Мы с Тобой одной крови. Глава 32

Этим летом Дане не надо было ехать в лагерь. Ему, наконец-то, исполнилось пятнадцать лет и в лагерь его уже не брали. Наступила долгожданная свобода. Даня целыми днями бродил по Москве.

Как-то по дороге к метро Даня встретил Лизу. Он знал, что она тоже переходит в другую школу. Они разговорились о том, как им выдавали документы. Лизу послали в магазин с огромным списком.

Даня был рад увидеть Лизу, он уже немного соскучился по школе, а тут - словно весточку получил, что-то родное. Делать ему все равно было нечего, и он решил проводить Лизу и помочь ей донести продукты.

Лиза жила не очень далеко. В пяти минутах ходьбы. Даня помог Лизе занести на пятый этаж две огромные сетки с картошкой, хлебом, яблоками и апельсинами. Лиза, вся сияющая, несла торт, пирожные и две пачки сливочного мороженого за сорок восемь копеек и восторженно говорила Дане, как она рада, что он ей встретился, а то ей одной это все никогда бы не дотащить. Три раза пришлось бы в магазин ходить. Даня свалил всю поклажу на стол на кухне, собрался уходить.

- Даня, давай я тебя хоть чаем напою, в знак благодарности.

Даня подумал, что спешить ему некуда.

- Давай, - ответил он и сел на табуретку.

Лиза поставила чайник, разобрала покупки, достала чашки, положила на тарелку пирожные.

- А у тебя что, родители на работе? – спросил Даня.
- Ага, я за хозяйку. Давай мороженое есть? С вареньем. – Лиза достала из морозилки только что положенное туда мороженое, разрезала пополам одну пачку, положила в чашки. – Ты какое варенье хочешь? Малиновое или клубничное?
- Малиновое и клубничное! – ответил Даня.

Варенье он всегда любил, но у них дома его никогда не было. Как только появлялось, Маша все варенье сразу съедала, всю банку. Куда бы мама его от нее ни прятала.
Лиза сделала чай. Даня сидел, ел варенье, то одно, то другое, маленькой ложечкой. Лиза глядела на него.

- Что же ты мороженое не ешь? Ведь растает… – спросил он.
- Не хочу. И так хорошо.

Даня улыбнулся, отложил ложку, взглянул на свои липкие руки, опять улыбнулся, посмотрел на Лизу. Она взяла его руку, прижала к губам его пальцы, перепачканные вареньем, поцеловала, посмотрела на него, все еще не отпуская его руки.

«Значит, это будет Лиза...», - подумал Даня.

- Даня, я тебя с шестого класса люблю! – сказала она.

«Да… Значит Лиза...».

- Я знаю, Лиза, – ответил Даня.
- Я хотела тебе сказать после того, как нам дипломы выдали, но ты пропал куда-то. Я тебя искала-искала, так и не нашла. Я потом себя так ругала, что раньше тебе не сказала. Я около твоего дома уже пару недель гуляю, все надеюсь тебя увидеть, как же мне сегодня повезло!

«Ну что же, Лиза так Лиза. Она хорошая, и всегда мне нравилась, вон косы какие русые, и ресницы длиннющие, и глаза обалденные, голубые-синие, особенно сейчас!»

- Лиза, какая же ты молодец, что нашла меня. Ты мне тоже очень нравишься!
- Правда?
- Конечно. Хочешь, мы будем вместе?
- Еще как хочу!

Она подлетела к нему, села на колени, Даня только подумал, какая же она легкая, почти как Маша, обняла его и стала целовать его лицо и перепачканные вареньем губы. Даня взглянул на ее сияющие от радости глаза, и ему вдруг стало очень легко и хорошо. Он засмеялся, поднял Лизу с колен, обнял ее всю и стал целовать ее нежно и ласково, как ребенка, осыпая поцелуями ее лицо и руки. Когда Лиза его обняла, Даня вдруг почувствовал, что жизнь не кончилась, что она только начинается, что, может быть, он снова будет жить. Лиза была частью этого чуда, и Дане в этот момент казалось, что за одно это он уже полюбил ее легкой и радостной любовью.

- Лиза, как же мне с тобой хорошо, – сказал он ей, отстранив ее немного от себя и пытаясь ее разглядеть. Ее глаза из голубых превратились почти в черные. – Я же тебя не знаю совсем!
- А мне кажется, я тебя с рождения знаю, хоть мы только в четвертом классе встретились.
- Лиз, а пойдем гулять! Чего мы будем взаперти сидеть! Ты когда-нибудь в Нескучном была?
- Пойдем! Нет, не была.
- Как же это ты? Это же близко совсем!

