Элейн 1 часть

ЭЛЕЙН

Действие происходит на планетах Ио и Лавада – 3-ей и 4-ой планетах от жёлтого светила (класс G2) Тамасс.

Действие происходит в 21 веке.

Главные герои: Элейн Сириас-Элсин, Эндари Кайл Эвенкель, Лея Эвенкель

Жители Ио и Лавады – люди, говорят на одном языке. Живут 200 лет (их год примерно равен нашему году).

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Эта история любви и разочарований, счастья и несчастья.
Люди... Одни люди умирают, а другие остаются жить и страдают от потерь. Но, постепенно забыв о несчастье, они возвращаются к своей прежней жизни.
Предательство. Месть. Коварство. Невероятные события. Ненависть. Зло. Радость. Счастье. Дружба. Любовь. Отчаяние. Желание свести счёты с жизнью. Необычное спасение. Боль. Разлука. Интриги.
Здесь враги заключают сделку. Но выбор один – это нет выбора.
И главное – это Великая Цель, Цель спасти мир и вернуть утерянную любовь.


I часть
Надежда

1 глава
Старая подруга

Планета Ио. Главный город планеты Ио – Таорун, находящийся на северо-восточном полушарии. (На планете мягкий и тёплый климат) Центр Таоруна.
Вторая половина дня.
Две старинные подруги сидели за столиком под навесом в форме колокольчика небольшого кафе (только пульт питания и столики с навесами) на открытом воздухе в одном из уголков центрального парка. Здесь, в окружении стройных деревьев, похожих на земные кипарисы, и роскошных, типа земных пальм, можно было хорошо отдохнуть, а ещё – вкусно поесть.
Девушки молча ели мороженое, запивая фруктовым коктейлем. Одна из них, Лея Эвенкель (с волнистыми (большими волнами), русыми волосами до лопаток длиной, с короткой чёлкой; небольшими, красивыми голубыми глазами; тёмными «соболиными» бровями, слегка вздёрнутым носом, небольшим улыбчивым ртом, лицом в форме «сердечка», стройная, высокая и симпатичная девушка лет 37-и), в белых брюках и тунике, белых сандалиях, внимательно, изучая, рассматривала другую девушку, сидящую напротив неё. Та же, Элейн Сириас-Элсин (с золотисто-каштановыми, волнистыми волосами по плечи длиной и с пышной чёлкой, зачёсанной на бок; красивыми, большими, тёмно-синими глазами, с чёрными бровями – тонкими дугами, прямым носом, маленьким ртом с вздёрнутыми уголками верхней губы, лицом овальной формы, стройная, среднего роста, красивая девушка 34-х лет), в синем атласном комбинезоне, синих туфлях на каблучках, ела, опустив глаза и погрузившись в свои мысли. Её взгляд был таким печальным, обиженным и озлобленным. Ела она нехотя, словно выполняла какую-то обязанность, будто бы ей это совсем не нужно, а нужно кому-то другому, которого она, быть может, даже не знает, но от этой обязанности ей всё равно никак не избавится. На это было больно смотреть.
«Элейн так изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз, – думала Лея. – Когда... когда же это было? О, Звёзды! Это же было 9 лет назад!.. Не то, что бы внешне изменилась, хотя это, конечно, тоже... Она стала совсем другой. Это уже не та весёлая и беззаботная Элейн... Что же изменило её так? Что могло произойти?»
Взгляд Леи упал на большой чёрный чемодан, стоящий около сидения Элейн.
-     Ты надолго на Ио? – спросила подругу Эвенкель.
-     Навсегда, – ответила как-то грустно и отрешённо Сириас-Элсин.
Снова наступила тишина, и девушки продолжили свою трапезу.
«Как же она изменилась!» – вернулась к своим размышлениям Лея Эвенкель и погрузилась в воспоминания.
Когда-то вот так же, в таком же кафе, только на Лаваде, в её главном городе под названием Верлиль, находящемся на северо-западном полушарии, они сидели за столиком в кафе в центральном парке. Это было летом. (На Лаваде, в отличие от Ио, есть времена года) У Леи тогда волосы были короче – до конца шеи длиной. У Элейн – наоборот длиннее, почти по пояс длиной. (Раньше Лея Эвенкель жила на Лаваде)
В этот день она как раз собиралась улетать на Ио работать и жить, улетала вместе со своей семьёй: мамой, папой. Её брат уже жил там несколько лет, и теперь вся семья перебиралась к нему. Тогда подруги пообещали навещать друг друга, хотя бы раз в год, и пообещали переписываться.
В то время Элейн Сириас-Элсин была такой весёлой, жизнерадостной, улыбка, можно сказать, никогда не покидала её лица. Девушки беседовали о том, о сём, шутили. Они уже были знакомы много лет, и у них всегда было много общего.
Теперь же, по прошествии 9 лет (В течение которых они так и не виделись, несмотря на данное в то лето, на Лаваде обещание. В первый год у обеих не было отпуска. Во второй же год Элейн как будто пропала. Она не отвечала на письма Леи. А когда Лея прилетела на Лаваду, в город Верлиль, то не нашла подруги по известному ей адресу. Никто из соседей ничего не знал о том, куда перебралась семья Сириас-Элсин. Так что Лее пришлось вернуться на Ио ни с чем, в недоумении и даже... обиде на подругу – Элейн), между ними возникла некая преграда, выросла незримая стена.
Лея повстречала Элейн в этом самом парке в центре Таоруна. Сириас-Элсин, с убитым выражением лица, такая печальная и потерянная, сидела на скамейке в тихом, пустынном уголке парка. Лея предложила подруге перекусить в ближайшем кафе. И, вот, девушки уже здесь.
Покончив с едой, подруги молча посмотрели одна на другую.
Первой заговорила Эвенкель:
-     Что у тебя произошло, Элейн? Расскажи мне, пожалуйста, излей душу, и, вот увидишь, тебе станет легче, намного легче. Я же – твоя подруга. Доверься мне.
-     Я уж и не знаю, кому мне можно доверять, Лея, – мрачно произнесла Элейн Сириас-Элсин.
-     Мне ты можешь доверять.
-     Все так говорили, но...
-     Что «но»?
-     Ладно... Я поведаю тебе свою историю, – согласилась, наконец, Сириас-Элсин.
-     Я тебя слушаю.
-     Тебе придётся запастись терпением, потому что моя история не будет короткой, – предупредила Лею Элейн.


