На пожар

(Отрывок из повести "ПЕРЕЙТИ ГРАНИЦУ")
. . .   . . .   . . .
– Ту!-ту!-ту!-ту!-ту!-ту!-ту!-ту!-ту! – забила тревога, громко и противно монотонно.
Мы срываемся с места - есть дело! Водители уже запустили движки «бочек». Что там, пустячок или серьёзная работа? Выезжаем всем караулом.
Эх, мчимся на красных машинах, сигналя на перекрёстках, по вечернему городу! Сильно будоражит этот момент, он один из самых эйфорических при следовании на пожар. Дорога, скорость, неизвестность. Ты собран, в полной готовности. Предстоит побороться со стихией. Эх!
– Сильное задымление в подвальном помещении жилого дома! – передают по радиостанции из центра связи, называют адрес, который находится в нашем районе.
Быстро прибываем на место, благо недалеко. Нас встречают несколько жильцов, терпящего бедствие дома. Даже странно как-то обыденно поясняют:
– Опять Василий Петрович со своими.
– Там есть кто-то?! – уточняем обстановку. Информация о людях в подвале меняет в корне ситуацию.
– Что там находится?! – спрашивает Гера, наш командир отделения, опытный тушила.
– Сарайки!
– Петрович там из третьей квартиры.
– С двумя живёт, – деловито разъясняют женщины с задымлённого подъезда.
Показывают нам проход в подвал. Мы прокладываем за собой пожарный рукав, который обыватели часто именуют шлангом. «Шланги-то – это мы», – в ответ смеёмся. Густой дым валит с запахом тлеющей матрацной ваты. Я спускаюсь по лестнице за Герой и Славкой. Дышать становится хреново, луч фонаря пропадает в клубах дыма. Останавливаемся. 
– Одеваемся! – и Гера вынимает маску противогаза.
Слюнявим языками стекляшки глазниц маски, чтоб они не запотевали. Гера исчезает в дыму с пожарным стволом. Следом мы со Славкой подтягиваем пока ещё без воды пустой рукав. Так легче проходить в подвальные закоулки, пробираться по узким коридорчикам. 
Попадаем в задымлённое помещение. Натыкаемся на железобетонную стену, идём вдоль неё. Сплошная тёмная пелена, в которой исчезло всё: предметы, пространство, время, и даже мы. Остались только чувства. Нас трое, но в то же время как будто ты один.
Слабый свет фонаря пропадает. Ага, Гера повернул за угол. В башке навязчиво стучит мысль: «Может быть, есть трупяк» или как по-нашему «уголёк». Страх встречи на пожаре с покойником присутствует всегда. И поэтому, вовсе не из-за огня, часто боишься заходить первым в горящее задымленное помещение.
– Воду давай! – командует Гера наверх по рации.   
Я с силой дёргаю рукав вперёд на запас для маневренности. От напора воды в нём зашипел выдавливаемый воздух. Рукав надулся, и меня отпружинило им в сторону. Еле удержал равновесие. Захожу за угол, вижу, как впереди лижутся по потолку языки пламени, плавно и аккуратно пробуя на прочность поверхность бетона. Жарко! Гера бьёт струёй воды по огню и через мгновение орёт:
– Падайте!!
Мы со Славкой как синхронисты валимся на пол вслед за командиром. Резкий горячий поток воздуха ударяется в тело. Вовремя, а то бы паром приварило маску, внизу всё-таки не такая сильная температура.
Гера сел, продолжая поливать очаг возгорания. Пламя пропало, опять ничего не видно. Славка стучит мне по каске:
– Гера зовёт!
– Тащите её на улицу!
«Кого – её?», сам себя спрашиваю, ничего не понимая и одновременно догадываясь. В тусклом свете фонаря на полу в проходе вижу подогнувшиеся оголённые женские ноги.
– Бери! Быстрей, быстрей! – Славка встал на колени, подхватил подмышки обездвиженное тело.
Я беру под колени – фу ты блин, тяжёлая, – пячусь к выходу. Славка сорвал с себя маску, вывернул её и приставил ко рту женщины-бомжихи. Живая что ли? Тело мягкое, может живая. У лестницы наши ребята подхватили её, вынесли на улицу. В подвал ушло второе звено: надо найти ещё двоих.
 – Нет, одним стволом прольём. – Объясняет появившийся Гера начальнику штаба. – Там комната, захожу – перепуганный мужик в майке в углу сидит, чумазый весь, пытался сам пожар тушить.
– Ещё одна баба должна быть.
– Говорит, что нет больше никого, вторая где-то гуляет.
– Где этот бомж?! – тут уж и милиция.
Я опять спустился в подвал, не надевая маски, уже не так задымлено – дышать можно. Навстречу наши выводят Василия Петровича. Вид у него жалкий: майка, брюки на подтяжках, весь в саже, обрюзгший, лысеющий мужчина лет шестидесяти.
В комнате, про которую говорил Гера, посередине стоит кухонный стол, засаленный диван у стены, книжный стеллаж из составленных полок, пару стульев – чьё-то выброшенное старьё. По стенам наклеены журнальные картинки «для красоты». Ну, ёксель-моксель, прямо комната жилая! С потолка свисает лампочка на «соплях», обёрнутая газетой в конус под абажур. На столе рядом со спиральной электроплиткой перевёрнута алюминиевая кастрюля в растёкшемся бульоне недоварившихся пельменей. Даже протянута верёвка с сохнущим тряпьём.      
Петрович со своими бабами представители первой волны бомжей разваливающегося государства. Я даже не думал, что такие могут быть – не с помойки. Раньше он жил в этом доме. Жильцы сказали, что дети – дочь с зятем – выгнали его из собственной же квартиры номер три. Теперь здесь приютился под своим домом. Деваться-то некуда. Бродяжничать не хочет. К нему прибились две бомжихи. Они, в отличие от Петровича, похожи на синюшных: но кто знает, какая им доля выпала?
– Живут здесь в подвале одной семьёй, – кто-то съехидничал из местных.
– Жалко их…
– Так и нам покоя нет, третий пожар с зимы! – Говорили бывшие-нынешие соседки.
Возвращаясь в пожарную часть, мы, взбудораженные противоборством со стихией и довольные выполненной работой, балагурили вперемешку с приколами:
– От электроплитки загорелась тряпка, мужик впопыхах её из комнаты выбросил. Доски-то на сараях как порох – вспыхнуло. Он вместе со своей бабой кинулся тушить. Ей плохо стало, она упала без сознания. А он потерял её в дыму.
– И ему ведь ничего! Ну, понятно – наглотался дыма.
– Всё равно, в подвале жарища такая была!
– А Ромка за ляжки бабу хватать начал! Я говорю, давай хоть вынесем.
– Ха!-ха!-ха!
– Да ладно, сам-то маску скинул и в засос её!
– Гггггг-аааааа!!
– Давай, Ильич, рули – не отвлекайся! В кубрике на топчане вздёрнешь.
– …ся!
– А!-ха!-ха!
– Баба-то живая хоть?
– Да живая, живая! Мы до «Скорой» успели ей записку с твоим адресом в карман положить.
– Правда что ли!?
– Гха!-ха-ха! Гггггг-аааааа!!
. . .   . . .   . . .