Поезд в Неизвестность. Глава 7 Сирена

— Я же тебе говорил, Лютер, что мы с тобой ещё встретимся, – улыбнувшись, сказал хоббит Бёрт, когда я наконец-то отпустил его из своих драконьих объятий.
Мне хотелось расспросить хоббита обо всем на Свете. А главное узнать: как он оказался здесь и в столь нужный для меня момент? И ещё мне очень хотелось рассказать Бёрту всё то, что успело произойти со мной за то время, которое мы с ним не виделись. И на такой рассказ, наверное, понадобилась бы ни одна вечность человеческого времени - ведь случилось то со мной слишком много чего интересного и странного, чтобы поведать об этом всего лишь в двух словах.
Бёрт теперь сидел важно, и закинул ногу на ногу. Казалось, что за это время маленький хоббит успел измениться. Но скорее всего это было не так потому, что я его слишком плохо знаю. Возможно при первой нашей встречи Беритенол как раз вёл себя ни как обычно. А сейчас чувствовал себя вполне естественно и не принуждённо.
— Чёрт подери, Бёрт, как я же рад тебя видеть. Когда ты меня там, на вокзале, кинул, я хотел при первой же возможности тебя убить, красиво по стене размазать. Но теперь понимаю, что был не прав: я безумно рад тебя видеть, Беритенол Шерстолап! И даже в чем-то тебе благодарен. Со мной столько всего произошло. И этого бы не было, если бы тогда не пришёл ко мне. Я рад тем изменениям, что произошли со мной. Я перестал быть тем дураком, что был тогда! Конечно, мой внешний вид мне совсем не нравиться… Но за всё надо платить…
В этот момент мой живот очень громко и настойчиво пробормотал свой мат – есть хотелось до жути, ведь во рту уже давно ничего не было…
— Ты что, кушать хочешь? – спросил на этот зов голода хоббит.
Я ничего ему не сказал: мой живот ответил ещё пару матерных слов голодного урчания, но ещё громче прежнего, что могло обозначать лишь одно – я сильно голоден.
— Яяяясно… – вздохнул Бёрт, и полёз под скамейку: видимо там лежал его рюкзак или сумка, в которой лежала провизия. Я плохо был знаком с Бёртом, но даже я понимал, что этот маленький забавный человечек не мог отправиться в путь без хорошего запаса еды и питья.
— Стой! Не надо искать еду. Лучше научи меня вот этим пользоваться, – сказал я хоббиту, вытаскивая из внутреннего кармана куртки талисман гарпии Анастасии.
— Откуда он у тебя? Такая вещь просто так не валяется. И такой талисман невозможно купить: лишь украсть, убив его владельца… Точнее владелицу. Ведь такие вещи есть только у гарпий. Не уже ли ты встречал одну из этих гадин? – удивился хоббит.
— Да, встречал одну поганую и нечестную торговку… От неё у меня и этот талисман. Но рабский мальчик, что был со мной до недавних пор, не успел меня обучить пользоваться талисманам.
— Но гарпии никогда не расстаются с такими вещами: это одно из самых ценных, что у них есть. И  повторюсь: продавать такой талисман уродливые женщины-птицы не станут, а тем более тебе, Лютер… Ведь ты человеческий простак, и это видно сразу. Хоть и скрываешься за маской воина-дракона, – сказал хоббит.
— Да, действительно гарпии не станут так легко расставаться с такими вещами. Я у торговки его и не купил… Я её убил в порыве гнева… А пока убивал, она талисман и обронила… Вот и все дела… – я опустил глаза в пол, чувствуя какую-то вину. Оправдываться перед маленьким хоббитом за содеянное я не собирался. Кто он такой, чтобы упрекать меня в этом?
— Ясно. Ну, это и к лучшему! – улыбнулся хоббит, видя, что дальше я рассказывать ничего не стану.
Он взял талисман из моих драконьих лап, и прошептал магические слова. Но сделал это настолько тихо, что я так ничего и не слушал. Зато вновь явилось чудо – на двух соседних скамейках снова появилась белая скатерть с тонкими ярко-красными вышивками по кроям с все возможными мифическими животными. А на самой же скатерти стояли тарелки с едой, кувшины с питьём и напитками, множество кубков, подносы с яствами и всякими вкусностями. И всё это абсолютно на любой изысканный вкус. Ты мог быть отчаянным гурманом, но всё равно на этой белой скатерти найдётся то, что тебе понравиться и приятно удивит. Полезный талисман обронила гарпия Анастасия. Мне бы ещё научится им пользоваться.
Мы принялись трапезничать.
Хоббит ел аккуратно, как едят в ресторанах: орудуя вилкой и ножом, положив на колени салфетку. Он отрезал маленький кусочек, и клал его в рот. А потом очень долго и тщательно жевал. Бёрт никуда не торопился. Видимо он не был настолько голоден, чтобы есть быстро. Или он был так воспитан так, что кушать можно было лишь аккуратно и красиво. Но когда хоббит закончил неторопливую трапезу, он вытер рот и руки салфеткой новой чистой салфеткой. Сложил грязную посуду стопочкой, сверху были столовые приборы, которыми он пользовался, и пара грязных салфеток. Изысканному этикету хоббит Беритенол Шерстолап был обучен. Так было приятно за ним наблюдать. Я давно не видел, чтобы так изящно и красиво кушали. Даже девушки высшего света не умели так грациозно это делать!
Но я ел подобно какому-то зверю, впихивая в пасть огромные куски еды. Я был слишком голоден, чтобы следить за собой. Да, и с огромными когтями дракона было бы сложно орудовать маленькими тонкими столовыми приборами. Поэтому я ел руками, смачно пережевывая большие куски еды, еле удерживая во рту жир и слюни. От удовольствия я закатывал глаза. И довольно мурчал. Да, было безумно приятно наконец-то утолить свой ненасытный голод. А, закончив свою зверскую трапезу, я облизал руки языком, и вытер рот ни одной, а тремя или пятью салфетками, т.к. пока кушал смог изрядно перемазаться.
И вот наконец-то насытив свой дико голодный желудок, я блаженно сел лавочке, положив руки на колени. Я хотел опрокинуться на спину, но шипы в ней мне сильно мешали это сделать. И тут вспомнил об одной очень важной вещи, без которой моё существование в этом поезде становилось серым и тусклым.
— Я же забыл в каком-то из вагонов этого сумасшедшего поезда свою торбу! – завопил я и ринулся к выходу, чтобы вернуться за ней.
— Не забыл… – остановил меня хоббит.
Он быстро слазал под скамейку, и достал с трудом мою любимую чёрную потёртую временем торбу, которая в последние дни стала ещё более потрепанной.
— Благодарю! – сказал я, принимая с улыбкой свою много обожаемую торбу (да, без неё моё существование в Неизвестности было бы многократно хуже и скучнее – ведь это одна из тех немногих вещей, что связывала меня с миром людей!).
— Кстати, а вот заклинание для талисмана торговки… – сказал хоббит, закончив что-то калякать на листке бумаги, и протянув его мне.
Я изучил ровный идеальный почерк хоббита, и завернул в эту бумажку талисман, чтобы не забыть, зачем она вообще нужна. Такой вот свёрточек я убрал в карман куртки.