2 глава
История Элейн

«Всё началось примерно 9 лет назад, а, точнее, 3 месяца спустя после того, как ты улетела с Лавады, – так начала свой рассказ Элейн. – Ты знаешь, что мои родители – учёные. Так, вот, они сделали Открытие».
-     Этна, это чудо! Мы с тобой сделали Великое Открытие! Теперь люди смогут жить не 200, а 500 лет! – воскликнул Дэн Сириас (красивый, высокий, русоволосый (волосы волнистые), голубоглазый мужчина 57-и лет).
Он и его жена, Этна Элсин, находились в своей лаборатории на 58-м этаже Института человека города Верлиль планеты Лавада. Кроме них в этой огромной лаборатории со всевозможными приборами, компьютером и прочим присутствовал их помощник Бер Чимбел, в серебристо-голубом костюме (брюки и туника) и закрытых сандалиях (Так же были одеты и обуты Сириас и Элсин, в такую же униформу).
-     Вы – молодцы! – поздравил своих шефов Бер (с чёрно-коричневыми волосами, черноглазый, среднего роста мужчина 72-х лет). – Вас будет восхвалять вся наша планетная система! Для её жителей вы станете великими людьми, – он пожал мужчине и женщине руки.
-     Спасибо, Бер, – поблагодарила  помощника Этна (синеглазая, черноволосая (волосы иссиня-черные, прямые, с чёлкой, до лопаток длиной), среднего роста, стройная и красивая женщина 53-х лет).
-     Спасибо, – откликнулся Дэн.
-     Когда объявим об открытии, Дэн? – поинтересовалась у мужа жена.
-     Скоро, очень скоро. После того, как мы ещё раз проверим результаты наших исследований. Надо быть абсолютно и полностью уверенными. Нельзя допустить даже малейшей ошибки.
-     Он прав, – молвил Чимбел, ухмыльнувшись.
«А по прошествии нескольких дней пропали результаты исследований и, самое главное – сыворотка, из которой мои родители должны были получить лекарство для продления жизни человека больше чем вдвое. Мои родители были ошарашены и ужасно расстроены. Они уже решили объявить о пропаже... А потом подумали о том, как им доказать, что сыворотка – это их открытие, ведь у них ещё нет на неё патента... Мама и папа даже не могли предположить, кто бы мог похитить их открытие.
Но очень скоро им всё стало ясно...»
Семья Сириас-Элсин вечером, как обычно, смотрели новости по гологравизору (экран с объёмным, голографическим изображением) в гостиной. Мужчина, ведущий программу новостей, объявил: «Господин Бер Чимбел, гражданин нашей планеты, сделал открытие века. Он изобрёл лекарство для продления жизни человека до 500 лет. Чимбел подал заявку на патент на своё изобретение... Но он боится, что его непосредственные начальники Дэн Сириас и Этна Элсин попытаются оспорить у него право на ИЦе (так он назвал лекарство)... Они, конечно, принимали участие в создании лекарства, но главная роль в создании ИЦе всё же принадлежит Беру Чимбелу, и у него имеются тому доказательства: всевозможные выкладки, расчёты, результаты анализов и сама сыворотка, из которой он и собирается производить своё будущее лекарство... К сожалению, господин Чимбел не смог прийти в нашу студию, так как у него есть неотложное дело...»
Сириас отключил гологравизор с помощью пульта дистанционного управления.
-     Но как же так! – воскликнула потрясённая Элейн. – Это же ваше изобретение, мама, папа! И Бер Чимбел знает об этом!
-     Уж он то знает, – процедила сквозь зубы Этна Элсин. – Мерзкий предатель!
-     А глава института Шимал Татор? Уж он то должен знать! Он может подтвердить, – Элейн пыталась найти хоть какой-то выход из сложившейся ситуации.
-     Это так только кажется, доченька. На самом деле он ничего не знает. В его институте столько сотрудников, что за всеми он просто не может уследить, не до того ему, – пояснила Этна дочери.
-     Ну а компьютерные данные?
-     При желании их можно подделать... Нам ничего не доказать. Бер Чимбел украл у нас наше открытие, просто нагло украл, – выдохнул Этна, совершенно разбитая. – Мы уже проиграли. Чимбел получит мировое признание, славу... Слава. Нас с Дэном никогда не интересовала слава. Мы только хотели продлить жизнь людям... Да, Чимбел помогал нам. Этого бы мы никогда не забыли. Он и так получил бы свою долю славы. Но он предпочёл предать, чтобы эта слава была только его. Кроме славы, а ещё и богатства, похоже, Беру ничего и не было нужно. Он никогда не ценил нашей дружбы. Он просто воспользовался нашим открытием в своих корыстных целях, преследуя свои эгоистические интересы.
-     Но должна же быть в мире справедливость! Вы должны бороться за справедливость, мама, папа. Обязаны! Вы не можете так просто сдаться, – стояла на своём Сириас-Элсин.
-     Мы будем бороться, дочка. Мы не сдадимся, – пообещал дочери отец, до этого о чём-то напряжённо думавший.
-    Что ты имеешь в виду, Дэн? – полюбопытствовала у мужа жена, обратив на него удивлённый взор. Элейн тоже посмотрела на отца.
-     Мы будем судиться с Чимбелом. На суде мы докажем своё право на открытие ИЦе... Он даже украл наше название!.. Бер Чимбел не наживётся на нашем открытии. Тем более что лекарство как таковое ещё не готово к употреблению. Имеется только сыворотка. Без нас с Этной Бер никогда не создаст настоящее ИЦе.
-     Что ж, значит, будем судиться, – подвела итог Этна.
«И начался судебный процесс, которому, казалось, не будет ни конца, ни края. Я не писала тебе об этом, – выдохнула Элейн. – Просто не могла себя заставить написать. А ещё я думала, что рано или поздно всё закончится, и тогда... Ну, ладно. Продолжу рассказ... Суд длился более полугода. И как ты думаешь, кто победил? Ты не поверишь! Бер Чимбел. Этот негодяй выиграл. Суд признал право Чимбела на открытие ИЦе, а потом признала и мировая общественность. А моих родителей суд обязал выплатить негодяю Беру компенсацию за моральный ущерб. Чимбел, конечно же, приложил и к этому свою руку. Ещё мои родители должны были оплатить судебные издержки. Нам пришлось продать дом и отдать почти все свои сбережения, чтобы расплатиться за всё это. Потом маму и папу уволили с работы, из-за скандала с Чимбелом, разумеется. Меня тоже уволили. Глава Астрономического центра так объяснил моё увольнение: якобы, я, дочь Дэна Сириаса и Этны Элсин, позорю центр одним своим присутствием. Я была оскорблена, унижена. Я высказала главе всё, что о нём думаю, и покинула его кабинет, хлопнув дверью.
В это время мы (родители и я) уже жили в трёхкомнатной квартире, которую снимали, но скоро она должна была стать нам не по карману... Все в городе смотрели на мою семью с презрением, шептались за нашей спиной. В конце концов, мы устали это терпеть и переехали в другой город (в Чегас), на противоположное полушарие планеты. Переехали к родственникам. (Это было 8 лет назад)
У родственников был небольшой двухэтажный дом с садом. Мы с мамой и папой поселились на втором этаже – нам выделили комнату. Кроме нас в доме проживали: мамина двоюродная сестра Лиза Таймес, её муж Григ Таймес и моя троюродная сестра Элиса Таймес (Она младше меня на 2 года). Раньше, когда мы с Элисой были ещё детьми, мы были очень дружны. Тогда она со своими родителями ещё жила в Верлиле. А потом они переехали в Чегас... Ладно. Вернусь к моей истории.
