Последний день Тельца Глава 6

Глава 6. 

Возвращаясь по тропинке назад в кафе, Соколов поинтересовался у Марины, не боится ли она забеременеть, не используя презервативы. Девушка ответила, что пьет таблетки, которые исключают такую возможность. Второй вопрос, тревожащий Сан Саныча, он произнести не решился. Да и не ответит она. Да и знать не может, безопасна ли для его здоровья их интимная близость, но Марина опередила его.

- А почему ты не спрашиваешь о моем здоровье? Или тебя только дети тревожат?
- Ну, во-первых, неудобно, а во-вторых, как ты можешь знать о состоянии здоровья предыдущего партнера.
- Если я скажу, что ты у меня первый, то вряд ли ты поверишь? – сохраняя серьезное выражение лица, спросила девушка.

В ответ Соколов от всей души рассмеялся.

- Я так и думала, - продолжала Марина. – Значит, я скажу тебе правду: ты первый мужчина, с которым я занималась этим без презерватива.
- Отчего же такое доверие?
- Оттого, что ты женат, любишь свою семью, и значит, бережешь их покой. То есть – предохраняешься при случайных связях. А еще оттого, что я в тебя влюбилась. Только не начинай пугаться и давать задний ход! – серьезно предупредила Марина. – Я не собираюсь разрушать твою семью и выходить за тебя замуж. Мне не нужен муж, который будет от меня гулять. Я не собираюсь доставать тебя звонками и писать письма. Просто, я буду знать, что у меня есть мужчина, который может меня поддержать материально, когда мне это будет необходимо, а за это я в любой момент по его желанию сделаю его счастливым. Вот такая вот любовь в третьем тысячелетии! А за собой я оставляю право жить собственной личной жизнью и даже выйти замуж, если попадется достойный человек, конечно, гарантируя тебе чистоплотность наших интимных отношений. Как тебе условия контракта?

Соколов был до крайности удивлен взрослостью этого предложения и обрадован выгодными условиями. Еще никогда в жизни из женских уст не вылетали более приятные его слуху слова. Это был его мир отношений, мир бизнеса, где договор, даже устный, исключает возможность недосказанности и последующих претензий. Все условия оговариваются предварительно, и при обоюдном согласии сторон исключается вероятность будущих недопониманий. Все четко и ясно. Он, оплачивая свои удовольствия, получает безраздельное право на фантазии в любое удобное для него время. Это было именно то, о чем думал он сегодня, размышляя о возможности их отношений с Мариной, но в тот момент он видел только размытые силуэты тайно встречающихся любовников с непонятным настоящим и будущим, а Марина смогла его желания воплотить в условия незамысловатого контракта. Замечательная девушка! В таком смысле он тоже в нее влюблен. Вот только нужно оговорить все условия договора.

- О какой сумме идет речь? – деловито спросил Соколов, когда они садились за стол.
- Меня бы устроила ежемесячная зарплата в тысячу гривен и небольшие подарки и ужины во время наших встреч. Потянешь?
- Что ж, условия нормальные! Только еще один вопрос: сколько на сегодняшний день таких контрактов?
- Ни одного! Ты первый.
- Тогда у меня одно условие: без моего ведома больше ни одного подписанного договора!
- Я согласна! – не скрывая радости, вскрикнула девушка.

Как было ей оставаться равнодушной, если она, не имея специальности и опыта работы, только что договорилась о зарплате в два раза большей, чем получали ее сверстники. И эта работа будет заключаться в получении и доставлении удовольствия такому симпатичному мужчине, который, помимо всего прочего с радостью будет дарить ей подарки и станет защитой от назойливых подростков, предлагающих бутылку пива и секс в подъезде.
 
Соколов был в восторге. Он посмотрел на часы и, пригласив официанта, заказал себе сто пятьдесят грамм водки. До начала боя оставалось сорок минут, и Сан Саныч решил, что пора начинать готовить свой организм к поединку. Когда подали сок и водку, он произнес тост, предварительно покопавшись в борсетке.

- Уважаемая Марина Мечеславовна… Кстати, ты что, полька?
- Дед поляк.
- Ясно. Так вот, уважаемая Марина Мечеславовна, поздравляю Вас с заключением выгодного контракта, и выражаю надежду, что он не только принесет Вам улучшение материальных условий, но и доставит массу удовольствия, не сравнимого ни с какой финансовой выгодой! А сказанное дополняю пятью новенькими стогривенными купюрами! – и Соколов выложил на стол приготовленные деньги.

