Гений Одного Дня, глава 1

Гений Одного Дня

Посвящается всему миру!
А так же людям, открывавшим эпоху, не боящихся преград и идущих на свой страх и риск вперёд ради исполнения великой цели – служения во благо общества! Тем, кто не боялся неудач, и даже тем, кто и по сей день просто трудится для своего маленького мирка и не оставил после себя никаких грандиозных трудов, завоевавших всемирное признание.

«Лучше быть, чем казаться!»
(Из мемуаров неизвестного советского разведчика)


Глава первая

        Безликие пейзажи за окном, монотонный стук колёс поезда, все мысли и думы как-то разом слились  в одну общую массу и унесли куда-то далеко-далеко. Туда, где не было никаких проблем, не было слышно гудения поезда, где царили умиротворённость  и гармония. Голова наполнилась радостными впечатлениями, здесь, где всё было так знакомо и уютно. 
          Эти поля и дороги, по которым уже тысячу раз приходилось идти, этот большой лес за деревенькой, памятный с детства аромат цветов из сада, перемешавшийся вместе с запахом супа, который могла так приготовить лишь матушка. Свежий воздух с наслаждением вдыхался через рот, солнце мягко грело…
           Его лучи касались лица, обнимали плечи и сильно припекали. Беззаботность и лёгкомыслие разом охватили человека. Столь дорогие сердцу места разом охватывали всё сознание. Густой, даже немного дремучий лес, каждую травинку которого знаешь наизусть, простирался вдали. Каждое дерево, каждый сучок, каждая травинка памятны. Это мирное голубое небо, по которому лениво переползают покрывала облаков, коих неистово ветер гонит прочь. А перед лесом река, неширокая, но тоже полная свежих воспоминаний. Берег, с которого неоднократно ловили рыбу, эта чистая, сверкающая на солнце вода, бурно уносившаяся прочь. И этот маленький уютный деревянный мостик, на котором так приятно было стоять и любоваться на воду.
           Лес передаёт свой неповторимый аромат и пение птиц, ради которых на улице можно оставаться бесконечно, пока не позовут домой. Этот сад, полный затемнённых и уединённых уголков, где так приятно можно провести время, наблюдая за лесом, или просто мечтая. Дуб, стоящий за оградой, старый, с зарубками – под которым было прочитано несметное количество книг, на который столько раз взбирались, дабы посмотреть весь этот чудесный ландшафт свысока и обозреть всю его величественность. Или эти старые деревянные качели, вокруг которых тоже был создан незабываемый мир, полных тайн и мечтаний. Клумбы, на которых можно любоваться вечно, или этот маленький деревянный домик, уютнее которого нет ничего в жизни.
      Тоска… как она стала давить на сердце, пожирать душу. В глубине сознания что-то подсказывало, нет, этого не может быть, всё это в прошлом, всё слишком красиво, слишком приятно. Попытка сопротивления этому внутреннему голосу была недолгой. Чудесные картины воспоминаний медленно уплывали куда-то вдаль. Сквозь сон стал слышен всё тот же монотонный стук колёс, и приятные видения остались лишь воспоминанием. Мрачная действительность ещё сильнее сжала душу.
      Больше не будет пробежек по росе рано-рано на рассвете, больше не будет мать ругать за проведение целого дня на улице с рассвета и до поздней ночи. Не будет этих прекрасных звёздных ночей, не будет этих полей и лесов, не будет этого своеобразного мира запахов… как хотелось плакать! Всё это осталось там, далеко-далеко, за десятки, а может и сотни километров. Это было уже прошлое.
       И только вдали можно ощутить эту невыносимую тоску и понять, что в тех местах прошли лучшие дни твоей жизни. Именно эти места ты будешь вспоминать, когда придёт беда. Потому что человеку хорошо там, где ему хорошо. И лишь в сравнении ты понимаешь, что воистину было хорошим для тебя.
       А этот поезд, не ведая обо всех твоих состояниях души, металлический, бесчувственный ко всем твоим страданиям, несёт прочь, туда, где ты ни разу не был. Туда, где возможно начнётся совершенно новая для тебя жизнь, которая будет далека от той, что ты прожил здесь. Где не будет уже ничего знакомого, где открывать и познавать всё придётся с нуля, по-новому. Это призрачное настоящее, столь скоротечное, что мгновенно перетекает в будущее и прошлое, оно кажется таким неизведанным и… пугающим. Никто не знает, что тебя ожидает – взлёт или падение. Ты даже не знаешь, что будет, там за поворотом. И от этого становилось всё хуже и хуже.
