убийство

   Лёшка рос в обычной семье, где кроме него было ещё трое детей. Отец относился к Лёшке также как, и к остальным детям, правда был очень строгий к нему;  а мама, казалось,  любила Лёшку больше других детей, только, непонятно почему, она часто плакала, обняв за голову именно его, Лёшку..    Он тогда думал, что когда вырастет, никогда не позволит, чтобы у его мамы или жены, был повод плакать…  Почему у него была другая фамилия, чем у отца, мама как-то объясняла ему, и он понял, что это просто какая-то ошибка произошла при заполнении документа…

     ...Был солнечный день, но дыхание осени уже чувствовалось: кое-где пожелтели берёзки, утром было уже прохладней, чем всегда, а, самое главное, начались занятия в школе… Каждую перемену Лёшка выходил на крыльцо школы и скромно стоял, спрятав руки за спину и прислонившись спиной к стене школьного коридора. Толстая школьная уборщица, может от жалости, а может с непривычки видеть столь спокойного мальчика, всё посылала его «побегать с ребятами», потом вздохнула: «Новенький скромный какой…»

   Лёшка с семьёй  приехал недавно из Казахстана: из тёплого Казахстана с его виноградом, персиками и абрикосами - в холодную Сибирь, где не было даже яблок. Почему семья переселилась, Лёшка и не задумывался, ему наоборот было страшно любопытно ехать куда-то,  да и неведомы ему были в его-то возрасте причины переселений: эмиграции, ссылки, высылки… А это был конец пятидесятых годов двадцатого столетия, годы освоения целинных земель по решению партии….

  Что переживали родители до его появления, Лёшке никто не рассказывал, а он и не расспрашивал: про это никто никогда нигде не говорил, всё как будто шло просто само собой, захотели и поехали… Правда учиться здесь, в Сибири, Лёшке стало трудней: в Казахстане можно было неделями пропускать уроки, да и на уроках мало что было интересного, учителя в основном – казахи, сами по-русски плохо говорили…А тут, наоборот, его «казахом» стали обзывать, до драк доходило….

  Но парень Лёшка  был сообразительный, с помощью дополнительных занятий, стал учиться совсем неплохо, закончил 8 классов, и после сдачи экзаменов, радостный прибежал  домой со свидетельством о восьмилетнем образовании, надеясь обрадовать родителей. Но отец, вместо ожидаемой хоть скудной похвалы, хмуро  взглянув в свидетельство о восьмилетнем образовании, взял последнее из Лёшкиных рук и,  строго  поглядев на Лёшку, передал документ матери. Та, не понимая в чём дело, посмотрела сначала на оценки – хорошие, но тут она увидела в графе «имя, фамилия, отчество» в свидетельстве - вместо «Черных Алексей Сергеевич» - было написано «Соловьёв Леонид Андреевич» - по фамилии и отчеству отца.

   Мама охнула, обняла Лёшку и опять заплакала. В этот вечер она рассказала ему всё, с большим опозданием конечно, он и раньше всё понял бы; и вот оказывается, что отец ему не родной,  и  ему, Лёшке,  нужно теперь менять  новенький документ о восьмилетнем образовании; как он пойдёт в школу, как будет объяснять директору? Мама хотела сходить в школу с Лёшкой вместе, но отец строго велел идти Лёшке самому, сказав резко: «Уже не маленький, это для него урок будет…»

  И пошёл Лёшка утром, то в сельсовет, то в школу, всё сам спрашивал, объяснял, но что- то внутри у него напряглось, осталось тягостное чувство, что он никому не нужен…


   Но потом у него началась другая жизнь;  вместе с ещё несколькими ребятами  он поступил в техникум в г.Барнаул, стал учиться на механика. У него появились настоящие друзья,  во время каникул они ездили в гости друг к другу; с отцом, как оказывается не родным ему,  у Лёшки отношения были в общем как всегда,  нормальные; с мамой – чувствовалась какая-то напряжённость, и она всё плакала и плакала, и при встрече, и при расставании…
 
     В первые же каникулы Лёшка появился дома с гитарой, пел на улице с друзьями,  видно было, что ребята его уважают. У Лёшки был приятный голос, и играл он на гитаре не просто аккордами, а с переборами...