Девушка даже взвизгнула от радости. Это была первая в ее жизни зарплата. Вернее – аванс, который она частично уже начала отрабатывать в озере. Они выпили и страстно поцеловались.

В эту самую минуту в кабинку зашел Сергей, друг Сан Саныча, со своей постоянной подружкой Сашей, которая уже три месяца сопровождала его на все мероприятия, связанные со спортом, отдыхом и выпивкой. В отличие от Соколова Сергей не был женат и не спешил связывать себя семейными обязательствами. Ему было только двадцать девять, он был одного роста с Сан Санычем, но на десять килограммов полнее его.

Они вошли с большой спортивной сумкой, смехом и восклицаниями по поводу увиденного поцелуя.

- Вот тебе раз, ни на минуту нельзя оставить без присмотра! – почти прокричал Сергей, обращаясь к Соколову и здороваясь с ним. – Кто это очаровательное создание с раскрасневшимися от поцелуев губами? – повернулся он к Марине и захватил ее кисть для приветствия, но, увидев блеск очаровательных глаз, наклонился и поцеловал нежную кожу миниатюрной ручки.

Соколов представил свою спутницу и пригласил всех к столу. Не успели они присесть, как на пороге появились новые лица. Это был Василевский со своим другом – тренером по боксу.
 
- Здравствуйте! – забасил директор «Спорттоваров». – Вижу, вы с собой привели группу поддержки! Ну, это никуда не годится! Условия теперь неравные: мало того, что на вашей территории встречаемся, еще и болельщики все против нас! Это несправедливо! – возмущался Василевский, здороваясь за руку с мужчинами.
 
- Зато Юрий Петрович, который будет судить поединок – ваш друг, Виктор Борисович, - поддерживая шуточный тон, возразил Соколов. – А один рефери стоит целого зала болельщиков!

Бывший боксер с расплющенной переносицей и добрыми глазами, о котором шла речь, улыбался, не вступая в разговор, словно стесняясь присутствия женщин.

- Так! Ну что, не откладывая в долгий ящик, переодеваемся? – спросил Сан Саныч, почувствовавший вдруг просветление в голове и бодрость от выпитой водки.
- Конечно, - поддержал его Василевский, – пока разомнемся, отбоксируем, потом пока помоемся, мне уже и ехать пора. Я сегодня пораньше должен вас покинуть.
- Как! А сауна? – удивился Соколов.
- Сауна в следующий раз. У нас с Юрий Петровичем еще дела. 
- Какие дела могут быть после нокаута? – рассмеялся Сан Саныч.
- Ой, ой, ой! Прямо - Железный Майк! – передразнил его Василевский. – Пошли разминаться!

На семь часов вечера ринг, пользующийся популярностью у поддерживающих спортивную форму бизнесменов, был заказан Соколовым заранее. Бойцы и тренер, выполнявший сегодня обязанности рефери, переоделись в небольшой душной раздевалке и вошли в такой же душный спортивный зал с незамысловатыми тренажерами и красивым новеньким рингом в центре. Здесь занималось несколько человек, которые присоединились к болельщикам Соколова, когда боксеры вышли на ринг. Посмотреть на поединок зашел и Володя, до сих пор читавший детектив на скамейке около машины. Его попросили контролировать время по секундомеру и обозначать перерывы ударом в гонг. Секундантами стали девушки, приготовившие полотенца и бутылки с водой. Решено было провести пять раундов по две минуты, не считая очки, а полагаясь на профессионализм и объективность сорокадвухлетнего Юрия Петровича, посвятившего всю свою жизнь этому тяжелому виду спорта. 

Как и предполагал Сан Саныч, водка сделала свое дело, и он чувствовал себя свежим и быстрым в движениях. Единственно, о чем пришлось пожалеть Соколову - это о съеденном свином шашлыке, после которого теперь хотелось пить. А произошедшее в озере, как оказалось, не повлияло на его физическое состояние.

На руках Соколова красовались новые перчатки красного цвета. Василевский боксировал в черных. Рефери сам перемотал боксерам кисти эластичным бинтом и потом лентой заклеил завязки. Девушки вставили капы своим подопечным. Прозвучал гонг. Вся церемония подготовки походила на чемпионский турнир, но когда зрители увидели первые удары, сразу стало ясно, что на ринге в этот раз собрались дилетанты.

- Бокс! – скомандовал рефери, сделав взмах руками, чтобы спортсмены сходились.