Они пошли в Нескучное по набережной через парк Горького. Был будний день, только одиннадцать утра и билеты в парк еще не продавали. Они прошли мимо фонтана, выключенного в это время, дошли по аллее до пруда. Лиза рассказывала Дане про себя, что она теперь пойдет в специальную гуманитарную школу. Папа у нее был политолог по образованию и сейчас заведовал частной фирмой, занимавшейся социологическими опросами, так что Лизе надо было начинать думать о вступительных экзаменах на соцфак. Даня все больше слушал.
 
- Даня, ты же, наверное, статистику знаешь? Ты всегда в математике прекрасно разбирался.
- Знаю немного, пару книжек прочел. Научно-популярных. А что?
- Папе статистик нужен, чтобы данные соцопросов обрабатывать на компьютере. Ты ведь на компьютере умеешь?
- Чуть-чуть. У папы на работе в игрушки играл.
- Ты умный, ты быстро разберешься. Потому что сам посуди, зачем нам кого-то со стороны брать, когда можно своего. Я сегодня вечером с папой поговорю, а ты когда завтра зайдешь, тебе папа скажет, что и как.
- Лиз, да ладно тебе, неудобно как-то.
- Ничего не ладно, и деньги тебе не помешают.

«Вот это да...», - подумал Даня, - «я не только девушку нашел, но еще и работу в придачу...». Дане вообще-то не хотелось работать, он еще не нагулялся по дворам, паркам и Подмосковью, но он решил не спорить с Лизой. Но потом он подумал, что возможно работа не будет занимать все время, а деньги, и правда, не помешают.

Парк скоро кончился. Они вышли за ворота: здесь уже начиналось Нескучное. Они прошли по горбатому мостику через иссохший ручей и пошли вверх по темной аллее. Даня столько раз гулял здесь один, что знал каждый поворот и каждую тропу, и сейчас хотел показать Лизе ротонду.

Внизу на набережной, в парке, палило солнце, но здесь, под покровом огромных старых деревьев, было даже прохладно. Подъем был крутой, и на середине пути Лиза стала задыхаться. Даня пошел помедленнее, остановился. Вокруг не было ни души. Он обнял Лизу, стал гладить ее волосы. Лента в Лизиной косе развязалась и соскользнула на землю, коса расплелась.

- Даня, ты уже начал меня раздевать, - засмеялась Лиза.

Даня не отвечал, смотрел в ее большие, потемневшие глаза:

- Лиза, милая моя, давай ... не будем спешить, мы ведь еще совсем маленькие.
- Да мы и не спешим. Вот, давай, потихоньку пойдем, я отдышалась уже.

Они пошли дальше, и Даня стал рассказывать, как он практически вырос в этом парке, до которого от его старого дома было полчаса ходу. Они еще долго бродили по аллеям, потом спустились к реке, нашли лавочку. Даня сел, укутал Лизу в объятья, она прислонила голову к его груди.

- Даня, я так долго о тебе мечтала... Неужели это все – правда? Ты меня, правда, любишь?
- Конечно, люблю, разве тебя можно не любить! Ты же просто чудо, чудо жизни, мне с тобой очень хорошо.

Когда Даня это говорил, он заметил в уголках Лизиных глаз слезинки, вот-вот прольются, не удержался и стал целовать Лизины глаза, влажные ресницы, горячие лоб, щеки, губы. Он был счастлив. Счастлив, оттого, что хоть кого-то может сделать счастливым.

«Мне довольно слушать небылицы
И в груди лелеять эту боль –
Об одном тебя молю – позволь
Выпить ту слезу с твоей ресницы», - зазвучало у Дани в голове, и ему вспомнилась Полина у окна. Дане даже показалось, что это ее влажные глаза он целует в эту минуту. «Нет, я не хочу. Лиза живая и настоящая, и она счастлива оттого, что я сейчас с ней, а Полины больше не будет», - он открыл глаза, посмотрел на горящее румянцем Лизино лицо, -  «Я буду думать о Лизе теперь», - подумал он и покрепче обнял ее.

В тот день они сидели на лавочке почти до темноты. Потом Лиза спохватилась, что родители будут волноваться: в июле темнело поздно. Даня проводил ее до дома, опять зашел к ней, познакомился с родителями, извинился, что они так поздно и пообещал в следующий раз возвращаться не позже одиннадцати.

Родители у Лизы были люди хорошие, да и Лиза им про Даню уже давно рассказывала. Они очень обрадовались, увидев их вместе. Видимо поняв, что произошло, их на этот раз не ругали за то, что они забыли про время.

Как Лиза и предполагала, ее папа устроил Даню к себе в фирму. Работать приходилось три дня в неделю, что Даню слегка расстраивало, потому что было лето и хотелось погулять, а не сидеть в душном офисе, описывая на доступном пониманию языке результаты статистической обработки данных по вопросам, которые Даню совершенно не интересовали. Большинство заказов у фирмы было от иностранных компаний, пытавшихся понять особенности Российского потребительского спроса. Но платили Дане очень хорошо, по двести-триста долларов в месяц. Даня зарабатывал больше папы! Каждую неделю, после получки, он делил деньги пополам: половину отдавал маме, а половину оставлял себе. Мама никак не могла нарадоваться на Даню. С этого времени его в семье перестали считать ребенком и наделили свободой.

