Мы с Тобой одной крови. Эпилог

- Кирилл, как ты думаешь, нас спасут?
- Не знаю, Костя, может быть, если успеют до ночи.



- Ты знаешь, я после того, как мама про гроб сказала, всегда молился, чтобы ты меня в гробу не увидел. Еще до того, как ты мне о Христе рассказал. И чтобы я - тебя.
«Вот тебя Господь и услышал», - подумал Кирилл.



- Это же, наверное, грех, что я тебя так ... жить без тебя не мог?
- Нет, Костя. Ты же ничего никогда не хотел, ты просто жил так. Это любовь, а за любовь Господь нас не отдаст...
- Кирилл, я тебя поцеловать хотел, вчера еще, руки твои и лицо. Я на исповеди всегда об этом говорил, но оно не прошло.
- Ты, Костя, у отца Михаила после службы руку целовал?
- Целовал.
- Ну вот, это не грех.
- Он же батюшка, он за меня молится.
- Я тоже за тебя молюсь, Костя. А ты разве меня по-другому хотел поцеловать?
- Нет. - Костя замолчал.
- Но ты, Костя, все равно помолись.



- Костя, а я Полину хотел поцеловать. По-другому. Меня тогда Даня спас, - Кирилл вдруг понял, что он совсем позабыл о том случае, так и не покаялся, - ты и за меня помолись.
Кирилл вспомнил, как он вышел из класса. Полина стояла у окна, такая грустная и маленькая, увидела его, улыбнулась. У Кирилла вдруг  что-то сорвалось в груди, поднялось к самому горлу. Он подошел, взял Полину за руку, прижал костяшки ее пальцев к губам, не целовал, а просто не мог отпустить, смотрел на нее. Она вся засветилась, сказала: «Кирюша, приходи ко мне в воскресенье», - он услышал Данины шаги.
- Даня - это Кирсанов? Ты знаешь, он Полину любил.
- ?
- Мы с ним на труде табуретку делали, у него на левой ладони было написано «Полина Дмитриевна» - почти как я тебя.
- Нет, Костя, так, как ты меня, больше никто и никогда не сможет... Я когда тебя поил тогда, в Бога уверовал.
- Ты же и до этого в церковь ходил.
- А уверовал тогда, потому что и ты сам не смог бы меня так любить.



Кирилл вдруг вспомнил, как он отвез Полину к маме в деревню тогда, когда она узнала. Мама была в больнице. Дом был пустой и сырой. Он растопил печь. Они сидели на старом диванчике. Она положила голову ему на плечо. Он ей тогда сказал, что всю жизнь будет любить ее как сестру. Полина заплакала. В старом деревенском доме в углу висела большая икона Богоматери. Кирилл вспомнил, как он молился тогда, пока плакала Полина.
- Как же хорошо, Костя, что ты не девочка!



- Кирилл, мне очень страшно, ... вдруг нас в ад отправят, а там все по одному мучаются.
- Костя, ты меня и в аду найдешь, - Кирилл засмеялся.
 «В аду для Кости сделают исключение», - пришло Кириллу в голову.
- Как же мне повезло! - Костя не смеялся, он смотрел на Кирилла.
- ?
- Что ты.
- Это, Костя, мне повезло.



Солнце садилось, стало холодать. Сверху им была видна вся долина на километры и горные пики вдалеке, розовые от заката.
- Ну что, Маугли, до встречи.
- Кирилл, я тебя люблю, - первый раз в жизни сказал Костя.
- И я тебя люблю, Маугли, очень.



- Мы с Тобой одной крови.
- Ты и я.



Костя уснул первый. Кирилл еще долго молился: за себя, за Костю, за Веру, за Алешу. Потом к нему подошел Костя, одиннадцатилетний, взял его за указательный палец. Костя был весь сияющий от счастья.
- А я тебя здесь жду! - сказал Костя.
- Ну что, пойдем, Маугли?



И они пошли по дороге.