Поначалу наши родственники к нам неплохо относились, хотя особого сочувствия к нашей беде с их стороны никогда не было. А мама так надеялась на помощь своей сестры, которую она просто боготворила! Ну а потом тётя Лиза попросила денег взаймы. Ей нужны были деньги на ремонт дома. Мама ей их одолжила. Тётя пообещала вернуть деньги в течение года, но не сделала этого, ссылаясь на нехватку средств. Ведь работала она одна. (Элиса училась тогда в институте. А Григ, будучи непроходимым лентяем, лежал с утра до вечера перед гологравизором, ссылаясь на то, что не может найти работу по специальности)
Прошёл почти год (то есть почти 7 лет назад). Деньги заканчивались. Родители и я жили за свой счёт. Тётя нам никак не помогала, кроме того, что предоставила нам комнату. Работы у нас не было. В общем, всё было просто ужасно, сплошной провал.
В конце концов, мама решила поговорить со своей сестрой, потребовать у неё деньги, которые та одалживала, и которые так были нам нужны. Она так и сделала. И в результате... Поругалась с сестрой, потому что та прямо заявила, что ничего ей не вернёт. Заявила моей маме: мол, если будешь настаивать, то выгоню тебя и твою семью из своего дома. А моя мама бросила тёте Лизе, что никуда не уйдёт пока та не вернёт ей деньги. Тетя Лиза рассмеялась ей в лицо. И ещё оскорбила: якобы, она (моя мама) со своей семьёй позорит её своим воровским прошлым. Воровски прошлым! Это нас обокрали, мы пострадали!.. Этот разговор слышала Элиса, с которой мы только что вернулись с прогулки по городу. Я с мольбой посмотрела на неё. Но она не вступилась ни за меня, ни за мою семью, а только отвернулась и вышла из дома. Тогда я её возненавидела, возненавидела даже больше, чем тётю. Я считала её своей сестрой, своим другом, а она... Она оказалась предателем, таким же, как и её мать... Мама заявила тёте Лизе, что мы не останемся ни на минуту в доме родственников-предателей, родственников, ставших нашими врагами. Мы с мамой ушли собирать вещи, а когда вернулся папа, покинули дом тёти Лизы и её семьи, покинули навсегда.
Мы вернулись на полушарие Верлиля. Там поселись в небольшом городе Ротко. Продали папин луат (летательный аппарат – прим. Ф. Д.) и купили маленький старенький домик с небольшим садиком, располагающийся на окраине городка. Теперь у меня снова была своя комната, хоть и совсем маленькая. Я только жалела о том, что у меня нет своего телескопа. Как же я соскучилась по своей работе!..
В Ротко никто не интересовался политикой или судебными разбирательствами, также никто не интересовался новостям науки, так что теперь мы могли жить спокойно. Мама и папа устроились на работу в местный заповедник. Тогда мы смогли обустроить свой дом, купить более-менее нормальную мебель.
Закончился ещё один год (6 лет назад). И, вот, по прошествии этого года я решилась и решила мстить. В первую очередь Беру Чимбелу. Целый год я разрабатывала план мести. Об этом плане никто не знал, даже мои родители... В то время (5 лет назад) я и остригла волосы, тем самым, давая понять... давая понять, скорее, самой себе, что становлюсь другой Элейн.
Я продала оставшиеся свои украшения (большую часть их я продала раньше, когда моя семья так нуждалась в деньгах) и на эти деньги отправилась в свой родной город, сняла однокомнатную квартиру в тихом квартале.
Я заметила, что скандал с ИЦе и всеми, кто с ним связан, похоже, давно поутих. Мне это понравилось. А дальше...
Прожив три месяца в своём родном городе, я сделала много интересных наблюдений: я узнала, что враг моей семьи Бер Чимбел успел хорошенько разбогатеть на изобретении моих родителей за это время, приобрёл шикарный трёхэтажный дом, где поселился вместе со своим 32-х летним сыном (тогда ему было 32 года) Турном Чимбелом. (Красавчика Турна (высокого, широкоплечего, черноволосого, с большими сине-зелёными глазами и правильными чертами лица, которое было в форме слегка вытянутого «сердечка») я видела раньше ни раз, когда он приходил в лабораторию моих родителей к своему отцу и на дискотеке в центральном парке города)
Некоторое время я следила за домом Чимбелов и успела выяснить, в какое время Бер Чимбел бывает дома. А затем наведалась к нему в гости. Тогда я высказала ему в лицо, вернее, в его наглую физиономию всё, что я о нём думаю, а ещё пообещала, что он заплатит за все те страдания, что причинил моей семье, и ушла, не дав ему сказать и слова. В прихожей, когда я уже собиралась покинуть дом Чимбелов, мне встретился Турн Чимбел. Турн поздоровался со мной. А я отвернулась и быстро покинула дом врага моей семьи, почувствовав взгляд Турна, провожающий меня.
По пути домой (в свою съёмную квартиру) я вспомнила: Турн всегда как-то странно смотрел на меня, даже строил мне глазки. Я ему до сих пор нравлюсь – догадалась. Этим можно воспользоваться – решила.
В этот же вечер я отправилась на дискотеку в центральный парк города. Я была права, точно подгадала – Турн был там. Он всё-таки решился... и пригласил меня на танец. Я приняла его приглашение. Танцуя, мы говорили. Он сказал, что из-за вражды наших родителей мы не обязаны тоже враждовать, пусть даже я и считаю будто бы правы мои родители, а он считает – прав его отец. Я согласилась, но только вслух, а не в душе. Турн предложил мне встречаться с ним, признался, что я ему очень нравлюсь. Я согласилась встречаться.
После двух недель наших с ним свиданий, о которых, конечно же, отец Турна ничего не знал (Я попросила Турна Чимбела не рассказывать его отцу о наших встречах), Турн признался мне в любви. Я солгала, что тоже его люблю, и он поцеловал меня. А я ответила на его поцелуй.
Мы встречались ещё примерно 2 с половиной месяца, а потом Турн сделал мне предложение. Я сказала, что подумаю над его предложением. И думала ещё около 2-х месяцев, по прошествии которых сын Бера Чимбела заявил мне, что устал ждать ответа. Тогда я, наконец, дала ему свой ответ, и эти ответом было слово «нет».
В тот вечер мы были в центральном парке, сидели на скамейке в тихом уголке. Поблизости никого не было, и я решила, что это удачный момент. Тогда я выложила Турну всё: что я его не люблю и никогда не любила, а встречалась с ним просто от делать нечего, ради развлечения. Сказала, что он может теперь жаловаться своему папаше, которому «приятно» будет узнать о том, с кем встречался его сынок, на ком хотел жениться и кто дал ему отворот поворот. И после этого ушла, не дав Турну сказать что-либо в ответ. Да он и так был ошарашен, что вряд ли бы что-нибудь ответил, как-нибудь мне возразил. А на следующий день я улетела в Ротко. (О моём убежище Турн ничего не знал, поэтому навряд ли бы он сумел разыскать меня) Первый пункт (один из многих) моей мести был завершён и завершён удачно. Турн Чимбел будет страдать, а значит, будет страдать и его отец, переживая за сына.
