Малахитовый закат

                « С утра у Ари было грустное настроение. Он сказал, что разговаривал с матерью, которая не проявила ни малейшего сожаления по поводу смерти его подруги – она никогда не любила Эву. Я хотела его утешить, но не знала, как.
                Он поцеловал меня, трогательно и чувственно, и сказал, что хочет показать мне свою родину. Я подумала – что он имеет ввиду? В ответ на мои мысли он достал какую-то штучку из кармана, нажал на нее, и в комнате снова повисло то самое окно.
                Только в этот раз в нем не было чудовища, а вместо него я увидела поле, покрытое огромными голубыми цветами. Один голубой цветок оторвался от земли, поплыл, и занял все пространство окна. Он протянул ко мне свои лепестки, которые за пределами окна стали прозрачными, и  я усышала писк, а потом какое-то хихикание.
                Я отпрянула от окна.
                - Не бойся. – Сказал Ари. – Это экран, и на нем - запись. Но они безопасны и в жизни. Это не растение, это «ур» -  существо низкого уровня интеллекта, хотя уже с полным осознанием себя и окружающей среды. Они общаются с соплеменниками на тех же частотах, что и вы – поэтому ты слышишь его смех. Они любят внимание. Этот аж облизал мою видеокамеру.»
                - Домиарн, скорее! Ты должен на это посмотреть!
                Я обернулся. В дверях стоял Дотристиар, и манил меня к себе. Нехотя отложив дневник своей бабушки, я поднялся ему навстречу.
                Мы быстро вышли из дома. На дороге перед крыльцом лежал человек. Глаза его были закрыты, а в груди был нож. Польстило, что Дотристиар захотел, чтобы посмотрел на это именно я.
                Подойдя к человеку, я понял, что он был еще жив. Его замызганная, неопределенного цвета одежда была в пыли, лицо – изможденным. А щеки – впалыми, но сам он был крепкого, атлетического телосложения.
                Я коснулся его лба. Кожа была гладкой, как воск. Незнакомец открыл глаза, и я услышал: «С этого момента каждая моя слеза будет или отомщена, или объяснена». Потянуло запахом каких-то терпких благовоний, и перед моими глазами появился изысканный рисунок, вышитый на ткани. Это был букет цветов. Каждый из цветков был выполнен очень тщательно, глубокими оттенками зеленых, красных, и синих нитей, а сама ткань была плотной и прочной.
                Хотел его удержать, и почувствовал, что могу, но он не хотел больше жить. Он сделал все, что считал нужным, и больше не цеплялся ни за жизнь, ни за свое тело.
                - Давай внесем его в дом, хоть нам и влетит. – Дотристиар сделал единственно верный вывод, и мы вдвоем кое-как втащили человека внутрь, вверх по лестнице, и в мою комнату. Нам никто не встретился, а значит, пока никто не донесет отцу, хотя эта отсрочка была временной.
                Положили его на полу возле моей кровати – на кровать затаскивать уже не было сил, а также он сильно стонал при каждом движении.
                - Давай вытащим кинжал. – Предложил мой учитель.
                - Нет. - Я знал, что этого нельзя было делать. Но не мог объяснить, почему. – Это ускорит его гибель, а мне нужно с ним поговорить.
                Я склонился над умиравшим человеком, и какое-то время сидел так. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я очнулся, за окном было уже темно, а Дотристиар нервно гладил мое плечо.
                - Внизу какой-то шум. Сюда сейчас придут. Что ты видел, Деми, что ты видел?
                Дверь распахнулась, и на пороге стояли мой отец и Леталуан.
                - Я должен был предположить, что ты в этом замешан. Ни дня не проходит, чтобы ты не вляпался в какую-нибудь историю, Домиарн! Кто это, почему он тут, и, самое главное, почему я должен за все это отвечать?! Там внизу стоит какой-то господин, который утверждает, что мы скрываем убийцу его брата, и требует, чтобы мы этого убийцу ему выдали, а не то он пойдет к властям!
                Повисла напряженная тишина, такая плотная, что из нее можно было сплести неплохое шерстяное одеяло. Дотристиар от ужаса аж покрылся пятнами, Леталуана можно было выжимать на настойку буйного злорадства, а человек на полу рядом со мной от такого дела даже пришел в сознание, и взглянул на меня совершенно осознанно.
                - К каким властям, отец? Он на ночь глядя пойдет домой к Пэру Таонуру? А сразу после него вся власть в городе – у тебя.   
                Он побагровел от гнева, и ударил меня по лицу так, что я чуть не упал.
                Удивительно, но это оказалось слишком даже для Леталуана, или просто не входило в его планы, ибо он собирался провести вечер в более расслабленной обстановке.