Василевский был на два сантиметра выше Соколова и на пять килограмм тяжелее. Но он не выглядел таким спортивным, как Сан Саныч. У него были более узкие плечи и животик – признак пристрастия к пиву. А еще он был на шесть лет старше. Зато его наставником был опытный боксер, мастер спорта и заслуженный тренер. И это уменьшало шансы Соколова. Но Сан Саныч не настроен был проигрывать, несмотря ни на что. На его стороне была молодость, красивая девушка, кричащая в углу: «Саша! Саша!», и неудержимое желание победить. Когда он ступил на мягкое покрытие ринга, то почувствовал необходимость в этой победе, словно собирался на самом деле завоевать чемпионский пояс. Он ощущал себя бойцом, поставившим на карту свою честь.

Когда рефери скомандовал сходиться, Соколов широким шагом приблизился к противнику и стал в стойку правши. Его взгляд сосредоточился в центре грудной клетки Василевского, что давало возможность равномерно охватывать зрением и перчатки соперника, несущие угрозу, и его туловище, куда можно будет нанести удар, если тот забудет о защите корпуса, и голову – самую важную мишень для боксера. Первые несколько пристрелочных ударов бойцы нанесли друг другу в перчатки. От резкого звука сталкивающейся кожи, набитой конским волосом, ничего не смыслящие в боксе девушки начали восторженно попискивать, считая, что это и есть бой. Несколько ударов в защиту нанес Соколов и один раз, пробив ее, попал сопернику в нос, но прямой удар был не сильным. Дважды он сам не уследил за быстрыми руками противника и почувствовал прилив крови к левому уху, по которому скользнула Витина перчатка. Василевский, танцуя на согнутых ногах, попытался пробить правой в корпус, делая глубокий выпад, но Соколов отскочил от этого удара, и тут же пожалел, что не нанес контратакующего левого крюка, когда противник провалился вперед от промаха. «Нужно быть внимательнее!», подумал про себя Сан Саныч, и смахнул перчаткой капельки пота, нависшие над бровями. Василевский снова пошел в атаку, уже не делая таких широких шагов, и три его удара попали в защиту. Соколов выжидал начала нового движения, что бы встретить противника контратакой, и не ошибся. Когда Витя дважды, пристреливаясь, выкинул левую руку в перчатки Сан Саныча, а затем попытался зацепить его правым крюком, Соколов присел, уходя влево, и нанес сильный и точный удар в раскрытое туловище Василевского. Тот крякнул и, согнувшись пополам, упал на колени, скривив потное лицо в гримасе нестерпимой боли. Рефери, следуя многолетней привычке, бросился между боксерами, но никто не собирался добивать павшего спортсмена. Наоборот, Сан Саныч наклонился к Василевскому и, сочувственно постучав его по плечу, поинтересовался состоянием. Попав точно в область печени, он почувствовал, что в этот момент мышцы живота соперника были расслаблены, и сильный удар принес невыносимую боль. Юрий Петрович начал отсчет, но поверженный спортсмен с выступившими от боли слезами махнул рукой, давая понять, что отказывается от продолжения боя. Зазвенел гонг, возвестивший об окончании первого раунда. Победивший Соколов не стал радостно запрыгивать на канаты, приветствуя немногочисленных зрителей, а помог подняться павшему товарищу и проводил его до скамейки.

- Ну, ты и зверь! – наконец произнес отдышавшийся Василевский. – Так же и убить можно!
- Да ладно тебе прибедняться! – попытался развеселить его Соколов, обрадовавшийся, что Витя нашел силы шутить. – Сам, небось, выискивал момента отправить меня в нокаут, да зазевался?
- Ну как, попускает? – наклонившись, поинтересовался Юрий Петрович.
- Да, все нормально! Но боль была ужасная, аж в глазах почернело! Ну, что, идем мыться? – еще кривясь в гримасе, предложил Василевский.

Боксеры собрали свои вещи и прошли в душевую. До парной оставалось меньше часа, и помытые спортсмены вместе с девушками вернулись в зарезервированную кабинку. Официант успел поменять посуду и приготовить напитки. Только расселись за столом, он принес салаты и большое блюдо с шашлыком, украшенным зеленью. Из запотевшей бутылки Сергей разлил в рюмки водку. В это время Василевский достал из кошелька двести гривен и положил их в центре стола, придавив графином с соком.

- Проигравший оплачивает угощение! – произнес он, поднимая свою рюмку. – Предлагаю выпить стоя за победителя сегодняшней встречи!