Я вернулась в Верлиль по прошествии более года (3 года тому назад). Опять сняла квартиру. В первый же вечер отправилась на дискотеку в центральный парк, где надеялась увидеть Турна Чимбела. Я не ошиблась – он был там. Он подошёл ко мне, поздоровался, сказал, что нам нужно поговорить. Я не протестовала. Мы покинули танцевальную площадку, ушли вглубь парка, сели на пустующую скамейку и начали разговор. Турн поведал мне о том, как он страдал весь этот прошедший год, даже больше года. И страдал не он один. Переживал также его отец, узнавший правду. Про себя я улыбнулась, счастливая. Турн спросил меня, почему я так с ним поступила. И я объяснила ему: из-за ненависти к его отцу. Так я хотела ему отомстить – через его сына. И также рассказала Турну о том, почему так ненавижу его папашу: потому что Бер Чимбел украл открытие моих родителей и присвоил нечестным путём всю славу себе. Мои же родители и я из-за этого потеряли работу в Верлиле, дом. У нас почти ничего не осталось. Теперь мы – бедняки».
-     Это неправда! – бросил в лицо Элейн Сириас-Элсин Турн Чимбел, вскочив на ноги. – Ты лжёшь! Это открытие принадлежит моему отцу. Он открыл ИЦе.
-     Это правда. Хоть верь, хоть не верь. Мне нет дела до того, что ты об этом думаешь, – заявила Турну Чимбелу Элейн, тоже поднявшись.
-     Мой отец не мог так поступить.
-     Ты плохо знаешь своего отца.
-     Я знаю своего отца лучше всех.
-     Ну и знай себе! – фыркнула Сириас-Элсин. – Что ж... Мне тебя не переубедить, Турн. Оставайся при своём мнении. А я пойду. Нам больше не о чем говорить. Прощай!
Парень удержал девушку за плечо.
-     Что ещё? – поморщилась она.
-     Я до сих пор люблю тебя, Элейн, – промолвил он.
-     Ну и что с того? Думаешь, меня это волнует! – так отреагировала Элейн.
-     Ты так и не смогла меня полюбить. Да ты и не пыталась! – выдохнул Турн.
-     А зачем мне это?.. И вообще, ты не имеешь права меня упрекать.
-     Я и не упрекаю тебя, Элейн.
-     Тогда оставь меня в покое!.. Я ухожу.
-     Сначала я поцелую тебя, – Турн Чимбел притянул девушку к себе.
-     Только, пожалуйста, без этих телячьих нежностей. Мне некогда заниматься ерундой. И не хочется. Мне неприятны твои поцелуи, Турн, – заявила парню Элейн Сириас-Элсин.
-     А, вот, это неправда. Тебе всегда нравились мои поцелуи, иначе ты бы не целовалась со мной подолгу и с такой страстью, – возразил ей тот.
-     Это ничего не значит.
-     Ты жестокая, Элейн, – Турн, тяжело вздохнув, отпустил девушку.
-     Этот мир сделал меня такой, точнее, люди, живущие в нём... Не ищи меня, хорошо?
-     Я... – Чимбел младший не договорил.
-     Прощай, Турн Чимбел! Прощай навсегда!..
«И я ушла... Мой план удался на славу – Турн Чимбел несчастлив, и, следовательно, несчастлив его отец. Прекрасно! Первый пункт моего плана, действительно, завершился удачно. Теперь я в этом сумела убедиться.
Второй пункт своего плана я оставила на другой, последующий год. Он касался моих так называемых родственников – Таймесов. Для осуществления этого пункта моего плана мне пришлось отправиться на противоположное полушарие, в город Чегас, в котором моя семья и я пережили большое разочарование в нашей жизни, вернее, одно из многих больших разочарований. Мы так надеялись на помощь Таймесов, их поддержку, а они нас бросили в трудную минуту, обманули и предали. Поэтому моя месть не должна была обойти их стороной. Все враги моей семьи должны быть наказаны – так решила я.
Моим родителям о моём плане всё ещё не было известно. Мне не хотелось расстраивать их. Им я говорила, что просто путешествую по планете и таким образом прихожу в себя. Мои родители вовсе не были против моих полётов.
Значит, я снова оказалась в Чегасе. (2 года тому назад) Я выбрала район подальше от того района, где жила семья Таймесов, сняла однокомнатную квартиру на 8-ом этаже 20-и этажного дома.
Я уже знала, как смогу отомстить моим врагам: я лишу их того, чем они так дорожат – дома, их драгоценного дома, который достался им нечестным путём. Об этом я узнала от мамы, а та, в свою очередь, от своей двоюродной сестры Лизы Таймес ещё в ту пору, когда мы у неё жили и задолго до скандала.
Вот, как достался семье Таймесов их дом в Чегасе: Таймесы переехали из Верлиля в Чегас когда мне было 15 лет. Они сказали, что купили хороший и, главное, недорогой 2-х этажный дом  в красивом городе Чегасе. Тогда мы порадовались за них и заодно посетовали на то, что теперь будем редко видеться с ними. Они пообещали навещать нас в Верлиле, а мы их – в Чегасе, который стал для них родным городом. В то время мы не знали, каким путём достался Таймесам этот «хороший дом». Нам это стало известно только много лет спустя. Так, вот, как это было: Этот дом продавала семья типа моей, которая потерпела почти такую же неудачу. Глава семьи Мир Хабер изобрёл летательный аппарат, аппарат нового типа, а его открытие украл некий Митчелл Римз. В тот злополучный для Мира Хабера год (Тогда мне было 14 лет) все программы гологравидения восхваляли Римза за «его» изобретение, сделавшее переворот в космической технике. И никто не знал правду: что на самом деле это изобретение Хабера, его подчинённого. Потом был суд. Мир Хабер, как и мои родители, пытался доказать свою правоту, пытался доказать правду. А истина была в том, что изобретение принадлежит ему, а не Римзу. Но ему не удалось победить Римза. Его шеф всё отлично устроил: подкупил судью. Поэтому Хабер проиграл. А ещё он потерял свою работу – смысл своей жизни. В его родном городе Чегасе к нему относились как к самому последнему человеку. Поэтому он и его семья решили продать свой дом. Но никто из местных жителей не хотел покупать дом Хаберов.
Тогда он дал рекламное объявление во всепланетной гологра-газете. Объявление увидела Лиза Таймес. Ей и её мужу Григу приглянулся дом Хаберов. Они предложили Хаберам продать дом за цену, которая была на 40 % ниже реальной, рыночной стоимости. И, так как не было других предложений, Хаберам пришлось продать свой дом Таймесам, продать почти за бесценок, и переехать в другой город – подальше от Чегаса, где они, наверное, приобрели дом типа дома моей семьи в Ротко – какую-нибудь развалюху.
Только через 5 с лишним лет мировой общественности стала известна правда. Нашёлся некий свидетель, который сумел доказать, что изобрёл тот летательный аппарат Мир Хабер, а не Митчелл Римз. Этим человек был, так сказать, бывшая «шестёрка» Римза, с которым Римз непредусмотрительно поссорился. Римз сел в тюрьму на 7 лет и, кроме того, принёс публичные извинения Хаберу. А Мир Хабер получил патент на своё изобретение. Также ему дали хорошую денежную премию. Теперь семья Хаберов, наконец-то, смогла приобрести хороший дом и зажить по-человечески, но не в Чегасе, а в том городе, который приютил их в злосчастные годы – городе Синтойл.