После не очень долгой паузы хоббит спросил – видимо сей факт его сильно интересовал, но Бёрт чего-то побаивался:
— А кто из тебя сделал безумного воина-дракона? – (я так и знал, что он об этом когда-нибудь спросит, ведь это было ТРУДНО не заметить) – хочешь остаться воином-драконом, или хочешь, я сделаю из тебя кого-нибудь другого? Кого-нибудь поспокойнее, да посдержаннее?
— Ни кто насильно меня не делал воином-драконом. Я сам всё это натворил. Меня просто нахально обманули! А я, дурак, и поверил своим обманщикам… Простофиля! Полный Болван!
Но этого злобного воина-дракона с его маньяческим нравом всех убивать, мне уже точно хватит! На моих руках из-за него кровь уже двоих убитых жертв, но и не невинных. И если останусь воином-драконом, я уверен, что это число очень быстро возрастёт в десятки раз!!!
А что можешь предложить ты, хоббит Беритенол Шерстолап?
— Я могу предложить лишь два варианта, но они точно лучше, чем воин-дракон. Обе расы посмиреннее и подобрее будут, чем он. У них ни шипов, ни хвостов сзади. А ещё в скором времени у тебя должны вырасти довольно большие крылья для паллетов. Так, что оставаться воином-драконом в поезде будет весьма не удобно. Из-за огромных крыльев тебе будет сложно передвигаться в столь замкнутом пространстве, как вагон. А выйти ты сожжешь, лишь сломав для этого входную дверь.
Так. Я могу предложить либо тёмного эльфа, управляющий темой, либо кровососущий вампир командующий призраками и страхами. Ты уж прости, больше эликсиров с собой не прихватил… – невесело ответил Бёрт.
Хобиит порылся в рюкзаке, и достал два флакончика с разноцветными жидкостями: одна была идеально чёрная и густая, вторая серовато-синяя и жидкая, как вода.
— Нет уж, чужую кровь я пить, точно не стану! Значит остаётся эльф… Ну, а вдруг ты меня тоже обманешь, как это сделали со мной прежде? – осторожно спросил я, пытаясь не обидеть этим Беритенола Шерстолапа.
— Как хочешь, можешь и не верить. Но зелье я тебе оставлю, решать будешь уже сам.
Потом Бёрт ещё порылся в рюкзаке, и достал мешочек звонких монеток. Протягивая его мне, он сказал:
— Это тебе за убийство гарпии и посланницы сирены. За торговкой Анастасией давно гоняются власти, но никак не могу её поймать. И за  убийство этой торговки в итоге назначили награду – пятьсот золотых фурингов. Вот – награда нашла героя.
А насчёт посланницы сирены вообще не переживай – это лишь ожившие куклы. Эти девочки вообще не живые, поэтому и умереть не могут. Сирены делают таких кукол из тел своих убитых рабов, чтобы заманить к себе новые жертвы для утех. А когда очередная жертва умирает под гнетом сирены, эту жертву превращают в зомби без чувств, страха и упрёка. Делают бесполым существом, похожим на маленького ребёнка. Потом наряжают покрасивее да поярче, и отправляют на поиски новых рабов для своих повелительниц – сирен. Так, что, Лютер, не переживай!!! – сказал хоббит.
Деньги я убрал на дно торбы: слишком уж они были тяжелые, чтобы прятать их в курточке.

После не долгой паузы, Бёрт решил прощаться:
—Ладно… Мне пора бежать опять по своим делам, дела не умеют ждать, и их этому не научишь. К сожалению, я ухожу, и ухожу прямо сейчас. Был очень рад тебя видеть, Лютер живым и здоровым.
Жди меня, Лютер, в самый неожиданный, но самый нужный момент. Я появлюсь тогда, когда ты этого меньше всего ожидаешь, но более всего нуждаешься в чужой помощи, – с улыбкой сказал мне хоббит.
Он затянул шнурок наверху рюкзака, поправил обувь, встал и швырнул себе на плечи свой тяжеленный рюкзак. Он хотел в этот момент, было выйти за дверь, но я его окликнул:
— Бёрт, почему ты сейчас в обуви? Ведь при первой встречи ты был без неё, совсем босиком.
— Вагоны этого поезда всякой магической дрянью намазаны, облиты и обрисованы. Не хочется рисковать, наступая на эту гадость босой ногой… – сказал он, и всё же вышел за шумную дверь вагона, махнув мне на прощание рукой.
Встреча была очень приятной и полезной, но слишком уж быстро она закончилась: я не успел рассказать хоббиту о то, что ещё со мной произошло помимо убийства гарпии и посланницы сирены. Но тут прокралась мысль, что и об этом я не сказал хоббиту, но он всё знал. Тогда может Бёрт знает и всё остальное, поэтому так скоро и покинул меня? Наверное, это именно так. По крайне мере я утешил себя этой мыслью.

