Ёгус Карамазов. Персонажи выходят из текста

                А. Галяткин и Ю.Фадеева


                Ёгус Карамазов


- Одолжи денег,  - потребовал Ёгус Грумс, отряхивая снег.
- С каких это пор персонажи стали у авторов  деньги занимать? Что случилось?
- Проиграл в рулетку.
- Не дам.
- Убивец. Скольких персонажей ты уже загубил - не считал? Весь мир не стоит одной моей слезинки. Дай денег!
- Откуда у меня деньги? Я же тебе не Достоевский, - возмутился я.
- Кто такой Достоевский? Почему не знаю?
- Ты бы хоть раз книгу открыл, русских классиков бы почитал, - опрометчиво посоветовал я. – А то слышал звон, да не знаешь, где он.
Ёгус ушел в задумчивости. Через некоторое время он принес мне посылку, набитую царскими деньгами, а также пьесу и рассказ собственного сочинения.


                Ёгус Карамазов

Пьеса в трех действиях

Действующие лица

Старец Зосима,
Грушенька,
Федор Павлович Карамазов и его сыновья:
Ёгус Карамазов (любимый сын),
Иван Карамазов,
Дмитрий Карамазов,
Алексей Карамазов,
Смердяков (внебрачный сын).

                Действие первое

Ёгус  и Федор Карамазов пьют шустовский коньяк.

Ёгус:
- Если пьешь коньяк без брюта,
  Не достигнешь абсолюта.

Федор Карамазов:
-  А я еще одну рюмочку, да еще, да на том и покончу.

Ёгус:
-Нет, литературные ремейки мы здесь с вами сочинять не будем..

Федор Карамазов
-Да-с! В скверне-то жить слаще!

Ёгус (задумчиво):
-Эх, висит  груша,
Да нельзя скушать.

Федор Карамазов:
-Но хочется – мочи нет.

Ёгус:
- Где перевязанный голубой ленточкой конверт с тремя тысячами рублей?

Федор Карамазов (встревоженно):
- А ты кто такой?

Ёгус:
-Папенька,  опять вы меня не узнаете? Я же Ёгус Карамазов, сын ваш.


Федор Карамазов:
 - Ёгус! А Груня-то с Митей. (Плачет.)

Ёгус:
Весь мир не стоит одной вашей слезинки! 

Федор Карамазов:
 - Ёгус!  Приведи Грушеньку.

Ёгус
-Груня станет вашей. Вот платок. Где конверт, папа?

Федор Карамазов:
-Откуда ты пришел, спаситель? Из пустыни египетской?

Ёгус:
-Нет. Из другой книги. Собирайте родню, поговорим.



                Действие второе


Входит без стука Иван Карамазов.

Федор Карамазов:
- Скажи, Иван, видишь Ёгуса или нет?

Иван Карамазов:
- Нет! Завязывайте уже с коньяком, папа.

Ёгус:
-Ум подл, а глупость благостна.

Вежливо постучав, входят Алеша Карамазов и  старец Зосима.

Федор Карамазов:
-Теперь ты, Алешка, говори: видишь Ёгуса или нет?

Алеша Карамазов:
- Вижу, папенька!

Ёгус:
-Лучше бы вам меня не видеть. Всем было бы спокойнее.

Зосима:
- Предупреждали мои предтечи: явится в нашу книгу не человек за перевязанным голубой ленточкой конвертом с тремя тысячами рублей!

Ёгус:
Спасибо! Мудрость пескарями  не заесть.

Крадется Смердяков. У него припадок: на губах пена, глаза безумные.

Федор Карамазов:
- Отвечай, варлаамова ослица: видишь Ёгуса или нет?!

Смердяков:
-Нет-с! Но в пустыне египетской  его иногда видят.

Пьяный Дмитрий Карамазов открывает дверь ногой. С ним Груша, раскрасневшаяся от вина.

Федор Карамазов:
-Ёгус! Грушенька моя пришла!

Ёгус
-Терпение, папенька! Еще триста страниц текста - и Грушенька ваша.

Дмитрий Карамазов:
- Молчать! Отдайте мою долю наследства, и мы навсегда покинем этот вертеп.

Федор Карамазов:
- Аспид! Не видать тебе  наследства. Мне деньги самому нужны. Я еще лет двадцать с Грушенькой проживу во грехе.

Дмитрий Карамазов:
- Убью!

Иван Карамазов:
- Не беда, если один гад съест другую гадину.  А мне-то что! Я-то в бессмертие не верю.

Ёгус
Не бойтесь, папенька. Вас убьет не он, а Смердяков. Так уж ваш автор решил.




                Действие третье


Смердяков:
- Я убивцем быть никак не могу.  У меня падучая.

Ёгус:
- Сможете. А потом повеситесь. Не зря у вашего автора тоже падучая.

Дмитрий Карамазов:
- Послушайте, как вас там… Откуда вам знать, что со мной, к примеру, может случиться?

Ёгус:
- Краткое содержание вашей саги читал. Вы, братец, получите двадцать лет  без права переписки.

