другие уроки, и он забыл про этот «описательный текст».  Через два дня Полина отдала им тетради. Даня открыл пустую страницу, написал «Классная работа» и приготовился писать новое упражнение. Потом, он перелистнул страничку, посмотреть, что он получил за домашнюю работу.

«Громадами скал» было подчеркнуто одной чертой, «и» в слове «развивались» двумя, «е» в «обжегающие» тоже было подчеркнуто двумя чертами и перечеркнуто, «отдельных силуэтов» было исправлено на  «отдельные силуэты» и после «кофе» была добавлена запятая. «Да», - вздохнув, подумал Даня - «надо было все-таки дать маме проверить».  Справа под текстом стояла аккуратная четверка, а слева ровным Полининым почерком было написано: «Логика?!». Четверку Даня понял, «это еще хорошо, что четверка!», но эту «логику» - нет.

На перемене он решил спросить Полину, что же это значило. Подошел, встал у ее стола. Ребята, как обычно, собрались вокруг Полины, о чем-то ее расспрашивали, смеялись. Она подняла голову, заметила Даню:

- Что, Кирсанов? – спросила Полина.

Даня показал на домашнюю работу и спросил, что означает эта «Логика?!».  Полина взяла тетрадь, пробежала глазами:

- Даня, я же просила написать о зимнем городе, а у тебя люди куда-то идут. Какое это имеет отношение к зимнему городу?
- Зимний город – город, где всегда зима, потому что кто-то ушел навсегда, - Даня покраснел.

Полина подняла на него глаза, помолчала секунду:

- Даня, прости, у меня пятьдесят тетрадей было проверять, я не поняла.
- Ничего, - еще сумел пробормотать Даня.

Он взял тетрадь, вернулся за свою парту. Как в тот раз, когда она велела ему не смотреть на нее, Даня чувствовал необычайный стыд. Ведь он опять обидел ее. «Она просит у меня прощения! Ну что, добился своего? Как только у тебя это получается?! Что ты за урод такой?! Все люди, как люди, а ты все лезешь куда-то!», - кричало у Дани в голове.
 
Даня ненавидел себя за то, что он хотел, почти неосознанно, привлечь к себе внимание Полины. От этого ему было очень стыдно и перед ней, и перед самим собой. То, что он смеялся, было еще полбеды, но буквально каждая ситуация всегда выворачивалась на изнанку, снова и снова заливая Дане лицо горячей краской стыда.

Дане вдруг стало интересно, что написал Аркаша:

- Аркаша, ты что про зимний город написал?
- На, почитай, если тебе интересно.

Аркаша писал про сосульки на крышах, снег на проводах и крыше автобуса, прохожих, падающих на тротуаре. У него, как всегда, не было ни одной ошибки, и стояла пятерка.

- А ты что написал? Тебе что, Полина двойку поставила?
- Нет, четверку.
- Четверка - это не так плохо. Чего ты расстроился-то?

Даня ничего не ответил.

- Аркаш, а пойдем сегодня у тебя во дворе крепость снежную строить?
- Пойдем! Только после обеда. Приходи ко мне в три! А Леву позовем?
- Конечно!

Даня обернулся к Леве, сидящему за ним, и они стали болтать про крепость. Прозвенел звонок. Начался урок литературы.