         Душу как будто кто-то спрессовывал. Внутреннее разочарование всё еще витало в голове. Ещё чувствовался на губах привкус того самого свежего воздуха, хотя казалось бы, как можно попробовать на вкус его. Уже придя в себя, всё ещё пытался человек вернуть те приятные ощущения. На плече ещё некоторое время чувствовались лучи солнца. Потом ощущения стали исчезать, пока не исчезли совсем. А картина тех дивных мест уплыла вдаль, и глаза широко распахнулись, и некоторое время пытались оценить обстановку.
        Снова этот душный поезд. Некоторое время пред глазами плыли цветные круги, но и те скоро прекратились, как только глаза стали привыкать к тьме. Спина стала болезненно ныть, от того, что долго находилась в неподвижном состоянии. Правая рука и вовсе онемела. Её не чувствовалось! Человек испугался не на шутку. Левой рукой найдя «потерю», некоторое время он пытался собраться с мыслями. Медленно – медленно, кровь прилила к руке, и постепенно та оживала. Вскоре человек смог пошевелить пальцами, до этого казавшимися свинцовыми и ледяными от холода.
      Вскоре сон вообще растаял и забылся. В голове вновь стали пульсировать всякие разные мысли, которые лихорадочно сменяли одна другую. Все они были связаны уже с настоящим. Глубоко вздохнув, и ощутив на себе этот душный спёртый воздух, человек вновь вспомнил свою родину. Может, он её уже никогда не увидит.
        Автоматически он повернул голову к окну. Ничего не было видно. Лишь тьма, давившая на душу и пронизывающая ум. А небо-то сегодня ночью какое… И человек взглянул на звёзды. На них можно было смотреть не отрываясь. Эти маленькие сверкающие сгустки притягивали к себе взгляд, подобно магниту.
       Затем в глаза попалось яркое пятно на тёмном небе. Цветные круги снова поплыли перед глазами, едва он перевёл взгляд куда-то в сторону. Прищурившись, немного отклонившись в сторону, человек увидел бледный лик луны. Яркий свет луны пронзил человека. Краюха хлеба, но её свет освещал полвагона.
       Некоторое время человек старался вообще ни о чём не думать. И ему это удалось. В голове резко ударило болью, но она также внезапно исчезла, как и появилась. Приложив пальцы к виску, человек почувствовал, как бешено бьётся его пульс. Затем он перевёл взгляд на стол, длинный и широкий. Свет луны скользнул по журналу, лежащему в раскрытом виде. Затем человека озарило, едва взгляд наткнулся на картинку, бывшую в центре. Чертёж радиоприемника. Человек одним движением руки закрыл журнал и положил на него руку. Как будто кто-то собирается утащить его. От бумаги повеяло холодом.
        Рукой он провёл по своим щегольским усам, которые практически скрывали всю верхнюю губу, и вновь взглянул на журнал. А потом перевёл взгляд на руку.
         Часы остановились. Сделав для себя это открытие, человек что-то пробурчал себе под нос, и провёл рукой по лицу, словно умываясь. Вновь мысли охватили его. И тут же прервались болью в виске. Этот стук колёс стал просто невыносим! Раздался протяжный гудок поезда, который ещё больше стал раздражать.
       Свет луны чётко осветил орлиный профиль, сжатые губы, и короткие чёрные волосы. Взгляд больших чёрных глаз напоминал взгляд волка. Было видно, что этого человека всё раздражает. Казалось, он просверлит насквозь любого.
        И в тоже время решимость мелькала в его глазах. Как будто человек знает, чего он хочет, а цель уже давно поставлена. И к ней надо только идти, не обращая внимания на «стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек на дороге».
       Брови были нахмурены, человек пребывал в напряжении. Широкий подбородок, прямой лоб, усы, орлиный нос и решимость, граничившая с диким блеском в глазах, всё это создавало не такое уж и приятное впечатление. Особенно эти глаза.
       Сухие пальцы рук, ледяные непонятно по какой причине, были сжаты в плотный кулак. Невольно человек провёл рукой по рукавам белой рубашки, на отсвете луны казавшихся синеватыми. Затем перевёл взгляд на однообразный клетчатый рисунок пиджака.
      Одежда его была непримечательная, в которой, может быть, ходит миллион таких же простых и невзрачных людей. Однако, как было замечено ранее, одежда играла здесь далеко не первую роль. И узнать эту личность можно было из тысячи. Мало того; едва взглянув на это лицо, можно было составить о нём мнение, как о далеко не простом человеке.