«Ну вот. Я опять один в этом безумном и полностью рехнувшемся поезде! На кого мне теперь рассчитывать? На чьи плечи я смогу положиться?... Я знаю кто, может мне помочь, и от этого не легче… Лишь я могу сейчас себе помочь…Один лишь я. Ну, что – не привыкать быть одному! Будем прорываться!!!» – решил я, изучая флакон с чёрной жижей внутри, что оставил хоббит.
Потом я решительно открыл флакон, и почувствовал приятный аромат. От этого запаха я решил всё-таки выпить жидкость, находящуюся там. Была, ни была, но, думаю, нет ничего хуже, чем быть воином-драконом – перспектива оказаться Эльфом меня радовала больше. Да, и думаю, что Бёрт меня не обманул – до этого момента хоббит был единственный, кто всё это время мне помогал. И не доверять ему, у меня пока нет причины.
Залпом я выпил всё содержимое флакона. Вкус оказался вполне приятным, и даже понравился мне. И в ту же секунду же я был окутан свечением синего света и безболезненно, без мучительных пыток, ломания костей и разрывания кожи изменился, перестал быть злым, агрессивным и от этого отвратительный и вспыльчивый воин-дракон. Ящер во мне полностью исчез, растворившись под действием эликсира.
Я просто сидел на лавочке неподвижно, и наблюдал, как моё тело вновь меняется. Но на этот раз никакой боли я не испытывал, и поэтому мог вполне просто наслаждаться этим процессом.
Уши стали другой формы: более вытянутые, и плотно прижаты к черепу. Хвост со всеми его шипами и стрелочкой осторожно и медленно втянулся в тело, не оставив от себя никаких следов. Будто его никогда у меня и не было.
Шипы по телу тоже втянусь, не оставляя шрамов или порезов. Когти превратились в обычные и аккуратные ногти человека, которыми так привычно и удобно делать многие операции, вроде кручения монетки в пальцах. С огромными когтями воина-дракона это было практически невозможно.
А кожа перестала быть болезненно фиолетовой с трупным синим оттенком, и приобрела более естественный цвет живого человеческого тела, лишь слёгка была сероватой. Я стал более-менее похож на себя прежнего – на Лютера, что был человеком. Но это тело не было человеческим. Человеком я оставался лишь внутри, но снаружи.
Жаль, что эта магия не смогла заделать дыры в футболке, что оставили шипы на плечах. И футболку пришлось снять. Зато, я смог одеть обратно свои ботинки, которые Бёрт, как и торбу бережно принёс мне из другого вагона, пока я был бес сознания.
И я оголённый по торс принялся вновь завязывать сложнейший узор своих серебряных шнурков. Да, Джу успел поменять их на новые. Но что толку от этого, если бывший рабский мальчик не знал секрета моей фирменной шнуровки? Поэтому всю работы сына чернокнижника пришлось в итоге переделывать, полностью вытащив шнурки из дырочек ботинок.
И пересилив собственную лень, я достал из торбы запасную пару. Джу, конечно, молодец, что помыл мои ботинки и даже попытался заменить в них шнурки. Но он почему-то не вытащил самые мелкие остатки шнурков, и эту процедуру пришлось делать мне самому. Мальчик убрал лишь самые большие ошмётки от старых шнурков, но множество мелких ниток всё же остались в дырочках ботинок, что выглядело не очень-то и красиво. В итоге из дырок на ботинках я вытащил стока рваных ниток от серебряной ткани, что они собрались в небольшую кучку. Потом, отряхнув ботинки от оставшихся ниток, я стал плести узор из новых блестящих серебряных шнурков.
Пока я почти голый, лишь в одном кожаном килте, завязывал шнурки, в вагон вошла девушка. Я это заметил лишь краем глаза, отвлекаться от своего дела я ни капли не хотел! Пусть там даже толпа голых девиц пробежит! Сейчас для меня куда важнее было закончить начатое дело. Видимо путешествие в Неизвестность уже стало меня менять. И делать это таким загадочным образом, что я сам это не заметил.
Нет, девушка вовсе не вошла, как все нормальные девушки: она осторожно влетела в вагон на своих огромных птичьих крыльях. Но это оказалась не очередная гарпия или зоргурд – это было какое-то другое и более симпатичное существо, что сначала меня обрадовало, но после напугало (очередная красивая фифа, которая принесет мне очередные неприятности).
Верхняя часть тела вновь вошедшей девушки была вполне человеческой, и очень даже красивой:
Очаровательно лицо с маленькими добрыми отзывчивыми глазками и аккуратными тонкими губками. Пышные огненно рыжие волосы, что кудрями струились по плечам, притягивали взгляд. А две тонкие грациозные ручки, на которых не было не единого украшения, были подобны красивым ленточкам на ветру. Я продолжал краем глаза рассматривать девушку. Большая грудь, осиная талия, плоский живот… Но на груди был натянутый безумно тугой золотой корсет с красными камнями – корсет был узким, всего лишь десять-пятнадцать сантиметров. И  стягивал он очень туго только грудь. Не знаю, зачем девушка решила носить такое украшение, но оно не было привлекательным. Расплюснутая большая женская грудь не может быть привлекательной!
Да, и добивало несколько отталкивающий образ девушки нижняя часть её тела:
Она была совсем не от людей. В общем, я лишний раз убедился, что Неизвестность со всеми её мифологическими народами – это огромная кунсткамера, где собранные всевозможные уродцы с частями тела человека и какого-нибудь животного, птицы, змей, ящериц или даже насекомого. А у этой девушки нижняя часть была словно бы тело огромной птицы, но без головы. И птица была неизвестной мне породы: настолько огромных птиц я даже по телевизору в самой бредовом фильме ужасов ни разу не видел! А верхнее тело девушки заменяло птице голову. И такой же узкий золотой с красными камнями корсет, как на груди украшал талию девушки - он как бы являлся зрительной чертой между птицей и человеком.
— Здравствуй, – сказала она божественным красивым голосом.
Ах, я почти сошёл с ума, услышав его… вот это был голосок. Девушке бы заклинательницей мужчин работать, и все были бы у её ног!... точнее у птичьих лап….
— И вам, я тоже, желаю того же – быть здоровой и красивой, – ответил смущённо я, даже не поднимая голову - слишком уж я был занят своими шнурками, чтобы ещё и отвлекаться!
На птичьих ногах девушка осторожно подошла ко мне, привлекая внимание. Она была прекрасна, и во мне проснулся прежний Лютер, который был человеком (ведь в привычном людском мире, в котором я прожил все свои двадцать лет, за такие огненно рыжие волосы, маленькие зелененькие глазки и божественный голос я бы мир свернул пополам, и не пожалел бы).
— Ты хоть знаешь, кто я, а тёмный Эльф? Подозреваешь, с кем столкнулся в этом поезде? Кто пришёл к тебе в гости? – спросила девушка и взлетела на спинку скамейки напротив меня. Так я мог её лучше видеть, когда закончил возню со шнурками, и откинулся на спинку своей скамейки.
Впервые за столь долгое время пребывания меня в теле воина-дракона я лишь мечтал посидеть, опрокинувшись на спину. И теперь я мог это сделать, ведь не было тех шипов в спине, что мне мешали. И сейчас я блаженно растянулся по скамейке. А по телу аккуратно растеклось приятное чувство удовлетворения.
— Нет… Не знаю, но как-то я этим не очень и заинтересован: вам следует идти дальше своей дорогой, я мне - своей,  – сказал я, уверенно подавляя в себе прежнего Лютера, с его желанием обладать всеми красивыми девушками, что попадались ему на глаза. Как я уже понял на горьком опыте: общение с девушками в этом поезде не приводят не к чему хорошему. Всё благополучно закончилось только с работорговкой Еленой – у неё я просто купил раба, и мы разбежались кто куда. Да, и мы были слишком мало знакомы. Возможно, если бы женщина-ящерица задержалась на несколько минут, то всё могло бы кончиться очень плохо. Но я безумно рад, что Елена торопилась по своим делам.
— Хм. Хороший ответ. Не каждый способен столь вежливо отшить сирен.
Да, я одна из прекрасных сладкоголосых сирена. Моё происхождение лежит в самом древнем роде прекрасных морских обитательниц. Я с острова Кралемфелум, из семьи Кралеме. Именно в часть нас остров получил своё название. А зовут меня Кларенсия. Клендила Арлеандил Енсиоранд Ияо – так полностью расшифровывается моё имя. Но ты можешь звать меня проще – Кларенсия. Ну, а как зовут тебя, благородный тёмный Эльф? – гордо ответила она на свой же вопрос.
Ах, как она была сейчас желанна тем Лютером, которого я из последних сил пытался побороть в себе. В нём бушевало естество, но даже этого безумца смогло напугать название расы и  имя девушки-птицы.