Иван Карамазов  (иронично):
- Может быть, и мою судьбу предскажете?

Ёгус:
- Легко.  Вы, сударь, в желтый дом попадете. С чертями говорить будете. От ума всегда такое горе.

Алеша Карамазов (робко):
- А я стану священником?

Ёгус:
- Как бы не так. Вы бомбистом станете.

Алеша Карамазов:
- Ну зачем же так?

Ёгус:
- А затем, чтобы царя убить  и все поделить.  Кто был ничем - тот станет всем.

Федор Карамазов (жалобно):
Ёгус! А как же Грушенька?!

Ёгус:
Успокойтесь, папенька. Я свое слово держу.

Иван Карамазов :
- За что же нам всем так мстит этот наш автор?

Ёгус:
- История обыкновенная: автор аванс за ваш роман в рулетку проиграл. Вот и обозлился. Скажите-ка, Алеша, как на духу: что надо сделать с таким сочинителем?

Алеша Карамазов:
- Расстрелять!

Ёгус:

- Ох, молодца! Вот это по-нашему, по-карамазовски! Персонаж - не тварь дрожащая. Он право имеет!

Федор Карамазов (истошно):
 - Грушенька-а! А ты, Митька, уйди!

Братья Карамазовы (хором):
- Что же нам теперь делать?

Ёгус:
- Мы, Карамазовы – благородные люди, нечета автору. Мы будем работать. То есть вы будете работать и увидите небо в алмазах. Ваша жизнь станет, как сказка. Только каждый месяц посылайте заработанные деньги  автору моей книги.  Ну все, мне пора.

Груша:
- Ёгус! Возьми меня  в свою книгу.

Ёгус:
- Нельзя тебе туда, Груша. Соавтор моего автора с ума сойдет. Оставайся с папенькой, без тебя он совсем пропадет. А Дмитрия брось! Он, любимчик вашего автора, человек порченый.

Груша:
-Как скажешь, Ёгус. Надеюсь, старший Карамазов на нашего автора не слишком похож…

Дмитрий Карамазов:
- Это я-то - любимчик?!  Двадцать лет каторги! За что?!

Ёгус:
- А как же? Чтобы стать его любимчиком, страдать  надобно: сделать что-нибудь мерзкое, а потом каяться, каяться, каяться…


Федор Карамазов (воодушевленно):
- Коньячка  выпьешь на дорогу, сынок? Шустовского.

Ёгус:
- С брютом. Только не взбалтывайте, будьте людьми!


                Копеечка

«Я очень хорошо знаю, что пишу хуже Тургенева, - размышлял автор. -  Но ведь не слишком же хуже! И наконец я надеюсь написать совсем не хуже. За что же ему-то, у которого две тысячи душ, платят по четыреста рублей за авторский лист? А мне, с моими-то нуждами, за «Братьев» - всего по триста рублей! Эх, но все равно, деньги приличные. В Баден-Баден!»
У Никольских собора, как всегда, толпились нищие. Автор хотел было подать одному милостыню, уже и руку протянул, но вовремя ее отдернул: пусть левая рука не знает, что делает правая. И ударил себя по правой руке. «За что?! Неужто этот нищий выстрадал больше, чем я?!» Чей-то дурной взгляд, будто сверлящий в затылок, заставил классика обернуться.
- Мил человек, дай копеечку калике перехожему, - раздался вкрадчивый голос.
Попрошайка сразу не понравился автору. Было в нем что-то нездешнее и в то же время смутно знакомое.
- С каторги утек? – осторожно спросил сочинитель.
- Ага. «Вышку» давали. Каюсь, утек. Дык не согрешишь – не покаешься, господин хороший.
- Какой я тебе господин! Господа  в Баден-Бадене.
- Бывал я и там. Крупье – прохвосты, но я все равно сто тысяч франков в клюве унес. Не всем же знакомые литераторы каждый раз в долг дают.
- Ты кто?! – задрожал автор и хотел было убежать, да ноги стали как ватные.
- Неужто не узнаете? Я же Федора Павловича Карамазова любимый сын. А вы, говорят, известным писателем стали, гонорары немалые получаете. Что же обо мне-то – ни строчки?
– Возьмите вот рубль да идите с миром.
- Откупиться хочешь? Не выйдет. Мне с тебя копеечка нужна. Мы, Карамазовы, не стяжатели какие-нибудь. А супруге твоей Анне Григорьевне передай, что в скором времени ультрафиолет изобретут, и тайное станет явным. Так что пускай в твоих письмах все непотребные слова кислотой выжигает.
- Да кто ты такой на самом-то деле? Возьми сотню! – прошептал писатель.
- Копеечку. Я Ёгус Карамазов, не человек. Скорее бог, чем призрак, не твоей книги. 
Дрожащая левая рука сама протянула нищему копейку, а правая повисла как плеть. Классик бросился бежать по смердящим проходным  дворам, шарахаясь от собственной тени и ощущая затылком укоризненные взгляды униженных, оскорбленных, убиенных – всех замученных им персонажей.