       Взгляд скользнул по вороту рубахи, и человек поспешно поправил его. Затем он вновь взглянул на обложку журнала. Довольно потрёпанная корочка, в некоторых местах пожелтевшие страницы, однако, это нисколько не убавляло его полезности. Можно сказать, с этой старенькой, видавшей виды бумаги и этим текстом, и начались самые интересные вехи жизни.
        Попался этот журнал случайно, среди груды всякого хлама. Но так уж водится, что разбираясь в чём-то, можно сразу  найти какое-нибудь сокровище. Страницы этого журнала мгновенно захватили тогда ещё маленького мальчика. Вскоре все эти чертежи всяких там устройств он выучил наизусть.
          Эта любовь к технике вскоре привела его сюда – за  многие километры от дома. Здесь, в незнакомой стране, он хотел учиться, чтобы развивать свои знания дальше. Бесспорно, родственники далеко не одобряли эти занятия, с этим журналом неоднократно хотели покончить, вот только что-то мешало всё время. Семья хотела, чтобы он пошёл по стопам своего отца – священника, однако судьба этого не хотела. Таланты проявились в иной сфере, и как не противилась семья, всё же пришлось ей смириться с решением сына. Хотя наверняка, в душе желание сжечь эту ересь в виде злостного журнала у семьи осталось.
            Случайности иногда меняют всё положение дел. И вот этот потрёпанный временем журнал едет вместе с человеком в поезде, хотя каждую страницу, каждую иллюстрацию он знает наизусть. Но, увы, никто никогда не знает, что пригодится в будущем. А эти чертежи можно изучать взглядом бесконечно. Особенно, когда нечем заняться, как случилось в этом поезде.
       Решение ехать учиться, да ещё не куда-то там, а в крупнейший город другой страны из небольшой, почти глухой деревеньки могло только вызвать восхищение и недоумение. Однако, учиться  на родине тоже хорошо получалось, отчего и возникло желание ехать сюда.
         Были и проблемы, но маленькие. Приходилось во благо образования вставать каждое утро чуть ли не в четыре часа, чтобы успеть дойти до города. Там-то можно сказать, способности и давали о себе знать. Учитель считал, что образования школьного тут явно не достаточно – «зароешь талант в землю». Посему тот настоятельно рекомендовал ехать ему учиться в столицу Богемии, Австро-Венгрию, где, как известно, давали лекции довольно много выдающийся деятелей (так, по крайней мере, считалось), чьи имена не сходили с обложек газет и журналов, однако при этом, нельзя сказать, что популярность учёных была уж такая внушительная.
       Учитель физики, а вместе с ней и других точных наук, заодно с парой «спонсоров», горя искреннем желанием помочь, пожертвовали частью своих сбережений. Естественно, от подобной неожиданности юный ученик даже растерялся и пообещал вернуть деньги, да ещё в двойном размере. При этом последнему навсегда запомнился хитрый взгляд стареющего человека, в котором выражалась, пожалуй, вся прожитая жизнь, все знания, которых тот успел немало скопить: «Молодой человек, забудьте. Деньги вы всё равно не вернёте, какой бы искренностью ваши глаза сейчас не сверкают. Деньги – вздор, а люди всё!»
      Так же вспомнилась резко и фраза, с которой отослал его учитель на поезд: «Я знаю в мире двух великих людей – один из них тот господин изобретатель, к которому вы едете. А второй из них – вы! И попробуйте это опровергнуть!» С этой рекомендацией тот и послал его к известному на всю Европу учёному.
      Человек оторвался от журнала. А ведь он даже не знал, что собой представляет эта Прага. До сего момента город витал как-то призрачно туманно в сознании, а теперь, там, вероятно, придётся прожить очень долгое время. Хотя время долгим не бывает.
        Он взглянул напротив. Взглядом быстро определил, что что-то здесь явно не так. Чего-то не хватает. С болью в голове, человек быстро напряг свою память. Вглядываясь в диван, стоящий параллельно с его, и отчасти скрытым во тьме, он всё-таки вспомнил.
         Здесь же кто-то сидел. Да! Какой-то умный, интеллигентный с виду человек, имеющий непримечательную внешность. С ним некоторое время проходила довольно-таки приятная беседа.
        Куда он пропал? Хотя, выйти из вагона никто не запрещает, а тем более, если это касается выхода и на станции. Всё равно какой-то испуг взял вверх над сущностью. Наверное, тот человек настолько умудрился очаровать, что расположил всё доверие к себе, хотя, естественно, осторожность и подозрительность, всячески препятствовали этому. Бдительность была хорошо усыплена, раз он уснул на глазах у незнакомца.
