Драматическое знакомство

 ОТРЫВОК ИЗ ПОВЕСТИ «СУДЬБА»

Самойлов медленно шел по лесу. Он впервые так жадно общался с природой. Почувствовал ее и свою родственность, единство с ней. Забыл обо всем, что оставил за тысячи километров отсюда...
Теплая зелень хвои, пение птиц и запахи леса настроили его усталый мозг на давно, казалось, утраченную непосредственность мировосприятия.
Вчерашний главный инженер, ныне — безработный, простер к небу руки, потянулся радостно ввысь.
Но тут же огляделся.
Никого.
Улыбнулся.
Услышал где-то недалеко впереди голоса и вскоре вышел на поляну.

Женщина, одетая в белую футболку и серые шорты, играла в бадминтон с мальчиком лет восьми. Все ее движения, даже резкие удары ракеткой, были настолько грациозны, что мужчина замер, любуясь.
У сына удары были неточные, с промахами; это огорчало и злило его. Наконец, он бросил ракетку на землю.
Мать, пряча улыбку, попросила ласково:
— Сережа, поиграем еще немного: у тебя почти получается! Я тоже не сразу научилась. Ну, еще пять раз — и пойдем на озеро!

Больная память Самойлова явила лицо Димки, голос его зазвучал в ушах. Год уже он не видел сына: после развода. Алина уехала из города вместе с мальчиком. Он не отвечал на ее письма, даже читать их перестал. Однако же перед отъездом в дом отдыха вдруг встревожился, распечатал очередной конверт.
Всю ночь не спал он, прочитав письмо ... Нет, не надо вспоминать ни о чем! Отдыхать, только отдыхать!

— Может быть, со мной поиграешь? — спросил мальчика.
Поймал на себе настороженный взгляд женщины, смутился:
— Если вы разрешите.
— Вы, кажется, куда-то шли, — холодно напомнила она, глядя в сторону.
Он смутился еще сильнее, но, опьяненный чудом живого июньского леса и, возможно, чудом красоты движений любительницы бадминтона, вдруг выкинул нечто для себя самого неожиданное. Нечто, обращенное к мальчику.
Но только ли к нему одному?

— Бедный я, несчастный, — захныкал, полуулыбаясь, — никто со мной не хочет играть. Вот возьму и оторву себе полпальца. Нет, пожалуй, верну на место оторванный кусок.

Он проделал нехитрый этот фокус, продолжая в душе удивляться себе, — и был вознагражден.
— Здoрово, — восхитился мальчик, — как вы это делаете?
— Сережа, дядя торопится, — все так же холодно сказала женщина, почему-то стараясь не смотреть на Самойлова.
— Понаблюдай-ка, — предложил Леонид Геннадиевич  с неожиданным для себя упрямством, — и будь внимателен.
Он объяснил Сереже, как проделал этот фокус, потом показал еще один, еще — и вскоре они уже были друзьями.

Самойлов, забывшись, будто снова играл с сыном. И потому, когда вдруг появилась мохнатая собачонка, новоявленный фокусник стал на четвереньки, залаял и двинулся к ней. Та удивилась. Склонив голову набок, на всякий случай разок тявкнула — и убежала.
— Вы как клоун, — рассмеялся мальчик восторженно, и взрослого, заметившего улыбку женщины, еще дальше занесло:

— А я и есть клоун: ты разве не узнал меня? В цирке был?
— Да я же не видел ваше лицо без краски, — объяснил тот.
Самойлов явственно вдруг как бы ощутил осуждающий и ревнивый взгляд Димки. Опомнился, сник, решил уйти.
На возражение Сережи тяжело солгал:
— Видишь ли ... Мне надо сегодня поработать кое над чем.
— Вы же в доме отдыха, — не согласился ребенок.
— Понимаешь, — запутывался во лжи взрослый, — мне надо сконструировать ... сочинить ... трюки ... репризы ... войти в образ...

Увидел и услышал себя со стороны, окончательно сконфузился, покраснел, махнул рукой — и тогда раздался смех: заливистый, искренний. Смеялась женщина — и смех оказался мил Самойлову...
Спохватившись, она умолка, но на него посмотрела по-доброму, сочувственно, даже тепло, как бы отбросив нечто, ее настораживавшее.
— Сереженька, дяде клоуну действительно надо идти.
— Приходите завтра снова, — попросил мальчик.

Самойлов взглянул на мать ребенка, ему показалось, что та не против, но она ничего не сказала, только смотрела на него все так же тепло и, как ему показалось, с удивлением.
— Хорошо, приду, — промолвил он напряженно.
— Нет-нет, если вас это затрудняет ... — поспешила она вернуть ему свободу.
И ему послышалась в ее нежном, хотя и довольно низком, голосе некая грустинка.
— Хорошо, я приду, — повторил он решительно.

