Киев-Афины-Ларнака-Киев

        Аэропорт  Борисполь. Терминал B.  Старенький, еще времен Совесткого Союза. Недавно построили новый, но я почему-то обычно лечу рейсами, которые через него не пускают.  Вот и сегодня «Киев-Афины» отправляется именно из терминала В.. Смотрю на часы, уже должна бы начаться регистрация, перевожу взгляд на табло, напротив нужного мне рейса пусто, информация о регистрационных стойках отсуствует.  Подхожу к приятной девушке в униформе Аэросвита.
- Рейс Киев – Афины. Не подскажете, где будет регистрация?
- Должна быть здесь. Ждите.
        Останавливаюсь у извилистого прохода к стойкам. Впереди три женщины. Одна из них типичная домработница средних лет, в Грецию видно на заработки, вторая тоже средних лет, но опрятно и достаточно дорого одетая, с кашелкой, из которой выглядывает небольшая, смешная,  кудрявая белая собачка. Третья – гречанка. Худосочная, лет тридцяти пяти, с характерным носом, вся в черном. Я еще раньше обратила внимание, что греки очень любят темне цвета, а черный особенно. Вроде южный народ, должно быть все яркое, нет им черный подавай. Может, потому что у них и так все яркое из-за солнца 360 дней в году, приелось уже.
Три женщины какое-то время стоят молча. Затем домработница спрашивает у гречанки по гречески :
- Вы откуда?
Я греческий немного понимаю. Говорить правда не могу.
- Из Афин,- отвечает гречанка.
        В разговор вступает дама с собачкой. Они начинают что-то интенсивно обсуждать. Уследить за разговором сложно, они стоят достаточно далеко и говорят быстро.
Да я и не очень пытаюсь.  Регистрации все нет. Начинаю нервничать. Выхожу из зоны регистрации и иду к окошку информации Аэросвита. Представительница компании говорит по телефону.  Жду, переминаясь с ноги на ногу.
- Простите, Вы насчет рейса Киев-Афины хотите узнать?- раздается за спиной мужской голос.
Оборачиваюсь. И смотрю в упор на длинного молодого человека в кожаной куртке.
- Да. Что-то никак регистрацию не объявят.
- Вот и я волнуюсь. Непонятно, что за задержка.
     Продолжаем стоять у окошка вместе. Женщина по ту сторону все еще недоступна. Вот интересно, размышляю я, во всех цивилизованных аэропортах если происходит какая-нибудь задержка, объявления по этому поводу возникают на табло каждые пять минут, а у нас людей держат в полном неведении. Кстати, такая же политика и в аеропорту Ларнаки. Женщина в окошке заканчивает разговор. Открываю рот, чтобы спросить о рейсе, как вдруг рядом снова возникает тот же длинный молодой человек, который, пока я размышляла, успел незаметно удалиться и вернуться назад.
- Можно не спрашивать. Уже объявили регистрацию, - голос запыхавшийся.
- Да? Спасибо. – Смотрю на него с благодарностью.
        На стойке регистрации подаю свой билет.  Справа возникает невысокий лысовато-кудрявый мужчина с животиком неопределенного возраста.
- Вы говорите по- гречески? - интересуется он у меня.
Отрицательно качаю головой.
- Только по-английски.
Он кивает и переходит на английский.
- Не могли бы Вы мне помочь? Когда пройдем регистрацию?
- Помочь в чем?
- Поговорить по телефону и перевести?
- ОК, - соглашаюсь я.
          Почему он обратился за помощью ко мне совершенно ясно. Не выделить меня из толпы было невозможно. Вчера я подкрасила свою седину, мои волосы снова стали темнобелокурыми, сияя от счастья, что за ними наконец-то поухаживали. Я связала себе симпатичный мохеровый шарфик молочно-шоколадного цвета, который как нельзя лучше подходит к волосам и лицу.  В черной короткой курточке и черных джинсах ( я тоже люблю черный цвет, в этом я с греками солидарна ) со светлыми волосами и шарфиком, выразительными карими глазами , высокая, длинноногая, юная,  я просто не могла в тот день оставить представителей противоположного пола равнодушными.
- Вам место у окна? – спрашивает девушка на регистрации.
         Я – фаталистка в отношении полетов, потому предпочитаю, чтобы место в самолете мне выдавали без моего участия.   Мне кажется, что если я скажу, да, мне у окна, то могу повлиять на ход событий и что-нибудь случится.
- Все равно, - говорю.
         Сдав сумку в багаж и получив посадочный талон, отхожу от стойки. Место у окна.
- Подождите, - восклицает грек, - вы же обещали мне помочь.