Все зашумели поздравлениями и, чокаясь рюмками, выпили ледяной горячительный напиток. Расправившись с мясом за полчаса, Василевский и Юрий Петрович, который за столом пил только сок, попрощались с компанией и вышли к своей машине. Они пожали руку Володе, который стоял около «Мерседеса», разговаривая с таксистом, рассматривающим приспущенное колесо на своем «Daewoo», и уехали. Водитель Соколова повернулся к таксисту.

- Ох, он и пьяный у тебя, еле двигается! – сказал Володя, имея в виду пассажира, который только что вошел в кафе, приказным тоном распорядившись, чтобы таксист ждал. – Денег хоть взял с него?
- Да он уже несколько раз расплачивался. Я его с самого утра вожу. Мент какой-то. Судя по тону – начальник.
- Платит нормально?
- Он вообще денег не считает! Сколько говорю, столько и дает. Вчера пошел в отпуск, и теперь это дело обмывает. Но самое главное, что ему сейчас из мастерской машину забирать! Как он собирается на ней ехать, не представляю! Еле ведь на ногах стоит!
- А им же закон не писан, что хотят, то и делают! Слышал, сегодня ГАИ разогнали?
- Да слышал по радио, - ответил таксист, закуривая сигарету. - Бред! Им конечно руки нужно было укоротить, но не совсем ведь обрубать! Теперь пьянь всякая без боязни будет по городу носиться, пешеходов сбивать. Вот этот тоже сейчас еще рюмку дернет и за руль полезет!
- А ментам все равно, есть ГАИ или нет ГАИ! Те ж своих не трогают. Я видел, как однажды гаишники тормознули «Волгу», а там мент за рулем такой пьяный, что не мог ни разговаривать, ни стоять. Что ты думаешь, он у них посидел в машине пятнадцать минут, похлебал минералки, сержант ему вынес с поста чашку кофе, он выпил, сел за руль и поехал дальше. А мы с шефом напротив стояли, ждали кого-то. У нас глаза на лоб полезли. Мой номера записал его машины и пробил по каналам. Оказался заместителем начальника МРЭО. Просто ехал на частной машине, и гаишники сразу не узнали его. Кстати, на твоего похож! Может он и есть?
- Беспредел полнейший! О чем там они наверху думают? Вот посмотришь, аварий теперь в два раза больше станет.
- Конечно! Разве нашим можно давать свободу?! – повторил Володя слова, услышанные утром от Соколова.
- Это точно! Ладно, буду менять колесо, а то этот сейчас выйдет, а я не готов, - сказал таксист, выбрасывая в траву сигаретный окурок. 

Володя сел в свою машину и захлопнул дверь, потому что под вечер в лесу оживились комары. Минут через пятнадцать из кафе показался толстый милицейский начальник. Раскачиваясь, он вышел на стоянку, но вспомнить машину, на которой его сюда привезли, не смог, пока таксист сам не подошел к нему и не указал пальцем направление, куда нужно было двигаться. Сев на переднее сидение, он с такой силой хлопнул дверью новенького автомобиля, что водитель, подходя к своей двери, громко выругался матом. Машина выехала со стоянки, включив фары. На улице смеркалось.

Заказав вторую бутылку водки уже в сауну, Сергей с Сашей, очень быстро опьяневшей, и Соколов со своей новой подружкой прошли в комнату отдыха рядом с парной. Помимо водки, официант принес клиентам четыре бокала ледяного пива, бутерброды с красной икрой, тонкие ломтики лосося и поднос с фруктами и виноградом. Мужчины стали запивать водку пивом, продолжая посвящать тосты недавней победе и прекрасным своим спутницам, а девушки, пьянеющие все сильнее, пили и уже не закусывали.

- Ну что, в парную? – предложил после очередного тоста Сан Саныч.
- Я уже не смогу париться, - отозвалась Александра. – Мне бы в холодный бассейн!
- Так пойдем в бассейн, - поднимая девушку за руку с дивана, сказал Сергей.
- А мы в парную! – крикнула Марина и стала раздеваться, не обращая ни на кого внимания.
 
Соколов скомкал простыню и, шутя, бросил ней в свою спутницу. Та поймала ее и в ответ запустила в Сан Саныча. Он сорвался с дивана и набросился на девушку, пытаясь напугать, но когда сжал ее крепкими объятьями, то увидел перед собой раскрасневшиеся влажные губы и впился в них поцелуем. Марина ответила ему послушанием, а ее рука начала расстегивать пояс на брюках Соколова. Из бассейна доносились визги Александры, которая прыгнула в ледяную воду. Раздевшись, Сан Саныч увлек Марину за собой в парную. Плотно закрыв тяжелую скрипящую дверь, он сразу поднялся на третью полку под самый потолок и от жара зажмурил глаза и затаил дыхание. Затем прикрыл ладонью нос и сделал медленный вдох, чтобы не обжечь горло и бронхи. Марина сначала поднялась вместе с ним, но, только вдохнув, сразу соскользнула на нижнюю полку, закрыв ладошками лицо.