        Надо бы убрать журнал, до тех пор, пока ещё это есть в памяти. Бережно подхватив рукой это издание, которое в миллионы раз было ценнее всех бриллиантов, человек стал искать свой чемодан.
          Дрожь пробежалась по телу. Он был под столом. А сейчас будто бы куда-то испарился. Человек заёрзал на месте, пытаясь разрешить эту страшную загадку, всё ещё не веря правде, благо та была слишком печальна. Встав, человек обшарил все возможные и невозможные закоулки вагона, но багажа не нашёл. С дрожью в коленях, он медленно присел опять на диван.
          Человек просто не знал, что ему делать. И делать ли вообще что-либо. Печаль охватила его и вместе с тем страшный ужас, который незаметно нарастал. В чемодане были его книги, одежда, и…деньги.
        В потрёпанном пиджачке, без денег далеко не уйдёшь. Можно смело сказать, - вообще не уйдёшь. Настроение резко упало. Тот ли этот интеллигентный человек украл чемодан, или не он, значения не имело. Чемодан исчез навсегда. Хорошее начало, однако же. Может, всё-таки где-то в закоулках карманов остались деньги. И … паспорт. Если его утащили – это конец.
        Искать чемодан по всему паровозу – утопия. Бегать и спрашивать каждого, «извините, молодой человек, это не вы украли мой чемодан?» - наивно и смешно, да и сам он, будь на месте вора, поспешил бы скрыться куда-нибудь с места преступления – хоть на станцию выйти, хоть даже в окно.
       Человек порылся во внутренних карманах пиджака, выгреб с облегчением паспорт (печалиться он не видел смысла – краденого не вернёшь), но денег больше не нашёл, из-за чего сердце резко упало в пятки. Взяв в руки паспорт, на ощупь человек почувствовал, что там что-то есть, и потряс его над столом. Пару монет звонко брякнулись на стол, проехались на ребре и остановились. Бумажных денег вообще не было. Бросив в сторону паспорт, человек подобрал две монеты и на всякий случай посмотрел, не брякнулись ли они на пол. К сожалению, ни одной монеты на полу не было, а двадцать геллеров – это далеко не та сумма, на которую можно купить поесть, или хотя бы снять комнату.
        Паспорт лежал в раскрытом виде, с фотографии глядел высокого роста мужчина с горящими глазами и грустной улыбкой. Надпись гласила: Николас Фарейда. И национальность: серб. Притом, что семья его была эмигрантами из России.
           За эту интересную, далеко не славянскую фамилию ему пришлось тоже немало претерпеть. Тот же учитель физики оценил его фамилию, как возможность источника чудесных дарований – Фарейда игра букв в фамилии не менее известного физика Фарадея. Причём последнего, как и первого, увлекала теория электричества.
         Погрузившись в свои горестные думы, Николас долго и бессмысленно смотрел на стол, по которому мягко скользил луч луны. Спать после такого происшествия уже не хотелось. Хорошо хоть, документы остались. А как быть с остальным? Вот в чём вопрос. Никто в незнакомом городе тебе не поможет. Вся надежда – на больную, не выспавшуюся голову, то и дело борющуюся со сном, и проклинающую противный стук колёс вместе с периодичным гудением, раздражение которыми всё усиливалось и усиливалось.
          Николас, словно вспомня что-то, ещё раз открыл свой потрёпанный журнал и остановился взглядом на другом устройстве, провёл рукой по бумаге. Эта вырезка из какого-то другого журнала, более нового, вставленная сюда. Бумага новая и явно пахнет краской. Потом он вспомнил, что ранее сам прикреплял новый материал в этот журнал – не дай бог потерять. А с учётом забывчивости это запросто было возможно.
           Так в размышлениях и прошла оставшаяся часть пути.
           Бесцельно глядя в одну точку, Николас пытался узнать, что будет дальше. Он понятия не имел, куда идти. Денег не было – а это самое главное. Он попадает в незнакомый город – обратного пути нет. Куда идти? Что делать? Ладно хоть, паспорт есть. Одним движением дрожащей от напряжения руки, он закрыл паспорт и сунул его обратно во внутренний карман пиджака. В общем, в этой потёртой одежде, с журналом в руке и двадцатью геллерами предстояло как-то выжить в таком большом городе. Как выжить? Но говорят, утро вечера мудренее. 
        Опять же испуг, что лишат и последних средств к существованию, не позволял уснуть теперь. Всю ночь Николас бесцельно смотрел на стол, словно хотел пробуравить его взглядом. Ближе к утру проснулся дикий голод, а голова стала ужасно болеть от отсутствия сна. Попытки уснуть ничего не дали. Николас вздрагивал от каждого шороха, шума.