Когда моя мама узнала, каким путём достался Таймесам их дом от своей двоюродной сестры, то осудила сестру, сказала своей сестре Лизе, что та и её муж плохо поступили: воспользовались чужим несчастьем. Тётя Лиза пыталась оправдаться: мол, в те годы она и её муж Григ не знали настоящую историю Хаберов, думали, что Хабер нечестным путём хотел присвоить себе открытие Митчелла Римза; ведь правда стала известна только через несколько лет. Это не оправдание, возразила мама, потому что всё-таки, когда всплыла правда, тётя Лиза не вернула те 40 % и не извинилась. А это значит, что, если быть честными людьми, то надо признать такой факт: 40 % дома всё ещё принадлежат Хаберам. Вовсе нет, возразила теперь тётя Лиза, и вообще у неё сейчас нет таких денег, чтобы отдать Хаберу и его семье. Моя мама, конечно же, поверила ей. А папа и я – нет, но не сказали маме об этом.
И, вот, несколько лет спустя, я решила воспользоваться тем фактом, той давней историей. Я написала Хаберам анонимное письмо (Адрес такого известного человека нетрудно было отыскать в электронном справочнике). В этом письме я подала им такую идею: они могут отсудить оставшиеся 40 % у Таймесов, намеренно занизивших цену на дом. Таймесы обманули Хаберов и должны поплатиться за это, а заодно должны поплатиться за то, что плохо поступили с моей семьёй, которую тоже обманули. (Я не стала уточнять, как именно) Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала.
Для этого дела, собственно говоря, необязательно было лететь в Чегас, но мне хотелось понаблюдать за своими так называемыми родственниками.
Мне не пришлось долго ждать, потому что по городу скоро поползли слухи, касающиеся возвращения Мира Хабера в свой родной город. По-видимому, договориться по-доброму с Таймесами ему не удалось, по сему он вскоре покинул Чегас.
Через пару недель по местному гологравидению упомянули о предстоящем судебном процессе: Мир Хабер собирался судиться с Таймесами. Суд длился несколько дней. И Хабер выиграл его. Так что Лизе и Григу Таймесам пришлось заплатить положенные Хаберам 40 % стоимости дома и сверх того ещё 15 %  от общей стоимости дома за моральный ущерб. Местное гологравидение подробно освещало ход судебного процесса. Таймесы были опозорены. К тому же им пришлось продать дом, чтобы расплатиться с Хаберами. Теперь им придётся переехать в другой, более простой дом, дом в другом городе. Так они и поступили. А дом купил через одного своего знакомого, как и следовало ожидать, Мир Хабер.
Я была вне себя от счастья. Я даже отметила это событие.
Только через пару недель, когда страсти поутихли, я возвратилась домой – на другое полушарие, в Ротко.
К тому времени мои родители узнали из всепланетной гологра-газеты о случившемся с Таймесами и сообщили мне. Я им ответила, что уже всё знаю – я же читаю газеты.
На другой год (то есть в прошлом году), прежде заработав и поднакопив деньжат (Я работала в школе Ротко учителем астрономии), я отправилась в Верлиль для исполнения остальных пунктов моего плана. Денег у меня было не так уж много. Но я надеялась, что на два-три месяца и на дорогу обратно (в Ротко) мне их хватит.
Весь прошлый год был годом разочарований, как и следовало того ожидать. Я ведь не всесильна.
Я хотела докопаться до истины: узнать, каким образом Бер Чимбел похитил результаты исследований и сыворотку. Может, мне попытаться найти место, где Чимбел старший прячет всё это? Но как? Да и зачем мне это? Ведь это ничего не даст.
Целую неделю я размышляла над этим вопросом. Что же мне делать? Как поступить? Как же мне доказать, что Бер Чимбел – обыкновенный вор, а вовсе не первооткрыватель? Я ломала голову. И всё впустую.
На следующий месяц, когда я уже совсем отчаялась что-либо придумать, я гуляла по центральному парку, совершенно разбитая и опустошённая. В конце концов, я решила вернуться в Ротко, вернуться ни с чем, так сказать, с пустыми руками. Но сначала схожу вечером на дискотеку, развеюсь.
Я так и сделала – вечером заглянула на дискотеку. И кого, по-твоему, я там встретила? Драгоценного сыночка врага моей семьи Бера Чимбела – Турна Чимбела. Он был удивлён не меньше чем я.
Турн подошёл ко мне во время медленного танца и предложил выйти для того, чтобы поговорить. Его голос был холодным и каким-то отчуждённым. Я не была против.
Потом мы покинули танцплощадку, удалились от неё на некоторое расстояние и приземлились на скамейку».
-     Ну, говори. Да побыстрее. Мне некогда, – молвила Сириас-Элсин.
-     Надеешься с кем-нибудь познакомиться? – ухмыльнулся Чимбел младший.
-     Завтра я улетаю, – сообщила ему девушка.
-     Ясно. Значит, знакомиться незачем.
-     Я пришла просто так. И вообще, по-моему, это не твоё дело, – девушка слегка волновалась. Она не понимала, что сыну её врага от неё нужно.
-     Ты меня боишься? – усмехнулся парень.
-     Нисколько... А что, должна? – бросила Турну Элейн, криво ухмыльнувшись.
-     Думаю, это тебе решать.
-     Единственное чувство, которое я к тебе испытываю – это ненависть. Я тебя ненавижу, Турн, – заявила Чибелу младшему Сириас-Элсин.
-     Я знаю, – спокойно ответил тот. – И это чувство взаимно. Представь себе, я тебя тоже ненавижу всем сердцем!
-     А когда-то ты любил меня... всем сердцем, – невесело вздохнула Элейн.
-     Да. Был в моей жизни такой грустный эпизод. Любовь! Какая глупость! Хорошо, что я быстро прозрел. Ты мне помогла прозреть, Элейн, – ошарашил девушку Турн.
-     Не за что, – съехидничала та.
-     Я не говорил тебе «спасибо», – фыркнул Турн Чимбел. – От меня ты этого не дождёшься.
-     Ну и ладно!
-     Теперь я тебя ненавижу, – продолжил начатую тему парень. – Мой отец правильно поступил с твоими родителями-зазнайками! Они не стоили своего открытия...
-     Так ты всё знаешь! – ахнула Сириас-Элсин.
-     Уже... уже знаю. Так вот. Так твоим родителям и надо! Нечего зазнаваться! Возомнили себя центром Вселенной! Не делай такие удивлённые глаза, Элейн. Ты и сама это знаешь. Ведь ты такая же, как и они. Поэтому я тебя и ненавижу! И твоих родителей тоже ненавижу! Ненавижу всю твою треклятую семейку! – его глаза сверкали ненавистью.
-     Да-а... Выходит, ты ничуть не лучше своего папаши. Я и не думала, что ты такой, – Элейн была разочарована.
-     Ну и что!.. Я горжусь этим. И буду гордиться всегда.
Девушка поднялась.
-     Чего и следовало ожидать: сын вора и негодяя мыслит также как и его отец. Что ж... Мне тебя не переделать. Да я и не хочу этого. Оставайся таким, каков ты есть. Только принесёт ли это тебе счастье? – Элейн посмотрела на Турна в последний раз и двинулась прочь.
-     А это уж не твоё дело! – крикнул ей вослед Турн Чимбел, разозлённый. – Идиотка!
«“Как же он изменился! – подумалось мне тогда. – Что и говорить! Сын достойный своего отца!”
На другой день я вернулась в Ротко. Вернулась ни с чем. Я ничего не могла поделать, но у меня не было иного выбора, кроме как просто жить дальше, не ожидая никаких перемен к лучшему. Как бы то ни было, ведь жизнь продолжается, хотим мы этого или не хотим. И жить нужно. Жить достойно.