- Ты что, - обратилась она к Соколову. – Как ты можешь там сидеть? Ты же сгоришь!
- Да ты, детка, за меня не переживай! Я люблю такой жар. Ты лучше поласкай меня, пока я пропотею, - обратился он к Марине и пересел на самый край третьей полки, широко расставив ноги и опершись на руки, раскинутые за спиной. Девушка с интересом поднялась на вторую полку и оказалась между ног Сан Саныча. Он закрыл глаза, а она исполнила его просьбу…

Соколов почувствовал себя властелином мира! Никогда жена не доставляла ему удовольствия в парной, и сейчас он понял, что этого ему в семейной жизни недоставало. Хотя, тут же поймал себя на мысли, что сам никогда и не предлагал Маше ничего подобного. Но оправдался, решив, что она не согласилась бы на такое распутство. Голова девушки равномерно двигалась между его ног, и Сан Саныч посмотрел на свою грудь и живот, по которым стекали крупные капли пота. Ему было необыкновенно хорошо от того, что новая знакомая оказалась такой послушной и старательной. Он любил приобретать добротный товар, заплатив за него небольшие деньги.

В этот момент в борсетке Соколова разрывался мобильный телефон. На цветном табло светились три большие буквы «ДОМ». Когда музыка умолкла, появилась надпись: «Непринятый вызов». Через несколько секунд экран потух.

Маша повесила трубку и спустилась в кухню. Няня уже уложила Мишку спать и уехала домой. Домработница ушла еще раньше. Из холодильника Маша достала начатый пакет яблочного сока и налила себе полстакана. Выпив его залпом, она съела кусочек сыровяленой колбасы, оставшийся в тарелке после их встречи со Светой и присела около окна, за которым почти стемнело.

«Наверно, Саша обиделся. И правда, зачем я усложняю нам жизнь? Светка права, я сама виновата в ухудшении наших отношений. Сижу дома и от безделья выкапываю всякие претензии. А ведь сама и дня не могу без него прожить! Какая же я все-таки глупая! Уничтожаю своими руками счастье нескольких человек. Нет, Света, точно права, мне нужно измениться, нужно стать живее, активнее».

Маша встала и открыла дверцу кухонного бара, где стояли разнообразные напитки. Она выбрала бутылку красного шампанского и положила ее в холодильник. Затем достала из подвесного шкафчика несколько подсвечников, новые разноцветные свечи, которые вставила в подсвечники и расставила в спальне на прикроватных тумбах. Она сняла с кровати покрывало и застелила свежую постель, бережно разглаживая ладонями складки на простыне. Снятую постель Маша отнесла в ванную комнату, где стояла пустая корзина для белья. Здесь она открыла воду и, настроив приятную для руки температуру, закрыла пробкой сливное отверстие ванны. В этот момент в комнате зазвонил телефон. Соколов, вернувшись с Мариной к столу, увидел пропущенный вызов и, выйдя в простыне в коридор, набрал домашний номер.
 
- Алло, - сказал он напускным серьезным тоном, стараясь не показаться выпившим, когда Маша подняла трубку. – Ты звонила?
- Привет, Санечка! Да, я соскучилась по тебе и хотела узнать, когда ты приедешь, - ответила Мария нежным голосом.
- Я не в городе, - по-прежнему сухо продолжал Соколов. – У меня деловая встреча, и мне пришлось выйти, чтобы тебе перезвонить. Если у тебя ничего серьезного, тогда – пока! Я не могу долго разговаривать.
- Сашенька, я хотела попросить прощения за то, что испортила тебе днем настроение. Прости меня, пожалуйста, любимый! – с неподдельной нежностью почти прошептала в трубку Маша.
- Ладно, забудем! Дома все в порядке?
- Да, миленький мой! Только тебя нет, и мне одиноко. Приезжай, пожалуйста, поскорее! Я очень тебя жду!
- Маша, я еще занят, а потом, пока доедем, уже будет глубокая ночь. Ложись спать!
- Я не засну без тебя! Я буду ждать тебя, любимый мой! Целую всего-всего, нежно-нежно! Пока!