Я даже от этого немного похолодел: «Та самая сирена, что посылает уродливых маленьких розовых девочек, чтобы те находили ей рабов? Тех самых маленьких миленьких девочек, одну из которых я так зверски изуродовал до Смерти своими когтями?!» – но тут появились пошлые мысли прежнего Лютера: «Но в каком наслаждении и блаженстве я могу умереть в тёплых и нежных объятьях этой огненной красотки». И от этих мыслей я был готов замурлыкать, словно мартовский кот.
У неё были прекрасные кудрявые волосы и лучезарные глаза… Но ведь она была на половину птицей. Честно говоря, она ещё ничего толком и не сделала, но уже разбудила во мне дикое желание  обладать этой красавицей. Ни одной девушке до неё не удавалось это так быстро и легко - без особых на то усилий воли. Хотя одной девушке удавалось и большее: моей красавице Дженни, которой сейчас нет со мной. От воспоминаний о своей чарующей и странной принцессе ветра тёмноволосой Дженни прежний Лютер тут же успокоился, и похолодел  к сирене.
— Значит, моё имя тебе ничего не говорит? Абсолютно ничего? Это хорошо… – сказала Кларенсия, из-за этого чарующего голоса моё естество и дух, стремления и желания проснулись, взбушевались и опьянили меня своей силой. Но я заставил себя через огромное усилие сдержаться. Мысленно я сам себя обматерил последними словами, и страстный дух Лютера потихоньку всё-таки успокоился где-то внутри меня. Ничем хорошим знакомство с сиреной не могло закончиться. Поэтому нельзя поддаваться ей сильным чарам. И мысли о Дженни мне предавали сил на борьбу с магией очарования Кларенсии.
Девушка слетела со спинки скамейки, и очень близко подошла ко мне. Сирена была такого же роста, как я, сидящий на своём сидении, поэтому её лицо сравнялось с моим. Но я-то сидел, а она стояла в полный рост! Значит, сирена была почти в два раза ниже меня. Эта мысль меня отрезвила окончательно. Я ещё с такими карликами, как она не заигрывал! Да, ну её. Ведь мне нравятся девушки, которые хотя бы на голову ниже меня. Но больше я люблю тех, кто с меня ростом или чуточку повыше. Но маленькие девушки карлики всегда вызывали у меня отвращение, какими бы красивыми страстными и привлекательными они не были. И сейчас к сирене я испытал лишь отвращение – маленького роста, наполовину огромная птица и одета слишком странно.
— А разве твоё имя мне должно что-то говорить? Разве ты настолько известна и популярна в Неизвестности, чтобы тебя знали все? Чтобы тебя знал каждый Тёмный Эльф?  – съехидничал я в ответ девушке, чтобы та не приближалась более ко мне ни на сантиметр.
Теперь она стала мне лишь противна: какой красавицей она не была, девушка была коротышкой! А таких леди я не просто не люблю - я их ненавижу. Я ещё понял бы, если б сирена была на две головы ниже меня. Но она оказалась почти в половину моего роста. Этакий гномик или хоббит по росту. Но с уродливой половиной птичьего тела вместо нормальных человеческих ног.
— Ну, как бы да – должно что-то сказать и насторожить. Обычно от этого имени очень пугаются, отталкиваются, сжимаются в комочек или наоборот встают в оборонительную стойку для сражения. Но ты! Ты же не испугался? Ты не такой, как все остальные – ты не трус. А я очень люблю смелых парней, – улыбнулась сирена Кларенсия.
В её глазах я увидел вспыхивающий и до боли знакомый огонь, который я уже безумно давно не видел и который мне очень нужен был сейчас, как ответ «да». Огонь желания!
Она подалась тихонько ко мне. Я замер от возбуждения, но с огромным усилием воли подавил его, отправляя обратно вниз живота. Я помнил об опасности, что таится в этих прекрасный зелённых глазах. И помнил насколько маленькая ростом их обладательница.
Собрав остатки разума в кулак, и подавив последним усилием прежнего Лютера,  я злобно взглянул девушке в глаза, что сирену изрядно удивило. Можно даже сказать, что почти убило – такого в её жизни давно не было. Или не было вообще никогда! Видимо она привыкла получать то, чего жаждет. И получать это легко и просто. Но в этот раз её колдовство ей не помогло. Я был сильнее и умнее остальных парней, которых Кларенсия уже встречала на своём пути.
— Почему ты на меня так странно смотришь? – спросила сирена Кларенсия почти, что в страхе, но было видно, что она его борет.
«Оу, вижу, вам впервые в жизни смогли отказать?» - ухмыльнулся перед нею я, но сам сказал:
— Что ты хочешь от меня, сирена Кларенсия с острова Кралемфелум?
— Я? Чего хочу я?! А разве не ясно, чего я жду от тебя? Чего я желаю?! – ответила она и подалась ещё сильнее ко мне, уже прижимаясь холодным металлическим корсетом на своей большой груди.
— Прости, сирена. Но я не смогу дать тебе то, что ты хочешь. Я не хочу. Ты красивая и милая девушка, но мне этого совсем не надо. Прости… – проговорил сурово я, а сам про себя успел подумать: «Ну не идиот ли я? Не дебил ли? Сумасшедший! Тут такая мисс, с такими волосами и глазами, сама хочет тебе отдаться. А ты? Сам отвергаешь её… Ну разве я не дурак?»
— Но! – возмутилась в порыве гнева сирена. Тут она вскочила и закричала. Начала лихорадочно прыгать по вагону и разбивать всё, что было её под силу. Кларенсия даже смогла ещё раз взлететь, и немного полетать. Данное зрелище, если честно, меня смогло позабавить: её бушевание чем-то походило на представление в цирке уродцев! Да, и летала она очень плохо, т.к. крылья были слишком низко расположены на её теле для хороших и долгих полётов. С такими крыльями, как у Кларенсии можно было лишь немного попарить в воздухе после хорошего прыжка, как это делают белки летяги. Что она и пыталась сделать.
Сирена рвала и метала. От её огромных птичьих когтей летели куски обивки сидений. На стекле оставались глубокие царапины и трещины. Конечно, она не стала бить стекло. Она знала, что скрывается за стеклом. Но, возможно, причина другая – Кларенсии это просто было не под силу. По внешнему виду она не казалась такой уж сильной девушкой.
Вскоре вагон превратился в настоящую помойку: везде валялись кусочки обивки сидения, кусочки дерева, большие и маленькие перья, клочки рыжих волос, поролон из сидений и прочее … Это был полнейший бардак.
— Почему ты так страшно реагируешь на мои слова? – спросил, в конце концов, я, когда сирена успокоилась. Всё это время я лишь высокомерно следил за действиями сирены. Улыбка не сходила с моего лица ни на секунду, и я еле сдерживал смех. Такого веселого представления я давно не видел. Но злить пернатую даму ещё сильнее своим смехом мне совсем не хотелось, поэтому я пытался его подавить внутри себя.
— Ты первый из мужчин, что смог мне отказать… Меня это разозлило и возмутило! Но теперь я смогла понять, что ты единственный из их числа по-настоящему сильный и смелый: ты смог устоять передо мной. А я знаю, насколько сильны мои чары, хоть я и птица, – сказала сирена и посмотрела мне в глаза.
— Да, честно говоря, я именно поборол себя… – и я наконец-то смог спрятать тупой взгляд «в карман».
—За это я награжу тебя своею вечной памятью и отдам тебе одно из своих волшебных перьев, – сирена выдрала одно из перьев своего шикарного птичьего хвоста, и стала подходить ко мне.
Встав поближе, она подала мне огромное цветное пушистой перо из своего хвоста. Как только я захотел его взять, и моя рука коснулась этого пера, Кларенсия вцепилась своими губами в мои губы, как голодная кошка. И это блаженство продолжалось довольно долго. Я не смог сопротивляться, и сейчас почему-то ни капли не хотелось. Я просто наслаждался вкусом этих чарующих губ и улыбки. Мне не хотелось останавливаться, но и продолжать этот процесс до дальнейших действия я тоже не собирался. Я знал, что ни к чему хорошему это не приведёт.
Блаженное наслаждение сирена решила закончить сама, и так же резко отпрянула назад. Мигов вспорхнула на спинку скамейки, и подмигнула мне.
— Ну, что ж. Прощай благородный тёмный Эльф, чьёго имени я даже не узнала. Но я всегда буду помнить тебя, как самого смелого и честного из всех мужчин, которых я когда-либо знала, - сказала девушка, и мигом вылетела из вагона.
— А… а…ы…и…- я не понял нечего, и просто тупо выпучил глаза на уходящую сирену.
Моё естество и возбуждение она разбудила своим поцелуем, я уже был готов со всей силой и страстью накинуться на Кларенсию, наплевав на то, что она  сирена; на то, что она в половину ниже меня…Но слава всем Богам и Божествам - она уже ушла… И от этого было только лучше. Иначе я бы сделал то, чего она хотела от меня, и до конца жизни жалел бы об этом поступке. Что какая-то рыжая бестия соблазнила меня, и сделала всё так, как ОНА этого желала. Я был просто жалкой марионеткой в её руках!!!
— И что мне теперь делать? – спросил сам себя я, сидя в одиночестве посреди этого вагона.