   Даже отец удивлялся Лёшкиному авторитету среди друзей и музыкальному таланту его - тоже.

  Как-то младшая сестрёнка обнаружила, когда Лёшка был на улице, рядом с гитарой – красивую записную книжку; там были лекции по эстетике.
    - Гм, оказывается у Лёшки самый любимый цвет – это голубой, потому что это цвет голубого неба…
     Полистав ещё, сестрёнка прочитала, что брат пишет о том, как он будет относиться к своей будущей жене, как он будет обожать её, жалеть, "зацеловывать" всю..…

     Она застеснялась и дальше  не стала читать, поняв, что это неприлично, как буд-то подглядываешь …

     Потом у Лёшки появилась любовь: красивая девушка из города по имени Галя, с родинкой на щеке. Сначала Лёшка  просто показывал  фотографию девушки  матери, а затем привёз и саму Галю. Учиться он уже закончил, получил диплом, но тут пришла повестка в армию…. Мама опять заплакала, а Лёшке сказала, что жениться  ему рано, потому что служить нужно было 3 года, дождётся его Галя в невестах-то?..  Да и сама Галя засомневалась, видно, т.к. не стала  настаивать на свадьбе...

   Лёшка не мог жениться против воли  родителей: где тогда жену ему оставлять, своего жилья у него не было.    Да и будет ли когда?
 
     Эх, Лёшка, Лёшка, мечтательная твоя душа! Ведь ты же уже ни один раз сталкивался с суровыми реалиями жизни. И то ли ещё будет!

     Почему-то за 3 года в отпуск Лёшка из армии не приходил ни разу, а когда пришёл совсем, стал каким-то другим, часто напивался, может, потому, что его Галя за эти 3 года вышла замуж. И Лёшка говорил, что другой ему никого не надо…

     Лёшка устроился работать на химзавод в соседнем городке, затем женился. Другу говорил, что встретил хорошую девушку, при этом про любовь Лёшка  не сказал ни слова. Молодой семье  дали однокомнатную квартиру, у них родился сын – прекрасный  смугленький  мальчик с русыми как у мамы волосами. Лёшка-то ведь с детства  был черноволосый, черноглазый, как цыганёнок, и кто его настоящий отец - знала, наверное, только его  мама…

      Может Лёшка и не любил свою жену, но относился он к ней хорошо, а сына, так обожал… А вот жена Лёшкина "погуливала" – со своими старыми знакомыми ребятами. И однажды Лёшка стал свидетелем этого.  До него и раньше доходили всякие слухи, но жена всё отрицала, и Лёшка ей верил, как потом оказалось – зря.  Став свидетелем измены, Лёшка, обняв и поцеловав сына, молча ушёл из дома.
 
  Жить ему было негде, он ночевал, пока было лето, на скамейках в парке. Встречаясь с ребятами, напивался, так ему хотелось забыть всё, он ведь думал жизнь только начала налаживаться…  Видать сильнее его оказались все эти жизненные передряги, стал Лёшка пить часто и крепко… В одну из таких ночей его, спящего на скамеечке в сквере, задержали работники милиции.

   Через некоторое время матери Лёшки сообщили, что последний подозревается в убийстве…
   
   Мать долго не могла прийти в себя, не знала, куда кинуться. Затем пошла в  милицию, суд, узнала, что можно получить свидание с сыном. В душе у неё были и боль за сына, и обида на него, и чувство необъяснимой вины, но, самое главное, он был ей сын, и она готова была идти куда угодно, чтобы помочь ему. Она пыталась говорить следователю, что её сын не мог совершить ничего злого, здесь какая-то ошибка,- но её никто не хотел слушать, даже молоденькая девушка адвокат, сказала матери, что в деле всё против её сына.

   На свидании Лёшка твердил матери: «Я никого не убивал, мама, поверь мне, не переживай, я разберусь… сам...»