Соколов отключил телефон и в сердцах сплюнул. Ему вдруг стало неудобно от ласковых слов жены. До сих пор так все хорошо шло, пока он считал, что они в ссоре, но эти Машины извинения и нежности совсем не вязались с его планами на дальнейший отдых с Мариной. Он повернулся к двери, из-за которой доносились смех и выкрики пьяных девушек. За спиной оставалось ожидание жены, ее любовь и вероятная примирительная постель в их доме, на знакомой мягкой кровати. Впереди, за этой дверью – совершенно другая жизнь, горячая, расплескивающая из полных рюмок водку, залитая смехом молодой красавицы, покорной и озорной. Жизнь, которую он уже оплатил, и которая до этого момента его полностью устраивала. В ней не было ни одной претензии, не было ни одного спорного вопроса. Как было бы тяжело сделать выбор между двумя этими вариантами одной человеческой жизни, если бы Соколов не был теперь пьян. Но сейчас, под действием третьей бутылки водки, окрыленный эйфорией недавней победы, разгоряченный сухим паром и искусной девушкой, он не стал сомневаться и открыл дверь сауны, откуда на него обрушились приветственные возгласы, крепкий запах спиртного, и потянулись женские руки, манящие в свои объятия...   

Положив трубку, Маша заглянула в комнату к сыну, подняла упавшее на пол тонкое одеяло, поцеловала пухленькую щечку, и вернулась в ванную комнату, где вода своей мощной струей взбила целое облако густой ароматной пены. Ей стало так легко от принесенных извинений, от того, что она нашла в себе силы и мудрость сказать эти несложные слова, так много значащие для любимого человека. Как мало нужно для восстановления покоя, как короток шаг к примирению, если готов ради любви поступиться гордыней! Она готова! Она отдает себе отчет в том, что нет на свете ничего и никого важнее и роднее этих двух мужчин, один из которых сопит в детской комнате, а другой где-то за городом обеспечивает его счастливое будущее. Она готова поступиться гордостью, она готова не задумываясь отдать свою жизнь за их счастье. Как приятно быть такой сильной!

Маша сняла с себя одежду и положила ее в ту же корзину, куда несколько минут назад отправила постельное белье. Перед тем, как войти в воду женщина повернулась к большому, в человеческий рост, зеркалу и внимательно рассмотрела свое тело. Оно было ровно загорелым, потому что, погружаясь в лучи солярия, она снимала с себя нижнее белье. Потянув пальцами вверх кожу над грудью, Мария придала ей форму недавней юности, но, отпустив руки, не разочаровалась, потому что вид оставался довольно привлекательный, если не сказать – соблазнительный. Затем она прикрыла ладошками соски, будто прячась от посторонних глаз, и обратила внимание на то, как красиво смотрятся ее руки, когда вот так сплющивают грудь. Она даже поиграла пальцами, что бы усилить эту красоту динамикой. Потом протянула правую кисть к зеркалу, словно подставляя ее для поцелуя, и попыталась придать взгляду величественной холодности. После этого женщина стала на носочки, сильно напрягая мышцы, и повернулась к зеркалу боком, чтобы увидеть свои тренированные икры и резко очерченные сухожилия. Взгляд скользнул дальше по пятке и остановился на изогнувшихся напряженных пальчиках с красным лаком на красивых ногтях. Став полной ступней на пол, она подняла вторую ногу и вытянула вперед, подставив и ее для мысленного поцелуя не сложившегося в фантазии мужчины. Возможно - это был Саша, но в данную минуту Мария не думала об образе, она любовалась своим телом и где-то глубоко, за пределами сознания, зеркальное отражение тревожило ее желания. Оставив зеркало, она стала зацелованной в иллюзиях ногой в пенную воду, и мягкое тепло, стремительно поднявшись по венам, охватило все тело. Мария почувствовала, что сильно возбудилась от разглядывания своей красоты и нежности влекущей воды. Она медленно погрузилась в шипящую пену и прикрыла глаза от удовольствия. Вода пахла свежестью, пена подкупала чистотой, журчащая струя отвлекала от остального мира. Не открывая глаз, женщина согнула ноги и раскинула их, упершись коленями, покрытыми пеной, в стенки ванны. Ее рука скользнула по бедру и оказалась на упругом холме между ног, средний палец непроизвольно нашел горячую точку и стал совершать нежные круговые движения. Мария чуть подернула бровями, и, отдавшись неожиданному желанию, доставила себе удовольствие.