Я уже успел убрать перо в торбу. Тело и разу успокоились, и я сидел тихим и абсолютно спокойным. Захотелось покурить, но было лень пытаться отыскать, возможно, ещё оставшиеся сигареты от вампиров. Поэтому я просто сидел, облокотившись на спинку, и положив руки на колени ладонями вверх. Я дышал ровно, и наслаждался тишиной.
Я сидел и размышлял о том, что же мне делать теперь, когда я остался один и никому не нужный. О том, что путешествие в поезде длится уже вечность, и что продлится оно ещё ни одну вечность. От этого в моей голове стали всплывать воспоминания о той, почти, что прошлой Жизни: Жизни до поезда в Неизвестность, Жизни в мире людей до всех этих приключений и катавасий…

*    *    *

— Прости, Лютер… - хрипящим голосом сказал мне Джефет.
— За что? – непонимающе спросил я и подложил под его голову свою маленькую ручонку, ручонку одиннадцатилетнего пацанёнка.
Она мгновенно облилась его тёплой кровью. Кровь уже стекала и капала на землю сквозь пальцы, собираясь в лужу. От этого было противно и гадко. Не в первый раз я ощущал кровь на своих руках. Но сейчас это была кровь моего лучшего друга. От этого было страшно и жутко.
Сейчас мы вдвоём - лишь я и Джефет - были в тёмном и безлюдном переулке, между двумя старыми высотными домами. Весь этот старый бедный переулок был битком забит мусором, хламом, коробками, мешками и прочими отходами. Тут бегали крысы, как ни в чём небывало: ведь это было их царство, и он были здесь хозяевами. Поэтому на своей территории крысы никого и ничего не боялись! Ещё одни повелители этого царства мусора были мухи: они целыми роями летали взад вперёд, в поисках чего-нибудь свежего да выброшенного, чтобы полакомится сладеньким вкусом тухлых продуктов.
А весь мусор, что валялся тут буквально  везде медленно гнил, издавая омерзительный запах тухлятины, перемешанный ещё с десятком отвратительных запахов, что тошноту было очень трудно сдержать внутри себя.
Из людей в этом переулке крыс и мух были лишь я и Джефет, и более никого. Никто не мог нам помочь!
Несколько минут назад я прибежал сюда, как можно быстрее на звук выстрелов. Ведь именно в эту сторону пошёл Джефет, после того, как отправил меня домой спать.
Я мигом очутился здесь, и обнаружил лежащего на асфальте Джефета. Парень, что  занимался моим воспитанием с восьми лет, с кем я жил натужил последние три года, теперь умирал. А его убийца уже давно скрылся где-то в подворотнях.
Я заметил, что Джефету несколько раз выстрелили в живот, в левое плечо и пару раз в ногу. И видимо, когда он падал назад от выстрелов, падал на спину, Джефет ударился головой об асфальт. Да, удар был таким сильным, что почти разбил кости черепа в этом месте, и потекла кровь, собравшаяся уже в приличную лужу ало-багрового цвета. Рукой я чувствовал, как под длинными прямыми волосами Джефета на кости черепа образовалась вмятина, от которой поползло несколько маленьких трещин. Парочка маленьких трещин, но которых хватит для того, чтобы смертельно ранить взрослого парня.
Скорая помощь, как всегда медлила… Секунду бешено бились в моей голове, заставляя ненавидеть время ещё больше. Скорая медлила, она всегда опаздывала в таких ситуациях: кого могут убить в самом бедной районе нашего города, да ещё и в переулке, что более походил на свалку? Врачи, наверное, думали либо очередного алкоголика, либо бомжа.  Поэтому они и не торопились: если такой умрёт, с ним будет меньше проблем чем, если они приедут вовремя и спасут его от гибели. Но ведь тот, кто вызвал скорую ясно и громко сказал, что под его окном, стреляли два урода в приличного и хорошо одетого парня! Я это четко слышал – звонила какая-то дотошная старушенция, что назвала адрес, описала преступников, Джефета и меня рядом с ним довольно-таки точно, не смотря на то, что она была на шестом этаже, и была тёмная ночь, а в переулке горел лишь один фонарь! Странная старушка. Но я был ей благодарен, ведь больше никто и не отреагировал на произошедшее. Гулкие громкие звуки выстрелов скорее всего разбудили многих, но никто даже не включил свет в окне, чтобы посмотреть, что там внизу. Кроме бабушки, что звонила в скорую помощь никто больше не подходил к окнам. Толи людям было просто плевать, толи они боялись.
Но врачи, не смотря на четкое описание старушки всё равно решили, что-то своё, и считаться с мнением старой пожилой женщины просто не стали. Поэтому сильно и не торопились успеть спасти моего лучшего друга, и опекуна Джефета!