А потом произошло нечто... ужасное: Зимой этого года, а, точнее, в 3-ий день 2-го месяца зимы мои родители улетели на Зею – 4-ый спутник 7-ой планеты от нашего светила, на базу Биологического института Зея-экспериментальный. Они улетели в командировку по делам заповедника Ротко. Командировка была рассчитана на 8 дней. Обычный полёт: 2 дня пути – туда, 4 дня – на Зее, 2 дня – обратно. Ничего особенного. Хотя за эти 8 дней я бы успела соскучиться. Я и подумать не могла, что может случиться катастрофа! Космолёт «Тинтан», следующий рейсом Лавада – Зея – Лавада, на котором возвращались мои родители, в космическом пространстве между орбитами 6-ой и 5-ой планет столкнулся с небольшим астероидом Мрион, сошедшим со своей орбиты по каким-то неясным пока причинам. Космолёт взорвался. Но, к счастью, несколько спасательных капсул всё же успели покинуть его до взрыва. Две капсулы после нашли. А остальные 7 исчезли бесследно. Люди с первых двух капсул как раз и поведали о случившемся. Моих родителей они видели на корабле, но не могли припомнить успели ли те спастись на какой-нибудь из пропавших капсул. А от космолёта практически ничего не осталось, так что тел на нём уже невозможно было найти... Великий Космос! Я до сих пор не могу прийти в себя. А тогда... Узнав о случившемся, я думала, что сойду с ума. А потом я старалась утешить себя такой мыслью: моим родителям удалось спастись на одной из пропавших капсул и рано или поздно они вернуться домой. Я до сих пор жду их возвращения.
9 дней я сидела безвылазно дома. Меня навещали коллеги родителей по заповеднику – они выразили мне свои соболезнования. А я им ответила, что пока рано выражать соболезнования, что я буду ждать (и надеяться) возвращения мамы и папы.
Я не могла больше жить в доме моих родителей, не могла жить без них. Тогда я решила сдать этот дом. Но до лета не смогла это сделать. Тогда я снова устроилась в школу преподавателем астрономии.
Я работала как робот, и вообще, делала всё автоматически, как будто выполняла некую обязанность: ела, говорила с людьми, читала и т.п. Возможно, я и до сих пор так себя веду, очень даже возможно.
Летом сдала дом. Уволилась с работы, собрала вещи, оставила Лаваду и, вот, я здесь – на планете Ио. Сначала я остановилась в гостинице «Риант». А потом решила снять небольшой домик. Договорилась с одной женщиной на сегодня. Но, как оказалось, она срочно улетела в другой город. А мой бывший номер уже заняли. Других же свободных номеров нет. Когда ты меня нашла, я думала о том, чтобы обзванивать другие гостиницы. Ну а после я бы начала всё заново – стала бы искать другие домики или квартиры», - Элейн закончила свой рассказ – историю своих злоключений.
-     Ты могла бы остановиться у меня, – предложила подруге Лея.
-     Да мне как-то неудобно тебя об этом просить... – начала так Элейн.
-     Это была моя идея, а не твоя. Поэтому просить меня ни о чём не нужно, – заметила той Эвенкель. – Дом у меня большой – места всем хватит: моим родителям и брату, тебе, мне. Всем.
-     У меня же есть деньги, и я могла бы... – Сириас-Элсин не договорила, так как подруга перебила её:
-     Деньги лучше побереги, – посоветовала Лея Эвенкель своей старой подруге. – Деньги тратятся слишком быстро и незаметно. Устроишься на работу, накопишь ещё денег, тогда можешь подумать о том, как тебе снять квартиру или домик. А, может, ты решишь купить свой домик на Ио.
-     Наверное, ты права, – всё-таки согласилась с подругой Элейн.
-     Разумеется, права.
-     А тебя это устроит? И твоих родных? Я не буду вам мешать?
-     На этот счёт можешь даже не волноваться, – успокоила её Лея.
-     Спасибо, Лея. Ты очень добрая. Ты – настоящая подруга! – улыбнулась старой подруге Сириас-Элсин.
-     Не стоит благодарности... Я успела соскучиться по тебе, Элейн. И я очень тебе сочувствую. Мне жаль, что всё так произошло в твоей жизни, очень жаль.
-     Прости меня за то, что я не писала тебя, Лея. Но я просто не могла. Да и не хотела тебя расстраивать, – Элейн Сириас-Элсин смахнула слезу.
-     Я не в обиде на тебя, подруга. У тебя был тяжёлый период в жизни. Да и сейчас тоже...
-     Верно. И всё же...
-     Не бери в голову.
-     Хорошо.
Помолчав.
-     Я прилетала на Лаваду, в Верлиль 7 лет тому назад, летом. И, конечно же, не нашла тебя. Я также не сумела узнать твой новый адрес, – поведала Лея Элейн.
-     Тогда ходили какие-нибудь слухи о моей семье? – полюбопытствовала Элейн у Леи.
-     Нет. По крайней мере, я ничего такого не слышала, – получила такой ответ. – Я терялась в догадках: почему твоя семья оставила Верлиль, и главное – куда вы перебрались? – прибавила.
-     Ну, а на Ио неужели не говорили в новостях о суде, об открытии и прочем?
-     Я ничего не слышала о хоть каком-то причастии твоих родителей к открытию ИЦе. В новостях говорили только о Бере Чимбеле, восхваляли его как бога.
-     Уж они-то это умеют! – хмыкнула Сириас-Элсин.
-     Это точно, – согласилась Эвенкель.
Помолчав ещё немного.
-     Всё, что ты мне рассказала, Элейн, – нарушила тишину Лея, – просто ужасно! Я и не думала, что люди могут быть такими плохими. Это касается твоих родственников и Чимбелов.
-     Как видишь, могут, ещё как могут... Все родственники, живущие в городах неподалёку от Верлиля, конечно, не сделали нам такую пакость как тётя Лиза и её семья, и всё-таки они нас в какой-то мере тоже предали, отказавшись принять нас у себя. Поэтому-то мы и полетели на другое полушарие, к родственникам самым дальним – имеется в виду расстояние, – поведала подруге Элейн Сириас-Элсин.
-     Я не понимаю только одного, почему ты никак не связалась со мной – не написала мне, Элейн? Я ни в коей мере не хочу обидеть тебя, обвиняя в недоверии. И всё же. Возможно, я как-нибудь смогла бы тебе помочь, – молвила Лея Эвенкель.
-     Ну, как бы ты смогла мне помочь? – спросила подругу Сириас-Элсин.
-     Например, внедрилась бы в Институт человека, где работали твои родители – устроилась туда на работу. Возможно, мне бы удалось накопать что-нибудь на Бера Чимбела.
-     Вполне возможно. Я уже сейчас ни в чём не уверена, – покачала головой Элейн.
-     М-да, сейчас уже, конечно, бессмысленно говорить об этом. Время упущено, – вздохнула Лея.
-     К тому же я так давно не писала тебе, что мне было как-то неудобно написать по прошествии стольких лет. Ты могла обижаться на меня и могла больше не хотеть общаться со мной, – пояснила той её подруга.
-     Да, ты права, одно время я, действительно, обижалась на тебя, – невесело улыбнулась Эвенкель.
-     Но всё это уже в прошлом?
-     Ну, разумеется, – порадовала старую подругу Лея Эвенкель.
Потом Лея поднялась.
-     Ладно. Мы уже поели. Теперь нам пора. Пошли.
-     Пошли, – Сириас-Элсин тоже поднялась, взяла чемодан.
И подруги двинулись по аллее, прочь от кафе.