- Так я никуда не ухожу.
          Пока он регистрируется  топчусь неподалеку, пеняя на себя за то, что согласилась. Через пять минут грек подходит , одновременно набирая номер телефона. Когда раздаются гудки, передает его мне.
- Это мама моей девушки, - поясняет он.
- Алло,-  слышу я, поднеся телефон к уху.
- Здравствуйте, - вежливо говорю я.
-Скажите ей, что я улетаю, - просит грек.
- Он улетает, - сообщаю я женщине в трубке.
- Счастливого пути, - добродушно желает она.
Я перевожу.
- И все? – грек повышает тон. – Скажите ей, что ее дочь повела себя недостойно.
И зачем я в это ввязалась?
          Подумав секунду, стараюсь как можно культурнее объяснить матери, что ее дочь недостойно себя вела. Женщина в трубке перестает быть добродушной.
- Это он должен думать о том, как грубо он ведет себя с женщинами,  в следующий раз.
Перевожу. Грек покрывается красными пятнами. Я передаю ему телефон, и он нажимает отбой.
- Это я грубо себя веду? – обращается он ко мне.- Я ее полностью содержал, квартиру оплачивал. Приехал к ней на день рождения. Вышли с ее отцом на лестничную площадку покурить.  Оказалось, забыли зажигалку. Я вернулся в квартиру, зашел в кухню, а она сидит на коленях у какого-то молодого человека и обнимает его за шею!  Конечно,  я потребовал обряснений. А она говорит, что он просто друг и такая фамильярность это нормально. И я еще себя грубо веду! – он страшно возмущен.
   Смотрю на него сочувственно.
- Я Вас понимаю. Но что поделаешь, это жизнь. Она наладится. Все, что ни делается, все к лучшему.
           В это время мы как раз проходим контроль на наличие запрещенных предметов.
После чего я теряю грека из виду возле стоек таможенного контроля. Вздыхаю с облегчением. Хотя можно было бы конечно поступить, как в том анекдоте : «Мужчинка, ничейный мужчинка, такси! Такси!». Но оценив его еще во время регистрации, понимаю, что я столько не выпью.  Ну не в моем он вкусе.
          Коротая время, брожу по дьюти фри, прокручивая в мозгу историю грека. Жаль его конечно. Девушка видимо не промах попалась. Водила его за нос и использовала. Хотя возможно все совсем не так. Возможно, она пыталась его полюбить, но не смогла.  Какой-то он совсем невзрачный.
          Так ничего и не купив, отправляюсь к выходу на посадку. Информации на табло нет. Сажусь на свободное место. Жду. Разглядываю пасажиров, летящих в Афины. Опять та же дама с собачкой, домработница и гречанка. Общаются. К ним присоединилась девушка лет двадцяти пяти, довольно симпатичная, высокая, в сапогах с вязанными голенищами. Дань греческой моде, думаю.
     Внезапно передо мной возникает грек.
- Посадки нет?
- Пока нет.
         Он проходит мимо. Я его не задерживаю. Постоянно поглядываю на часы. С того момента, как мы должны были вылететь прошел час. И по прежнему никакой информации.  Невдалеке стоит и нервничает невысокий мужчина ле 45, только что вернувшийся от стойки возле выхода на посадку.
- Вы не знаете, когда вылет? - решаюсь спросить я, чтобы самой не тащиться к стойке.
- Они ничего не говорят.  Их ответ : ждите. А у меня connecting flight, на который я уже опоздал.
- И у меня.
          Правда мой второй полет не скоро, если вылетим сейчас, то в Афинах мне ждать два часа. Где ждать разницы нет, можно и здесь. По прошествии еще минут двадцати наконец-то объявляют посадку.  Я внутренне группируюсь. На улице минус 28, а работники аэропорта имеют привычку держать в автобусе довольно долго, пока все не соберутся, с открытыми дверями. При таком минусе вполне можно превратиться в ледяную статую.  А я после болезни. Поэтому сразу не иду. Жду пока это сделают все остальные.  Сажусь в автобус самая последняя, и все же он стоит еще минут 15. Невообразимо холодно. Как в фильме «Послезавтра».
           Наконец, когда начинаю примерзать к полу,  двери закрываются, и автобус трогается. Вот и наш самолет.  Не новый, но еще ничего.  Полетает. 
Места заполнены не все. Рядом со мной через сидение усаживается ухоженная женщина моих лет ( 40-45). Самолет медленно и важно выруливает на взлетную полосу, на секунду замирает, затем, быстро пробежав по взлетной полосе, взмывает вверх.  Я открываю сумку и достаю, припасенные журналы. Открываю «Отдохни».  Пролистываю, натыкаюсь на статью об известной модели Петре Немцовой.