                - Тихо, хозяин, давайте не будем. – Стал он шептать моему отцу на ухо.
                - Не дерзи мне, щенок. – Мевилд взглянул на меня, сделал вздох, и взял себя в руки. – Ну и что мне ему сказать?
                - Скажи, чтобы пришел завтра.
                И я вернулся к раненому.
                Отец постоял какое-то время в дверях, затем вытолкал Леталуана, вышел за ним, и хлопнул дверью.
                Дотристиар стал причитать по-тирски, и обтирать мое лицо красивым кружевным платком.
                - Оботрите лучше мое сердце, а лицо заживет! – Я отвел его руку, и снова склонился над своим гостем.
                - Спасибо. – Он едва разжал губы.
                - Что означает «Каждая моя слеза будет или отомщена, или объяснена?»
                Человек попытался что-то сказать, но вместо этого изо рта у него потекла струйка крови.
                - Все, я больше не могу его удерживать. - Я раздраженно откинулся спиной к кровати.
                - И мы так ничего и не узнаем? – Ахнул мой учитель.
                - Да все уже узнали. Нужно сделать так, чтобы его враги не получили его тело. Он нездешний, но в Дейкерене у него живет друг. Я скажу вам адрес. Бегите туда, расскажите все, пусть они подгонят телегу, и заберут тело часам к двум ночи, чтобы мы смогли вытащить его отсюда без свидетелей. Вернетесь, и я поделюсь с вами всем, что узнал.
                Дотристиар кивнул, и быстро вышел. А я вернулся к дневнику бабушки. Ну что за день.
                «Мы смотрели разноцветные картинки много часов подряд, и это было совершенно потрясающе. Большую часть увиденного я даже не могу описать, потому что таких слов нет в нашем языке.
                Но я увидела мир Ари – он был невероятно разнообразным и ярким. Одной из последних картинок была какая-то комната, на столе было много стеклянных сосудов с разными жидкостями. Мы «подошли» к женщине, склонившейся над какой-то черной трубкой. Она отвлеклась от трубки, и взглянула на нас. Трудно передать ее красоту, и серьезную сосредоточенность лица. Но она была холодной.
                И не потому, что не улыбалась – они там не улыбаются, а потому, что в ее глазах читался приказ. Я поняла, что она хотела сказать даже без того, чтобы что-то слышать. Она отдала приказ, и картинка исчезла.
                - Моя мама. – Услышала я голос Ари у себя в голове. – Она микробиолог. А по совместительству – королева империи Леота. Правит нами всеми железным кулаком.
                Во всем его существе было столько горечи, что я растерялась. Не знала, что сказать. Потом выдавила вопрос о том, был ли он единственным сыном.
                - Нет, я четырнадцатый по счету. Меня зовут Арилеот 14, помнишь?
                - А где же остальные тринадцать?
                - Кто знает? – Ари пожал плечами– жестом, которому научила его я. – Распроданы, наверное. Матери никогда не были интересны отпрыски. Она рожала, потому что Леоту нужен был отпрыск с голубыми глазами. И, как только он его получил, она обрадовалась, и вернулась к науке.
                - А отец твой где? – Забывшись, сказала, а не подумала я, поежившись в окутавшей нас темноте.
                - Я думаю, что на Северном континенте планеты. Какой-нибудь коммерческий заводчик. Может, эстелианская школа. Хотя вряд ли, их производители очень дорогие. Не знаю, никогда не интересовался.
                Я вздохнула, крепясь, чтобы не заплакать, и прижалась к нему. Ари обнял меня своей сильной рукой с длинными, тонкими пальцами. Его величавый профиль выделился на фоне окна. Он был очень похож на свою мать, только она была далекой и надменной, а он – близким и человечным.
                Внезапно экран вспыхнул той же картинкой луга, но все вокруг было залито изумрудным светом, слепящим глаза.
                - Что это?! – Вскрикнула я от неожиданности. – У вас зеленое солнце?
                - Хм... – Ари задумался. – Нет, это многократно ретранслированные остатки передачи с пульсара. Какая-то база не справилась с потоком, и слила лишнее на поверхность планеты, но это уже безопасные фильтрованные хвосты, там минимальная радиация. – Взглянув на меня, он осекся. – Да. Зеленое солнце. И это – наш с тобой закат. Пусть будет зеленый закат.
                Я кивнула. Мы сидели, обнявшись, и странные растения протягивали к нам свои ажурные, вычурные листья, а вокруг полыхал ветреный, малахитовый закат неописуемого великолепия. Блики его отражались в глазах Ари, и я плакала от любви, от восторга, от окутавшей нас красоты. А где-то вдалеке раздавались быстрые глухие удары того, что он назвал «лучом пульсара». Я про себя назвала это «биением сердца родины моего любимого.»