Краснею...

Стыд, стыд...

Как-то к нам прислали учителя черчения, вероятно, потому что во всех технических институтах преподается начертательная геометрия, т.е. близкий предмет и, будет полезно прослушать азы этого предмета.

Пришел худой, как вобла, очкарик неопределенного возраста (может быть, лет сорока – пятидесяти). Мы сразу раскусили, что он - слабак, и при нем можно делать все, что угодно.

Господи, прости, я даже не помню ни его фамилии, ни имени, ни отчества. При его появлении в классе раздавался крик: “Господа! А не крикнуть ли нам посматривай!” – результат прочтения “Очерков бурсы” Помяловского. Нам этот автор хорошо запомнился, хотя не входил в программу. После такого клича в классе начиналось что-то невообразимое. Книги летали, ребята забирались на парты.

А, при возгласе: “Амалема! Трафальгар!”, учитель прятался за доску и не выходил оттуда, пока страсти не гасли. Однажды учитель вовсе не пришел: говорили, что у него инфаркт. Но и это не охладило учеников.

Как наказание, во время учебы в институте в самом первом семестре, я чуть не вылетел с физико-химического факультета, не зная приемов, которым учил не оцененный учитель. В институте на первом курсе я получил единственную тройку. А за тройки выгоняли с закрытого факультета, на котором учили вопросам получения и использования атомной энергии. Мы ходили, задрав нос!

Только потом, взрослея, я все чаще вспоминал этого, очень нужного для начертательной геометрии учителя. Да разве только для начертательной геометрии он был нужен? Он вообще ВСЕМ был нужен! Как жаль, что я не знаю ничего о нем. Эти мысли приходят мне - уже инвалиду.

ВТ.