            В конце декабря 2004 года она с бойфрендом, английским фотографом Симоном Атли, отдыхала на островеПухкет в Таиланде. Мы были на пляже, вспоминает она, когда небо начало вдруг темнеть. Поднялся ветер. Испугавшись, Петра начала просить Симона уйти. Но он успокаивал ее, говоря, что ничего страшного не будет. Все случилось в считанные секунды. Огромная волна, появившаяся ниоткуда. Крики, стоны. Очнулась она на верхушке дерева, за которое чудом зацепилась. От боли не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. На месте пляжа осталась только вязкая жижа да щепки. По прошествии долгих часов ее нашли спасатели.Уже позже она узнала, что ее любимый погиб. Сильнейшее цунами унесло жизни 280 000 человек. Петра провела более трех недель в тайском госпитале и более месяца в госпитале Чехии. Смотрю на улыбающуюся мне с фотографи милую девушку и мужественного красивого парня, которого больше нет. Как несправедлива судьба!
    Нет, в Таиланд я точно не поеду. Откладываю журнал.
- Девушка, - обращается ко мне соседка. – Можно у вас попросить «Отдохни» почитать?
- Конечно, - я польщена, в ее голосе нет и тени сомнения, что я намного моложе ее.- Может и другие дать, когда прочитаю?
- Нет, спасибо, я очки забыла. Хоть бы этот осилить. В моем воздасте уже нужны очки.-     Она грустно улыбается.
            Я передаю ей журнал, а сама задаю себе вопрос, почему же тогда мне не нужны очки, ведь я тоже в ее возрасте?  Смотрю на свои руки.  Молодые, с тонкими длинными пальцами. Достаю пудреницу. Всматриваюсь в лицо, морщин нет, легкий румянец, мечтательный взгляд.  Удовлетворенно опускаю пудреницу назад в сумку.
            Полет проходит спокойно, без турбуленции.  Пассажиры заняты своими делами, кто читает, кто спит, кто кино в компьютере смотрит.  Снуют туда сюда стюардессы и стюарды.
- Внимание, говорит капитан корабля. Прошу вас вернуться на свои места, через пятнадцять минут мы приземлимся в аеропорту города Афины. Температура в месте назначения -2.
            Вспыхивает табло «Пристегните ремни». Оставшееся до посадки время я думаю о том,  что творится с природой. У нас -28, моря позамерзали, в Алуште набережную штормом снесло, в Голландии по каналам, которые никогда раньше не замерзали, на коньках катаются, в Венеции к гондолам впору лыжи приделывать, а в Краснодарском крае вообще бушевала такая стихия, каких свет не видывал.  А если уж и в Греции минус два, то что тогда говорить…Снова вспоминаю фильм "Послезавтра".
            Вот в таких грустных размышлениях я приземляюсь в Афинах. Выйдя из самолета прямо в аеровокзал, на этот раз автобуса не было, иду к стойке регистрации транзитних пассажиров. В Киеве посадочный таллон мне дали только до Афин.  До Ларнаки нужно регистрироваться здесь. Через несколько минут из помещения вглубине слева появляется сотрудница транзитного отдела.  Объясняю ей, что мне нужно.
             Она набирает какой-то номер, говорит с кем-то по гречески, после чего предлагает мне подождать.
- Долго ждать ? – взволнованно интересуюсь я.
            Дело в том, что мой сын Дима тоже однажды летел этим маршрутом. Посадочный талон ему принесли в самый последний момент, чуть на самолет  не опоздал. Перенервничал страшно.  Визы то греческой нет, выйти в зал, где проходит регистрация нельзя.
- Недолго,  - отвечает сотрудница транзита.
            Обреченно усаживаюсь на стул. Мимо меня проплывают вязанные голенища. Рядом с ними семенит маленький обманутый лысо-кудрявый грек, что-то увлеченно рассказывая .  Не теряет времени зря, налаживает жизнь, думаю я.
           Минут через пять появляется симпатичный высокий молодой человек. Мы проходим к стойке.
- Придется немного подождать, пока компьютер включится и программа запустится, - улыбаясь говорит он.
- Ничего, у меня еще два часа. Могу подождать.
          Он смеется.  Возится в компьютере. Куда-то звонит. По всему видно, у него что-то не получается. Наконец, потеряв надежду, говорит:
- Программа не работает.  Вам придется подождать, пока я схожу в регистрационный зал и там вас зарегистрирую.
- Как долго? - подозрительно интересуюсь я.
- Минут десять,  - бодро, оптимистично отвечает он.