Когда Дане не надо было на работу, они гуляли с Лизой по паркам, там, где Даня обычно бродил один. Он показал Лизе монастырь, ворота и часовенку, рассказал, как он «вырос на кладбище», но самым любимым их местом было Нескучное и та лавочка, на которой они сидели в первый день.

Даня очень любил, когда Лиза рассказывала ему про свое детство в Алма-Ате. В Алма-Ате у Лизы была бабушка и Лизу туда отправляли каждое лето на каникулы. Когда Лизе было девять лет, она влюбилась в мальчика Женю из соседнего двора. Женя был старше ее на пару лет. Они играли вместе все лето, а потом переписывались. Следующим летом они решили, что больше никогда не расстанутся и собрались убежать вместе в горы и жить там. Но побег их раскрылся и Лизу отправили обратно в Москву. Это было в конце лета. Они опять переписывались, но в марте Женя написал, что уезжает с семьей в другой город и они видимо уже никогда не увидятся с Лизой. Он всегда будет о ней помнить, но это слишком тяжело – не иметь никакой надежды увидеться, и поэтому им лучше расстаться насовсем и не писать друг другу. Он переехал и не прислал Лизе больше ни одного письма.
 
Лиза в тот год не могла дождаться, когда она поедет к бабушке. Она надеялась, что кто-нибудь из ее подруг будет знать, где теперь живет Женя. И они знали. У Жени была младшая сестра, которая училась с ними в одном классе, да Женя и переехал не очень далеко. А еще они знали, что весь прошлый год Женя дружил с Таней, девочкой из параллельного, и что она даже ездила к нему в гости. Лиза сначала не поверила, но потом, повстречав однажды Таню, спросила:
 
- Как там Женя?

Таня видимо ничего не знала, и начала весело рассказывать, что все у него хорошо. Потом поинтересовалась, откуда Лиза его знает.

- Так, в детстве в одном дворе играли, привет ему передавай, - ответила Лиза с улыбкой на лице.

После этого Лиза стала убегать в горы одна на целый день. Она ничего не боялась: ей казалось, что ничего хуже в ее жизни случиться уже не может. В горах, правда, людей можно было встретить не часто. Зато там были пауки. Лиза рассказывала, как однажды она карабкалась по склону просто так, потому что хотелось залезть. Не удержалась, скатилась к подножью, и когда она, наконец, смогла встать на ноги, то уткнулась лицом в паутину. В самом центре сидел огромный, в два кулака, ядовитый паук. Лиза тогда так испугалась, что не могла пошевелиться, но взяла себя в руки и потихоньку забралась все-таки по склону на гребень, где проходила тропа.

Даня тоже рассказывал Лизе про свои вылазки из лагеря, но таких страшных приключений у него не было. Единственное, о чем Даня Лизе не рассказывал - это была Полина. Даня не стеснялся Лизы, он просто не хотел вспоминать о Полине. Ему все еще становилось больно от мысли, что он никогда уже больше ее не увидит.

Приближалась осень. Как-то, провожая Лизу домой, Даня спросил, как они будут встречаться, когда в школу опять пойдут.

- Будем видеться пару раз в неделю. Обязательно! На выходных и, может быть, после уроков удастся один раз, – ответила Лиза.

Даня не понял. Он хотел договориться, где они будут встречаться после школы. Ехать им было примерно в одну сторону. Он представить себе не мог, что они будут видеться не каждый день. Летом Даня даже после работы ненадолго забегал к Лизе.

- Как это? – не удержался он. – А разве ты не будешь без меня скучать? Я буду!
- Ну, конечно же, я буду без тебя скучать. Но со школой у нас будет меньше времени. Это же естественно, что мы привыкнем видеться реже. Тебе же надо будет и учиться, и на работу ходить.
- Ну да, но мы же что-нибудь придумаем?
- Постараемся.

Даня постарался забыть про Лизины «привыкнем видеться реже». Когда она это сказала, Дане показалось, что его чем-то стукнули, и внутри у него что-то дало трещину. Ведь когда любишь, невозможно привыкнуть. «Но ведь она меня любит», - думал Даня, - «По крайней мере, похоже, что любит, как же она тогда так говорит? Может быть, она и не знает, что это такое «любить». Может быть, ей это только кажется?» Даня попытался забыть про этот случай, и через какое-то время ему это даже удалось. С началом школы они, и правда, стали видеться реже. Три вечера на неделе и в субботу Даня пропадал на работе, но он иногда и после работы на несколько минут забегал к Лизе.