— Ппп… росс…рости…за то…то..., что в…в…вяза…зал т…теб…я… в…в…в эт…эт…о…вс..вс…ё..ё..ё..Лю..Лю… ютер… – прохрипел почти мёртвый Джефет, и разжал свою окровавленную руку.
С огромным усилием и болью он что-то протянул мне.
— Э…эт…эт…о т…теб…е…
После он внезапно, как-то неестественно дёрнул головой, глаза его закатились. Потом мышцы тела полностью ослабли, и он повис у меня на руках… Я хоть и был маленьким мальчиком одиннадцати лет, но быстро понял, что произошло… Джефер умер… умер  у меня на руках…
— Джефет!!! – слёзно, почти умоляюще крикнул я, когда закрылись его тяжёлые мёртвые веки.
— Неееет!!! – заорал я, когда наконец-то смог понять, что произошло – Джефет умер, он мёртв. Его уже никто и не когда не сможет вернуть! Два каких-то скота отобрали его у меня, а сами скрылись где-то в ночи. За, что они его убили? Об этом я сейчас даже не думал, мне лишь хотелось покрепче обнять окровавленное тело друга, и заплакать. Но слёз не было… Я прижал мёртвую голову Джефета к своей груди, вся одежда покрылась его тёплой кровью. Я гладил волосы своего опекуна, и молился, что душа его попадёт в Рай, а не в Ад, как обещала ему его тёща! Я лишь издавал тихий стонущий вой, и молился за душу Джефета.
Эхо от моего последнего крика ещё долго гуляло от стены к стене по  помойному переулку, где умер мой лучший друг, и нарушали ночную тишину лишь писки крыс и жужжание мух.

Джефет умер у меня на руках, когда мне было одиннадцать с половиной лет. Он умер на моих детских и совсем бессильных руках… Он не дожил до своего дня рождения всего лишь семь дней. Джефету должно было исполниться двадцать один год… Но перед смертью он сделал подарок мне, последний его кому-то подарок в этой Жизни, но это стало для меня самой ценой вещью на свете – маленькая гектограмма на чёрном ровном шнурке, что я ношу всё ещё под одеждой, и на которую молюсь за упокоение души моего лучшего друга и опекуна Джефета.
В моей Жизни вообще всё с самого начало пошло на перекосят…
Мама умерла при первых родах. Как гласит справка из роддома, мать умерла, ещё даже не успев меня родить! И пришлось делать кесарево сечение уже мёртвому телу, чтобы спасти ребёнка. Я чудом выжил, ещё не родившись. Врачи спасли меня.
Отец после трагедии с матерью начал страшно пить, и о маленьком ребёнке заботиться никак не мог. Поэтому его лишили родительских прав, а меня отправили в детдом. В три года я уже осознал, что не похож на остальных детей. Я другой. И в первый раз я тогда и сбежал из детдома. Да, не далеко и не на долго. Но ведь сбежал!
Так определилась моя судьба – я был бунтарём. Все выходки, проступки и прочее в детдоме совершал либо я, либо ребята собранные мной. Но несмотря на столь безобразный характер, меня почему-то очень многие семьи хотели усыновить. За восемь лет прожитых в детдоме меня пытались принять в семью более шести-семи раз. Другие дети мне завидовали – я так легко мог обрести новую семью. Но меня это лишь бесило. Из каждой новой семьи я тоже сбегал, но обратно в детдом. Я всегда делал так, как мне самому хотелось! А в восемь лет я познакомился с Джефетом и его невестой Светланой.
Джефет был из Америки. Ему почему-то не нравилось там жить, и в пятнадцать лет он собрал свои вещи, забрал все деньги родителей и улетел жить в России, никому ничего не сообщив. А в шестнадцать лет он встретил Светлана, она обучила его русскому языку, прописала у себя. И Джефет получил гражданство. Поэтому, после нашего с ним знакомства они тут же усыновили меня. Детдом пошёл им на встречу – ведь они были единственными приёмными родителями, с которыми я сам хотел жить. А директор детдома мечтала со мной расстаться.
В общем, сложная и совсем не правильная у меня судьба. Никому не пожелаю такой Жизни, какая была у меня. Но я не о чем не жалею – я рад тому, что было, есть и будет в моей Жизни. Ведь по Жизни я всегда был оптимистом!



*     *     *

Пока меня захватывали воспоминания о самой дикой трагедии в моей Жизни, и о моём существовании в мире людей вообще, этот давно уже мною проклятый вагон вместе со всем поездом двигался в никчёмную Неизвестность…

— Что? – спросил я, когда кто-то подёргал меня за плечо.
— Простите, Господин Люцифер, – услышал я знакомый противный голос (но, несмотря на всю его противность, мне было приятно услышать хотя бы его – ведь сейчас я остался абсолютно один, и был никому не нужен!).
— Этер! Фанатик Этер! У, как же я рад тебя видеть! Ты, хоть и противное скользкое существо, но я рад тебя видеть!!! – крикнул я, и схватив тощего фанатика, обнял этого уродца фанатика, что считал когда-то меня своим повелителем!
Да, это был именно тот самый псих-фанатик в безрукавке, штанах с рваными коленями и подвязанными грязными волосами. Шрам, что я ему оставил последний раз уже поджил и выглядел вполне сносно: чистый ровный, и уже более походивший на старый боевой шрам солдата.
После я отпустил Этера из крепких объятий. Я хоть и был рад видеть, но казаться таким же идиотом, как он не хотелось. Тут я начал понимать, как хорошо быть тёмным Эльфом, а не воином-драконом. Ведь последний мог бы разодрать фанатика, как только увидел его, вспомнив старые обиды. Да, и теперь я не был таким неуклюжим, и не боялся поранить Этера когтями или шипами. Ведь их на моём теле теперь не было!
В глазах фанатика читалось какое-то непонимание: он не мог сообразить, почему я его так рад видеть. Ведь ушёл он от меня без разрешения, и даже толком не поблагодарив. Видимо Этер думал, что при первой же возможности я его за всё это убью. А тут такое радостное приветствие.
— Что вновь привело тебя ко мне, мелкий гад, и поклонник пушистых бесов? –  улыбнулся я.
—Мне приказали те, кому я теперь служу. Но, если Вы меня попросите, я вернусь на службу к Вам, Господин Люцифер. Вы только попросите…
— И кто же тебе приказал ко мне явиться? И зачем? Не просто же так… – спросил я, и сел обратно, устроившись поудобнее.
— Это семья некромантов, одна из самых древних семей, что служат чёрной магии. Старее их лишь семья вампира Авэ’ Бастрона.
Мои хозяева просили Вас предупредить, что скоро лично явятся к Вам на аудиенцию, Господин Люцифер, – улыбался корявыми зубами Этер.
— Придут ко мне? Зачем?
— Не знаю. Вот придут, и всё вам объяснят. Они мне ничего не сказали, ведь я их раб. Зачем что-то объяснять рабу? Ещё проболтается ненароком… - сказал Этер.
— А ты им меня представил, как своего Повелителя Люцифера?
— Да, как же иначе! Ведь вы и есть мой Повелитель Люцифер! Как же ещё я мог Вас представить этой Благородной Древней Семье? – поинтересовался Этер, и как-то странно повернул голову на бок. Так, как сделал он нормальные люди ни за что на свете не сделают. Но ведь предо мной был психопат! Они так запросто делают! Странные психические отклонения каким-то образом влияют и на их тело, позволяя такое вытворять, что многим и не слилось. Да, и полной уверенности в том, что Этер является человеком у меня не было. Но и думать об этом не хотелось – кем бы ни был фанатик, данный факт мне безразличен.
— Ну, тогда понятно, зачем они решили ко мне явиться… - подытожил я, грустно смотря в пол.
— Тогда я пошёл. Моя задача выполнена. Они мне ещё кучу всяких поручений дали, и если я не выполню до срока всё, то они меня в петуха превратят. И заставят яйца на василисков высиживать. Прощайте, был рад Вас видеть в добром здравии, Господин Люцифер! – крикнул Этер и убежал… опять.