3 глава
Новый дом и новые знакомые

В луате (летательном аппарате), летящем над облаками.
-     Ты знаешь, – вымолвила Элейн, сидящая на сидении рядом с сидением водителя (Леи). – Я так разочарованна в жизни, так устала от неё: эта постоянная борьба, борьба и ещё раз борьба! Я уже не знаю, кто мои друзья и кто враги.
-     Я – твой друг, – заверила подругу Лея.
-     Я знаю, потому что ещё не успела в тебе разочароваться. Ты уж прости меня за эти мои слова. Но я ведь не знаю, что будет через год, через два, через 10 лет. Всё в жизни меняется. И люди меняются тоже, – тяжело вздохнула Сириас-Элсин.
-     Это правда. Люди меняются. Но меняются не все. Ведь те, у кого есть жизненные идеалы и принципы и те, кто им верен – такие люди не меняются. Такой человек останется человеком, настоящим человеком до конца своих дней. Например, ты. Несмотря на то, что твоё сердце, израненное болью предательства и жизненных неудач и в какой-то мере привыкшее к этой боли, озлобилось, очерствело, в душе ты – прежняя Элейн. Ты остаёшься доброй, милой девушкой, такой, какой я знала тебя всегда. Ты остаёшься той девушкой, с которой я подружилась много лет назад и не жалею об этом. Ты – замечательный человек!.. А что можно сказать обо мне? Обо мне пусть посудят другие, а не я сама, – высказала свои мысли Эвенкель.
-     Ты хорошая, Лея, я знаю, – похлопала подругу по плечу Элейн Сириас-Элсин. – Не обращай внимания на мои прежние высказывания относительно того, что может произойти в будущем. У меня, кажется, началась паранойя: я боюсь, что все люди – предатели. Но это не так. Конечно же, нет. Есть честные и порядочные люди; такие, как ты... Ты же согласилась приютить меня у себя дома. Ты – просто замечательный человек и хорошая подруга! – она, растроганная до глубины души, смахнула слезу.
-     Ну, ты меня захвалишь, – улыбнулась ей Лея Эвенкель. – Я – обыкновенный человек, такой же, как все.
Они помолчали 5 минут.
-     Я рада, что встретила тебя, Лея, – проговорила Сириас-Элсин. – Ты внимательно выслушала мой рассказ, выразила мне своё сочувствие, разрешила мне остановиться у тебя дома. С тобой я отдыхаю душевно. Твоё присутствие для меня как бальзам на рану. Ты всегда меня понимала как никто другой, моя добрая подруга. Ты всегда меня поддерживала. И ты не меняешься в отличие от других. Не то, что Элиса, эта предательница, ещё считающая себя моей сестрой! Она меня ранила в самое сердце! А я так доверяла ей, считала, что мы с ней – родственные души!
-     Люди не меняются так быстро, как ты думаешь. Просто ты не замечала в ней перемены. А она уже была другой. И просто притворялась хорошей, – выразила своё мнение Эвенкель. – В душе своей она давно изменилась. А ты ничего не замечала.
-     Наверное, ты права, Лея. И тут ничего не попишешь, – покачала головой Элейн.
-     Ну, вот, мы и дома. Приземляемся, – обрадовала подругу Лея.