    Его посадили на 8 лет. Сестра, став уже взрослой, будучи беременной, про суд узнала от матери, которая, может, оберегая теперь дочь, сказала,- «не переживай, он сам виноват, не надо было пить…»

    Что происходило в душе Лёшкиной сестры, если она, взяв у матери  его адрес, написала ему: «Пока не станешь человеком, я не хочу тебя знать!»

   И может это письмо причинило Лёшке ещё большую боль, чем несправедливые действия по отношению к нему  неопытного  следователя-стажёра...
    Вот так бывает, когда  близкие люди, на кого, казалось бы, можно опереться в трудную минуту, вдруг "полоснут" по сердцу равнодушной фразой и  даже не придадут  значения, какую глубокую рану  они нанесли...

    Шли годы. Сестра не переписывалась с братом. Она с семьёй переехала жить в этот же городок, где раньше жил брат, и  муж её тоже стал работать на химзаводе, жили они  в хорошей квартире в многоэтажке, а она работала в библиотеке.
 
     Однажды к ней в библиотеке подошёл её постоянный клиент, который всегда брал много книг, все действительно читал, это было видно по его эрудиции:  он много знал, с ним интересно было беседовать. Как оказалось, их дети учились в одной школе. Мужчина представился, попросил разрешения поговорить с ней.
 
     Лучше бы он ничего не говорил! Лучше бы ничего ей не знать! Этот мужчина сказал Лёшкиной сестре, что Лёшка, действительно,  ни в чём не был   виноват, ничего не совершал, и что он, этот мужчина - Лёшкин друг, -  пытался говорить   на следствии о некоторых обстоятельствах,которые подтверждают непричастность Лёшки к тому, в чём того  подозревают,  но его словам не придавали значения; его   не вызвали в суд в качестве свидетеля, хотя он в тот злополучный вечер допоздна провёл с Лёшкой....   "Итак, получается, Лёшку осудили ни за что!"

   Это страшно, когда впервые вдруг начинаешь сомневаться, что есть ли она - справедливость, и не слишком ли часто совершаем мы ошибки в своей жизни,  которые  бывают и  необратимы….

     Когда Лёшка вернулся, его трудно было узнать:  вместо гордого и уверенного в себе весёлого парня – был сломленный жизнью, или ещё чем-то, -  старик, вот только улыбка у него оставалась прежней -  искренней и открытой. Он стал жить в каморке, рядом с домом, где жила его мать, отчима  уже не  было. Лёшка иногда глухо запивал и по несколько дней не выходил из своей каморки. Мать, глядя на это,  стала стареть на глазах.  Сестра почему-то боялась с Лёшкой затронуть разговор про прошлое... Она, после разговора с другом брата,  ходила с приговором Лёшки  к опытному адвокату, который, подтвердил, что следствие, судя по приведённым в приговоре доказательствам, было по данному делу не на высоте... Нужно  было своевременно апеллировать приговор в вышестоящую инстанцию и Лёшка был бы оправдан.  Лёшка же на намёки сестры об апелляции сказал, что ему уже ничего не нужно и ей он не советует ввязываться в эту "мясорубку"...

   - Я не хочу, чтобы и ты "вымазалась" в грязи бездушия  и произвола чиновников...Думай о детях, береги их, и незаслуженно никогда никого не обижай!...
     На сестру смотрел брат, каким она знала его раньше; он заботился о ней, как когда-то в детстве,  и только глаза брата, да ранние морщины на лице выдавали боль пережитого прошлого...

  Когда Лёшка не пил, он был -  сама доброта,  помогал всем подряд: руки у него были золотые; все пожилые соседки души в Лёшке не чаяли.  Странно, но Лёшку  ещё очень любили все окрестные собаки, каждая соседская собачонка виляла хвостом перед ним, и он их гладил, разговаривал с ними, угощал чем-нибудь, и эта бесхитростная картина вызывала умиление, как будто собакам Лёшка  доверял больше чем людям…  Может, так оно и было…

   Однажды, после очередной пьянки, Лёшка, придя домой, погладив свою маленькую собачонку, которая жила вместе с ним, покормил её, потом прилёг на кучу  душистых берёзовых веников, которые  он приготовил соседкам для бани, прилёг почему-то не на постель, наверное  не было сил раздеться,  и больше уже не проснулся….