«Блин! Как же всё-таки невесело… Кто-то ко мне должен прийти «на аудиенцию», а я даже понятия не имею кто они такие! Странно… Уф… Очень весело! Блин, как хочется кого-нибудь убить!» – при этой злобной мысли вновь появилась ярость. Но я быстро её поборол, т.к. она была довольно слабой, по сравнению с диким нравом воина-дракона.
Теперь я пытался вспомнить кто же такие - эти некроманты. Ведь слово было знакомым! Вспомнилось немногое: книга «Тень Некроманта» из серии фантастики, которую в девять лет пытался осилить, та ещё ерунда оказывается. Парочка некромантов из стратегических игр типа Diablo, Heroes и Disciples. Всякие ходячие скелеты и зомби. Черепа на магических посохах, и чёрная старая потасканная одежда украшенная костями. Но я абсолютно уверен в том, что всё это - полная чушь. Настоящие некроманты уж подавно другие! А не то, что человечество о них рисует, говорит и пишет. Люди многое любят приукрашивать и извращать. Поэтому верить во всю ерунду про некромантов, которую люди навыдумывали за столько веков, не стоит. Ведь про вампиров они оказались не совсем правы – есть среди них и вполне приличные веселые ребята вроде Баста и Дургаса.

Но мне не пришлось долго мучить мои мозги по этому поводу. Вскоре «Некроманты» сами пришли ко мне…

В вагон вошла высокая девушка, в росте около двух метров с небольшим. Коротенькая кожаная юбка прикрывала ноги, на которых были колготки в крупную сеточку. Огромную пышную грудь скрывала плотно застёгнутая на все пуговицы джинсовая куртка с длинными рукавами. Но сама куртка была коротенькой так, что живот девушки был виден. И большая грудь смотрелась на столь тонкой талии совершенно не естественно, и даже уродливо. А если бы девушка немного прогнулась назад, то уж подавно из-под джинсовки можно было увидеть нижнюю часть её большой груди.
 Высокие лакированные сапоги на шпильках добивали картину этакой дешевой фифы. А распущенные волосы (скорее всего такое же и поведение – распущенное) на половину скрывали измалеванное яркой косметикой лицо, за которой плохо можно было увидеть настоящие глаза девушки.
Обычный образ дешёвой шлюхи, которых я за двадцать лет столько повидал. Такая вот шлюха есть в каждом дворе, да и не по одной штуки на каждый двор. Единственное, что могла эту девушку отличить и выделить из ряда остальных – она была редким тощим дистрофиком. Настолько тощая, что под большой не естественной грудью виднелись ребра, костяшки на пальцах уродовали руки, а острые тазобедренные кости придавали образу безобразия и уродства.