          Я покорно отправляюсь снова на тот же стул, готовясь к долгому ожиданию и борьбе за свой посадочный.   Молодой человек возвращается на удивление быстро, неся в руках заветный талон.
    Расплываюсь в улыбке.
- Спасибо большое.
- Не за что. Я проведу вас.
           Мы идем к будочке, в которой сидит таможенник. Я протягиваю паспорт. Он убеждается, что у меня есть кипрская виза. Еще раз благодарю молодого человека за помощь.
- Счастливого пути! – говорит он и удаляется в противоположном моему направлении.
           Снова коротаю время в дьюти фри. Натыкаюсь на конфеты «Голладский дроп». Что они собой представляют на вкус объяснить сложно, по консистенции они мягкие, по цвету разноцветные, по форме квадратные, круглые, цилиндрические.  6 евро за огромную упаковку. Не дорого. Беру. Снова прохожу  контроль на наличие запрещенных предметов, и усаживаюсь в зале возле нужного выхода. Ждать еще около часа.
            Открываю пакет с дропом и разочарованно смотрю внутрь. Что-то он сильно выцвел. Обычно яркорозовый и желтый цвета выглядели какими-то полинявшими. От неправильного хранения, наверное. Достаю чернобелую. Верчу в руке. Вроде ничего. Съедаю. Беру вторую. Останавливаюсь только тогда, когда понимаю, что очень хочу пить. А воды-то нет. Не купила в дьюти фри. Небольшое кафе, прямо возле котрого я сижу, не принимает кредитки, а мелочи у меня нет, вряд ли мне дадут сдачу 499 евро.  Какакя оплошность ! Вернуться назад? Потом снова проходить контроль. Да и выпустят ли.
            Сижу, с тоской смотрю как пассажиры покупают напитки, потому не сразу замечаю, что рядом через стул пристроился мужчина. Исподтишка разглядываю его. Грек, на носу след от давнишнего удара, лицо запухшее. Руки дрожат. Я бы его охарактеризовала : две недели не просыхал. И еще не просох. Безнадежно сильно пьян. Как его вообще сюда пустили?  И тут он поворачивает голову в мою сторону и говорит:
- Я хочу вас чем-нибудь угостить.
         Удивленно приподнимаю брови.
- Спасибо, не надо, - хотя на самом деле хочу кричать : воды!!!
- Да бростьте вы, у меня есть деньги, я хочу их потратить. Что вам купить, сок?
     Перестаю ломаться.
- Если можно минеральную воду.
          Через несколько минут он возвращается с поллитровой бутылкой греческой минералки. Беру, говорю спасибо, быстро открываю, начинаю жадно пить. Что еще нужно человеку для счастья?
- Вы в Ларнаку? – увидев, что я утолила жажду, спрашивает мой спаситель.
- Да, - говорю.
         Некоторое время мы молчим, потом я, чувствуя себя обязанной продолжить разговор, спрашиваю:
- Вы в Ларнаке живете?
- Да. Я из Греции, военнослужащий в отставке, но живу в Ларнаке.  В Афинах был в отпуске. Две недели. Вас будут встречать ?
         Вот он каверзный вопрос, который в переводе звучит : у вас есть парень или муж? Скажи я нет, предложит еще что-нибудь. А он такой страшный. Думай потом как отказаться. Поэтому отвечаю твердо :
- Да.
          Меня действительно будет встречать сын, который там учится, но отставному греческому военному об этом незачем знать. Если бы мне попался не он, а прекрасный принц, я конечно могла бы попросить сына меня не встречать. Но в данном случае, я ни секунды не сомневалась, что такой экземпляр мне не нужен.
- А меня никто не будет встречать, - грустно говорит он.
     Я молчу.  Не знаю, что в таком случае говорить. Объявляют посадку.
- Пора, - говорю я, чтобы хоть  что-то сказать.
- Подождите. Зачем в очереди стоять.
     Усаживаюсь назад, чувствуя себя крайне неуютно. Снова встаю :
- Все же я пойду, спасибо еще раз за воду.
           Он кивает и опускает голову еще ниже.
           Беру свои сумки и иду на посадку. Больше подвыпивший военный  мне на глаза не попадается.
           На Кипре тепло, все зеленое, желтенькие цветочки, запах моря, фламинго. Не замечаю как пролетает неделя. Накупила как всегда местных деликатессов в виде сыра халуми, орешков и рыбы тюны. И вот снова в полет. Назад у меня прямой рейс, что гораздо удобнее. Три час и дома. Приезжаем в аеропорт. Оказывается самолет еще даже не прилетел. Вылет задерживается на час. Бродим по аеропорту. Покупаю для дочери Лизы куклу барби.