Противоречивые чувства владели им, когда он шел дальше по шепеляво шепчущей прошлогодней хвое и похрустывающим шишкам: то его приподнимала какая-то непонятная радость, то стыд отяжелял, то грусть мутила свет неба.
Почему-то выплыла из глубин памяти сцена одной из отвратительных ссор с Алиной. Она тогда держала трехлетнего Димку на руках, мальчик закричал:
— Папочка, подойди ко мне!
А когда Самойлов подошел, малыш обнял его за шею и с неожиданной силой притянул его голову к голове матери, крича:
— Вот так надо, вот так!
Нет, нет, не думать ни о чем: ни о прошлом, ни о будущем! Он приехал отдохнуть! Отдохнуть!

Снова расступился лес — и Леонид Геннадиевич вышел к песчаному озерному пляжу.
Здесь случилась чья-то беда: у самого берега стояла толпа, громко рыдала женщина. Это была молодая супруга утонувшего. Спасатели ныряли, на берегу дежурили медики, но, как выяснил Самойлов, прошло уже больше получаса, и теперь можно было с уверенностью считать женщину вдовой.

— Да ить на тем самым месте - холодные ключи, - пояснял серый старикашка. — Его судорога-то и хвать! Опять же это не впервой, а начальству поганому, им хоть бы чуть!
— Ну что ты мелешь, алкаш?! Он же с тобой, мухомор зловредный, пол-литра выдул, а потом поплыл, — возразила басом огромная дева в белом халате. — Ты и виноват, а не начальство: у него от той водки или спазм сосудов мозга был, или сердце отказало. Вскрытие покажет.
Женщина зарыдала еще сильнее, на медсестру накинулись:
— Какое вскрытие? Может, еще откачают, а ты похоронила.

Леонид Геннадиевич разделся, вошел в прозрачную прохладную воду. По привычке обрызгал, остудил тело — и, сделав несколько быстрых шагов, нырнул. Отфыркался, поплыл. Устал, наконец, и решил вернуться.
Увидел, что берег далеко. Подумал о несчастном, который лежит на дне и всплывет уже трупом. Радовался тому, что сам чувствует себя уверенно, — и вдруг попал в ледяные объятья, остановившие дыхание. Понял: это те самые ключи, о которых говорил старик. Видно, заплывал в стороне от них, а сейчас — наткнулся.
Страха не было, но он с брасса перешел на кроль, надеясь миновать опасную зону быстро.

Судорога вначале захватила только пальцы правой ноги, но уже через несколько мгновений то же произошло и с пальцами левой. И тогда ему стало страшно. Но он все еще контролировал себя: перешел снова на привычный брасс, следил за ровностью дыхания, старался не думать о расстоянии до берега.

Через короткое время неодолимой силой свело обе стопы, и он ясно ощутил, как судорога берется за все его тело. Снова посмотрел на берег: нет, не успеть... Увидел женскую фигурку в футболке и шортах, а рядом с ней — мальчика, узнал их.

В душе его боролись страх, повелевавший звать на помощь, и стыд, заранее рисовавший его жалкий вид. Он преодолел стыд и закричал:
— Су-удорога_а! Помоги-ите-е-е!
Подумал: «Вот и все! Как глупо ...» Увидел, что кто-то плывет к нему, загребая сильно и уверенно.
Безжалостное чудовище тоже заторопилось, все злее терзая его, горькое равнодушие внезапно примешалось к страху, но тут встревоженный женский голос произнес рядом:
— Держитесь, не паникуйте, сейчас мы будем на берегу.

Надежда ожила, он отдался во власть этого голоса, хотя с трудом уже воспринимал то, что происходит. Лишь на берегу он как бы сквозь сон увидел милое лицо.

Да, это была она, мать Сережи. Она растирала махровым полотенцем его тело яростно и неутомимо, ее сын старательно тер ему голову, горячий песок и полуденное солнце помогали их работе. Судорога неохотно отступала.

— Пришел в себя, — произнес кто-то, как показалось Самойлову, разочарованно. — А жена — молодец, спасла дурака.
Леонид Геннадиевич заметил кучку людей вокруг себя. Она тут же растаяла. Вспомнил свой крик, спросил, стыдясь:
— Вы теперь презираете меня?
— Я рада, что вы живы, — возразила она искренно.
И тут же добавила с улыбкой:
— Иначе завтра мой сын не встретился бы с дядей клоуном.
— Вы спасли мою жизнь, — сказал он глухо, — и она принадлежит вам. Так, кажется, говорят в подобных случаях?
— И мне! — закричал Сережа. — Я помогал маме!

Мгновенно вспомнился едва не оставшийся сиротой Димка, больно сжалось сердце — и Самойлов опустил веки.
— Что с вами? — взволнованно спросила женщина и начала проверять его пульс. — Вы меня слышите?

Пришлось открыть глаза. Их взгляды встретились — и случилось то, что так редко бывает между незнакомыми:  они прочитали душевные ветры друг друга и прониклись глубинным доверием, которого не добиться даже многими годами совместной жизни, если оно не было ниспослано однажды такой встречей взглядов...

Повесть целиком можно прочитать в книге "Контрасты" (сборник прозы: две повести и полторы дюжины рассказов) на сайте, интернет-адрес сайта есть на этой авторской странице.