— Здравствуйте, Люцифер. Вас-то мы и искали, – сказала девушка, и подсела ко мне, от чего мне пришлось убрать ноги с соседней лавочки, и сесть нормально, опустив ноги на пол.
Тут в голову пришла мысль, что куртка моя лежит рядом, но она вся чем-то перепачкана. И её надо почистить, чем я и занялся, доставая ещё один платочек Дургаса (вот он молодец – дал мне этих платочков столько, что до конца Жизни хватит, не говоря уже о самом путешествии в Неизвестность!).
Через пару мгновений в вагон вошло ещё двое. Не знаю, но на некромантов моего представления вся эта троица совсем не похожи (я, наверное, что-то просто путаю, и образы некромантов слишком уж напыщенны человечеством).
Один из вновь вошедших выглядел, как обычная скромняжка, которых миллионы среди мира людей бродят незамеченными:
Лёгкая вязанная чёрная шапочка, что почти полностью скрывала волосы, была сильно натянута на лоб, что из-под неё сложно было увидеть глаза. Большой несуразный рюкзак за спиной, от которого виднелись лишь лямки. Заношенная чёрная кофта с безумно длинными рукавами и без какого-либо рисунка или лейбла фирмы. Обыкновенные синие джинсы без наворотов – типичная классика.  На ногах кроссовки… нет, кеды. А взгляд прикован к полу. Сам парень молчун и тихоня. Обычная типичная скромняжка, которых по тысячи штук в день видишь, если соберешься выбраться куда-то в город погулять.
Но вот второй более походил на самовлюблённого Казанову, такой вот мачо, который любит приставать к девчонкам, и часто получает от них по мозгам:
На голове бандана с ямайскими мотивами, из-под которой виднелись редкие чёрные волосы. Чёрные зеркальные квадратные очки на глазах. Рот скривился в ухмылке типа «я самый крутой на свете. Я мачо!». Образ, какого мужчины-бабочки добивала маленькая козлиная бородка и легкая модная небритость. Гавайская рубашка была распахнута, и виднелся накаченный ровными кубиками торс. Бриджи цвета хаки плотно облегали ноги накаченные парня. А вот обувь почему-то была простенькая: пара чёрных сланцев, только и всего. Либо денег не хватило, либо решил, что девчонки на обувь никогда не смотрят, так зачем носить дорогую?
Я про себя на его счёт лишь подумал: «Малыш, сколько б тебе ни было лет, и как бы ты не расфуфыривался, на тебя девушки так не липнут, как на меня липли в мои шестнадцать лет. А про себя сейчас, я вообще молчу! Тебе такое, парень и не снилось в самых ярких фантазиях!».
— И что же вы хотели? – спросил я, когда закончил чистить куртку, и одел её на себя. В вагоне было все же прохладно, а на мне не было даже футболки!
— Один наш общий знакомый вам кое-что передавал.
Зик, давай сюда, – сказала шлюха скромняжке.
Тот быстренько снял рюкзак, положил себе под ноги, сел на корточки, и переспросил тихим сдавленным испуганным голосом:
— А точно надо?
— Да! – заорала ему шлюха (нервная какая была эта особа).
Он уже дрожащей рукой стал расстёгивать  молнию рюкзака. Как только молния открылась пошире, что-то дико выскочило из рюкзака. Это «что-то» начало лихорадочно бегать и прыгать по вагону, кричать и вопить. Оно прыгало по спинкам скамеек, турникетам и лапочкам потолка. А визжало оно так, что это более походило на вопль какой-нибудь макаки и мартовской кошки одновременно. После существо застыло, повиснув на турникете, и пялилось выпученными глазами-огоньками на меня.
— Это ещё что за чёрт? – испугался я, понимая, что тварь сейчас рванёт на меня. И бесы только знаю, что оно со мной сотворит!
И это существо прыгнуло на меня прямо с турникета. Я уже ожидал прыжка, но всё равно моя реакция меня подвела.
Более существо походило на чёрную уродливую и искорёженную обезьяну с ярко красными глазами. Она была абсолютно ровного черного цвета, словно какая-то тень. И эта «обезьяна» резко прыгнула на меня… и вошла в меня! Она погрузилась в моё тело, словно действительно была тенью или я сам был какой-нибудь жидкостью!
Мгновенно меня стало выворачивать наизнанку, и выламывать кости, я слышал их страшный, противный хруст. Я уже думал, что этих адских мук более не испытаю. Такую же боль я чувствовал, когда превращался в воина-дракона!
— Аааа! Ктоооо?! Заааа чтоооо?! – взяв волю в кулак, крикнул я, от столь громкого крика и новой неясной мощи в голосе начали трещать стёкла вагона пронзительным стоном. А после поддались вибрации моего могучего голоса и резко разлетелись вдребезги с диким звоном, осыпав пол своими искрящимися острыми маленьким осколками тел.
Те странные теневые «человечки» с крыльями медленно влетели и вползли  в вагон, заполнив его почти полностью.
— Схватить их! – вновь завопил я, от этого начал сотрясаться пол вагона (я думал, что поезд начнёт развалиться от всего этого!).
Тени окружили и залепили своими телами двоих из этой троицы: они почему-то не тронули скромняжку. Предо мной стояло два свёртка теней, которые пищали (видимо, дешевая тощая фифа и второй парень орали, но их заглушали плотные коконы теней).
Почему скромняжку они не облепили? Почему на него тени не напали? Не знаю… Видимо, в нём что-то было: либо то, что их контролирует, либо просто отпугивает.
Вскоре тени остановились, освобождая девушку и парня из свои плотных объятий. И так же медленно ползя, ушли обратно во тьму за окна вагона. И каким-то образом даже стёкла собрали в единые прозрачные полотна, и встали их на место невредимыми.
Внутри меня всё успокоилось. Я был безумно уставшим, словно сотню километров накрутил с тяжелым грузом. Я рухнул на скамейку, тяжело дышав.
От фифы и мачо ничего не осталось: ни одежды, ни костей, ни луж крови. Тени каким-то образом поглотили их целиком в своих недрах, растворив полностью и без остатка.
— Что со мной? – спросил, не понимая.
Я, удивлённо смотря на свои руки, будто это были просто лапы чудовища, и намного страшнее когтей и шипов воина-дракона.
— Просто это тебе передавал наш общий знакомый, – сказал скромняжка уже другим голосом.
— Что? – удивился я и вновь почувствовал в себе дикий прилив сил и мощи, хотелось порвать парня на куски из-за того, что его голос был мне знаком.
Образ скромняжки начал медленно меняться, словно расплываться в воде. Одежда на нем изменилась, став совершенно другой, а рост стал намного меньше.
— Прости, Лютер. Я не хотел, но это было необходимо. Если ты уж решил стать тёмным Эльфом, то тебе нужны их силы. Тот флакон был не простого тёмного Эльфа, а народа Эльфов, что управляют тенями. Теперь ты сможешь управлять тварями, что скрываются за стенами вагона. Они твои слуги. Ты и сам можешь стать тенью. Теперь ты обладаешь ещё и их способностями – жить в безжизненных условиях, растворяться во тьме, сливаясь с ней. С помощью того эликсира ты получил лишь физический облик Эльфа теней, а за счёт «обезьяны» их силы, – ответил мне сидящий Беритенол Шерстолап, которым на самом деле и оказался скромняжка.
— Что? Ты хочешь сказать, что я обладаю магией теней?
— Да, самой слабой её формой, – спокойно ответил Бёрт.
— Благодарю тебя, Бёрт, – улыбнулся я. Но почему-то меня совершенно не удивило то, что под личиной скромного паренька оказался именно хоббит. Я ожидал какого-то подвоха от встречи с этой троицей.
— Мне приказали тебе помочь. Это мой долг. Ты мне ничего не должен. А силу Эльфа теней тебе лично передал ОН, тот самый Незнакомец – Хозяин Неизвестности,  – ответил хоббит.
— Всё равно, Благодарю тебя, Бёрт, – сказал я, – Ты бы не мог со мной остаться? В этом грохнутом поезде у меня нет никого из знакомых, все покинули меня. А я даже не знаю, как пользоваться новыми возможностями.
— Нет. Мне надо идти. Но, научить пользоваться твоими новыми силами я могу, – он достал из рюкзака, в котором до этого сидела «обезьяна» толстенную книгу в кожаном переплёте.
– Эта книга поможет тебе узнать всё о твоих новых способностях. Повнимательней читай её. И обязательно прочти от корки до корки, не пропуская ни одной страницы, ни единого слова мимо ушей!
Я принял книгу аккуратно. Внимательно изучил обложку, но решил чтение оставить на потом (сейчас всё равно ничего не усвою, да и книга слишком уж толстая, чтобы приняться её читать, прямо с ходу!).
— А ты давно был в мире людей?
— Я сейчас оттуда, – отмахнулся от меня хоббит.
— А как там сейчас? Помнят меня? – не успокаивался я.
— Нет. Ты, как и все, кто связан с Неизвестностью, пропал для них. Память о тебе стёрта у всех, словно тебя никогда и не было там. Тебя помнят лишь те, кто хоть как-то связан с Неизвестностью. Таковых в мире людей немного, – окончательно отмахнулся хоббит. Теперь, как бы я ни спрашивал, он бы всё равно не ответил. Бёрт был явно не в духе, но был один вопрос, на который он все, же ответил:

— А почему тени убили только двоих?
— Не ты сейчас управлял тенями. Ты их только призвал. Ими сейчас напрямую управлял ОН – Хозяин Неизвестности. Эти двое давно были больными мозолями страны Неизвестности: одна ворует артефакты и перепродаёт их на чёрном рынке задарма. Она уже многих магов уничтожила таким образом. Второй совращает уже тысячу лет королевские особы, наводя на их семьи несмываемый позор.
Им сказали, что у тебя для них есть кое-что безумно важное и интригующее – пред, чем они не смогут устоять. Но в замен они должны отдать, то что было у меня в рюкзаке. Они были так одурманены мыслями о той вещице, что якобы хранится у тебя, Лютер, что даже не поинтересовались – кто я такой и какой предмет я тебе несу.
— Но тогда, почему некроманты?
— Некроманты? Тебе эту чушь кто сказал?
— Этер, знакомый фанатик. Он сказал, что ко мне должна прийти семья некромантов…
— Нет, они не некроманты. Эти два типа полулюди, полуэглы,  но тока голова у них почему-то одна. Они вообще не родственники, даже не дальние!
Если тебе знакомый фанатик Этер сказал о приходе некромантов, он может и прав. Некроманты, наверное, потом придут, – сказал Беритенол Шерстолап.
«Да, на душе хреново, хуже некуда! За двадцать лет своей жизни хуже не было. Как же меня достал этот поезд! Эта Неизвестность и все её тупые сюрпризы!!!» – разозлился я.
Я был в гневе на всех друзей и знакомых из мира людей, что они забыли меня. В гневе на хоббита, что он со мной не останется, и я поеду в этом доставшем поезде один! Тут я вновь почувствовал странное чувство. Злость поглощала меня. Вены начали опять вылезать и чернеть. Глаза стали видеть по-новому: всё стало чёрно-красным.