Письмо

Скажи мне, что ты чувствуешь, когда пытаешься улыбнуться? Ведь твои губы не приспособлены к этому. И когда ты улыбался в последний раз? В семнадцать, может, в восемнадцать лет? А сейчас тебе уже двадцать три. Так непривычно видеть тебя с улыбкой. Наверное, ты это понимаешь, поэтому и не стараешься улыбаться. Только иногда уголки твоих губ принимают полуизогнутую форму... Ты одинок. Не правда ли? Тебя окружают люди, красивые девушки, которые, как ты сам сказал, не достойны тебя. Сотни "друзей" и просто знакомых, и всего несколько настоящих людей, которые тебя всегда поймут. Включая, твоего брата. Как он там, кстати?..
Скажи мне, каково это быть холодным и надменным снаружи и ранимым внутри? Наверное, неприятно. Если тебя что-то задевает, ты молчишь. Но это редкость. Причем, очень большая. Чаще всего, ты принимаешь кулаки. Иногда, когда я видела твои стычки с кем-то, то боялась. Не за себя, не за тебя, а за того, на кого ты налетишь.
Дима, помнишь, ты чуть не загремел в тюрьму за нападение с летальным исходом. Тебе тогда повезло. но не думаю, что ты понес наказание и в следующий раз.
В последний раз мы виделись год назад. потом старались переписываться и перезваниваться, но это ни к чему не привело. Меня раздражали твои холодные короткие послания. Но ты не умел по-другому. Мы прекратили общаться. Некоторое время я продолжала терзать себя воспоминаниями о тебе ... О нас. Хотя, скорее всего, нас не было. Был ты и была я. Редкие встречи, которые напоминали друг друга. Но ты по-другому не умел. Когда ты привел на одно из наших "свиданий" своего брата-двойника Игоря, меня поразило то, что вы как две капли воды и абсолютно непохожи. Наверное, с ним у нас что-нибудь бы и сложилось, но он не мог заменить мне тебя. Да-да. Это глупо, ведь не было никаких обещаний ... Но мне было бы больно обнимать того, который являются частью тебя.
Один раз, когда мы были на какой-то ярмарке, ты дал слабину. Просто не выдержал вида бездомного, который просил милостыню. Либо мне показалось, либо у тебя в глазах заблестели слезы.
-Я хочу домой,- непривычно отчужденно и по-детски сказал ты, отворачиваясь.
Ты не любил слезы. Ни свои, ни чужие. Они тебя бесили. Поэтому, ты всегда старался уходить от того, что вызывало в тебе отзыв нежных чувств.
Странно, не правда ли? я пишу тебе о тебе же.
В любом случае, ты не любил показывать, доказывать ил проявлять чувства. Такое чувство, что ты специально делал все, чтобы атрофировать в себе душу. 
Напоследок скажи мне, что ты чувствовал, когда иногда снимал маску напускной холодности? Может, пора ее снять?... 
                Твоя Лиза