           В Киеве по прежнему холодно. До минус тридцати. Волнуюсь, заведется ли машина. Я припарковала ее в центре Киева, на парковке возле дома, в котором когда-то жила. В такси по дороге в аеропорт вдруг молнией пронеслась мысль, что я забыла закрыть окно. Позвонила своей бывшей соседке Ларисе, попросила проверить. В Афинах от нее пришла эсэмеска, что все в порядке.
           А в Ларнаке меня вдруг осенило, я прилетаю вечером и машину мою могут заставить другими машинами. Тогда придется ночевать в ней.  Снова звонить Ларисе было не удобно. Позвонила Лере, соседке со второго этажа. Она обещала предупредить парковщика, чтобы не заставлял.
           Попрощавшись с сыном, прохожу паспортный и другие контроли и иду в киоск купить любимый журнал Хелло. На газетном стенде русская местная газета. На первой странице  крупными буквами заголовок статьи «ГДЕ ВЗЯТЬ ДЕНЬГИ»?  Подхожу,привлеченная таким откоровенным криком души, читаю. На Кипре тоже не все гладко.
           Кризис и там дал о себе знать. Половина киприотов не уплатила дорожный налог, средства, выплачиваемые на детей сокращаются.  Главное не поддаваться панике, говорю себе, покупаю журнал Хелло и ухожу из киоска не оглядываясь. Вспоминаю анекдот про англичанина, который в кризис сумел разбогатеть. У него спрашивают, как ему это удалось, кризис же, а он отвечает, да что вы говорите, а я и не знал. Газет не читал, радио не слушал, просто работал.
            И вот я снова в самолете. На сей раз моя попутчица молодая симпатичная женщина с новорожденной девочкой. Еще до посадки в самолет удивляюсь, как она не боится везти ее в такой мороз.  Когда я захожу в самолет и понимаю, что она моя соседка, вначале меня это не очень радует, придется всю дорогу слушать детский плач и крики. Но девочка оказывается на редкость спокойная. За всю дорогу она не произносит почти не звука, кроме милого кряхтения и агукания. 
- Вы ее закутайте получше. У нас такой мороз, - участливо говорю я. - И как вы решились лететь!
- У меня серьезные обстоятельства, я вынуждена лететь. И в Киеве я не остаюсь. Нам в Ригу.
Там родители встречают.
- А на Кипре вы где живете?
- В Лимассоле. Туда во время кризиса половина Латвии переехала.
           И она рассказала, что на Кипре уже три года. Муж работает в туристическом бизнесе, а она косметолог. У них взрослый сын. Тут она меня удивила. Я думала ей около тридцати, а она оказалась на два года старше меня.  Обычно неразговорчивая, я рассказала ей кое-что о себе.  В том числе,  что сдаю квартиру.
- А в Риге и квартиру сдать нельзя.  Никого нет, все уехали.
- Как это все?- Удивилась я.
- Кризис начался и разбежались кто куда. По Европе.  И на Кипр. Рига пустая. Как после ядерной войны. Пустые улицы, пусте трамваи, магазины.
            У меня волосы защевелились, когда я представила себе эту печальную картину.  А я в Риге так никогда и не побывала. 
            Я откровенно ее разглядываю. Она не возражает. Никак не дашь ей так много лет. Говорю ей об этом. Улыбается.
- Все малышка, - говорит,- она мне молодость вернула. Мы уже и не надеялись. Муж у меня второй, сын от первого брака. Муж очень хотел, чтобы у нас был общий ребенок, девочка, но не получалось. О том, что беременна, я узнала, когда уже почти четыре месяца было. У меня дни критические не прекращались, а живот рос. Я подумала, опухоль, пошла к врачу,  оказалось, это малышка.
            Увлеченная беседой, не замечаю как мы приземляемся в Киеве.  Моя соседка закутывает свою малышку, и мы прощаемся.  Она спешит, до отлета самолета в Ригу всего полчаса. Наша соседка из ряда напротив, тоже летит в Ригу, она пообещала им помочь.
            Все аэеропортовые процедуры проходят быстро, сажусь в такси и в Киев. Холодно неймоверно.  Таксист вспоминает фильм «Послезавтра». Значит не одна я такая. Приезжаем на парковку. Машина похожа на большой сугроб.  У меня ни веника, ни каких нибудь других приспособлений. Спрашиваю у парковщика. У него тоже ничего нет. Начинаю сметать снег руками. А что делать.  Пробую завести. Завелась. Какое счастье. Теперь домой, за город к остальным своим детям, чихуашкам, кроликам и козочкам.