Их луат опустился на площадку для луатов позади красивого, двухэтажного, из белого камня дома, окружённого большим и красивым, просто великолепным садом.
Девушки вышли из летательного аппарата.
-     Примерно через час – ужин, – сообщила подруге-гостье Лея Эвенкель. – Мы, то есть моя семья, обычно, если никто не работе, конечно, всегда завтракаем, обедаем и ужинаем  в одно и то же время. Такова наша традиция – собираться вместе за столом.
-     Насчёт традиций: по-моему, это просто замечательно! – согласилась Элейн Сириас-Элсин, поставив чемодан на специальное покрытие площадки для луатов. – Мы, моя семья, тоже всегда чтили традиции: семейные завтраки, обеды и ужины. Мы собирались вместе, обсуждали новости... Да-а, было время!
Лея похлопала Элейн по плечу.
-     Да, подруга... Ну, не расстраивайся. Возможно, очень скоро всё наладится.
-     Хорошо бы.
-     Я провожу тебя в комнату для гостей – в твою новую комнату, – объявила старой подруге Лея. – Думаю, тебе эта комната понравится... У нас несколько комнат для гостей. Но эта комната – самая лучшая.
-     Я буду рада любой комнате, – промолвила Элейн, улыбаясь.
-     Ну, пошли.
-     Пойдём.


Лея поселила подругу на втором этаже своего дома, в комнате средних размеров, больше в длину, чем в ширину, с кроватью, столом со стулом и двумя смежными комнатками: совмещёнными туалетом и ванной, а также гардеробной (где можно было расположить вещи и обувь). На стене у кровати висел гобелен, изображающий красивую спиральную галактику на фоне черноты космоса.


Примерно через час, когда Элейн более-менее устроилась в своей новой комнате, Лея позвала подругу-гостью ужинать.


Родители Леи уже сидели за столом на террасе, прилегающей к фасаду дома. Отсюда был виден прекрасный сад и пруд с цветами типа кувшинок.
Когда все поздоровались, Лея Эвенкель представила Элейн Сириас-Элсин своим родителям: Лане Эвенкель (зеленоглазой, блондинке (короткая стрижка), с прямым носом, небольшим улыбчивым ртом, лицом в форме «сердечка», среднего роста, миленькой женщине лет 70-и), в сиреневом платье и туфлях, и Котору Эвенкелю (голубоглазому, с тёмно-каштановыми волнистыми волосами, со слегка вздёрнутым носом, небольшим ртом, лицом овальной формы, высокому, красивому мужчине лет 73-х), в светло-коричневых брючках, тунике и сандалиях. А потом объяснила, что её брат придёт позже.
-     Будь как дома, – улыбнулась Лана Эвенкель гостье. Котор Эвенкель кивнул, поддерживая жену.
-     Спасибо, большое спасибо, – Элейн ответила хозяевам дома милой улыбкой, усаживаясь на стул ближе к перилам террасы.
-     Что ж, приступим к еде, – промолвила Лея, сев.
-     Приступим, – поддержал дочь Котор.
Брат Леи явился только тогда, когда все на террасе приступили к третьему блюду. Он пришёл с другой стороны дома, прошёл через гостиную и сразу направился на террасу, к столу.
Он (с тёмно-каштановыми волнистыми (крупными волнами) волосами с пышным чубом, зачёсанным назад и немного вбок; с большими зелёными глазами, красивыми, но какими-то грустными; прямым носом, небольшим надменным ртом, лицом овальной формы, высокий, широкоплечий, слегка загорелый, красивый парень 38-и с половиной лет), в белых брюках, белой рубашке с короткими рукавами и синим узором на груди, белых сандалиях, улыбаясь, поздоровался с родителям, сестрой и гостьей. (Он никогда раньше не видел Элейн, потому что давно работал на Ио, и только изредка прилетал на Лаваду) Они тоже поздоровались с ним. А Лея представила свою подругу брату (Она раньше рассказывала о своей подруге Элейн Сириас-Элсин своим родственникам, но те никогда прежде не видели Элейн) и сообщила о том, что Сириас-Элсин какое-то время поживёт в их доме.
-     Эндари Кайл Эвенкель. (У него было два имени, - прим. Ф. Д.) Рад знакомству, – проговорил парень, внимательно рассматривая девушку. В этой девушке была какая-то загадка, что придавало ей ещё большую привлекательность для него.
-     Я тоже рада, – немного смутившись, промолвила Элейн. Взгляд Эндари смутил её.


Этим же вечером Элейн вкратце (без истории о мести и о своих родственниках-предателях) рассказала родителям и брату Леи историю своей жизни (вернее, о своих неприятностях) и заверила их, что в скором времени устроится на Ио. Она хочет приобрести себе дом или квартиру, потому что хочет остаться жить на этой планете, оставив на Лаваде все свои грустные воспоминания и несбывшиеся мечты. Ведь жизнь продолжается, несмотря ни на что, и жить надо дальше. Нужно устраивать свою жизнь. И лучше всего устраивать её на новом месте, которое, возможно, принесёт Элейн удачу. Хотя она уже почти отчаялась дождаться того момента, когда удача, наконец, вспомнит о ней – о Элейн Сириас-Элсин.