        Дождавшись уже с нетерпением прибытия поезда, с затёкшими от одного положения ногами, и с холодными от волнения руками, он вышел на перрон. Всю дорогу после случившегося у Николаса не было желания глядеть в окно. Налегке, с журналом под мышкой, он стал озираться вокруг.
          Прага! До этого он видел её лишь на гравюрах и редкостных фотографиях. Воздух вскружил голову молодому человеку, и он прошёлся по перрону в каком-то странном восторженном состоянии, то и дело оглядываясь вокруг. Люди частенько поворачивали головы в его сторону, их как-то отпугивал этот человек с горящими глазами, журналом под мышкой, и бывший налегке.
        Выйдя на улицу, очутившись в центре бурного города, всё ещё пребывая в этом состоянии, Николас растерянно смотрел на старинные здания, всматривался в их величественность, пока его кто-то не толкнул. Опомнившись, он пошёл вперёд, твёрдо веря в хорошее будущее, несмотря ни на что. Первые несколько метров взгляд Николаса скользил по зданиям, по деревьям.
        Обычный город. Но для него, прожившего всю свою жизнь в деревне, он предстал особенным, неповторимым, притягивающим. Пройдя так ещё метра два, интересуясь всем и вся, хотя в его родной Сербии люди и их занятия были точно такими же, резко затормозил.
        Голод всё ещё давил на желудок, душил за горло. Есть хотелось ужасно. Не выспавшимися, пьяными от бессонницы глазами, Николас провожал людей с едой в руках. Слегка подбросив в руке двадцать геллеров, и убедившись, что они на месте, медленным прогулочным  шагом бесцельно побрёл вперёд. Куда он идёт, понятия не имел. Как будто ноги сами несли Николаса навстречу чему-то новому, завораживающему. Впереди предстояло ещё очень многое познать, и почему-то в душе поселилась уверенность, что чтобы не случилось, всё будет хорошо.
         Случай о краже как-то медленно выплывал из памяти, и казалось, что это произошло как минимум где-то дней десять назад. Лишь боль в голове и дикий голод указывали на обратное.
         Не боялся он и заблудиться на улицах. Всякое действие лучше бездействия. В размышлениях, куда идти и что делать, ноги сами носили его от одной улочки к другой. И здесь, вдоволь насладившись своими страданиями, Николас решил просто пожить и посмотреть город. Как и выяснилось впоследствии, это был единственный правильный выбор.
       Прага навеки отпечаталась в его памяти, невольно эти здания, мосты вызывали в нём восторг. Старые, древние постройки тронули душу. Ничего подобного в его мелком родном провинциальном городишке нельзя было увидеть. А здесь всякие городские пейзажи уже радовали глаз. Небо было ясное, чистое-чистое, без единого облачка, что прогуливаясь по одному из мостов, как выяснилось впоследствии, самым известным, и носящем имя Карлов Мост, он долго стоял и смотрел на небо. Николасу удалось застать рассвет. Красное огненное солнце медленно поднималось на небосвод. Первое утро в Праге, в этом милом городе, далеко-далеко от родных и без всяких средств на существование. Огорчаться, правда, не было смысла.
        Небо медленно розовело, и вся сущность Николаса была прикована к нему. Ни о чём он уже не думал, просто стоял на мосту и наблюдал за одним из красивейших явлений природы. Можно сказать, он вновь проснулся для свежих идей и решений. Боль в голове утихла, освободив место ясным мыслям. Нет, ничто не должно испортить этот прекрасный день! А ночь, она уже прошла, и ничего не исправишь.
         Жить надо именно сегодняшним днём, как никогда годившимся для прекрасных перспектив.  Разом все беспокойства покинули Николаса, он вновь вспомнил родину, от чего на душе стало гораздо теплее. Руки медленно согрелись, да и сам человек вышел из внутреннего напряжения, в котором провёл всю ночь и некоторую часть утра. Единственная последняя мысль была, которую Николас тоже отправил прочь из головы вслед за остальными, что деньги его учителя испарились вместе с вором, так и не потребовавшись ему.
      «Какой красивый рассвет!» - мысль, потеснившая все остальные, прочь. Больше Николаса уже ничто не волновало кроме тех кровавых откликов от солнца, оставшихся на перилах моста, его пиджаке, штанах, и чётко очерчивающих лицо, разом озарённое светлыми думами о хорошем будущем.
        Над городом занималась утренняя заря. Начало нового дня – начало новых свершений, новой истории, и никакие страдания тут не помешают. Что-то должно случиться хорошее. И оно не заставило себя долго ждать.